Ученик чародея

- Раньше магия не была чем-то из ряда вон выходящей. Но потом… потом начались гонения на ведьм. Чародеи ушли в тень, скрываясь. Так появилось свое сообщество, со своими нормами, правилами и идеями. Во главе сообщества стояли два брата, самые сильные чародеи во всем мире. Михаил и Люцифер. Но… Люцифер предал Михаила. Он захотел воскресить всех мертвых чародеев и устроить конец света. Люцифер хотел, чтобы люди поклонялись чародеям, наверное, он просто не хотел прятаться в тени. Михаил же и его ученики делали все, чтобы спасти людей. Когда правда, что Люцифер действительно перешел на другую сторону, открылась, мы, ученики Михаила решили защитить мир. Но… оказалось, что один из нас был предателем. Азазель перешел на сторону Люцифера, а мы этого не ожидали… Михаил был убит, а Люцифер взял тело третьего ученика, Габриэля и именно в этом теле я заключил его в гримхольд. На последок Михаил успел дать мне кулон, который должен был признать его ученика. Только ученик Михаила сможет убить Люцифера. Сила ученика заключается в том, что он может колдовать без кулона так же хорошо, как и с ним. Кулон… он признал тебя. Я нашел тебя, после многих веков поиска. Но теперь… все пошло, совсем не так, как должно было, - Кастиэль тяжело вздохнул, опуская голову на ладони, зарываясь пальцами в волосы так, будто хочет вырвать их с корнем. Новак знал, что это его вина. Он не должен был оставлять гримхольд без присмотра. И уж тем более, он не должен был оставлять Дина. Это было задачей чародея защитить своего ученика и его брата, но… он с ней не справился. И теперь Кастиэль понятия не имел, что делать. С кулоном, кровным братом Дина и гримхольдом Азазель без труда освободит Люцифера. - Это моя вина, - Винчестер внимательно вгляделся в лицо своего учителя и пристыжено опустил взгляд, - это я выпустил Азазеля. - Нет, Дин. Ты ни в чем не виноват. Ты не знал, да и предугадать не мог… - Кастиэль оторвал голову от рук, а потом мягко, самыми кончиками пальцев дотронулся до руки своего ученика. Дин не знал, что происходит. Понятия не имел, что ждет их впереди. Но одно он знал точно: то, что он делает, правильно. Легким движением парень перехватил руку, прикоснувшуюся к нему, и чуть сжал чужую ладонь к себе. Он придвинулся к своему учителю и положил голову ему на плечо, прикрывая глаза. - И что теперь будет? – Дин тяжело вздохнул, - Что нам делать? - Не нам, - тяжелый взгляд мужчины опустился на макушку мальчика, и Кастиэль прислонился лбом к чужой голове, - Твоя задача только увести брата любым способом подальше от места действия. А дальше… дальше я вступлю в бой. - Нет! – Дин резко отстранился и хмуро взглянул в лицо Новака, - Ты не будешь биться один! Я пойду с тобой. Мы вместе спасем мир и моего брата. - Дин… - Кастиэль тяжело вздохнул, опуская глаза. Если бы все было так просто… - У тебя нет кулона. И скорее всего тебе не удастся его вернуть. Ты… ты еще не научился управлять магией без него. А я не намерен рисковать твоей жизнью. - Значит, придется рискнуть, - с каждой секундой на лице его отражаются все более и более мрачные эмоции, - потому что одного я тебя не отпущу. Ты слишком долго шел в этой битве один. И, тем более, вдвоем у нас гораздо больше шансов справиться. Кастиэль смотрел на него и видел уверенность в этих зеленых глазах. Сейчас чародей был уверен, что Дин без страха бросит вызов кому угодно, даже целому миру, если придется. И невольно Новак восхищался этим ребенком, таким сильным и уверенным в себе. Наверное, Кас даже не отдавал себе отчета в том, что делает, когда наклонился и медленно поцеловал эти сжатые в тонкую линию губы, которые Дин так любит облизывать. Новак целовал его медленно, неуверенно, но ровно до тех пор, пока Винчестер порывисто не ответил на поцелуй. Руки парня скользнули