Пусть велика цена!

Ветер гулял по комнате из приоткрытой форточки, касаясь нежно волос сидящих тут людей. Комната была освещена тусклым светом, идущий из одной лампы. Все остальные были выключены. В воздухе чувствовалось умиротворение, если не увидеть три фигуры. Одна лежала на кровати, тихо всхлипывая. Её рыжие волосы спутались и выглядели, как гнездо. Рядом сидела вторая фигура, которая нежно гладила по голове рыжика. Третья, маленькая фигурка прыгала рядом и пыталась поддержать. Её короткие, темно-зеленые волосы прыгали туда-сюда и выглядели очень комично. — Эмма, ты расстроилась из-за диагноза? — мягко спросила Анна, перебирая пряди волос. — Да! — она села на кровати, хмурясь. Её опухшие и красные от слёз глаза все ещё слезились. — Я думала, что просто очень тактильная и со мной всё в порядке! Анна отскочила от девушки, ойкая. Она не ожидала, что та резко подскочит. Гильда села рядом с Эммой и взяла её за руку. Рука зеленоволосой была невероятно тёплой. — Эмма, мы тебе поможем справиться со всем. Ведь это не единственное твой диагноз, да? Есть менее выраженные, посмотри на обороте листа. Уотсон простонала и опять легла на кровать. Только новых диагнозов ей не хватало. Она заревела с новой силой, избивая подушку. — Гильда! Умеешь успокоить, ужас, — зашипела на девочку златовласая. Она взяла листочек с диагнозом Эммы и перевернула его. В строке мало выраженных болезней стоял прочерк, чему Анна была рада. И за подругу, и за то, что Гильда оказалась не права. — Эммочка, я посмотрела в твой листочек, там ничего нет. Клянусь, — златовласка опять начала гладить Уотсон по волосам… *** Эмма всё никак не могла успокоиться. То ли бессонная ночь на неё повлияло, то слишком огромная социальная активность, никто так и не понял. Но Анна решила, что девушке лучше отдохнуть и поспать. Эмма согласилась. Сейчас Уотсон лежала на кровати и пялила в потолок. В комнате душно, так как златовласая решила закрыть окно, чтобы рыжика не продуло. Вдруг что. «Черт, как же башка раскалывается…» Она села на кровати, скидывая одеяло. Потянувшись за телефоном к тумбочке, она чуть не свернула кружку, стоящую рядом и игрушку. Посмотрев на время, она поняла, что проспала три часа и сейчас уже конец ужина. Она запаниковала. «Боже, боже, боже, почему Анна меня не разбудила?! Что скажет на это мисс Крона?» Мисс Крона — вторая воспитательница интерната. Довольно суровая и строгая женщина. Она наводит страх на многих. Сама по себе она выглядела устрашающе: высокая, с резкими чертами лица и проницательным взглядом. Как у убийцы. Казалось, она пришла на работу не воспитательницей, а наёмным убийцей. Сняв с себя грязную одежду и натянув первую попавшуюся, Эмма со всех ног побежала в столовую. Когда бежала уже по пролету между первым и вторым этажом, она неудачно вступила на ногу и, к сожалению, почти кубарем покатилась вниз по лестнице. Все, кто был в столовой, резко подскочили. — Эмма! Всё нормально? — ей протянули руку. Уотсон, потирая копчик и еле сдерживая слёзы, отыскала руку и, схватившись за неё, встала. Когда сфокусировалось зрение, она поняла, что перед ней стоит Норман. Его голубые глаза выражали огромное беспокойство, рука нежно гладила её. Его растрёпанные волосы лезли ему на лицо, мешаясь. Но Эмма находила это милым. Стоп! Милым? — А… Да, со мной всё в порядке, — сбивчиво ответила девушка. — Точно? Может, отвести к медсестре?! — его голос, как бархат, ласкал уши и запоминался. — Не надо, всё в порядке, правда! Спасибо, а… За помощь. Эмме было очень неловко. До жути. Она сама свалилась кубарем, сама виновата, а ей помогают. Краффт улыбнулся. — Хорошо. Сейчас уже почти конец ужина, но мисс Крона оставила для тебя порцию. Анна рассказала, что с тобой. Поэтому могла так