***
Он появился как всегда неожиданно — возник, прошуршал белым призраком по крупным каменным плитам, и золотая кромка плаща колыхнулась перед коленопреклонёнными ведьмами. — Я вижу, у вас плохие новости. — Император Белос, простите, мисс Клоторн впервые главенствовала, и сразу с отрядом нового типа, мы не смогли выдать ей полноценных инструкций… — засуетилась наставница. Сколь расслабленной и крутой она казалась при нижестоящих, столь же мелко дергалась, кивала и улыбалась при старших. — Лилит, в чем состояла ваша задача? — Лилит прокашлялась, и коротко ответила, — Значит, просто собрать посохи. Даже не контролировать круг заклинания. — Мне показалось, что я вижу неспящего дикаря, — оправдалась Лилит, — Я хотела подать знак!.. — Вашим заданием было собрать посохи, — настойчиво повторил Император. Наставница ахнула и залепетала, нелепо защищая ученицу. Белос повернулся к ней: — Флора, вы не возражаете оставить нас? Ваши методы обучения мы обсудим позднее, — названная поспешно откланялась и чуть не уползла за тяжёлые двери. Император небрежным жестом осенил вход заклятием тишины: наставница Лилит была известна своим излишним любопытством.***
— Вы понимаете, чем опасен ваш провал? — сухо осведомился Император. — Из-за меня оружие осталось в руках повстанцев, — уныло сделала вывод ведьма. — И более того — своим неразумным побегом вы лишили мой ковен нескольких подающих надежды студентов, и показали нашему врагу короткий подход к замку. Чернокудрая волшебница пристыженно втянула голову в плечи. Она знала! Но как он перечислял — бесстрастно, безжалостно чётко, не делая скидок на «первый раз» и «отсутствие опыта». Некстати вспомнилось, что и в прошлую встречу наедине он таких скидок не делал. — Мне известно, мисс Клоторн, что из всей вашей семьи вы — единственная, кто практикует магию в ковене, — продолжал тем временем правитель, — Но семейное дело ваших родителей и их почтенный возраст позволяют нам лишь вести более близкое наблюдение и не настаивать на их присоединении. Но ваша сестра!.. — Лилит вздрогнула, — Есть ли шанс того, что вместо исполнения моего приказа вы пытались помочь ей? Молодая волшебница вскинулась. Да, она хотела помочь Иде, но уж точно не в ущерб делу Единения! Если что она и вынесла из долгих лекций после вступления — так это важность стоящего перед ними труда. И сейчас Император заявляет, что она, лучшая выпускница курса, предала бы дело всей его жизни! — Вы вольны утверждать что угодно, но обвинений в измене я терпеть не стану! — в решительно повышенном тоне зазвенел металл, и она испугалась собственной смелости. — Мисс Клоторн, вы забываетесь. В своём гневе молодая женщина была очаровательна — напряжённая, с гордо расправленными плечами и ярко сверкающей аурой. Проклятие, мучительно тянущее, грызущее нервы, заставляющее всегда быть наготове, чтобы не расплыться дегтярной лужей, жадно закопошилось. Слишком много израсходовано за сегодня сил — и чем дольше он тянет, тем хуже будет откат. В холодных глазах подчинённой он видел то, что скрыто от простых ведьм: колдовская зелень жизни, пропитывающая всё на этих островах. Добиться её от живой колдуньи сложнее, чем поглотить из артефакта — но и большого выбора нет, и в том её вина. Раз уж так вышло, что девчонка оказалась неспособна выполнить задачу — ей и расплачиваться своей жизнью. — Простите, Император. Всё в вашей воле, — под неподвижным синим взором Лилит всё же стушевалась, и опустила лицо. Эмоции древнего колдуна были скрыты за фарфоровой маской, и даже дыхания слышно не было (а есть ли оно? Ведьма помнила, что в прошлый раз наедине Белос снимал покров, но черты внешности в памяти не остались). — Верно, в моей. Идёмте, вам предстоит выучить ещё много уроков за сегодня.***
