Праведник на корабле – к беде

      Море жестоко. Оно не прощает ошибок, не жалеет дураков. Казалось, эти простые истинны с детских лет вбиты в голову каждому, и всё же...       — Это же надо быть таким дурнем, чтобы попереться на пиратский корабль в одиночку и без оружия! — гневно шипел Шикадай, лишь слегка наклонив голову в сторону собеседника, не сводя взгляда с пиратов. — Теперь эти ублюдкские скоты с нас кожу живьём снимут!       — Не сквернословь, мой дорогой друг. Матушка бы не одобрила... — лелейно прозвучало в ответ.       Шикадай непроизвольно закатил глаза, осознавая в каком блаженстве от происходящего находился Боруто. Новичок со странностями, едва ступив ногой на борт военного корабля, сразу же начал вызывать насмешки бывалых вояк своим праведным поведением и любовью к писаниям из Библии.       Это была очередная бессонная ночь метившего в мичманы гардемарина. Вымотавшись противоречащими иной раз самому здравому смыслу указами вышестоящего офицерского состава, Шикадай желал лишь одного – слегка развеять накатившую усталость, буквально вытолкнув себя из каюты. Холодный морской воздух играючи раздувал тёмные пряди, снимая напряжения. Озорные звёзды заливались лунным светом, волны, убаюкивая своей безмятежностью, поигрывали с кармой. Тишина обволакивала и расслабляла, но странное шебуршание на другом краю палубы мгновенно привлекло внимание.       И кто, интересно, в столь поздний час стал бы копошиться у шлюпок?       Шикадай тихой поступью двинулся в сторону звука. Картина, представшая перед его глазами, вызвала дикое недоумение. Видимо, несостоявшийся выпускник военно-морской школы, которого ещё в первую неделю прибывания на судне за поведение перевели из гардемаринов в обычные матросы, наконец, не выдержал и решил податься в дезертиры.       Шикадай со снисхождением покачал головой.        «Вот же дурень...»       Накатило странное чувство жалости. Служба во флотилии не имела ничего общего с морской романтикой из книг, довести до белой ручки была способна любого. Шикадай это прекрасно понимал, но совершать побег посреди открытого моря, на одной только шлюпке было безумием. Шансы на выживание были настолько ничтожны, что вернее было бы называть это самоубийством.       Шикадай цыкнул.       Безумие, откровенное безумие. Он ведь даже не успеет скрыться! А законы моря суровы. Иначе бы всё давно потонуло в бунтах от тяжёлой жизни. То, каким наказаниям подвергали мятежников, наводило страх даже на бывалых моряков. Выживали не многие. А кто выживал, волочили жалкое существование своей оставшейся жизни.       Нет, бесспорно, Шикадай мог понять, почему Боруто оказался столь наивным в своем решении — юнец был слишком мягок для военной службы и подвергался регулярным насмешкам и издёвкам со стороны команды, офицерское будущее ему с его характером не светило, а смерть сыскал бы в первом же сражении.       Но лучше погибнуть героем, чем остаться в памяти жалким трусом!       — И зачем я только это делаю, — в пустоту прошептал Шикадая, повинуясь странному порыву альтруизма, — вот же гемор...       Мысленные колебания Шикадая позволили Боруто уже давно спустить шлюпку на воду, так что теперь следовало поторопиться, прежде чем глупец сумеет отплыть слишком далеко.       — Стой! — в ночной тишине даже негромкого оклика оказалось достаточно, чтобы привлечь внимание Боруто.       — Как скажешь, брат мой, — в темноте не было видно лица, но Шикадай был уверен, что на губах Боруто играла всё та же скромная мягкая улыбка.       — Куда это ты намылился? — вопрос звучал не ради ответа, целью было завязать разговор, войти в положение, переубедить. Шикадай, слишком сосредоточенный на своей маленькой миссии по спасению глупца, отложил вёсла, перебираясь со своей шлюпки на шлюпку Боруто.       «Для начала надо лишь разговорить.»       — К пиратам.       Но неожиданный ответ пронзил сознание Шикадая, словно гром средь ясного неба. Так он не дезертир, а предатель?! Или даже шпион?       Шикадай нахмурился, привычно выискивая на бедре персональную шпагу, которой, конечно же, не было на месте.       — Тц, вот же дурень... – ругал он уже себя, осознавая в каком глупом положении по своей доброте душевной оказался.        Как ни странно, Боруто не атаковал и не переходил на угрозы. Всё также смиренно сидел на своём месте, словно ожидая ни то команды, ни то разрешения на вольные разговоры. Шикадай решил предпринять глупую, как ему казалось на тот момент, попытку переубедить.       — Вот только... — договорить он так и не успел.       — Так-так, — прозвучало со стороны. Шикадай напрягся, чувствуя спиной холодок. В горле застрял тягучий комок страха. Двое безоружных кадетов посреди открытой воды предстали перед небольшой шайкой пиратов.       «Засада? Значит всё-таки шпион?!»       — Братья... — мягко воскликнул Боруто, отчего у Шикадая в раздражении привычно дёрнулось веко.       — Ты кого тут братьями назвал, ублюдок!       — Все мы братья на этой земле...       Глупые речи Боруто предсказуемо утонули в глухом стуке.       — Вот только зачем? — на этот раз всё же желая получить ответ, спрашивал Шикадай, елозя, связанными в запястьях за спиной, руками, надеясь хотя бы слегка ослабить узел. — Зачем ты попёрся к пиратам?!       То, что Боруто не шпион, стало понятно ещё на моменте их поимки. Не стали бы пираты своего человека калечить и привязывать к мачте, даже для отвлечения внимания или наигранного спектакля. Тем более, что от незадачливого свидетеля было бы проще избавиться сразу. В любом случае живых из плена пираты не отпускали.       На предателя, в общем-то, Боруто тоже не походил. Слишком уж мировоззрение у него было пацифистское. Переход на сторону пиратов противоречил бы его религиозным взглядам.       — Дабы направить на путь истинный заблудшие души. Дать возможность им покаяться в своих согрешениях до того, как в последнем бою их отправят к праотцам.       То, с каким упоением Боруто напевал свою праведную речь, вводило Шикадая в состояние отчаяния. Всё верно. Кто бы только усомнился в том, что основной целью Боруто являлось желание исправить всех путём навязчивых разговоров.       «Вот же дурень!»       — Это кто это тут «заблудшая душа», а-а-а? — по-медвежьи прохрипел один из бугаев, схватив Боруто за грудки.       — Вы, пираты, живёте в противовес Божественному писанию, нарушаете основные заповеди, написанные для рода человеческого, – голос Боруто дрожал, пропитываясь благоговением, эмоциональным напряжением и отчаянием. Шикадай мысленно скривился от странного чувства жалости и стыда, вызванного поведением Боруто. – Не убей, не укради...       Звонкий удар мгновенно прервал монолог юнца, за ним последовал громогласный хохот пиратской команды.       — Вот же умора, ха-ха-ха!       — И как таких море терпит!       Лишь обрывками улавливая насмешливые реплики пиратов, Шикадай наблюдал за тем, как Боруто старательно справлялся с режущей болью. Раздутые ноздри, глубокие медленные вдохи, стиснутые зубы и багровеющий синяк на щеке. Дополняла картину наискось треснувшая губа.       «Терпит», — мысленно возмутился Шикадай, почему-то надеясь, что хоть сейчас Боруто одумается. – «Всегда терпит... Дурень».       В какой-то момент дыхание Боруто выровнялось, и он медленно поднял голову, снова сверля своим решительным взглядом надменные пиратские рожи.       — Как велел наш спаситель: «ударили по правой щеке – подставь левую». Настоятель монастыря, брат Кагура, верит, что мне дан дар выводить людей на путь праведный. С этой целью я прибыл сегодня на ваш корабль, дабы позволить вам осознать свои деяния и покаяться в своих грехах.       — Прибыл, ах-ха-ха! Сам и прибыл!       Боруто, смиренно игнорируя смех пиратов, продолжил:       — Книгу, что вы у меня забрали, я принёс специально для вас. Имя её «Библия». В ней сказано, как велено жить людям на этой земле. Позвольте мне, я зачитаю её вам.       — Умора!       — Ублюдский шут! Ах-ха-ха!       — Каждому человеку свойственно заблуждаться, — Боруто невольно повысил голос, надеясь перекричать забористый гогот пиратов, — и только лишь в искуплении грехов кроется спасение.       — То есть, — один из пиратов смахнул скопившуюся в глазу влагу, с трудом перебивая собственный смех, — прочти мы эту твою книгу, то правительственные шавки нас простят и отпустят?       — Нет...       «Дурень!» — мысленно воскликнул Шикадай, жалея, что сейчас не может ударить себя рукой по лицу... или хотя бы с силой врезать Боруто!       — Прощение лежит в искуплении грехов...       — Ах-ха-ха!       — Поймите же! — голос Боруто внезапно сорвался, а тело пробила дрожь. — Одумайтесь! Вы... Вы все умрёте! Флот её Величества устроил засаду за скалами! Как только вы покинете заводь, вас уничтожат, и вы так и не успеете покаяться в своих грехах!       «Быть не может!» — глаза Шикадая расширились от неожиданности и гнева. — «Откуда этот ублюдок знает о плане, который так долго прорабатывался командующим составом! К реализации которого так долго шли! И как он посмел раскрыть его! Пиратам!!!»       Шикадай не обратил внимания, когда именно из толпы, под озорной гул пиратов, вышел тощий юнец со слишком мягкой, чтобы быть мужчиной, внешностью. Растрёпанная белая рубаха, опоясанная кожаным ремнём, была уж слишком велика для его телосложения.       — Замолкли! — несмотря на звонкость голоса, которым обладал вновь прибывший, в нём прослеживался крепкий метал. Гомон покорно утих с первого предупреждения.       Тёмный взгляд прожигал пленников не дольше секунды, прежде чем тяжёлый сапог ударил Боруто в грудь, припечатав его к мачте. Вместо вскрика послышался тихий хрип.       — А теперь ещё раз и подробнее! — процедил сквозь зубы пират, явно обращаясь к Боруто.       Боруто попытался произнести звук, но вместо этого подавился воздухом, когда пират сильнее надавил ногой.       — Ничтожество, — ухмылка, игравшая на губах пирата, разрослась в оскал, — В мою каюту его! Вытрясу из него всё до единого слова!

***

      Тесное деревянное помещение было пропитано смесью противоречивых запахов: пота, сырости, спиртного и... чая? Под полуденным солнцем каюта прогрелась до некомфортной температуры, тяжёлый солёный морской воздух создавал некое подобие дымки, тумана. Боруто поморщился от духоты и накатившего головокружения – следствие голода, жажды и лёгкой тошноты.       Пират, который, судя по случайным обрывкам фраз, был идентифицирован как правая рука капитана, не стесняясь стянул с себя промокшую от пота рубаху и кинул её на стол, упирающийся в ту же стену, что и сидящий на полу Боруто.       Боруто замер.       — Вы... женщина?       Дерзкая ухмылка окрасила её губы.       — А ты, я погляжу, наблюдательный, – дерзила она, ставя стул перед ним, — небось впервые видишь обнажённую женскую грудь? — рассмеялась девушка, присаживаясь на стул и закидывая босые ноги на стол, скрещивая их так, что пальцы одной ноги почти касались его щеки.       Боруто нахмурился.       — Женщинам грешно носить мужскую одежду.       — Чё?       — Понимаю ваше незнание, нет у пиратов доступа к Божественному писанию. Я помолюсь за вас.       — За меня..?       Девушка невольно смутилась, растеряв озорное настроение. Тёмные брови хмуро сошлись на переносице. Этот чудак вызывал странное чувство умиления своим не менее странным поведением. Внезапно в душе дерзкой женщины возник вопрос:       — А эти твои закорючки в той книжке, э, Библии...       — Буквы?       Нахлынуло раздражение. Девушка сжала губы и процедила сквозь зубы:       — Да.       В ответ же от Боруто последовало понимающее молчание. Девушка шумно вздохнула, выталкивая раздражение из груди.       — Можешь... — просить незнакомца, даже пленника, было крайне непривычно, но странная тяга к этим корявым символам ещё с детских лет преследовала её. Сейчас ей просто хотелось поддаться этой мимолётной возможности удовлетворить своё любопытство. А выбить из правительственного щенка подробности плана перехвата можно было позже, — Можешь научить меня э...       — Читать? — с энтузиазмом спросил Боруто, совершенно не обращая внимания на то, как гнев исказил черты её лица. — С превеликим удовольствием, мисс э...       — Сарада.       — Мисс Сарада!       Тёмные глаза в раздражении закатились.       — Просто «Сарада», без «мисс».       — Как вам будет угодно, дорогая Сарада!

