Игорь Стешин и лживая реальность

*** Я помню резкую боль от укола. Зелёные глаза доктора Соболева, нейробиолога из соседнего блока, расплываются передо мной. Почему он смотрит на меня так изучающе, как на свои бесконечные заражённые ткани? Почему так много зелёного? — Иван Евгеньевич, что происх… — Тише, — шепчет он на грани слышимости, и звуки начинают расплываться тоже. — Помолчи, пожалуйста, они здесь повсюду. Иван Евгеньевич деликатно, но уверенно прикрывает мой рот ладонью, хотя это не нужно. Я всё равно больше не в силах говорить. — Игорь, потерпи, пожалуйста. Дождись меня, я вернусь. Больше зелёного я не вижу, потому что всё вокруг заливает красным. Либо это аварийное освещение, либо у меня изнутри век настолько ярко. Когда я успел закрыть глаза? *** Я прихожу в себя от очередного болезненного укола. Доктор Соболев. Снова. И чего ему заражённых тканей не хватает, им хотя бы не больно. — Иван Евгеньевич, что вы делаете! — возмущаюсь я, пытаясь подняться. — Боже мой, Игорь, ты жив! — он чуть не роняет опустевший шприц, потому что руки его дрожат. — Как ты себя чувствуешь? — Я… в порядке, — осторожно отвечаю я. Пытаюсь прислушаться к своему организму, но никаких неполадок не замечаю. Всё-таки аккуратно сажусь. По-прежнему ничего. — Что случилось? Что вы мне колете? — Ох, Игорь, как я рад, что ты в порядке! — он правда выглядит воодушевлённым. Значит, со мной ничего страшного, так ведь? Оказалось, что проблема не столько во мне, сколько в окружающем мире. Пока я валялся в стазисе после нападения зомби — зомби?? Ничего не помню. Наверное, у меня был шок, — доктор Соболев обежал половину лаборатории, умудрился никому не попасться на зуб и под пулю, нашёл нужные документы, смешал сыворотку и излечился от зомби-вируса. Зомби-вируса??? Да, у нас тут локальный зомбиапокалипсис, Ивана Евгеньевича укусили, меня чуть не разорвали на кусочки — хорошо, что я послушно дождался, как мне и было рекомендовано. Зато теперь у нас есть Препарат, который решил эту проблему. И всё благодаря таинственному другу Соболева, с которым он случайно связался по радиопередатчику. Он просто гений головоломок и мгновенного принятия решений! Меня с ним обязательно нужно познакомить, когда мы выберемся на поверхность. Но теперь у нас новая проблема: сверху атакуют солдаты. Нет, не только зомбаков и монстров — есть тут некие мощные мутанты-стражи, — но и выживших, совершенно здоровых учёных. За что? Этого мы знать не можем, но доктор Соболев однозначно видел застреленные трупы без малейших следов трансформации. Значит, военные идут вовсе не спасать нас. Из-за этого пробраться наверх трудно. Но у нас появилось ещё одно преимущество: на нашей стороне теперь… вирус-убийца? Разумная грибница, Симбионт. Доктор Соболев хотя и излечился, но сохранил с ним ментальную связь. Это просто потрясающе, новая эра в эволюции! Естественно, заставлять он никого не будет, но перспективы поражают воображение. Так говорит доктор Соболев. *** Он сидит за своим рабочим столом, похожий на статую Будды: неподвижный, глядящий в никуда, с блуждающей улыбкой. Не на того Будду, который толстенький и жизнерадостный, а на того, который вконец исхудал и замедитировался. Какие озарения ослепили его, разорвав связи с нашим повседневным миром? — Иван Евгеньевич, с вами всё в порядке? — Да… — произносит он с мечтательной интонацией, и только потом фокусирует взгляд на мне. — Я общался с Симбионтом. — И что он говорит? — вежливо интересуюсь я. — Предлагает убить солдат, чтобы не мешались. Блаженная улыбка не сходит с его лица. Веки полуприкрыты, пальцы словно что-то плетут из воздуха. Колесо сансары проворачивается почти физически ощутимо. Я