Он прошествовал к своему трону — грозно возвышающемуся каменному сооружению под вечно бьющимся сердцем. Юная волшебница, следуя приказу, взошла следом. Ей не доводилось ещё подниматься сюда — и не хотелось бы: здесь Его Величество казнил и миловал, публично выворачивал наизнанку разумы неверных, демонстрируя опасность дикой магии. Что-то подобное, вероятно, ждёт и её саму. — На колени, — а стоило лишь замешкаться, подбирая юбки, — Сейчас же. Камень постамента, ожидаемо, оказался жёстким и холодным. Она встала, твёрдо упершись носками в пол и обхватив себя сзади за локти — стандартная ритуальная поза, несколько раз виденная её на принародных наказаниях. Положение ощущалось ещё менее удобным, чем выглядело; Белос же его никак не прокомментировал. Лилит была высокой, но всё же не такой, как великий колдун. Стоя на коленях, да ещё и на ступень ниже трона, она могла видеть расслабленные кисти Императора, и золотую пряжку на плаще, но не маску. И ей прекрасно видно было, как маг неспешно растёр меж пальцев крупинки сияющей силы — лишь для того, чтобы потянуться к наказуемой. Она не помнила лица — но помнила руки: откровенно и жарко ласкающие, пальцы одной скользят в глубине тела, а другая сильно сжимает подбородок, не позволяя отвернуться от развратного зрелища. Ей снились эти ладони; она видела их почти ежедневно — и не могла не представлять на месте посоха, пачки бумаг или банального подлокотника себя. Мечтала, стыдясь этого, как однажды Император привлечёт её к себе за талию и броня на мягкой коже будет холодить тело ведьмы сквозь форму. Мечтала, как ей вновь позволят стянуть плотный покров и как она сможет опять целовать длинные сильные пальцы. Порою казалось, что одного лишь прикосновения высшевластных дланей будет достаточно, чтобы она оказалась на пике блаженства. Нет. Лилит лишь вздрогнула, когда Император Белос аккуратно заправил выбившуюся прядь ей за ухо. — Итак, мисс Клоторн. Я вижу, инструктажа вам было недостаточно; сейчас вы внимательно выслушаете меня, и ответите на все мои вопросы. Вам ясно? — он поднял лицо подчинённой, заставляя её смотреть в сияющие гипнотической синевой провалы маски. — Да, мой Император. — Вы наверняка знаете, что система ковенов установлена не напрасно, — она коротко кивнула, — Поскольку ведьмы, практикующие чары вперемешку, печалят Титана, чьей волей и плотью живы все мы, Он повелел мне разделять паству. Далеко не все столь разумны, как вы, Лилит, и не все готовы к переменам. Ведьмы старшего поколения, заставшие времена Дикой магии, их воспитанники, не знающие блага чистого разделения, — все они протестуют. Император взял паузу. Ему жаль их, с удивлением подумала Лилит, он и вправду стремиться защитить всех нас! Он говорил устало, и старался быть краток, словно в который раз объяснял несмышлёнышу, почему не стоит баловаться с папиными документами. От этого было хуже — пусть бы он злился, пусть грозил бы исключением из Ковена, понижением в звании, да хоть пробуждением Титана, она знала, что делать с этим!.. Но Император был спокоен и методичен. Аккуратно, чтобы не оцарапать, гладил скулы; сдвигал прилипшие ко лбу (и когда только ей успело стать так жарко?) кудри; мягко касался щеки, когда Лилит слишком уж отвлекалась на ощущения; одобряюще проходился по кромке челюсти, когда она долго была внимательна. — Сейчас тяжелое время, мисс Клоторн. Новый порядок установлен недавно, и ваша работа — поддерживать его. Вы понимаете? Нет, вы снова задумались; так гораздо лучше. Вы талантливы, моя дорогая ведьма, вас приняли в Ковен не просто так, да и наше близкое знакомство состоялось благодаря вашим же умениям. Что же случилось, почему вы провалили столь простую операцию? — Простите, мой Император!.. — она всхлипнула. То, как он заботливо гладил её, с какой мягкой укоризной повествовал и расспрашивал — всё это было слишком реально, и нереально вовсе. Гладкий металл перчаток холодил закрасневшиеся от близости щёки. Знакомый голос и понятные слова успокаивали поднявшуюся было обиду за незаслуженное обвинение. Он не был гневен, даже за провал, он был... — Вы разочаровали меня, мисс Клоторн. — Прошу вас, мой Император — простите меня! — ...