не бежать, — беловласый поправил волосы и нежно улыбнулся. — Я не знала, — пробурчала рыжеволосая, нехотя отпуская руку Нормана, — Пошли за стол. Они аккуратно шли к столу. Норман, потому что боялся, что девушка по дороге упадёт или что-то ещё похуже, а Эмма, потому что копчик всё ещё болел и было немного больно ходить. Когда они, наконец, сели, Уотсон стала уплетать свою порцию, слушая вполуха разговоры ребят. Рэй хмурился и смотрел на Анну, которая ничего не съела. Норман также обеспокоенно смотрел на ту. Не видно, что они были лучшими друзьями, но обычными знакомыми их назвать нельзя. «Наверное, эти стены делают людей родными братьями и сестрами» — Анна, почему ты ничего не съела? — послышался тихий голос Рэя. Уотсон аж вздрогнула. Она хоть один день знает Роллона, даже меньше, но уже отметила, что он всегда говорил громко и по фактам. Иногда бывал груб. Но сейчас его поведение очень удивило рыжика. Между темноволосым и златовласой сверкали искры. В переносном смысле, логично. — Я… Не могу, — та грустно опустила голову. Волосы, выбившиеся из косичек, легли на лицо. — Анна, надо чуть-чуть, но поесть. Пожалуйста, — прошептал Роллон. Златовласая поджала губы и взяла вилку. Рука дрожала, а глаза бегали туда-сюда. Перед глазами мелькали картины прошлой жизни… *** — Ты и так много ешь, тебе не надоело? Скоро в двери не влезешь! — кричал на неё отец. Анна сжалась в угол, тихо всхлипывая. Она ела сегодня только два кусочка хлеба и больше ничего. Денег ей не давал дорогой человек, а просить у других… «Это низко! Ты не должна ни у кого ничего не просить! Иначе получишь от меня. Я всё узнаю…» Матери у златовласой не было, она умерла при родах. Отец был строгим и жестоким. Иногда из-за плохих оценок Анна могла голодать неделю. Так она жила 12 лет в родительском доме… Избиения, унижения, голод, дрожь в руках и по всему телу от полученной тройки… *** То, что было дальше, никто не ожидал. Даже, походу, Рэй. Анна разревелась и свернула тарелку с едой на пол. Потом, когда остальные побежали её успокаивать, она кричала и отбивалась ногами и руками. Кусалась и вообще не подпускала к себе. Роллон был напуган до усрачки. Да, у Фишер были истерики, но чтобы она так сильно отбивалась — никогда. Он с сочувствием и в то же время с любопытством и какой-то жестоким наслаждением наблюдал за перепуганной Эммой. Она пыталась как-то помочь, но не получалось. Но вот, прибежала медсестра и вколола златовласой успокоительное. Эмма, как и все остальные, кроме Рэя, застыли. Роллон же подошёл к медсестре и пробормотал: — Извините, я немного виноват… Пробудил в ней, наверное… Картинки прошлого. Мисс Олдридж мягко улыбнулась и проговорила: — Всё в порядке, Рэй, не беспокойся. Потом, повернувшись, обратилась к остальным: — Возвращайтесь в комнаты, как будто ничего не было. *** — Эмма, так что с Анной?! Скажи, скажи, скажи! — Гильда возмущённо топнула ножкой. Эмма простонала. — Гильда-а-а-а, у меня и так голова болит, ты ещё… — Тебе что, сложно сказать? — и правда. Почему бы просто ей не сказать? Эмма изначально боялась, что Гильде не нужно это знать и что это может обойтись ещё одной истерикой. Но потом вспомнила, сколько находится в интернате, поэтому других отговорок больше не было. — У Анны была истерика. Гильда перестала скакать. — Снова? Она же была недавно… Эмма вскочила и вопросительно посмотрела на ту. Зеленоволосая ойкнула. — Недавно? Расскажешь? — Знаешь, время уже позднее, пора спать, — судорожно потирая правое плечо, прошептала девушка, прыгая на кровать и укутываясь в одеяло, — спокойной ночи, Эмми! — Спокойной… Ночи, — недоверчиво проговорила рыжеволосая, также укутываясь в одеяло. «Что-то тут нечисто» — подумала Эмма перед тем, как провалиться в тревожный сон.