чуть ли не подскакиваю: — Что??? — Игорь, не волнуйся. Конечно, я отказался. Мы прогнали их при помощи психологической атаки. Он решает в этой лаборатории всё, строит из себя местного бога. На него так влияет Симбионт? Его характер изменился, одни сплошные приказы. Не разрешает мне покидать наш этаж, самый нижний, оберегает от зомби и солдат. Наверное, поэтому я их до сих пор так и не видел. По нескольку раз в день держит меня под капельницами. Я, конечно, не доктор наук, но лаборант неплохой, и некоторые сочетания препаратов вызывают у меня серьёзные вопросы. Особенно если учесть, что чувствую я себя прекрасно. Отобрал у него листок с результатами моего анализа крови, там тоже всё замечательно. Доктор Соболев настаивал на том, чтобы не бросать терапию слишком рано, но мне это надоело до чёртиков. Я здоров и полон сил. Не буду больше валяться на кушетке. Доктор Соболев постоянно подкидывает задания: анализировать кожу, мышцы, другие ткани. Его любимые заражённые ткани. Хотя есть и здоровые. И что-то в результатах анализов подсказывает мне, что это образцы вовсе не подопытных обезьян, с которыми мы работали раньше. Это человеческие образцы. Материалы для биопсии печени, сердца, костного и головного мозга — в общем, то, что затруднительно в наших лабораторных условиях набрать у живых людей. Он что, где-то здесь разделывает трупы? В том числе — незаражённые. Откуда у него трупы здоровых людей? Как-то мне это не очень нравится. От мира я абсолютно отрезан. Передатчик есть у Соболева, но он может связаться только с тем своим случайным знакомым. Как я понимаю, наши работодатели общаться с нами не спешат. Мой телефон пропал во время всей этой катавасии, да и не смог бы он поймать сеть с такой глубины под землёй, это понятно. Постоянное бездействие и навязчивая опека Соболева заставляют меня нервничать. Я начал самовольные вылазки на другие этажи. Я очень осторожен и прокрадываюсь по вентиляции. Из-за решёток мало что видно: освещения почти нигде нет, всюду мёртвая тишина и разводы на полу — то ли кровь, то ли грязь. Людей пока не видел, зомби тоже, даже трупов не видел, откуда же мне постоянно приносят части тела? Части тел. Разных по группе крови, степени заражённости и другим параметрам. Я стал вести свой, отдельный журнал, и насчитал их уже более десятка. Где Иван Евгеньевич их хранит? В морозильнике — там же, откуда приносил кусок курицы? Мы его долго и упорно запекали в микроволновке, зато смогли нормально пообедать. А то обходились одними консервами со складов. Блин, из-за нервов лезет в голову всякая чушь, уже готов заподозрить коллегу в каннибализме. То есть, и себя тоже, получается. Нет, ну это уже слишком, доктор Соболев — учёный, а не психопат! Да и… я, правда, не подумал тогда отнести на анализ, но на вкус было как курица. *** Однажды я увидел, как доктор Соболев хладнокровно убил человека. Военного. Просто вышел в коридор и выстрелил ему в спину из пистолета. Хотя тот его даже не видел, зачем было это делать? И откуда он взял оружие? Я сидел в вентиляции и зажимал себе рот руками, потому что у Соболева всё ещё был пистолет, а вёл он себя подозрительно. Быстро, но профессионально осмотрел труп, а потом куда-то его утащил. Мне было очень страшно. Я часто общался с Иваном Евгеньевичем по работе, и он всегда был мягкий и интеллигентный, никогда не кричал даже на самых бестолковых лаборантов и вообще не позволял себе грубостей. Даже «не позволял» — это не то слово, скорее ему и в голову не приходило хамить, злиться, устраивать истерики. А ведь в нашей лаборатории были и такие работники, для которых всё это — норма, ну они ж научные гении, преклонитесь перед их неординарной