на шею мужчине, заставляя того прижаться ближе, а язык скользнул между губ, едва касаясь кончика языка Кастиэля. Несмотря на то, что Новак пытался быть медленным, аккуратным, он невольно поддался этому пылу, с которым ему отвечал юноша. По позвоночнику пробежали искры, и чародей выпрямился, словно его пронзила струна. От Дина мужчина отстранялся медленно и неохотно, как будто вместе с касанием этих губ потеряет все: и смысл жизни, и надежду на то, что они еще могут исправить ситуацию. - Дин… - Кастиэль взглянул в глаза мальчика, ожидая увидеть там презрение, ненависть, отвращение… В зеленых безднах плескалось удовольствие вперемешку с прежней уверенностью. - Не сейчас, Кас, - Винчестер нахмурился, - у нас осталась всего пара часов до того, как мы отправимся на смерть, и я хочу использовать их с пользой. На этот раз Дин сам подался вперед, целуя Кастиэлья, с силой впечатывая того в стену, чтобы он не смог отстраниться. Пусть Винчестер и оказался сейчас в жутко неудобной позе, вытянувшись, выгнувшись, ему было на это глубоко плевать. Губы мальчика пытались красть каждый вдох, каждый выдох учителя, требуя все внимание себе. И Кас отвечал, понимая, что ни за что на свете не сможет отпустить этого мальчика, и никому не позволить причинить Дину вред, даже если ему самому это будет стоить жизни. *** Сэмми сидел на полу в заброшенном складе, поджав под себя ноги. Азазель, который радостно поприветствовал его, сейчас сидел в углу и ворковал с какой-то куклой. Причем, по мнению мальчика, мужчина слишком сильно был увлечен какой-то глупой игрушкой. Такие мысли крутились в голове Винчестера ровно до тех пор, пока из куклы не шагнула маленькая девочка. У нее были светлые волосы и истинно ангельское лицо. Девочка, что посмотрела на него, склонив голову на бок, скорее напоминала фарфоровую статуэтку, нежели ребенка. - Это он? – девочка чуть повернула голову и бросила быстрый взгляд на Азазеля, но вскоре снова уставилась на Сэма так, что у того мурашки побежали по коже. - Он, - Азазель кивнул, - Рад тебя видеть, устраивайся поудобнее. Совсем скоро начнется шоу, а мы же не хотим, чтобы ты что-то пропустила. Когда девочка отошла, Азазель прошел к Сэму и протянул ему нож. На лице мальчика отразилось недоумение, и он лишь принялся моргать, не прикасаясь к оружию. - Ты должен коснуться ее крови. Не обязательно убивать, - Азазель говорил шепотом, но так, чтобы Сэм с легкостью мог его услышать, - Тебе нужна ее магия, чтобы ты смог вызволить своего учителя. Иначе никак, Сэмми. - Я Сэм! – Винчестер надулся, а потом посмотрел на оружие. Он никак не мог поверить, что взрослый мужчина приказывает ему порезать маленькую девочку, но выбора ему, кажется, никто не давал. С тяжелым вздохом Сэм взял в руки кинжал. Подойдя к Лилит, Винчестер не увидел в глазах девочки ни капли удивления. Резанув по ее руке, мальчик приложил ладонь к крови, что вытекала из раны. Как будто разряд молнии прошелся по его телу, заставляя ребенка вздрогнуть и резко дернуться, закрыв глаза. Когда тело вновь начало подчиняться, Сэм посмотрел на девочку. Она лежала, не подавая признаков жизни. Дрожащей рукой Винчестер потянулся вперед, дотрагиваясь до ее пульса… - Она мертва! Но… ты же сказал… - Сэм с ужасом посмотрел на стоящего рядом Азазеля. - У тебя не было выбора, Сэм. Ты должен был забрать ее магию. Но чародей, которого лишили магии… он погибает, - мужчина тяжело вздохнул, - Пойдем. У нас еще очень много дел, а к полночи мы должны быть готовы. *** Рука юноши скользнула ему под рубашку, оглаживая кубики преса, и против воли Кастиэля с его губ сорвался легкий полу-вздох полу-стон. Ладонью чародей сжал плечо Дина, чуть отстраняя его от себя, и внимательно вгляделся в глаза мальчика. Ему казалось, будто он сходит с ума. Но рядом с