***
Сейчас, когда с того момента прошло уже больше года, Кармин стоял в той же комнате своей квартиры, смотря в то же самое окно. Его белая кожа приобретала странный оттенок, когда он в ужасе зажимал рот руками, сдерживая рвотные позывы. Отвращение… То, чего у него никогда не было, вернулось. Запах сигарет, который стал для него родным, теперь казался самым ужасным ароматом, какой он вообще чувствовал. Стены впитали эту вонь, даже если он проветривал квартиру уже несколько недель, отчего тут стоял жуткий холод. Холодный ветер от сквозняка заставлял тело дрожать. На плечах, кроме футболки и совсем тонкого медицинского халата, ничего не было. Морозный воздух раннего марта хоть и окутывал Кармина, но и приносил с собой спасающий запах свежести, пропитывающий новую одежду. После встречи с Сильвеном ему пришлось выбросить практически весь свой гардероб, ведь вся одежда пахла куревом, от чего его начинало ужасно тошнить. Да и от сигарет пришлось избавиться, хоть у него это получилось и не сразу. Даже если его мутило, он не мог так просто отказаться от своей привычки, продолжая мучиться под напуганный взгляд старшей сестры. Что уж говорить о работе. Как оказалось, приевшийся за время операций вид крови, плоти и органов не такая уж и обыденная вещь для желудка, который теперь крутит в отвращении только от одного упоминания всех этих штук. Кармин закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться хоть на какой-то мысли кроме той, что здесь ужасно пахнет. Он так долго не возвращался сюда, но ничего не изменилось: холодно, пусто и одиноко. Раньше это казалось чем-то привычным и нормальным. Сейчас же — наоборот: неприятно, гадко, просто неуютно. — Почему ты стоишь на самом сквозняке? Хочешь опять заболеть? — хирург вздрогнул, когда внезапно на его плечи упало длинное чёрное пальто, даруя такое нужное тепло. От него исходил приятный аромат чего-то вкусного. Кармин улыбнулся, и, посильнее натянув на себя накинутую вещь, повернулся. Сильвен стоял совсем рядом, несколько обеспокоено глядя на него, придерживая за плечи. Сколько он помнил, этот седой идиот вообще не умел беречь себя. Он заставлял чувствовать доселе неизвестную эмоцию… Страх. Тяжёлый, гнетущий ужас за любимого, когда тот не ест днями и ночами. Когда тот чуть что — сразу бежит к фарфоровому другу, чтобы опустошить и без того пустой желудок. Когда тот продолжал курить, несмотря на своё состояние… Идти на операции, заставляя себя, даже если после этого он сам был в обморочном состоянии. Иногда у Сильвена закрадывались уж очень плохие мысли о том, что было бы лучше, если бы они никогда не встретились. Он всё ещё помнил, как выглядел Кармин в их первую встречу. Опрятное пальто чёрного цвета, небольшая сумка на плече, завязанные в низкий хвост пепельные волосы, спокойный взгляд алых глаз, хорошо слаженное тело и этот невыносимо сильный запах сигарет. Сильвен вновь посмотрел на него, отмахиваясь от старых воспоминаний. Казалось, хирург уменьшился вдвое. Осанка искривилась, отчего он казался ещё меньше. Волосы растрепались, а резинка уже давным-давно была потеряна — он так и не купил новую. Взгляд, казалось бы, потемневших, теперь уже бордовых уставших глаз был направлен в пустоту ночи. Но… Силь сипло выдохнул, когда Кармин слабо улыбнулся, смотря на него с такой нежностью и теплом… Будто наконец-то с его сердца сошёл тот огромный кусок льда, что не давал ему нормально говорить и выражать свои чувства. — Си, что-то случилось? — обеспокоено спросил Хирург, вытянув руку из кармана тёплого пальто, касаясь холодными пальцами чужой ладони. Сильвен покачал головой, отвечая вымученной улыбкой. Кармин фыркнул. Этот каскадёр никогда не умел врать, особенно перед ним. Для человека с такой работой он оказался очень трусливым и вечно чем-то обеспокоенным человеком. Настолько, что даже не мог спать, постоянно просыпаясь