психикой. А теперь Иван Евгеньевич изменился не меньше, чем вещество после сложной химической реакции. Осталось только узнать, является ли эта реакция обратимой. И что выступило в качестве катализатора. Я мысленно перебирал названия препаратов, которыми он мог случайно надышаться в лаборатории. И названия препаратов, которые он мог случайно употребить внутрь после того как случайно надышался. Получалось, что вряд ли я смогу вылечить его собственными силами, надо выбираться на поверхность. Но сначала попробую поговорить с ним самим: во-первых, неудобно действовать за спиной у практически начальства, а во вторых, он всяко разбирается в предмете лучше меня — может, получится вместе что-нибудь придумать. Когда он в адеквате будет. *** Когда я пробрался по вентиляции на наш, нижний уровень, Соболев уже благочинно строчил отчётики у себя в кабинете. Трупа нигде рядом не было, а вот пистолет лежал на тумбочке прямо у входа — мне повезло. Я зашёл и сразу встал рядом с тумбочкой. — Иван Евгеньевич, мне нужно с вами серьёзно поговорить. — Что такое, Игорь? — он поднял на меня абсолютно бесхитростные глаза. Резкие скачки настроения или диссоциативное расстройство идентичности? Это совершенно разные симптомы, проявляющиеся после отравления разными препаратами, поэтому выяснить точную причину я пока не мог. — Иван Евгеньевич, скажите, зачем вам пистолет? — начал я аккуратно, косясь на тумбочку. — И откуда он вообще взялся? — Как это — зачем, — пожал плечами Соболев. — Я же объяснил тебе, повсюду полно опасностей: зомби, стражи, военные. Трудно выживать в зомбиапокалипсисе с голыми руками. Вот, военные пистолет обронили, а я подобрал на всякий случай. Понятненько. Знаю я, отчего военные оружие роняют. Я очень боялся, но негодовал больше. — Зачем вы сегодня убили солдата, Иван Евгеньевич? — Я? — искренне удивился он. — Игорь, что ты несёшь? Он схватил что-то длинное и бликующее со своего стола и метнулся ко мне. Я от неожиданности схватил тот самый пистолет и направил на него. — Ты мне угрожаешь? За что? — он растерянно моргал глазами. В руках у него был металлический фонарик. — Ты странно ведёшь себя. Я хотел проверить зрачковый рефлекс и ещё пару моментов, но если ты не хочешь… Ты ничем не отравился? Может, принял случайно что-нибудь не то, таблетки перепутал? Галлюцинации — нехороший симптом. — Простите, — дрожащими руками я положил оружие на место. — Доктор Соболев, у меня нет галлюцинаций, я чувствую себя прекрасно. Только очень сильно боюсь. Вас. Не подумайте чего плохого, я не шпионил, но случайно увидел из вентиляции, как вы сегодня застрелили военного. И куда-то унесли. Зачем он вам? Для опытов? Я понимаю, что он наёмник и, наверное, тоже хочет нас убить. Но раньше вы не отличались такой жестокостью. — Господи… — Соболев закрыл лицо руками, не выпуская фонарика. — Так это правда. Я думал, это только страшные сны. А это… Боюсь, что Симбионт врал мне. Он использовал моё тело, чтобы убивать моими руками. Но я не знал! Я делал это неосознанно, во сне. Какой кошмар. Игорь, мне нужно что-то делать, срочно. Я согласен, нужно срочно что-то делать. Доктор Соболев разговаривает с воображаемыми голосами, которые приказывают ему убивать людей. Управляют им. Всё-таки раздвоение личности… или больше? Я вспомнил ещё один голос, который он всегда слушается. — Иван Евгеньевич, вы всегда в трудных случаях спрашивали совета у своего друга, по радиопередатчику. И меня обещали познакомить. Можно мне с ним пообщаться? — О, конечно! — мгновенно просиял Соболев. — Это замечательный человек! Он всегда готов помочь. Наверное, только благодаря ему я жив до сих пор, да и ты тоже. Мой собеседник нажал кнопку поиска