Второй шанс

- Мне очень жаль, что подобное происходит с хорошими девушками, - по пути в больницу завязал разговор Чхве, - насильники пользуются страхом и стыдом своих жертв и, в итоге, остаются безнаказанными. Это так неправильно. Я не могла ничего ответить, он был прав. Только что это меняло? Всё было разрушено! Всё! Я столько раз принимала неправильные решения, каждое из которых привело к концу. Крис не смотрел на меня, он был так груб. Физическая боль была ничтожна в сравнении с душевной. Неужели я вернулась, получила второй шанс, чтобы придти к болезненному концу? Не хочу в это верить. Ук добился своего, он с маниакальным усердием разрушал меня и то, что мне дорого. Как же я ненавижу себя за то, что не послала его сразу к чёрту, что позволила изгадить свою жизнь. - Если ты знаешь, кто так зверски с тобой поступил, - продолжал заботливым голосом мужчина, - надо обратиться в полицию. Я помогу тебе. Не переживай, имя Кристофера нигде не всплывёт. Больница оказалась довольно-таки далеко от дома Хвана. Да и рабочий день, увеличенный трафик. Добирались мы более часа. Я продолжала сумбурно прокручивать эпизоды сегодняшнего утра. По какой несчастливой случайности будильник не сработал? Почему именно сегодня Крис проснулся так рано? Смысла правда не было уже ни в этих вопросах, ни в ответах на них. Я вспомнила лицо Хвана, перекосившееся от ужаса, когда он услышал мою историю. Сегодня видимо мне снова предстоит собирать вещи, разложенные только вчера. - Мы приехали, - спокойно сообщил Чхве, растегивая и свой, и мой ремни безопасности. Больница, как и та, в которой я была в прошлом году, сияла слепящей белизной. Холл на удивление был пуст. Я молча двигалась за врачом, не отрывая глаза от пола, пряча под волосами тёмное пятно на лице. Мне казалось, что каждый, кто взглянет на меня, сразу узнаёт о случившемся. Не хочу видеть жалость в глазах окружающих. Первым делом Чхве отвёл меня в кабинет рентгенологии. После полученного снимка достаточно было взглянуть на лицо хмурившегося врача, чтобы понять, что его диагноз подтвердился. Теперь хоть понятно, почему боль не отпускает. - Два ребра сломаны, - он продемонстрировал мне снимок, - перелом ровный, лёгкие целые. Он ещё много чего продолжал говорить, но я далеко не всё могла разобрать. Убрав снимок в белый плотный конверт, мужчина отвёл меня в ещё один кабинет, оставшись при этом за дверью. Помещение, хозяйкой которого была женщина лет сорока, делилось перегородкой на две части. Осмотревшись, я догадалась - это кабинет гинекологии. Внутри всё похолодело. Мне совсем не хотелось садится на кресло. Но лучше перетерпеть сейчас, чем получить осложнения. Как бы врач не была аккуратна при осмотре, он всё равно оказался самым болезненным за всю мою жизнь. Хотелось её просто оттолкнуть от себя и сбежать. - Можете одеваться, - ласково произнесла она, вытаскивая зеркало, хотя выражение лица была хмурым. Пока я, кривясь от боли, сопровождающей каждое движение, спускалась с кресла, она набрала чей-то номер и быстрым строгим голосом сообщила обо мне и моей "ситуации". Заметив, что я готова, жестом врач предложила занять стул напротив неё. На смеси корейского и английского она пояснила, что у меня разрыв и множественные ссадины на шейке, выписала свечи и антибиотики, исключила половую жизнь до полного заживления. - По протоколу я обязана была сообщить, - резко сменив тон на строгий, забормотала женщина, - поэтому вам придётся поговорить с полицией. Что вы скажете - ваше дело. Но, даже если вам плевать на себя, подумайте, что так же могут пострадать и другие девушки. И закончиться может всё намного печальнее. Только звери так