Вечный сон или жизнь

Обидно и ненавистно, когда без доказательств обвиняют совершенно невинного человека. Я оказалась в числе тех, кого посчитали «шпионом» вампиров. Долгих три года службы я беспрекословно подчинялась главным шишкам, была преданна им, но теперь меня считают шпионом и врагом. Так абсурдно, что даже смеяться не тянет. Я не знаю, что я такого натворила, но именно сейчас я хочу отстоять свою честь и гордость. Я ведь даже не совершала ничего подозрительного... Видно, тот высокомерный подполковник постарался. Тёмноволосый, карие глаза, а ещё достаточно привлекательный, но до чего же наглый! Я постоянно получала от него выговор, и часто он подозревал во всём, что совершалось. Может быть, я и в правду такая подозрительная... Что не говори, но он по рангу выше меня, поэтому, быть может, ему виднее. *** Сейчас меня вели в самые подвалы, где находятся множество камер для заключённых или, как мне известно, для подопытных. Не удивлюсь, если на мне так же будут проводить опыты. Мне не часто выдавалось здесь проходить, и уж тем более, не по тем коридорам, по которым мы сейчас идём. Мне хотелось осматривать каждую стенку, но я не могу даже рукой пошевелить, иначе могу остаться без неё... В компании отряда подполковника Гурена, и с ним в том числе, было крайне не привычно. Сколько помню, не всегда стоял такой напряг. Сейчас же, атмосфера казалась нагнетающей и невероятно сильно давящей. — Ну и ну, эта тишина так давит, вам не кажется? — произнесла я навеселе, прекрасно понимая, что за любое лишнее слово, мне могут снести голову лишь по одному приказу подполковника. Гурен лишь через плечо посмотрел на меня, взглядом намекая на то, что ему не нравится мой «весёлый настрой». — В твоём положении, я бы не стал рот открывать, — хмыкнул он. — Но ты, — я громко выделила последнее слово, — не в моем положении, поэтому тебе не понять меня, — Кто же тебе давал право нарушать субординацию, шпион? — я чувствовала каждую нотку раздражающего яда в его голосе, когда он произнёс последнее слово. Так уж он меня ненавидит? Наконец, мы подошли к какой-то железной двери. Подполковник открыл её и толкнул меня в помещение, параллельно отдавая приказ расходиться своим подчинённым. Само помещение было каменным. Что пол, что потолок, что стены — всё совершенно каменное. Стояла лёгкая вонь тухлятины и влаги, что неприятно впивались в нос. Посредине комнаты стоял стол с разными инструментами, к стенам были приделаны цепи и оковы, к которыми, скорее всего, меня будут держать и, полагаю, пытать. Так же, в этом помещении был стул с теми же цепями. Я, конечно, понимала, что меня будут пытать... Но тут такое разнообразие, что даже страшно представить, что меня ожидает. — Чтобы меньше было мороки... — начал подполковник, обращая на себя моё внимание, — стоит сделать так. Поспи последний раз. Всё, что я услышала, прежде чем почувствовала некую боль, а затем увидела тьму перед собой. *** Я начинала что-то слышать, чувствовать и ощущать. Я не проснулась до конца. Тяжесть по всему телу, и видимо поэтому я не могла пошевелить хотя бы рукой. Разум начинал понемногу проясняться, и вскоре я открыла глаза, наблюдая собственные ноги, а под ними каменный пол. Немного жмурясь от тупой боли в области затылка, и в общем, по всему телу, я подняла голову, упираясь взглядом в железную дверь. Хотелось протереть глаза от недавнего плохого и тяжёлого сна, но стоило мне захотеть подвинуть рукой, то у меня ничего не вышло. Я начала дёргаться и затем поняла, что я полностью привязаны к стулу, на котором сижу. И это не обычные узлы. Не просто лодыжки и запястья приковали к спинке и к ножкам стула, а связали всё крепко торинавой — веревкой для беглецов... Тяжко вздохнув, я немного успокоилась, пытаясь вспомнить происшествия последнего случая. После тяжёлой боли в области затылка я ничего не помню. Хотя... Слова