сигнала, немного подождал и с теплотой в голосе заговорил: — Здравствуй, друг! Нет, ничего не случилось! То есть случилось, но это всё так замороченно, я попозже объясню. У тебя есть минутка? Тут тебя Игорь хочет поприветствовать — и правда, как это так, что вы до сих пор не знакомы. Всё, передаю трубку. Я взял радиопередатчик из его протянутой руки и поднёс к уху. На всякий случай сказал «алло», хотя сразу всё было понятно. Из трубки доносился ровный белый шум помех. Господи, бедный доктор Соболев. Бедный доктор Соболев нетерпеливо смотрел на меня и наконец не выдержал: — Ну, чего ты молчишь, говори! — Здравствуйте, — выдавил из себя я. Всем известно, что с сумасшедшими лучше не спорить. — Я очень… рад вас наконец-то слышать. Я отдал трубку обратно, и Соболев сразу отключил её, убирая в карман. — Вот видишь, всё хорошо! У нас есть надёжный помощник, он обязательно подскажет, что нам теперь делать. Игорь, у тебя глаза слезятся, и уже не в первый раз. Я думаю, что у тебя аллергия на мох Симбионта, он тут повсюду вырос, а лаборатория больше не проветривается. Я сейчас тебе дам таблетки от аллергии, будешь принимать трижды в день. Держи. Не забывай смотри. И я тебя умоляю, не поднимайся на верхние уровни. *** «Таблетки от аллергии». Я распечатал одну и положил рядом со своей кружкой. Нет уж, больше никаких препаратов от доктора Соболева. Я лаборант, а не лабораторная крыса. Просто попью кофе, а таблетку выкину. Хотя в последнее время я правда слишком часто чихаю. Но это и неудивительно: в коридорах пыльно, и этот мох, опять же, везде разросся, потому что под землёй сыро. Точно так же было в погребе у бабушки, когда я был маленький: там стояли всякие аппетитные банки, а вокруг шныряли жуткие твари, каких не увидишь на поверхности. А теперь я сам законсервирован под землёй. Я высыпал в кружку остатки растворимого кофе и залил кипятком. Теперь слишком горячо. Пойду, что ли, пока загляну в столовую: может, там запасы кофе остались. Или хотя бы чая. Давно же я там не был! Когда я открыл дверь столовой, то пить мне резко расхотелось. По всему когда-то уютному помещению горами валялись разлагающиеся трупы, покрытые мхом и слизью, а запах стоял просто чудовищный. Мне было плевать, из-за чего слезятся мои глаза, я больше не мог этого выносить — поскорее захлопнул дверь, сел на пол в коридоре и заплакал навзрыд. Это какое-то безумие, неужели Соболев в одиночку всех поубивал? Но как? Он же не профессиональный наёмник, в конце концов, даже если и псих. Плевать. Я больше так не могу. Не могу, не могу, не могу. Не заходя в свой кабинет, я опустошённо поднимался по лестнице всё выше и выше. Я уйду во что бы то ни стало. Я не верю в зомби и безжалостных военных, я видел настоящего убийцу и не могу больше находиться с ним наедине под землёй. Выпустите меня на свежий воздух. Внезапно передатчик засигналил у меня в кармане. Да, мы нашли ещё один, и я постоянно таскал его на всякий случай, хотя практически не использовал. Но сейчас вот обязательно нужно было, конечно. — Алло, — автоматически отозвался я. — Игорь! — услышал я радостное восклицание сумасшедшего нейробиолога. — Послушай, я узнал, что в лаборатории задержался один военный. Я не знаю, как, но ему удалось вскрыть кодовый замок на пожарной лестнице. Будь осторожен, пожалуйста. Ты же не ходишь без меня на верхние этажи, правда? Ты ведь знаешь, что это опасно? — Да, доктор Соболев. Конечно, доктор Соболев, — я продолжал соглашаться со всем, что он скажет. Наверху меня ждёт прекрасный, солнечный сентябрь. Да пусть даже дождливый, какой угодно. — А как там твоя аллергия? Ты принимаешь таблетки, которые я тебе дал? — Принимаю, конечно, отличные