поступают с теми, кто слабее... Её речь прервал звук отворившейся двери. В кабинет вошёл Чхве в сопровождении офицера полиции. - Это инспектор Кан, - улыбаясь, представил мужчину врач, - он прекрасный сотрудник и мой давний друг по совместительству. Инспектор выглядел полной противоположностью Ким Дон Шика. Стройный мужчина среднего роста, лет сорока пяти с уставшим, но очень добродушным лицом. Он пробуждал желание довериться. И отключив эмоции, я дала показания против Ука. Это правильное решение. Он должен понести наказание сейчас, чтобы больше никому не смог навредить. Чхве поделился со мной историями, когда заявления писались на айдолов и ложные, и правдивые. И преступники несли наказания, но при этом сохраняя репутацию своих агенств и коллег. Он убедил меня, что Кан сможет наказать Чон Ука и при этом нигде не прозвучит ни JYP, ни тем более имя Криса. Пока Кан снимал мои травмы, занося в отчёт, мне казалось, что меня выворачивают наизнанку, демонстрируя каждую незначительную рану, оставленную Уком за недолгое наше знакомство. - Две недели никаких физических нагрузок, перелом хоть и не осколочный, но всё же, - повторял свои указания врач по дороге домой, - обезболивающее сильное, не пропускай приёмы. Спать только на правом боку, ну по-другому у тебя вряд ли и получится. Ты молодая, всё быстро заживёт. - Спасибо, господин Чхве, - у меня было полное ощущение, что со мной провёл день заботливый отец. - Ты молодец, что решилась написать заявление, - тон его погрустнел, - подобные люди не должны находиться в свободном обществе. У меня ведь две дочери и у одной уже своя дочурка. И одна мысль, что они могут столкнулся по жизни с жестокостью разбивает мне сердце. Я лишь молча кивала в ответ, стараясь забыть о случившемся и не думать о грядущем. Рано или поздно Ук объявится, чтобы продемонстрировать, что он думает о моём решении. И мне страшно, я не могу придумать ни одного хорошего исхода, поэтому отмахиваюсь от этих мыслей, как от назойливых мух, но выходит не очень. Доведя меня до калитки, Чхве вновь повторил мои запреты на будущие недели и напомнил, что ждёт меня на осмотр в середине марта. - Я, наверное, должна вам много денег, - замялась я на прощание, понимая, что брала с собой только документы и телефон, - извините, что создала неудобства. Не-не-не, не думай о деньгах, Кристофер всё оплатил, - заботливо улыбнулся Чхве, - помни, никакой нагрузки! Раскланявшись, он усталой походкой направился к своему автомобилю. У порога меня встретил восторженный Кками, виляющий хвостиком в такт своему звонкому лаю. - Ты один, малыш? - я подхватила его на руки, подставляя щеки для приветствия, - ты, наверное, единственный, кто смотрит на меня по-прежнему, без жалости и отвращения.. - Так уж и единственный, - в холле появился улыбающийся Хëнджин, - что сказали в больнице? Вкратце я пересказала ему, что мне наговорили и прописали доктора, наблюдая за округляющимися глазами. Парень так испуганно смотрел на меня, будто я только что призналась, что мне осталось жить не больше недели. - Вот, Кками, я же говорю, что ты единственный! Смотри, как я напугала твоего хозяина, - я чмокнула довольного пёсика в нос, попутно скидывая обувь, - а Крис ушёл? - Сразу после тебя, - ответил, вышедший из шокового забвения Хван, - и я просто переживаю! А не испуган! Хёнджин выхватил у меня из рук Кками, бубня что-то про "беречь себя", "не напрягаться" и тому подобное. Хотя пёс весил от силы килограмм или полтора. Физически я восстановлюсь, тем более сейчас после укола обезболивающего я чувствовала себя практически, как обычно, а вот исчезновение Криса меня больно ранило. Он игнорировал