подполковника, которые засели в памяти, меня настораживают: «— Поспи последний раз». В каком это смысле? Раздался щелчок замка, а затем скрипучее открытие железной двери. Из неё показался Гурен. — Ух ты, проснулась уже? Для последнего сна достаточно долго, — вздохнул он, проходя вглубь помещения. — Сколько? — голос был хриплым. Хотелось воды... — День, может полтора, — прояснил мужчина, по привычке проводя по своим волосам. — В общем, настал час для «Вечного сна» или жизни. — Ты вообще о чём? Если ты собрался пытать, то к чему сон? От боли я вовсе не смогу уснуть, если ты конечно не имеешь в виду смерть. Подполковник недобро посмеялся, зыркая на меня презирающим взглядом: — Именно её. Я удивлённо уставилась на него. Неужели я на столько виновата, что меня следует убить пытками?! — Я буду вымогать у тебя всю информацию, которую ты скрываешь пыткой. Нет, возможно не будет никаких телесным повреждений, — он ясно выделил слово «возможно». Значит будут. — Всего на всего, тебе запрещено даже дремать. Хоть один раз клюнешь носом — тебя больно взбодрят. — Подполковник, вы ведь сами себе противоречите, — хрипло усмехнулась я, не веря в то, что я обойдусь всего лишь без сна. Я могу не спать хоть сутками! Но кто же знал, что это окажется крайне сложно и кошмарно. —. В общем, у меня нет на тебя времени, поэтому тут стоит видеокамера, которая будет наблюдать за тобой, пока меня тут нет. Стул с электрошокером — тот, кто увидит, что ты задремала, нажмёт на кнопку, находящуюся рядом с ним, и ты проснёшься. Правда не так приятно, как обычно утром. Начался первый расспрос. В основном, были самые банальные вопросы, на которые я всегда отвечала правду, ибо мне не зачем врать, но Гурена это раздражало. Неужели он желает услышать именно то, что ему по нраву? Буду я лгать ради утешения его эго, ага, как же, пусть мечтает. *** Время шло невыносимо долго. Я не знаю сколько прошло с разговора с Гуреном, но мне было ужасно скучно. Моргать было уже тяжело. После визита подполковника, ко мне лишь единожды заходила какая-то девушка и давала два глотка воды. Большего не позволено, к сожалению. Ну да, я ж ведь предатель. К чему для меня такая любезность? Единственным моим развлечением был мой выдуманный мирок в голове, где всё хорошо, где мир, как в прошлом, ещё до этого массового вируса, а я гуляю по пляжу с близкой подругой, которая теперь мне вовсе не близка и вовсе не подруга... Я уже начинала считать секунды, чтобы понимать, сколько времени я тут провожу, но после пятой минуты я сразу забываюсь, медленно закрывая глаза. Это только казалось, что не спать — легко, но на самом деле, это очень мучительно, хотя, как я думаю, прошёл только день, а может меньше. Без часов совершенно не известно, сколько сейчас времени. *** Глаза уже сильно болели. До сих пор я не знаю сколько прошло, но я более, чем уверена, что сижу в этом заплесневелом подвале больше четырёх дней, а этой проклятый Гурен ко мне лишь один раз с первого дня моих мучений заходил! Иногда бывало, я засыпала, но тут же чувствовала электрический шок, проходящий по телу, который сразу же будто меня. К счастью, он не был мощным, скорее терпимым, но какие же были неприятные ощущения от него! — Смысл... Мне тут сидеть...? — хрипло прошептала я, тяжело связывая между собой слова. Без сна мои мысли путались, а думать становилось труднее. Язык постоянно заплетался, стоило мне лишь слово проронить. Внезапно раздавшийся по помещению звук открывающейся двери немного испугал меня. Я эту камеру для пыток зашёл Гурен. Да ладно, сколько лет, сколько зим. Наконец этот баран соизволил показаться! Хотя сейчас... Я очень рада видеть его. Моё сильное желание спать, как рукой сняло, а сердце бешено забилось при виде его. Было волнительно и радостно. Я действительно готова на все его вопросы ответить, лишь больше не сидеть тут одной и без возможности