Винчестером… все превращалось в сумасшествие. Кастиэль понимал: бороться с этим бесполезно. Новак медленно поднялся с пола, утягивая Дина за собой, а потом положил руки на талию своему ученику, притягивая его вновь к себе, чтобы сорвать с этих покрасневших припухших губ еще один поцелуй. Винчестер с отчаянием прижался к учителю, понимая, что не важно, к чему они придут в конце. Важно лишь то, что здесь и сейчас. И пусть до этого мгновения его никогда не интересовали личности его пола, этот мужчина слишком сильно изменил его жизнь. Ладонями Дин зарылся в волосы Каса, притягивая и прижимая его к себе еще ближе. Так близко, как это только возможно. Винчестер будто бы хотел слиться воедино со своим учителем, стать одним целым, чтобы никогда и никуда его от себя не отпускать. Поцелуй длился, казалось бы, целую вечность, но и мальчику, и мужчине этого было мало, слишком мало. Кастиэль за талию приподнял Дина, не позволяя разорвать поцелуй не на мгновение, и понес его в спальню. И только опустив юношу на кровать, мужчина отстранился от него. Новак все еще надеялся увидеть страх в этих зеленых глазах, но там по-прежнему светилась только уверенность. Уверенность с примесью чего-то еще. Вглядываясь в свет исходящий от глаз его ученика, Кастиэль понимал, что видит там нежность. Видит там любовь. Это казалось безумие, казалось чем-то из ряда вон выходящим. Но Новаку было уже плевать. Кас медленно опустился на кровать, нависая над Дином и срывая с его губ очередной нежный поцелуй. На этот раз мужчина не позволил углубить действие, мягко скользнув губами на щеку мальчика. Губы скользнули ниже, к шее, покрывая мягкими, короткими поцелуями все участки кожи. Остановившись лишь у кромки футболки, Кастиэль медленно поднял на юношу глаза. А потом, не разрывая зрительного контакта, потянул футболку вверх. Дин чувствовал уверенный взгляд на своем лице, и сам не мог оторваться от того, чтобы смотреть в эту синюю бездну напротив. Все, что происходило, казалось ему настолько правильным, настолько живым и естественным, что в груди приятно защемило. Приподнявшись, Винчестер позволил снять с него футболку, а потом губы Кастиэля вновь скользнули по его коже, и стон сорвался с губ мальчика. Откинув голову назад, чтобы хоть как-то дать себе возможность дышать, когда, казалось бы, весь воздух покинул легкие, ладонью Дин зарылся в темные волосы учителя, не надавливая и не удерживая, просто касаясь, просто, чтобы доказать самому себе, что это не сон. Кастиэль обследовал каждый участок кожи. Мужчина то целовал загорелый торс мальчика, то губами чуть сжимал соски, то покусывал нежную кожу, то зализывал свои же укусы. Каждый стон мальчика, проходил через все его тело, отдаваясь тянущей тяжестью внизу живота, но Новак был слишком увлечен своим занятием, чтобы думать о чем-то еще. В какой-то миг ему показалось, что именно для этого он был рожден: чтобы вот так вот скользить губами по идеальному телу, чтобы чувствовать руку в своих волосах, чтобы видеть зеленые глаза, которые так и светятся обожанием. Кастиэль медленно скользнул к низу живота, кончиком языка проводя по самой кромке джинс, заставляя Дина выгнуться дугой, под его прикосновениями. Легкая улыбка скользнула по губам чародея, когда сам он переместился вверх, так, чтобы его глаза вновь оказались на уровне глаз мальчика. Дину казалось, что он сходит с ума. Но он был согласен на это безумие, лишь бы оно не кончалось. Распахнув глаза и увидев напротив нежный взгляд учителя, мальчик легко прикоснулся своими губами к его, не целуя, лишь обозначая прикосновение. Его пальцы не слушались, когда он одну за одной расстегивал пуговицы на рубашки Кастиэля, но все же… он сделал это. Расстегнув все пуговицы, мальчик легко огладил открывшийся перед ним торс. В глазах его плясали искорки