Coming up for air

      Они даже не успели снять с Джеспера рубашку, как все полетело к чертям.       Уайлен мог видеть даже сквозь туман слёз, что завязки на брюках Джеспера были развязаны. Его рубашка была явно наполовину расстегнута, ткань свисала над ключицами, а кожа была на виду, и Уайлен должен был соприкасаться, и это было бы трогательно, если бы он не был таким жалким маленьким паршивцем.       Джеспер почти не прикоснулся к нему.       Не то чтобы это было чем-то новым: они были вместе уже почти три года, и это сопровождалось множеством забавных моментов. Они делили постель, и у них было время учиться, дразнить, насмехаться и экспериментировать со всем, что связано с тем, чтобы быть прекрасной парой. У них было время. Они были друг у друга. Это было восхитительно.       Разве что сейчас -       Уайлен не мог дышать.       — Великолепно, — прошептал Джеспер, прижавшись губами к изгибу его щек, подбородка и горла, и это было хорошо.       Это было хорошо, так хорошо: зачем он все испортил?       Уайлен растворился в ощущении теплой руки Джеспера, очерчивающей узоры на его коже. Он напрягся от того, как провел ладонью по коже, груди, талии. Рубашка с него слетела чертовски быстро, поблекшие синяки с прошлого раза , когда они это делали, все еще видны на просторе бледной кожи, и каждое прикосновение рук и губ заставляло его дрожать от совершенного наслаждения. В мгновение ока он был взвинчен и готов взорваться, и это было хорошо, это было хорошо...       Только вот та же самая теплая рука потянулась вверх и легла прямо на изгиб его шеи, и его резко отбросило в воспоминание о том, как его держали за горло у поручней лодки, направлявшейся к югу от Керчии, в город, в который он никогда не должен был добраться.       Он все еще не мог взять линию Белендта; он определенно не мог держать руку — даже Джеспера — на его шее.       Но вот оно, даже не прижимаясь; просто мягко опираясь на горло, где оно соприкасалось с ключицей, теплое и широкое, и слишком, слишком, слишком.       Уайлен задохнулся, как только мог, внезапно обезумев, отчаявшись, умирая и …       Работа с Казом Бреккером многому его научила. О жизни, и опасности, и страхе, и силе.       Это также научило его сначала бить, а потом задавать вопросы.       — Святые! — закричал Джеспер, едва слышный сквозь рев в ушах, потому что «ты собираешься умереть, ты собираешься…»       Джеспер приподнялся над ним, положив руку на свою челюсть, руку на челюсть, которую Уайлен только что сильно ударил в отчаянной попытке уйти от того факта, что он умрет, он умрет, Они даже не успели снять с Джеспера рубашку, как все полетело к чертям. Уайлен мог видеть даже сквозь туман слёз, что завязки на брюках Джеспера были развязаны. Его рубашка была явно наполовину расстегнута, ткань свисала над ключицами, а кожа была на виду, и Уайлен должен был соприкасаться, и это было бы трогательно, если бы он не был таким жалким маленьким паршивцем.       Он резко втянул воздух, уже зная, что его тело извивалось взад и вперед и снова в попытке самосохранения, сильно ударяясь о спинку кровати из красного дерева. Он пытался дышать, пытался сделать что-нибудь, кроме как бесполезно барахтаться, но он... это... было...       — Что это было, купчик? — Джеспер говорил резко и немного вспыльчиво, и о, Гезен, он все разрушил, он собирался умереть, но он все еще наносил ущерб и портил жизни всем, кто был ему дорог, и…       — Прости, — выдохнул он, слабый, плаксивый, жалкий и…       «Глупый маленький скив», — думает он достаточно громко, чтобы перебить звон в ушах и напомнить ему, что он эгоцентричный мальчишка, каким все его считают. Святые, он ебанутый, и, возможно, Джесперу было бы лучше с...       — Это был чертовски хороший удар, — пробормотал Джеспер. Теперь мягче; он больше не держался за челюсть, хотя Уайлен уже видел, что на нем была отметина, синяк или что-то ещё.       Он поёрзал на коленях, изо всех сил глотая слезы, потому что, если это и погубило его из-за Джеспера, он, блять, никогда себе этого не простил.       — Извини, — сказал он снова, вероятно, не в последний раз, — я… я не…       — Уай…       — Слушай, это… это не так уж и важно, — сказал он напряженным, дрожащим голосом. Он лгал, очевидно, чертовски лгал, но ему больше всего хотелось забыть обо всем этом.       — Уайлен!       — Это… это ничего, — снова отчаянно попытался он.       — Ничего? Ты ударил меня.       И, черт возьми, он это сделал.       Он поёрзал на месте. Джеспер смотрел широко распахнутыми непостижимыми глазами, а Уайлена трясло, потому что он был в ужасе и панике, до сих пор, как бы сильно и как отчаянно он ни пытался подавить это. «Всё в порядке, всё в порядке, перестань быть таким жалким, Уайлен, всё в порядке». Если бы он мог просто подойти ближе, ближе, проглотить свои чертовы слёзы и поцеловать его, тогда, может быть...       — Уайлен, остановись, — рявкнул Джеспер. Рука метнулась к его плечу, удерживая его на расстоянии вытянутой руки, и Уайлен увидел, что его рука дрожит и…       Это было все, что ему понадобилось, чтобы сломаться.       Как марионетка с перерезанными нитями, он рухнул вперед, рухнул на грудь Джеспера и зарыдал, грязный и уродливый. Каждый всхлип сотрясал всё его тело, пока он трясся и трясся. Медленно Джеспер обнял его, и от этого ему стало только хуже.       Джеспер почти не прикоснулся к нему, но страх сразу стал реальным и внутренним. Полная и абсолютная паника, которую он не чувствовал уже гребаные годы.       Он был в ужасе.       Он ударил своего парня.       Уайлен почувствовал себя плохо, в худшем смысле, от призрачных прикосновений рук к его горлу, которые всё еще удерживали его и душили в нем жизнь.       «Глупое маленькое отродье».       Но Джеспер просто продолжал держать его, несмотря на каждую дрожь и всхлипы. Бормоча, просто тихо ему на ухо, приглушенный шепот: «ты в безопасности», и «тебя любят», и «ты у меня есть, купчик», и «я люблю тебя».       Святые, он был жалок.       — Что случилось? — наконец прошептал Джеспер, когда слезы медленно остановились. Уайлен мог дышать. Едва. — Почему ты ударил меня?       — Я…       — Не смей снова извиняться, — твердо, но с улыбкой сказал Джеспер. Уайлен мог сказать, что это было вынужденно.       — Хорошо, — мягко выдавил он.       Как, во имя Гезена, он должен был это объяснить?       Джеспер поцеловал его в лоб, и действительно, этого было достаточно, чтобы плотины рухнули.       — Значит, ты знаешь моего отца, — медленно начал он. Всё еще опираясь на грудь Джеспера, но достаточно далеко, чтобы он мог повернуться и посмотреть на него. Джеспер поднял брови.       — Отец, который кинул нас почти на 30 миллионов крюге? Отец, который чуть не сломал ноги нашей лучшей подруге и подставил нас в твоем похищении? Нет, на самом деле, расскажи мне больше. Он кажется милым.       Уайлен закатил глаза.       — Итак, мой отец…       — Он пытался убить тебя, да.       — Не только один раз на Вельгелюке, — мрачно сказал он.       Джеспер уставился на него.       — Извини, что?       Уайлен пожал плечами, рассеянно теребя ткань брюк Джеспера. Пощипывая изгиб ткани в том месте, где она была собрана на его коленях, уже низко обернутых вокруг его бедер, потому что они уже должны были быть на полпути к оргазму. Святые, ему было неудобно. Если бы Уайлен не сошёл с ума ни к чему хорошему...       — Уайлен, — повторил Джеспер почти отчаянно.       — Я не знаю, что тебе сказать, — сказал он. — Он нанял людей, чтобы они вывезли меня из города и убили. Я спрыгнул с лодки и вернулся в Кеттердам. Вот и я.       На самом деле в этом было нечто большее, но в то же время — было ли это? Он был ужасным человеком, который считал, что лучше убить своего наследника и отправить бывшую жену в приют, чем просто принять и полюбить своего гребаного сына.       Джеспер долго молчал.       — Я собираюсь убить его, — сказал он наконец. Его голос был тихим, в нем чувствовалась отчетливая угроза. У Уайлена было бы желание испугаться, если бы это был не Джеспер. — Я заставлю Каза затащить меня в его чертову дурацкую тюрьму и стрелять в него, пока он не заплачет, а потом вонзить револьвер ему в глазницу и…       Уайлен был поражен, услышав, что начинает смеяться.       — Если ты думаешь, что я шучу…       — Он того не стоит, — выплюнул Уайлен, потому что он правда не стоил.       — Он заслуживает того, чтобы умереть в безвестности, чтобы никто не оплакивал его.       Это было почти поразительно, как интуитивно и яростно он это имел в виду.       Все хотели мести, будь то Каз, который был Казом, или Инеж, или Нина, или теперь Джеспер. Уайлен считал эту идею привлекательной — конечно, считал, — но было бесконечное множество вещей, которые были более ценными, чем причинение боли его отцу.       Сидеть на руинах своей империи с парнем из Бочки, держащим его за руку, казалось хорошим началом.       — Он того не стоит, — тихо повторил он.       — Уайлен, он пытался тебя убить. Дважды.       — А кто теперь сидит на состоянии Ван Эка?       Он видел, как челюсти Джеспера сжались, а зубы скрипнули, как всегда, когда он не соглашался с тем, что говорил Уайлен. Но он не боролся с ним по этому поводу.       — Нет ничего, что он мог бы ненавидеть больше, чем своего неграмотного сына, который ведет свой бизнес с мальчиком из Бочки. Не в обиду.       — Никто не обижен, — пробормотал Джеспер. — Я просто… каждый раз, когда я думаю, что он не сделает хуже, ему это удается. Уайлен фыркнул.       — Это моя месть, Джеспер, — продолжил он, но уже мягче. Паника тут же оставила его, и он устал. — Забрал его деньги, дом и репутацию, когда пытался убить меня в пятнадцать лет. Джеспер глубоко и напряженно выдохнул. В конце концов, он лишь слегка покачал головой и пробормотал:       — Ты говоришь как Каз. Уайлен улыбнулся.       — Он был хорошим учителем, я полагаю.       Когда Джеспер откинулся на мягкие подушки, на которые они только что кувыркались, Уайлен последовал за ним. Он устроился на груди, желая расслабиться теперь, когда меньше боялся неминуемой смерти. Он устал.       Он чувствовал себя в безопасности рядом с Джеспером, и этого ему было достаточно.       — Можем мы поговорить о том, почему ты думал, что должен продолжать целовать меня? — пробормотал Джеспер после нескольких блаженных мгновений молчания. Что-то неприятное щелкнуло в его груди. Правда заключалась в том, что он все еще каждый день боялся, что Джеспер проснется и поймет, что отдает все свое время человеку, который даже не умеет читать. Что он поймет, что Уайлен того не стоит, если только он не отплатит так же хорошо, как он получил — что он вообще не мог сделать во многих случаях — и оставит его в руинах. Правды сейчас было слишком много.       — Честно? — тихо спросил он. — Я… я не думаю, что смогу прямо сейчас.       Джеспер издал тихий звук, но не жестокий. Это было любезно; добрее, чем, по мнению Уайлена, он заслуживал.       — Всё в порядке, — пробормотал он. — Тогда в своё время.       Он снова плакал, но, черт возьми. Рядом с Джеспером плакать было безопасно. Для него это было в новинку, и...       Хорошо. Он не возражал…