таблетки, мне уже гораздо лучше. Как назло, у меня тут же зверски защекотало в носу. Я испугался, что сейчас чихну и Соболев поймает меня на лжи, поэтому быстро достал платок из кармана и прикрыл рот, отворачиваясь от трубки как можно дальше. — Ап-пчхи! — я постарался заглушить свой чих платком и машинально зажмурился. А когда открыл глаза, то увидел направленный на себя пистолет и настороженный взгляд человека в военной форме. Я застыл, продолжая прижимать платок ко рту и держа трубку на вытянутой в сторону руке. Оттуда слышалось невнятное бубнение Соболева. Военный тоже замер — видимо, прикидывая, что делать дальше. Потом качнул пистолетом чуть в сторону, показывая на передатчик, и изобразил другой рукой поворот рычага или что-то такое. Я, продолжая держать трубку как можно дальше, нажал на кнопку выключения и поднял ладони, показывая, что всё в порядке. — Я отключил передатчик, товарищ военный, — заговорил я, немного осмелев оттого, что меня не убивают прям сразу. — Не стреляйте, пожалуйста. Я вам всё расскажу. Я сделаю всё, что скажете, только вытащите меня отсюда. Я простой лаборант, и мне здесь страшно. — Хорошо, — сказал солдат, опуская пистолет. Он забрал у меня рацию, похлопал по карманам, но больше ничего не нашёл, потому что у меня ничего и не было с собой. Платок забирать не стал. — Сергей Беркут, — представился он, протягивая мне широкую ладонь. — Игорь Стешин, — обрадованно ответил я. Похоже, мои шансы на выживание только что значительно выросли. — Так кто такой этот твой Соболев? — Это… доктор нейробиологии из отдела заражённых тканей. Он всегда был добрым, хорошим человеком. Но сейчас он болен. Я думаю, случайно надышался каких-нибудь ядовитых испарений или что-то такое. Я видел, как он убил человека. Я пытался с ним поговорить, но он ничего не помнит — правда не помнит! Ему нужна медицинская помощь. Он временами сам на себя не похож. Слушает голоса, которых никто не слышит. Болтает какую-то чушь про разумный вирус и про армию зомби, но я здесь ни одного не видел! — Зомби, говоришь… — Да! — И ты ни одного не видел. Игорь, да тебе повезло. Меня они целыми толпами атаковали. — Что? Это правда? Ничего не понимаю… — Игорь… — раздался вдруг жуткий голос из соседнего коридора, и я тут же дёрнулся, как от прикосновения чего-то холодного к моей спине. Развернувшись, я увидел разъярённого доктора Соболева, каким я его никогда ещё не видел. — Игорь!.. Ты предал меня! Подлец! Я спас тебе жизнь, а ты сговорился с человеком, которого первый раз видишь! С убийцей. Ты тоже убийца, вам всем нужна моя смерть, но вы не дождётесь!.. Кажется, теперь уже я начал сходить с ума. Доктор Соболев на моих глазах стал превращаться во что-то ужасное. Его руки почернели и отрастили длинные когти, откуда-то со стороны спины расползлись гибкие зелёные отростки, челюсть увеличилась и ощетинилась мощными клыками. Очки всё ещё чудом держались на страшной морде, это уже было не лицо. Не соображая, что делаю, я прикрыл собой профессионального наёмника как единственный свой шанс на спасение. — Иван Евгеньевич, пожалуйста, остановитесь! Я на вашей стороне. Я хотел вылечить вас… от всего этого. Поверьте мне! Не знаю, на что я рассчитывал. Может, на то, что Соболев одумается, а может — просто тупил. Рукава его халата разорвались от набирающих мощь мускулистых лап. В полутёмном коридоре глаза светились зелёным, как у кошки. Без всякой подготовки к прыжку он бросился на меня. — Иван Евгеньевич, не надо!.. — успел пискнуть я и тут же заткнулся, когда сильные руки военного схватили меня за плечи и отшвырнули в сторону. Падая, я видел, как Беркут смог выстрелить один раз, а потом чудовище выбило пистолет