мои звонки, не отвечал на сообщения. Я не знаю, какие мысли крутятся у него в голове, к какому решению он пришёл. Но я надеялась, что он будет рядом. - Ты заставляешь меня ревновать! Почему ты меня не целуешь, вредный пёс? - бурчал Хван, пытающийся выпросить нежности от Кками, который только и успевал уворачиваться. Сцена выглядела уморительно, что я невольно улыбнулась. - Джинни, я соберу вещи и поеду, - я старалась произнести это как можно спокойнее, чтобы мои действия не выглядели побегом. - Нет! Не уезжай, ты нужна мне! - парень произнёс эти слова так, будто заготовил заранее. Он развернулся ко мне и пристально смотрел в глаза, гипнотизируя. - Не такая я тебе нужна, - печально усмехнулась я, - ты сейчас разбит, и тебе ни к чему ещё и мои проблемы. - Ты нужна мне любая! Останься... Пожалуйста, - Кками, ëрзающий на руках хозяина, жалобно проскулил, подыгрывая Хëнджину. Мы оба рассмеялись. - Ну раз малыш так просит, - я потеребила пса по голове, - тогда у меня нет выбора. - Я приготовил говядину, - сообщил Хван, двигаясь в сторону кухни, - переодевайся и приходи ужинать. Я хотела отказаться, аппетита не было совершено. Но всё же я обещала помочь Хëнджину, я обещала и Чану, что поддержу его, как смогу. Зайдя в комнату, погруженную в полумрак, я с трудом сдержала шквал эмоций, рвущихся из бездны сознания, куда я их запихнула. С детства я умела, во всяком случае старалась, хранить лицо в любых ситуациях. Меня учили, что сдержаность равно благородство, что никто не хочет видеть мою слабость и слезы. Понятно, что далеко не всегда я справлялась с чувствами. Но много раз вместо поддержки получала порицание. "Ты ещё маленькая", " Ой ещё и не такое случится", " Подумаешь, это мелочи" твердили близкие люди. И сейчас они все эхом звучали в моей голове, призывая быть сильной. В какой-то мере эти все холодные равнодушные высказывания стали моим оберегом от эмоциональных вспышек, хотя вполне возможно, что это просто гормональный фон, позволяющий логике включаться быстрее чувств. Но сейчас ничего не помогало. Ничего! Я переполнена, я хочу реветь раненым зверем, чтобы весь мир услышал мою боль. Взглянув в очередной раз в свой телефон, что равнодушно сообщил об отсутствии сообщений от Криса, я швырнула его на кровать и нарыла в шкафу лёгкое платье, которое прикроет все следы насилия, чтобы не расстраивать Хвана. Переодевание стало настоящей мукой. Даже сквозь обезболивающее поднятие рук резко простреливало по лёгким. Но почти весь мой гардероб требовал стандартных движений при одевании. Врач мне прописал мазь для наружного применения. Она должна была тоже снять боль и помочь заживлению гематомы. И я надеялась на помощь, сама я не справлялась с её нанесением, а Хвана просить не хотела. Чан меня шокировал брошенной фразой о симпатии Джинни, которого я считала близким другом. Однако, поднять теперь эту тему я не готова. Если Крис что-то знает или подозревает, зачем тогда просил нас пожить вдвоём? Стук в дверь вырвал меня из размышлений. - Нуна, всё хорошо? - взволнованно пробормотал Хван. - Почти, я сейчас выйду. Сжав челюсти, я стянула футболку и надела платье. Будь я дома, я бы и не одевалась вовсе, чтобы не испытывать каждый раз мучения. - Я могу тебе помогать с одеждой или... - предложил Хван, заливаясь краской, когда я вышла из комнаты, - не подумай ничего такого, просто.. Я.. Правда... - Я поняла тебя, - я ласково улыбнулась ему, - "или" может мне сегодня понадобиться. Начало ужина проходило в неловком молчании, только Кками бегал между нами, потявкивая, в надежде выпросить хоть кусочек ароматной говядины. Хван справлялся со своей порцией, параллельно хмурясь, вскидывая