счастья, нежности, любви… Скользнув ладонями вверх, Винчестер поддел рубаху, проводя по плечам мужчины, чуть снимая ее, а потом и сам приподнялся, мягко целуя открывшееся плечо. Кастиэль отстранился. Чуть раздвинув ноги мальчика, он сел на колени между ними и очень медленно, чувствуя, что Дин наблюдает за каждым его движением, снял с себя рубашку. Мужчина соскользнул с кровати, расстегивая брюки. Он снял их вместе с боксерами, и только тогда посмотрел на Дина. Взгляд мальчика был прикован к телу, но лишь какие-то секунды. Когда Дин встретился взглядом с Кастиэлем, на его лице разом отразились тысячи эмоций: восторг, обожание, нежность, любовь, желание, уверенность. Винчестер поднялся, вставая на коленях на кровать, и потянулся вперед. Когда Кастиэль послушно подошел к нему, Дин запечатлел на его теле лишь один поцелуй: в районе сердца. Когда его губы прикоснулись к белоснежной коже, Винчестер почувствовал, как вздрогнул под его руками учитель. Прикрыв глаза, мальчик улыбнулся. Откидываясь назад, Дин потянул Кастиэля за собой, позволяя вновь нависнуть сверху. На лице Новака была та же гамма эмоций, что и на лице мальчика. Не в силах больше находиться так непростительно далеко друг от друга, они медленно поцеловались, растягивая каждое мгновение поцелуя. Их языки переплетались с уверенностью и нежностью, с лаской и любовью. Казалось, еще мгновение и мужчина и мальчик станут одним целым. Дин первым скользнул руками к своему ремню, расстегивая его, но Кастиэль тут же помог мальчику освободиться от лишней одежды, оставляя его так же совершенно обнаженным. Несмотря на то, что для этого ему пришлось отстраниться, Новак ни капли не жалел. Мужчина вновь устроился на коленях между ног мальчика, зачарованно изучая тело, что было распростерто перед ним. На лице чародея читалось искреннее восхищение. Кастиэль медленно склонился для нового поцелуя, с затаенной радостью срывая его с губ мальчика, руками при этом оглаживая все его тело. Эта была просто ласка, просто касания, пока что не заводящие никуда больше. Провести рукой по пресу. Огладить бедра. Большим пальцем легонько коснуться соска. Пальцами сжать бока. Но с каждым его движением, Дин все сильнее стонал ему в губы, тело все сильнее подрагивало под его прикосновениями, и, наконец, Кас мягко сомкнул пальцы вокруг возбужденного члена. Рука Новака непозволительно медленно скользила по стволу, вырывая из груди Винчестера хриплые стоны. Губы непозволительно мягко целовали шею, заставляя Дина все сильнее дрожать. Мальчику хотелось больше. Он хотел чувствовать Каса везде, куда тот только сможет достать. Дину хотелось быть еще ближе. Ноги Винчестера скользнули вверх, обнимая мужчину перед ним за талию, и Кастиэль прижался к чужому телу еще сильнее. Новак хотел сказать, что Дин не знает чего просит, что ему будет больно… но слова были лишние. Стоит только открыть рот, стоит сказать хоть слово, как все будет разрушено. И Кастиэль лишь мысленно извинился перед мальчиком, рукой скользя к его губам. Когда тонкие пальцы коснулись его губ, Дин послушно открыл рот, прекрасно понимая, что за этим последует. Винчестер посасывал каждый палец, сильнее смазывая их слюной, и долго не хотел выпускать их изо рта. Но страсть и желание не позволяли ему растянуть момент на целую вечность. Когда первый палец вошел в него, не без труда, Винчестер сдавленно ахнул и зажмурился, откидывая голову на покрывало. Но когда Кастиэль в нерешительности замер, Дин сам толкнулся бедрами навстречу его руке. Нет, не сейчас. Сейчас останавливаться нельзя. Уже слишком поздно. Они слишком далеко зашли, и Дин пойдет до конца. Новак неуверенно скользил внутри мальчика пальцем, пока лицо того не стало снова расслабленным. Только тогда он прибавил второй палец. Кастиэль знал, что в первый раз