Встреча, окутанная туманом

Над Чернобылем с самого утра повис туман. Густой, плотный и даже какой-то желтоватый, он не давал видеть дальше, чем на два метра. Сегодня глава ЧЗО был явно не в лучшем настроении.     Утром из МАГАТЭ пришло срочное сообщение, что где-то здесь в левом ухе у блохастой Кошаровской кошки клещ не соответствовал их нормам, потом на стройке у ЧАЭС что-то пошло не так, что даже Киев примчался срочным рейсом и полдня буквально проедал Чернобылю и без того воспалённый мозг. В довершение всего он засветился на очередной экскурсии, и пришлось фотографироваться аж тридцать раз, натягивая дурацкую улыбочку.     Поэтому когда на его пути появилась довольно странная и даже отчасти мистическая преграда, Чернобыль не выдержал и позвонил Народичам. Пусть теперь еврейская морда разбирается со всей этой дрянью. В конце концов, это практически его обязанность — выкручиваться из самых запущенных дел.   — Ну и что мне с этим делать?     Отчужденец, битый час ходивший взад-вперед, наконец, сел под дерево и прикрыл глаза. Всё, своё он на сегодня отходил — теперь очередь Народичей. Тот и впрямь начал нарезать круги вокруг неожиданной находки, иногда останавливаясь и многозначительно хмыкая. На вопрос «лучшего врага» он пробормотал себе что-то под нос, а потом важно сказал:   — Продать.   — Да ты в своём уме?     Чернобыль даже хотел встать, но только иронично взмахнул руками и снова успокоился. Сейчас важно сохранять самообладание, и никому (а тем более Народичам) знать, как он злился сегодня утром, абсолютно необязательно.   — Ну а что? — спросил сумасшедший так, как будто речь шла о чём-то совершенно обыденном. Например, о продаже картины или машины. — Я думаю, что на вырученные деньги можно здесь такое…   — Нет, — перебил того Чернобыль. — Ты хоть знаешь, что это может быть?   — Не имею ни малейшего представления, но это не мешает мне его продать.   — Сначала давай разберемся, а потом забирай эту штуку и торгуй на все четыре стороны.     Чернобыль всё же встал и подошёл к мужчине с обрезом за плечами. Он снова осмотрел найденную вещь с ног до головы, полагая, что что-то изменится, но потом от чувства полнейшей безысходности только тяжело вздохнул.   — Не, ну понятно, что это конь, — веско заявил Народичи, проводя по спине животного рукой.   — Только непонятно, почему он весь светится, — съязвил доведенный Чернобыль, зло вперив взгляд в конскую морду. Сам объект головных болей был совершенно спокоен и сиял светло-голубым светом, жуя радиоактивную траву.   — Слушай, братела, а ты где его вообще нашёл?   — Да на Ленина. Но я решил отвести его подальше, а то вдруг ещё люди увидят.     Народичи громко и неприлично заржал. Даже не засмеялся, а именно заржал, что на время показалось, что безмолвный конь решил заговорить с мучениками.   — Люди?! Да какие здесь люди?! Так, человек сто на весь гор…     В глаз Народичам прилетел увесистый камень. Свихнувшийся город сразу же высказал своё мнение насчет этого поступка весьма нелестными словами, но в ответ стрелять не стал, хотя руки сами потянулись к обрезу.   — Может, он от радиации светится? Ну как Прип… деревья в Рыжем Лесу? — выдвинул он новую идею и вовремя успел сделать её безобидной, избежав второго фингала. — Учёные шалят?..   — Надо Славутичу позвонить, может, он что-то знает… — Чернобыль, не оборачиваясь, пошёл прочь, уже не слушая «лучшего врага».   — А отсюда не судьба? — удивился Народичи, всё ещё стоя рядом с конём. — Эй, у тебя что, до сих пор нет мобильника?     Чернобыль промолчал. Ответом послужил второй подбитый глаз.   — Этого… это ведь… да как… да быть не может!     С такими речами молодой город пялился на неонового коня уже достаточно долго, чтобы у отчужденцев зародилось подозрения полнейшей отсталости от мира.   — Да как же… Да где вы его нашли?..   — Я уже пять раз сказал, на улице Ленина, да ты всё равно нас не слушаешь.   — Настоящий… И светится даже… как же так…     Чернобылю первому надоело слушать брата, и он ощутимо потряс паренька за плечи. Хорошо так потряс. До головокружения.   — Да вы не понимаете… — начал объяснять Славутич, всё ещё лапая уже фиолетового коня. — Это из игры… Из «Доты»…     Отчужденцы молчали, скучающе-непонимающ­е смотря на парня. Видимо, не дошло.   — Ну, есть игра такая… Для компьютеров… Называется «Дота»… Там есть персонаж, Абаддон, у него есть конь… Так вот этот вот зверь — точная его копия! А ты, — он кивнул на Чернобыля, — ну прям вылитый Абаддон. Только брони не хватает, а тумана достаточно. Это же ты туман вызвал? Да, да?..   — Короче, братела, теперь ты у нас демон смерти и разрушений. Это вообще всё-ё объясняет.     Народичи с напускным сочувствием похлопал отчужденца по плечу. Тот немигающим взглядом уставился на Славутича, и правый глаз его планомерно задёргался.   — Так… так это ты устроил весь этот цирк?     Выглядел Чернобыль сейчас не лучше Народичей, услышавшего, что к нему в гости едет немецкая делегация. Он уже замахнулся на вжавшегося в коня паренька, как сзади раздался громогласный и немного шипящий голос.   — О, мой конь.     Откуда-то из зарослей к ним продирался мужик в довольно внушительных доспехах, да и ростом не ниже главы ЧЗО. Подойдя поближе, он посмотрел на восхищённого и перепуганного Славутича, потом на коня, который всё ещё исполнял защитную роль и, наконец, на «зависшего» Чернобыля, до сих пор держащего поднятую руку.   — Прошу прощения, — вежливо начал мужик, глядя на города двумя светящимися точками из-под шлема, — наверное, это недоразумение доставило вам много хлопот…   — Тут ещё смотря какое недоразумение именно… — недовольно протянул Народичи, явно жалея, что продать такой ценный товар уже не удастся.     Наконец, пришедший в себя Чернобыль опустил руку и, недовольно прищурившись, обратился к мужику, угрожающе сжав кулаки.   — Вы в следующий раз за своей животинкой повнимательнее следите, а то пустим её на колбасу, у нас здесь с этим туго.     Отчужденцу даже пришлось задрать голову, чтобы создать максимальный эффект серьезности, хотя обычно с его ростом приходилось грозно нависать на несчастными. Но в ответ незнакомец лишь тяжело вздохнул.   — Ещё раз извините, — он аккуратно, как мог, отклеил Славутича от сияющего коня, поправил седло, сел, и уже хотел было ускакать, как молчавший до этого Народичи быстро остановил его.   — Энене, мужик, так дело не пойдёт. Позвольте таки потребовать с вас плату за невообразимый моральный ущерб.    Абаддон в замешательстве замер, нелепо приподнял руки, словно решая, что ему отдать в наказание, после чего отцепил какой-то светящийся камень от доспехов и передал городу.   — А теперь я всё же прощаюсь с вами. И да не застелет туман вам истинный путь.   — Ну бывай, — бросил Чернобыль, уже шедший в противоположную сторону. Сейчас ему хотелось только одного — одиночества, которое было невозможно в этой компании.     Вскоре стук копыт, подкованных явно не железом, стих, а силуэт громадного всадника скрылся в тумане. Но Славутич по-прежнему стоял на том же месте и, кажется, едва ли не плакал.   — А я даже не взял у него автограф… — слабым голосом проговорил парнишка, опускаясь на колени и неотрывно смотря туда, куда ускакал Абаддон. — Мне ведь никто не поверит…     Рядом стоящий Народичи что-то усиленно просчитывал в уме, но на слова мелкого сразу отреагировал, хитро потирая руки.   — Слушай, малой, — ухмыляясь, сказал сумасшедший, — идея есть. Вот таки сто пудов тебе понравится…     Над Чернобылем по-прежнему было туманно, но солнце светило уже куда увереннее, показывая редким жителям этого города дорогу домой. Отчужденец, забравшись на крышу невысокого здания, пил чай и с наслаждением слушал, как внизу, в густом тумане до сих пор раздаются голоса: «Господин Абаддон, где же вы?.. Можно вас на пару слов?.. Один автограф?.. Вернитесь… Ну пожалуйста…»