разочарован. Она плотнее стиснула ладошки за спиной. Не ослушаться сейчас, не разочаровать более, не отводить взгляд — и, наверное, перестать так бесстыдно наслаждаться близостью ловких пальцев. Она наказана! Тогда почему такие приятные мурашки бегут по коже вниз, когда чародейская ладонь в очередной раз оглаживает её тыльной стороной? Зачем Белос наделён умением так бережно, но бескомпромиссно заставлять её прерывисто вздыхать, когда он очерчивает её лицо? — Мне кажется, вы забыли основы вашего обучения. Поверьте, когда вы станете старше и сами будете руководить отрядом, вы повторите их не раз и не два. Пока же — запоминайте.***
Он осторожно заглянул в сознание ведьмы. Её доверие, её преданность, с которой она отвечала ему, её безусловная покорность, с которой она принимала его руку на своём лице, — всё это позволяло ему ненадолго приоткрывать дверцу в её разум. Толикой магии (Снова траты — а что поделать, сама она дойдёт до нужного состояния к дню Единения) колдун коснулся нервного узла, отвечающего за возбуждение. Подчинённая вздрогнула, как от боли, но продолжила стоять, хоть уже и с более явным усилием. — Я принимаю в свой Ковен только лучших — да, вы среди них, не смущайтесь так. Все отданные вам приказы сформулированы ими; я достаточно уверен в них, чтобы позволить говорить от своего имени. Вы обязаны слушаться их абсолютно, дословно и со всем возможным тщанием. Этому, однако, есть одно исключение: догадаетесь, какое? — Ваши личные приказы стоят выше любых иных, мой Император. — Какая умная маленькая ведьма. Сердце Лилит зашлось в упоении: сколько тепла было в его словах! Каждая похвала, каждое нежное обращение заставляло мурашки разбегаться по телу. Уже давно стало нестерпимо жарко, а низ живота потяжелел, и каждое мягкое касание лица отзывалось там каплями влаги. Колени устали. Она дрожала и задыхалась, осторожно облизывая пересохшие губы. Было хорошо и сладко, слова Императора отпечатывались в сознании, но одних лишь слов было мало — она согласилась бы сейчас на что угодно, лишь бы Белос зашёл дальше и позволил ей закончить. Этого, наверняка, не случится: в конце концов, это наказание, и Император тратит столько сил и времени на неё не ради её удовольствия.***
Он видел, как с нарастающими эмоциями становится ярче и свет жизненной энергии — невольная способность, появившаяся в роду творцов палисманов от долгого контакта с магическим деревом. Кожа молодой женщины была ощутимо горяча даже сквозь материал перчаток, да и сама она дрожала от усталости и близости разрядки. Из предыдущего опыта следовало, что Император уже должен был суметь достать эту силу, но сейчас он словно бы видел её из-за оконного стекла. — Стоп, — большой палец на лоб, а контроль сознания — на центр удовольствия: не позволить напряжению ни спасть, ни увеличиться, пока он размышляет. Она, очевидно, готова делиться силой. Русло, по которому магия перетечёт от носителя, уже вызрело; но, догадался маг, ему некуда пока перетекать: голодное проклятье неспособно принимать энергию частями, оно может только лишь выжрать её целиком, а Лилит Клоторн будет полезна в живом состоянии. Что же, придётся ему самому, как в прошлый раз, стать истоком: затратно по времени и усилиям, но эффективно. — Вы внимательно слушали меня, моя юная ведьма? — Да, мой Император, — в конце голос сломался, превратившись в шёпот, но колдун остался доволен. — Пришло время ответить ваш урок.***
