Настоящий друг

      Хейзел закурил сигарету в школьном туалете, безразлично покачивая головой под басы, раздающиеся из соседнего зала. Расстегнул пиджак, расслабил галстук. Затянулся, глянул в потолок и подумал: «Эта вечеринка, блять, полный отстой».       Он никогда не любил школьные мероприятия. Ну, а кто их любит? Парад детишек (как бы некоторые его одноклассники не пытались строить из себя взрослых— они все до сих пор грёбанные дети), которые приходят на сходку таких же детишек, с которыми они, скорее всего, не хотели бы встречаться… И пытаются общаться друг с другом. Как правило, выходит не очень.       Выпускной никак не отличался от какой-нибудь вечеринки на Хэллоуин.       Хейзел приоделся на него как и подобает прилежным детишкам: пиджак, галстук, рубашечка, лакированные туфли — дорогие, кстати, отцовские — и всё такое. Мать так попросила. Расстраивать её не хотелось.       За это его стебали «Маменьким сынком». Хейзел не обращал на это внимания, однако подобный статус не очень хорошо влиял на новые знакомства — любое общение начиналось со слов «Эй, Хейзел, ты хоть алкоголь пьешь или мамочка тебе не разрешает?»       Господи, как хорошо, что он выпускается.       Он потушил сигарету о подошву своих лакированных туфлей (прости, пап), вышел из туалета и улыбнулся, помахав рукой какой-то девушке, с которой он познакомился недавно. Она рассеянно помахала в ответ — то ли не узнала, то ли уже изрядно подвыпила.       Хотелось найти настоящего друга.       Того, с которым можно было не строить из себя чёрт пойми кого. Просто…быть собой. Добродушным придурком, каким и был Хейзел. Шутить тупые анекдоты, делиться теориями заговоров, привести его в гости на стакан отменного лимонада мамы.       Добродушный придурок Хейзел. Звучало неплохо, а?       Того, который не стебал бы его Маменьким сынком.       И он его нашел. Ча-ча.       Они познакомились в местной квартальной забегаловке — у Хейзела был отменный аппетит, и он любил захаживать туда за пончиком-другим или фирменным шефским пирогом. Он никак не мог понять, что делает этот пирог особенным. Схренали он фирменный-то?       — Так ты, типа, парень?       Это было первым, что Хейзел у него спросил.       — Да.       Было видно, что Ча-Ча смутился, но не слишком. Он умел держать лицо. И это было…здорово, знаете? Очень здорово.       Хейзел лишь добродушно улыбнулся и направил на Ча-Чу пальцы-пистолетики.       — Замётано, чувак. Замётано. Это круто.       Ча-Ча ответил на его пальцы-пистолетики пальцами-дробовиком. Хейзел притворно упал, будто в него выстрелили.       — Стой, в каком смысле «круто»?       — Ну, что ты принимаешь себя таким, какой ты есть. — Хейзел сел обратно, почёсывая затылок. — Это круто.       Они переглянулись. На секунду показалось, будто он сморозил несусветную хрень. Прям такую несусветную хрень, галактических масштабов. Но Ча-Ча засмеялся. И Хейзел вслед за ним.       «О, да, мы точно поладим» — подумал тогда Хейзел, посмеиваясь. И не прогадал.