***

      Солнце, давно достигшее зенита, дурманило рассудок. Шикадай уже больше сотни раз успел пожалеть о своём поспешном решении. Надо было остаться на корабле и бросить набожного напарника на произвол судьбы. Но сейчас утопать в самокопании было бессмысленно, а потому Шикадай думал. Думал, не смотря на изнуряющую жажду и головную боль, давящую на виски.       Из того, что он имел: Боруто, скорей всего, ещё до заката подвергнется погружению в море или килеванию на потеху местной публики. А затем придёт и его очередь. Шикадай знал, что Боруто не имел полного доступа к информации, скорей всего выловил лишь пару случайных фраз и на их основе сделал, как ни странно, верное предположение. Боруто, на удивление, отличался умом и сообразительностью. Так что сам факт того, что Шикадай всё ещё был жив, говорил лишь о том, что он будет следующим допрашиваемым пленником.       Значит, время у него ещё было. Не много. Ослабленный узел позволял рукам быть более подвижными. Радуясь, что матушка с детских лет приучила его таскать на тоненьком ремешке, опоясывающем голень, узкое лезвие, чтобы в критических ситуациях иметь козырь в рукаве, Шикадай играючи вытянул и зажал острие между пальцами.       Побег следовало оставить на ночь. В темноте проще спрятаться в тенях и передвигаться незаметно. А сейчас основной задачей было избавиться от пут.       Внезапно над ним нависла тяжелая тень. Шикадай замер, прекратив манипуляции с верёвками. Неужели Боруто уже мёртв? Не выдержал пыток и скончался раньше показательной казни? Легко отделался, но тогда выходит, что сейчас пришли за ним... Шикадай, надеясь скрыть свой секрет, сжал лезвие в руке, стараясь не морщиться от боли.       Бугай выдохнул смесью перегара и дешёвого рома прямо в лицо Шикадаю, присев перед ним на корточки. В глазах пирата резвились мутные отблески опьянения.       Шикадай нахмурился. Значит с ним всего лишь пришли поиграть, как кошка с мышкой.       — Не свезло тебе, школяр, ха-ха-ха!       Шикадай мысленно поморщился от обращения: тёмно-зелёная униформа выпускников морской школы выдавала его слабое офицерское положение.       — Незавидная участь тебя ждёт. Приглянулся ты нашей ненасытной Чо-Чо!       Память услужливо подбросила образ крупной пышной женщины, которая несколькими часами ранее, отмудохав одного из пиратов черпаком, созывала остальных на обед.       Видимо, так они звали кока.       — Ненасытная? — невольно протянул Шикадай, пытаясь понять, чем он мог приглянуться, если участь эта незавидная. — Она меня... съест? — каннибализм не редкость на морских судах, хоть и являлся крайней степенью безысходности.       — Ну, может после и съест! Ах-ха-ха-ха-ха, — залился громогласным смехом пират, удерживая одну руку на груди. — Как самка богомола!       Шикадай в недоумении задрал бровь, так как осознание пошлой шутки не сразу настигло его разум.       «Вот же гемор...»