это может быть очень больно, поэтому действовал аккуратно. Уже двумя пальцами чародей нащупал заветную точку и чуть надавил. Когда он увидел, как юноша выгибается под ним и стонет, легкая улыбка скользнула по губам мужчины. Медленно, боясь навредить, Кастиэль ввел третий палец, и вновь замер, наблюдая за тем, как Дин морщится. Выждав мгновение, Новак продолжил двигать пальцами, снова и снова касаясь простаты, заставляя Винчестера стонать с каждым разом все громче. Не отрывая взгляда от лица мальчика, мужчина поднял к своим губам свободную ладонь и облизал ее. Он не знал, как лучше можно смазать член, чтобы Дину было не так больно, и это расстраивало его. Но сейчас он не мог никуда уйти. Не мог разрушить то, что они построили. Ладонь медленно прошлась по всей длине члена, и Кастиэль вытащил руку из мальчика, услышав тут же сдавленное хныканье. Очень медленно Новак принялся входить в него, и тут же услышал шипение. Мужчина замер, позволяя юноше привыкнуть, а сам в то время вновь принялся вылизывать, выцеловывать его шею. Губы касались кожи легкими поцелуями бабочки, и вскоре Дин расслабился. Винчестер сделал вдох и открыл глаза, встречаясь взглядом с обеспокоенной синевой напротив. Он доверял Кастиэлю свою жизнь, свою судьбу, и уж без сомнений он доверял ему свое тело. Мальчик легонько кивнул, и мужчина тут же возобновил движение. Это было больно лишь по началу. Лишь до того мгновения, пока Кастиэль каждым своим движением не стал задевать ту самую точку, которая вызывала у Дина чувство, будто он летит. Или падает. Но это было уже не важно. Винчестер знал: даже если он падает, Кастиэль ни за что его не отпустит. Новак двигался медленно, осторожно, едва прикрыв глаза от наслаждения. Стоны мальчика заставляли его чувствовать себя уверенней, свободнее, и постепенно, все так же осторожно, мужчина все ускорял и ускорял темп. Рукой, будто в забытьи, он нашел член мальчика, и заскользил по нему в том же ритме, что двигался сам. Дин стонал, подаваясь назад. Он не знал, куда ему двигаться. Ему хотелось больше. Хотелось всего и сразу. В уголках глаз появились слезы, но это от нежности, от любви и удовольствия, что раздирали его душу и сердце. Мальчик буквально забывал дышать, находя своими губами чужие и срывая с них поцелуй за поцелуем. Кастиэль двигался все медленнее, понимая, что близок к разрядке. Он целовал Дина, скользя губами после этого по его щекам, и снова целовал. Он слышал легкие стоны, что срываются с губ мальчика и мягко водил рукой по его члену. Мужчина чувствовал, как Дин задрожал под ним, а потом резко выгнулся дугой. Кастиэль прикрыл глаза, когда Винчестер достиг оргазма, изливаясь ему в руку, и сам застонал, покусывая губы. Внутри мальчика стало так тесно и так горячо, что в то же мгновение Новак последовал за ним с хриплым стоном. Безумие. Это было его безумие. Дин устало откинулся на простыни, чувствуя, как учитель выходит из него, как ложиться рядом. Всем телом мальчик прижался к Кастиэлю, целуя его. Губы Винчестера мягко и долго впивались в губы Новака, не позволяя сделать такой необходимый вдох, но Кас и сам был сейчас не в силах выпустить ученика из своих объятий. И он не знал, сколько времени прошло, пока они лежали вот так рядом и целовались, но он знал, что их время утекает сквозь пальцы. Подхватив юношу на руки, не разрывая поцелуя, мужчина направился в душ. Поставив Дина на дно кабинки, Кастиэль отстранился, включая теплую воду. Даже стоя под струями, смывая друг с друга пот и сперму, они так и не могли сказать ни слова. Не потому, что им было нечего сказать, нет. Просто слова сейчас были не нужны. Потому что именно без них сейчас было хорошо. Они поговорят, обязательно. Они обязательно все обсудят. Но только тогда, когда все закончится. Если, конечно, они останутся живы.