Ей велели подняться. Лилит неловко зашевелилась, опуская перенапрягшиеся руки и стопы — и, видимо, вскочила слишком поспешно. Она не смогла удержать равновесия на каблуках, да и вообще в вертикальном положении. Позорно рухнула бы, не подхвати её Император — и опять ему приходится исправлять её ошибки! — но волшебник только ядовито хмыкнул: — Что с вами, Лилит? Вся ваша кровь очутилась у поверхности кожи, и равновесию ничего не осталось? — она забормотала извинения, но он отмахнулся, — Оставьте, мне нет разницы, где спрашивать вас. Наконец-то ведьма могла не заламывать шею, чтобы отвечать на его взгляд. Он задал ей какой-то вопрос про систему ковенов, а сам опустил ладони на её бедра, притягивая к себе ближе. Она покорно сделала шаг навстречу, растеряв все слова от неожиданности: — Отвечайте, дорогая. Неужели вы думали, что я позволю просто говорить? Ведьма начала рассказ, впервые радуясь тому, что все строки устава затвердила в порыве усердия. Слова лились мерным потоком, прерываемые, впрочем, неуместными вздохами: Его Величество безжалостно отвлекал её, обводя контур фигуры, а затем — самое сложное! — положил её ладошки себе на бок, туда, где сходились полы мантии, частично скрытой плащом: «Расстёгивайте». Подчиниться приказу (сразу многим приказам) оказалось не так сложно. Такова воля мудрого глашатого Титана — и можно не думать далее. Он продолжил опрос. Задал что-то почти невпопад, про сигилы на запястьях, и она также неловко ответила, разводя полы уже расстёгнутой мантии. Он щёлкнул затянутыми в мягкую кожу пальцами, избавляясь от всего, что ранее было скрыто одеянием. Лилит не успела отвести взгляд, как сделала в прошлый раз: — Император, это!.. — её голос подскочил, горло стиснуло смущение. — Часть мужского организма. Вы удивлены? — Но мой Император, — шёпотом начала молодая женщина, а маг оборвал её: — Это член, Лилит. Вы были на нём, и вам понравилось. От весёлости в надтреснутом голосе не осталось и следа. По большей части, он желал окончания фарса (наказания, исправилась Лилит в мыслях). — Прекращайте изображать невинную деву. Это приказ. Надеюсь, вы помните, что с ним делать? — Слушать и подчиняться, — незамедлительно откликнулась подчинённая, упорно глядя выше пояса. Мужской орган Императора походил на картинку из учебника анатомии лишь условно: он был крупнее и однозначно готов к… делу. Лилит покраснела до жжения в ушках: страшно было думать о том, что предмет длинней её ладони (ожидаемо, что при столь высоком росте Белос оказался пропорционально одарен) сможет поместиться внутри. Возбуждение отхлынуло. Она хотела, чтобы он зашёл дальше, но это оказалось куда грубее и проще, чем она себе представляла. Ты провалилась, напомнила себе Лилит, Он не обязан нянькаться с тобой. Лучше порадуйся, что рядом нет свидетелей твоей трусости. — Лилит, — он вернул руку ей на горячую щёчку, привлекая внимание, — сейчас вы не подчиняетесь моим указаниям. Служа мне, вам придётся встретить ещё много вещей, который будут вас пугать — и что же из вас за ковенская ведьма, если от всего непривычного вы будете просто отступать? Не перебивайте, особенно пустыми извинениями — я же вижу, что с чувствами вы не справились. Лучше вспомните вашу — нашу — первую близость. Она послушно вспомнила: зеркальную гладь и холодные руки, застывший раскалённый воздух в лёгких, и порочную и такую довольную ухмылку на тонких губах, и собственный страх, и последовавшее за ним желание. — Отлично. Вы справились сами. Прошу, моя умница, продолжайте ваш ответ — и не обращайте внимания на преграды. Ей захотелось сделать что угодно, лишь бы снова услышать столь небрежную нежность. Раньше она не замечала за собой такой слабости к ласковым обращениям, но, произнесённые таким знакомым и ровным императорским тоном — и только для неё — они обретали силу не меньшую, чем у магических кругов. Она заговорила снова. Язык устал уже, загустевшую слюну приходилось сглатывать чаще обычного, и ещё чаще — когда Его Величество вдруг разом потерял плотность, стёк со своего места, чтобы мгновением позже оказаться уже за ней. «Продолжайте, дорогая, продолжайте», — а сам подтолкнул её к священному трону, да так плотно, что ей только и осталось, что опереться на сиденье многострадальными коленками. Его руки, такие ловкие и внимательные, мягко прошлись по округлым женским бёдрам (голос Лилит, всё ещё вещающей, подскочил до писка), и ведьма почувствовала, как привычное тепло ткани её одеяния быстро исчезает. Волшебница ахнула, прижавшись щекой к холодному камню изваяния, и попыталась рефлекторно удержать ползущую вверх ткань юбки. До материала не хватило всего ничего — Белос перехватил её. — Вы попытались помешать мне? — Нет, — бессмысленно отрицать, — Да, мой Император. — Объяснитесь. — Я понимаю, что вы хотите сделать. Я не заслуживаю этого. — Я решаю, заслуживаете вы или нет. Он завёл пойманное запястье вверх, прижимая его к высокой спинке трона. Воля и верность девчонки оказались сильнее, чем он оценил изначально: на её месте другая, столь же бессмысленно влюблённая и одаренная лаской, уже давно растеклась бы скулящей от вожделения лужей, а эта — держится, хоть и хочет до слёз. Пусть так. Так интереснее, и даже (немыслимо) приятнее. — Вторую руку, — она беспрекословно подала, и он впечатал их в камень, — И не смейте мне перечить. Мы ведь можем закрепить урок и более жёстким способом. Было больно и запястьям, зажатым в стальной хватке, и коленям, в который раз за день оказавшимся на твёрдой поверхности. Ты заслужила это, твердила себе Лилит, всё остальное — его… Что «его», она не успела додумать. Удивительно воздушно, едва касаясь, он спустился к её подолу, и вновь потянул его вверх. Смущение и возбуждение поднялись следом — не обжигающе-стыдные, как раньше, а игривые; Лилит бессильно и коротко застонала, подавляя спонтанно возникшее желание шевельнуться ему навстречу, и уткнулась лбом в холодную спинку, зажмуриваясь и кусая обветренные губы. Было хорошо и правильно.***
Всё его тело было прохладным, похожим на свойственный запах грозы, и только эрекция оставалась горячей. Впрочем, не горячее ведьминой промежности: сжимая бедра, она не смогла скрыть своей влажности. — С вами приятно работать, мисс Клоторн. Мне радостно, что вы встречаете меня такой готовой. Разведите колени шире, — и она подчинилась, не могла не подчинится, ведь именно сейчас он впервые толкнётся внутрь, и она снова ощутит эту наполненность, вышибающую из головы все проблемы и вопросы, — и… Император, действительно, толкнулся. Но волшебница вскрикнула от боли, не от сладости: он оказался слишком крупным для неё, а она — слишком неподготовленной для него. В прошлый раз было не так! Но в прошлый раз он поклялся не ранить её, и потому позаботился о растяжении заранее, а сейчас она такого не получила. Жжение и напряжение понемногу стихали по мере того, как тело приспосабливалось к размерам. Он был прав (он всегда прав): она и вправду прекрасно его принимает. Лилит зашевелилась, стараясь устроиться удобнее: напрягла живот, выгнула спину, переступила, перенося вес тела на обе ноги. — Тише, маленькая нетерпеливая ведьма. Вы получите своё, но прежде — ответьте: чьи приказы вы всегда будете исполнять? Её словно выдернули из-под воды — так она погрузилась в непривычные ощущения, что забыла про устроенный Его Величеством блиц-опрос. Потерянно вздохнула, спешно скребя по извилинам, что бы сымпровизировать. — Да вы же не слушаете меня, негодная девчонка, — девчонка протестующе застонала, бесстыдно прижимаясь бёдрами к его (отчаянная надежда — вдруг отвлечется), — Лилит, кому вы служите? — Вам, мой Император, — хрипло и шумно, чувствуя, как собственная смазка стекает по внутренней стороне бедра, стремительно холодея. — Верно. И совсем несложно, да, мисс Клоторн? — Да! — и