***

      Тёплый язык властно скользил по его нёбу. Упругие ягодицы мелодично тёрлись о его колени, бёдра сжимали по бокам. Огрубевшие от не женского ремесла пальцы поигрывали со взмокшими прядями на его затылке, лёгкие стоны завораживали.       В духоте каюты кружилась голова и терялся рассудок, инстинкты, желания, эмоции захватывали власть над разумом и волей.       Всё ещё связанные за спиной руки затекли, мышцы в предплечьях тянуло и сводило. Если бы не путы, его руки бы уже давно изучали её изгибы, скользя по покрытой испариной коже.       Не желая прерывать накатившее блаженство, в момент, когда Сарада отстранилась, он потянулся за ней...       — Какая я глупая...       Но упёрся губами в так аккуратно подставленный лоб. Голубые глаза невольно распахнулись от нахлынувшего разочарования. Сарада, по-свойски уткнувшись носом в его ключицу, с неимоверной тяжестью вздохнула       — Какая же я всё-таки глупая, бесполезная... Что же я творю... — бархатистый голос наполнился хрипотцой, околдовывая свою жертву. Боруто с радостью тонул в пьянящем возбуждении.       — Мы творим что-то недопустимое? — невольно спросил он, покрывая её лоб короткими поцелуями. В ответ прозвучал смешок, отрезвивший его ум.       — О, нет! — внезапно вскрикнул Боруто, прерывая свои ласки, — Как же так! Брат Кагура не одобряет подобные распутные действия. Нам нужно покаяться в своем проступке...       Сарада, не отрываясь от его груди, продолжила утопать в собственных переживаниях.       — Они убьют тебя ещё до рассвета... — еле слышно озвучила она свои мысли, горько усмехнувшись.       — Тогда мне стоит поторопиться... — прошептал Боруто, прикрыв глаза и мысленно начав читать молитву.       Мозолистые, но всё ещё ласковые женские ладони проскользнули в растрёпанный ворот рубашки Боруто, сопровождая свои движения мягкими поглаживаниями.       — Я не хочу, чтобы ты умирал... Но они убьют тебя.       — А как же Шикадай?       — И его тоже....       Поддаваясь неудержимому желанию, Сарада решительно подняла голову, устремив свой взгляд в завораживающие небесно-голубые глаза.       — Я... — тонкий палец прошёлся вдоль родовых отметен на щеках, — я не знаю, как... как себя остановить от желания спасти тебя...       — И Шикадая?       Не вслушиваясь в вопросы Боруто, Сарада в неком порыве стыда опустила глаза, впервые столкнувшись с таким безграничным очарованием обычным мужчиной. В её положении было глупо даже думать о том, чтобы позволить гардемаринам военно-морского флота покинуть пределы их корабля – они могли успеть собрать на них ценную информацию. Но капризное сердце содрогалось под жесткой грудной клеткой, дурманя разум бессмысленными чувствами.       — Этой ночью, мне придётся предать своих, чтобы позволить тебе сбежать.       — Как бы не закончилась эта ночь, знай, я обязательно найду тебя, — Боруто нежно улыбнулся, потираясь носом о её нос, — и помогу тебе покаяться в своих грехах перед казнью.

***

      Этой ночью Шикадай уверовал в благословение небес, удачу и навязанный в своё время матерью амулет, болтающийся у него шее. А иначе как ещё было объяснить, что ему так везло! Помимо того, что за всё оставшееся время пленения никто больше не удосужился проверить его состояние, так ещё именно сегодня пираты решили устроить поголовную попойку. Каждый второй пират был настолько пьян, что путался ногами в собственной тени и напрочь не замечал его тихого присутствия позади.       Шикадай мягкими шагами скользнул к уснувшему у бочек пирату и лёгким движением изъял из его рук покоцанную саблю на случай самозащиты.       Озорные песнопения и тёмные силуэты, создаваемые случайными, просачивающимися сквозь щели и маленькие иллюминаторы полосками света, только играли на руку, позволяя передвигаться по палубе более быстрыми и короткими перебежками. Полностью уверенный в своём превосходстве над пьяным сбродом Шикадай невольно притупил свою бдительность, захваченный в плен адреналином. Холодное лезвие, так некстати упёршееся ему в шею, мгновенно отрезвило.       Он сглотнул.       — Зачем ты угрожаешь Шикадаю? — прозвучал до боли знакомы голос за спиной. Пользуясь тем, что нападавший отвлёкся, Шикадай резко обернулся, встретив клинок ворованной саблей. В ночной безмятежности раздался лязг метала. Глаза в глаза. Шикадай верил – перед ним опытный противник. Об этом говорило многое: поза, манера, дыхание, холодный взгляд. Двое медленно двинулись бочком в неясном танце, не разъединяя собственных клинков.       — Остановитесь! — в ночи слишком заметно дрожал голос Боруто. Как бы его вскрик не привлек дополнительное внимание.       — Тц...       — Прошу...       — Замолкни! — огрызнуся оппонент.       — Не заставляйте меня!       В неведомом порыве Шикадай перевёл взгляд на Боруто.       — Вот же дурень...        Юнец удерживал у своего горла миниатюрный кинжал, жмурясь от страха.       — Не заставляйте меня совершать непростительный грех... Я...       — Дубина! Я его тебе не в смертники играть дала, а защищаться!       Шикадай закатил глаза от развернувшегося спектакля и опустил саблю. Пират с недоумением взглянул на него, но затем последовал его примеру. В неясном свете луны Шикадай смог разглядеть в странном союзнике того самого тощего пирата.       — Это Сарада, — учтиво представил нового знакомого Боруто, дрожащей рукой убирая кинжал за пояс. — Она оказалась очень милой женщиной. Мы прекрасно провели время за, — Боруто на секунду смутился, — беседой...       Шикадай бросил вопросительный взгляд на девушку.       — Не спрашивай, – отмахнулась Сарада, проходя мимо, — Идём! У нас не так много времени, стоит поторопиться! — с некой тоской в голосе сказала она, взмахом руки маня их за собой.       Старое дерево трещало под весом, когда Шикадая забрался в лодку и обернулся к Боруто, желая его поторопить. То, что он увидел следом, дало ответ сразу на несколько вопросов: Сарада, подтянув к себе Боруто за грудки, со страстью впилась в его губы. Впрочем, судя по всему, Боруто был очень даже не против.       — Я обязательно найду тебя! — воскликнул он, уже сидя в шлюпке. — И помогу тебе покаяться в согрешениях... Прежде чем мы обвенчаемся.       Сарада с усмешкой на губах лишь покачала головой в ответ, а затем скрылась из виду в глубинах корабля.       Вёсла нежно ласкали воду, направляя их лодку обратно к утёсу.       — А здорово Сарада придумала, правда?       — М?       — Напоить всю команду, чтобы мы смогли незаметно сбежать.       Боруто невольно ответил на ещё один вопрос, всё это время крутившийся в голове Шикадая.       — Если бы тебе не вздумалось туда соваться, то нам не пришлось бы бежать.       — Если бы я этого не сделал, то Сарада никогда бы не узнала о священном писании. И в окружившей её темноте и греховности не смогла бы найти путь истины и веры.       Шикадай закатил глаза, осознавая, что Боруто был неисправим.       — Только вряд ли её помощь имела смысл, — с горечью произнёс Нара, вспомнив ещё одну маленькую деталь. — За нашу провинность нас протянут под килем, — не смотря на их привилегированное происхождение, за дезертирство с ними церемониться не стали бы, подвергнув самому жестокому наказанию.       Было заметно, как Боруто содрогнулся от страха. На военных кораблях частенько устраивали демонстративные казни, для поддержания дисциплины в строю.       — Может обойдутся проведением через строй?       — Тц, наивный. В любом случае, надо придумать, что говорить.       — Правду.       — Правду? Какую ещё правду?! — Шикадай в гневе чуть было не бросил вёсла в воду, с вызовом взглянув в глаза Боруто. — Правду о том, как мы, два дурня, сами пришли на пиратский корабли и сдали им план перехвата?!       — Правду о том, как заметив в дали одинокую шлюпку, мы, предположив, что это пираты лазутчики, выдвинулись на разведку...       Шикадай на мгновение замер, пытаясь осознать новою информацию.       — Погоди... то есть ты тогда вышел на разведку, увидев лодку?       — Да, с этой целью тоже.       — Но-о... как ты смог разглядеть её так далеко.       — В бинокль, — пожал плечами Боруто, забирая вёсла у напарника. — Я ведь был на карауле.       Шикадай с силой ударил себя по лицу.