у него из рук. Из монстра полилась красная кипящая жижа, но он, не обращая внимания, продолжал атаковать солдата. Беркут выхватил нож и стал защищаться, но силы были далеко не равны. Я подполз к пистолету, который так удачно отлетел в мою сторону, и попытался выстрелить в чудовище, но патронов больше не было. Теперь я понял, почему военный так легко расстался с оружием. Блин, блин. А больше у меня ничего нет, и коридор абсолютно пустой. Бывший Соболев уже теснил Беркута к стене и норовил полоснуть смертельными когтями. Сергей ударил ножом, и чудовище на мгновение скорчилось от боли. Я в отчаянии подскочил к нему и со всей злости ударил пистолетом по макушке. Совершенно неожиданно монстр завалился на бок и затих. Хотя… голова у Соболева — однозначно больное место. Беркут замахнулся, чтобы его добить, но сегодня я подставляюсь по полной — и я стал останавливать его нож голыми руками: — Стой! Подожди! — Сдурел, Игорь! Куда лезешь! — наругал меня Беркут. — Нет, серьёзно, стой. Раз всё это правда… Твоё начальство рассказывало тебе, что такое Симбионт? — Чего? И я рассказал. Что Соболев вошёл в контакт с разумным вирусом Симбионтом. Что он с ним общается и, видимо, является его представителем перед человечеством. Если мы его сейчас убьём — всему миру может прийти конец. Потому что мощь Симбионта практически безгранична, если верить Соболеву, а теперь у меня нет причин ему не верить. Я предложил как-нибудь обезвредить его и спросить у Серёгиного начальства, что делать дальше. Мы отволокли его в отдел зоологов и пристегнули к креслу толстенными металлическими зажимами для подопытных обезьян. И стали спасать. Кровь из него уже лилась не кипящая, а похожая на обычную, черты лица тоже становились более человеческими. Мы с Беркутом оба умели справляться с ранениями на профессиональном уровне, поэтому всё сделали быстро. Капельница, витамины и прочие необходимые препараты нашлись здесь же, в смежной лаборатории, потому что их часто кололи животным. Беркут созвонился со своим кэпом. Тот похвалил его за аккуратное обращение с будущим объектом для экспериментов, вместилищем нечеловеческого разума и просто хорошим человеком — в общем, нашим доктором Соболевым. Чувствую, жизнь его ожидает весёлая и полная науки, всё как он любит. *** Теперь я сижу на карантине в боксе местного медицинского центра, а Серёга приносит мне еду и свежие новости. Да я бы так не месяц, а хоть год сидел с удовольствием: кормят, работать не заставляют, смертельным опасностям не подвергают — ну просто мечта! И я считаю, что заслужил этот отдых. Иван Евгеньевич оказался Метаморфом — я пока не очень понял, что это значит, да что там я, даже самые крупные светила научного мира почёсывают затылки в растерянности и готовы продать друг друга за каплю соболевской крови для анализа. Теперь его очередь быть подопытной зверушкой. Правда, Соболев норовит усидеть одновременно на двух стульях и изучает себя сам — ну а что, гениальный учёный и уникальный эксперимент в одном лице, зачем делиться с кем-то славой. Да и бог с ним, главное — что утихомирился, с коллегами всех специальностей сотрудничает добровольно, помогает наладить контакт с Симбионтом, и его уже номинируют на несколько Нобелевских премий в этом году, а его телефонного друга — на премию мира. Да, друг Соболева тоже существует на самом деле, он не смог пообщаться со мной в тот раз, потому что связь прервалась. Ну а моя скромная роль в деле мира уже выполнена, можно расслабиться. Чем я, собственно, и занимаюсь, как любой нормальный лаборант, выполнивший свою часть работы и сваливший всё остальное на вышестоящих сотрудников. Мне и так в этот раз досталось больше обычного.