даже короткое слово она не смогла договорить, захлебнувшись собственным голосом, когда Император неспешно начал движение. — Вы верно ответили ваш урок, юная мисс. Она хмурилась, кусала губы и язык, утыкалась лицом в задранные руки — и всё же не могла совладать с удовольствием. Было слишком хорошо. Размеренные движения крупного члена внутри (всё еще болезненно, но от того только ярче) не позволяли сосредоточиться ни на одной мысли. Что шептал ей самый могущественный колдун Кипящих островов, так сладко и уверенно вторгаясь в её тело? Она готова была сейчас отдать ему хоть саму жизнь, лишь бы — ещё немного, ещё пару движений, и ей будет хорошо! Бессилие, неподвижность, скованность — они каким-то образом приносили успокоение. Можно отдаться на волю Императора, мудрого и всезнающего, древнего, заботливого, никогда не совершающего глупых ошибок, и он примет тебя под своё крыло (коих целых четыре на символе, на всех хватит). Лилит не стонала — по крайней мере, это не были те аккуратные и нежные стоны, которыми она услаждала августейший слух при лишении её невинности. Она вскрикивала, задыхаясь иногда, не в силах побороть сводящий живот сладкий спазм, закусывала губу, чтобы тут же отпустить, мелко хватая воздух и хныча от недостатка возможностей выразить свои ощущения. Становилось так потрясающе хорошо, что это оказывалось нестерпимо. Она не могла выносить больше такие яркие эмоции — и не могла от них сбежать. Страх минувшей встречи, нервозность и волнение, неразрешённое вожделение прошедших недель, восхищение и благодарность, превосходящее разумные пределы удовольствие — всё смешалось, и стало совершенно. Лилит трясло. Из-под сжатых век текли горячие слёзы, помимо воли сквозь зубы прорывались остаточные всхлипы. Император мягко отстранился, позволяя свежевразумлённой подчинённой выпрямиться, и даже помог ей осторожно спуститься с тронной платформы.***
Магии было опьяняюще много. Возможности казались безграничными, и хотя Белос и не знал, пройдёт ли впечатление вместе с гормональной эйфорией, он определённо им наслаждался. Возможно, эту ведьму стоит пока оградить от полевых заданий, подержать в безопасности замка: было бы обидно потерять резервный источник магии в случайной стычке. — Я прощаю вас, Лилит, но ваша оплошность не пройдёт бесследно, — сообщил он механически оглаживающей юбку волшебнице, — В скором времени вы поступите в распоряжение архива. Наберётесь опыта предшественников, станете старше, и после, если я увижу ваше рвение, вернётесь к активной службе. Пока что же — можете идти; и не болтайте попусту, ваши методы обучения индивидуальны. Лилит присела в поклоне: «Да, Император». Решение казалось ей странным, но перечить воле верховного колдуна (в который раз за вечер) не входило в её планы. Ресницы слиплись от слёз, а веки наверняка покраснели и опухли. Она кое-как стёрла влагу со щек, в последний раз огладила безнадёжно измятую юбку, и толкнула двери. Заклятие тишины распалось вместе со створками. — Лилит, дорогая, как ты! — набросилась наставница. Видимо, любопытство не отпустило её, хотя замок уже опустел. Лилит ответила ей прозрачным и бессмысленным взглядом. Сил на реверансы не оставалось; их едва ли хватало на то, чтобы медленно убраться подальше от тронной залы. Удовольствие тела быстро остывало. Оставалась опустошённость, ни страха, ни радости, ни недоумения от перевода. Магия отказывалась слушаться, и даже призвать палисмана, чтобы использовать его как тривиальную дорожную палку, получилось не с первого раза. — Что Император сделал с тобой? — недоуменно донеслось вслед. — Мне запрещено говорить об этом, — волшебница нашла в себе силу закончить разговор. Пусть сейчас наставница посчитает её грубой или трусливой, пусть хмыкнет, что крутые маги так себя не ведут — у Лилит Клоторн теперь есть, кого впечатлять.