брови, иногда поднимая голову, будто пытаясь что-то сказать, но вновь утыкался в свою тарелку. На третью попытку он не сдержался. - Нуна, ты так спокойна! Я вот не могу, меня безумно злит, как хëн сегодня себя повëл! - отложив палочки, возмутился парень. - Он просто не сдержался.. - Почему ты его защищаешь? - не успокаивался Хван, - он сбежал! Нельзя так с тем, кого любишь! - Джинни, я не готова обсуждать то, что случилось. Я держусь из последних сил хотя хочу свернуться калачиком и реветь, - я опустила глаза, разглядывая остатки еды в тарелке. - Прости, - виновато пробурчал он. Остаток ужина мы провели в тишине. Но не той, что давит, лишая покоя. А совсем наоборот. Это была тишина, где каждый получал энергию напротив сидящего, а с ней и немного умиротворения. Приняв все прописанные лекарства, закутавшись в большое полотенце после душа, я робко постучалась в дверь Хёнджина. - Мне ужасно неловко, - обнимая себя руками, пробубнила я, - мне нужна помощь. Если ты против, то обойдусь, рано или поздно всё само заживёт. Краснея, я протянула ему тюбик с мазью, врученный мне в больнице. Жестом развернув меня, пальцами он пробежал по почерневшему участку спины, попутно выдавив несколько капель ледяной мази. - Не больно? - поинтересовался Хван, втирая мазь тёплой ладонью, слегка спустив моё полотенце. - Не больно, - смущаясь, пролопотала я. Зато охеренно неловко! - Всё, - Хёнджин вернул мне тюбик, - спокойной ночи, нуна. - Угу, - кивнула я в ответ и скрылась в своей комнате, не оборачиваясь. Вот Чан! Нахрена ты своим замечанием поселил во мне дурацкую неловкость. Либо я просто эмоционально неуравновешенна сейчас и утрирую всё. Накинув на себя безразмерную майку, я забралась под одеяло. Тело благодарно растеклось по мягкой кровати, но ноющая боль отступать не собиралась, призывая с собой все болезненные воспоминания, чувства.. Я напевала дурацкие детские песни, вспоминала идиотские комедии или наоборот что-то тошнотворное, только бы не пустить свои переживания на первый план. Но я проигрывала, я проигрывала с разгромным счётом. Всё то, от чего удавалось спастись днём в окружении людей, сейчас в темноте, в тишине укрывало меня, пытаясь уничтожить последние моральные силы. Я сдалась. Сдалась, когда первая горячая струйка вынырнула в прохладу ночи. А за ней и вторая. И больше я не могла сопротивляться. Грудная клетка разрывалась от содроганий, врезаясь сломанными рёбрами в лёгкие. Рыдания, разлетались по тёмной комнате, как бы я не пыталась их заглушить. Дверь в комнату тихонько отворилась. Я слышала, как Джинни аккуратно зашёл в комнату и лёг рядом, легонько опустив руку мне на талию, пытаясь остановить мои рыдания. Две отвергнутых души, ищущие успокоения, в темноте одной комнаты.

***

Как же Ук ненавидел эти сеансы через каждые два сранных дня. Ничего они не меняли, пользы было ноль. Его так же разрывал гнев, разрывало желание! Он сам не понимал, что его так крепко держит в Пусане, когда хочется рвануть и разобраться с Кирой. Как она вообще сейчас? Может ей нужна помощь? Но нет, он тратит время на психолога. - Братишка, - испуганный голос Мина звучал в телефоне совсем некстати, - ты что натворил? Ук попивая Бурбон на террасе своего шикарного дома в Пусане, совсем был не готов к плохим новостям. - Всмысле? - Полиция, - тараторил Мин, - полиция принесла повестку! Ты должен дать показания! Ты что натворил? Ук знал. Блядь он знал, что натворил. Наконец-то он проверил, где у Киры стоппер, что она не сможет простить. Он бросил трубку, не ответив брату, и пару минут пялился в стену. - СУКА, - стакан отправился в стену, разлетаясь миллионом хрустальных льдинок.