уснуть. — Ну и ну, прошло два дня две ночи, а тебя уже так испортило. Так бледна, а синяки под глазами слишком сильно выделяются, — хмыкнул он, — но да ладно. Наконец, все дела выполнены, теперь я могу тут проводить больше времени, доводя тебя до вечного сна. Хотя перед этим я вытащу из тебя все ответы. — Неужели ты так меня ненавидишь...? — прошептала я, устало отводя взгляд в пол. — Естественно, тебя сюда привёл вампир, но многие закрыли на это глаза. Хотя тут должен каждый понять, что ты шпионка. Просто так тебя бы сюда не привёл наш враг, — Гурен спокойно ответил, вальяжно усевшись на другом стуле. — Но я ведь не шпион... — Тогда кто тот вампир?! — Он лишь однажды спас меня от смерти, а затем, не желая мне зла, только лишь спасения, оставил у вас! И чего ты вообще добиваешься?! Я ведь даже его имени не знаю! Я была глупой, поэтому даже не думала спрашивать его об этом! Но всё, что я тогда знала, что он не такой, как другие твари, сосущие кровь людей! — выпалила я, грозно смотря на подполковника. — Упрямая дура! Тебе важнее не предать своих хозяев, нежели собственная жизнь?! Просто скажи правду и тебя отпустят от сюда. Хотя это уже не мне решать. — Ты даже не можешь точно сказать, что со мной сделают, поэтому даже лгать или говорить правду на этот счёт бессмысленно! Гурен ещё что-то сказал, но я не слушала его, лишь последний раз взглянула на него, убедившись, что он уходит за дверь. Я ещё раз убедилась в том, что он слышит лишь то, что ему самому хочется. За это ненавижу Гурена... В остальном, я... Нет, это глупо. Всё равно я умру и чувства мои уйдут со мной же. *** Прошло ещё какое-то колличество времени. Гурен иногда заглядывал, вновь доводя всё до скандала. Хотя бывало, он лишь мог смеяться над моими положением и видом. Итог: не сплю я уже пять дней... Клонит в сон, перед глазами темнеет. Я не выдерживаю... Уже всё равно, ударит ли меня током, я всего лишь хочу уснуть и не просыпаться... Я уже даже желудка не чувствую, но мне не хочется кушать так, как хочется сомкнуть глаза. Стоило мне блаженно прикрыть глаза, как эта чертова железная дверь отворилась, а за ней показался ничего не выражаюший Гурен. — На тебя уже больно смотреть, — произнёс мужчина, отводя взгляд и заходя в помещение. Он подошёл ко мне и прикоснулся к моей, как он говорит, бледной щеке. — Ты действительно говоришь правду? — Буду я ещё порочить свою честь и гордость, чтобы ложью утешить твоё эго и желание... — огрызнулась я, но на самом деле было приятно слышать нотки некого беспокойства в его голосе. Гурен достал нож, чему я не удивилась. Что же, я знала, что живой не уйду. Хмыкнув, я закрыла глаза, уже предвещая боль, но её не последовало. Я услышала лишь то, как верёвка режется, а затем мои уже затекшие руки почувствовали свободу, то же и ноги. Но пошевелить ими я по прежнему не могла. Было больно и не хватало сил. На запястье я почувствовала теплое прикосновение. — Твой пульс слишком ослаб. Думаю, если бы я тебя действительно ненавидел, то продлил твою депривацию сна до смерти. — Да лучше бы я умерла, чем слушала твоё теперешнее «беспокойство» в голосе! — прошептала я. — Из-за твоей, видите ли, ненависти ко мне и недоверии, я постоянно, по нескольку раз в час ощущала электрический ток в теле! Я не могу нормально мыслить и говорю медленно... — Я действительно виноват в своих подозрениях по отношению к тебе. Эта депривация твоего сна оказалась бессмысленной. — Ты настолько глуп, что только сейчас это понял...? Стоило ведь полюбить такого идиота, — хмыкнула я, откидывая с на спинку стула, прикрывая глаза. Такое приятное чувство, вновь увидеть желаемую тьму перед глазами, а затем предвещающий сон. — Да? А я то думал, ты ненавидишь меня. — Это... Как бы странно не было, в прошлом... Нехватка сна свела меня с ума... А теперь, пожалуй, усну «вечным сном». — Моя ненависть к тебе тоже в прошлом...