ночью. Начиная судорожно набирать номера близких и обзванивая каждого, чтобы удостовериться, в порядке ли они. Видя когда-то любимый байк, он в ужасе вздрагивал. Вспоминая, сколько костей у него было сломано и сколь много раз он мог остаться инвалидом или даже умереть, тот начинал дрожать. Такие обыденные вещи, как темнота, фильмы ужасов, да даже насекомые, заставляли с криками убегать или вставать в ступор. Кармин взял чужую руку в свои ладони, немного согревая всегда холодные пальцы. — Не беспокойся, я в порядке, — улыбаясь, проговорил Хирург, немного приподнявшись и оставив леденящий поцелуй на чужой щеке. Сильвен кивнул, свободной рукой приобняв свою вторую половинку за плечи. Ему всё ещё было страшно, но он научился с этим справляться, как и Кармин. — Пойдём отсюда? — в мягком тоне спросил Каскадер, аккуратно поправив чужие пряди волос, упавших на лицо. В ответ ему был лишь кивок. Квартира окончательно опустела, а пара, прошедшая вместе и бесконтрольный страх, и появление фобий, и анорексию, и реабилитацию, медленно шла по улице. — Ты жалеешь о нашей встречи? — тихо спросил Кармин, подняв взгляд на своего партнёра, но практически сразу же переведя его на звёздное небо, выдыхая облачка пара. — Я жалею только о том, что не встретил тебя раньше. До того момента, когда мы стали настолько зависимы от отсутствия эмоции, — покачав головой, ответил Сильвен, мельком посмотрев на хирурга и на то, насколько яркими сейчас были его бордовые глаза. В его тоне действительно было сожаление и некая печаль. Он понимал, насколько их путь был трудным и тяжёлым, и то, что они несколько раз почти сломались. — Тогда тебе бы пришлось найти меня ещё в песочнице, когда я выковыривал жуков из песка и засовывал их в карманы, — вдруг, тихо посмеиваясь, ответил Кармин, на секунду остановившись и посмотрев в яркие голубые глаза его любви. Он действительно шутил и казался таким живым. — Ну, раз так, то я и сам не лучше. Пришлось бы тебе смотреть на то, как я старательно лез на дерево под крики моих родителей, — рассмеялся Сильвен, довольно прищурившись, словно это действительно было весело и безобидно. — И, встретившись мы в таком виде, я скорее всего начал бы выкидывать всю эту мерзость из карманов, убегая в ближайшие кусты, а ты вцепился бы в дерево и начал бы истерически кричать, — приподняв одну бровь, проговорил Кармин в несколько издевательском тоне. Сильвен уж точно не обиделся и даже рассмеялся, понимая, что так бы всё и было, если не хуже. Он улыбнулся и посмотрел на Хирурга, на то, как ветер трепал его волосы и как его бордовые глаза блестели. Понимая, что если бы ему дали выбор, он всё равно бы выбрал Кармина, даже если им вновь пришлось бы пройти тот путь.Сожаление и счастье
27 апреля 2022 г. в 13:47
Краски расплывались, акварельный рисунок размывался, а линии становились нечеткими, будто бы пустыми и бесполезными. Яркие цвета тускнели, превращаясь в нечто унылое и мрачное. В комнате витал тяжёлый запах сигарет, настолько ужасный, что, казалось бы, в нём можно легко задохнуться. Но владелец квартиры не спешил открывать окно или выходить из прокуренной комнаты. Дым полностью заполнял комнату, вызывая сильный кашель, но ни капли отвращения или желания прекратить так измываться над собственными лёгкими. Он аккуратно поднялся из-за стола, поправил стул и бросил сигарету в заполненную пепельницу. Тяжёлый дым мешал рассмотреть собственные пальцы — словно смертельный туман — готовый в любой момент забрать его последний вздох. Скорее всего, ещё немного и придут жаловаться соседи или даже вызовут скорую. Он же смотрел пустым взглядом в окно, даже если не мог разобрать изображение ночного города.
Давящую тишину разрушил телефонный звонок. С такой приевшейся, но излюбленной мелодией. Поэтому длинные и бледные пальцы задержались перед тем, как нажать на кнопку. Дыхание прекратилось на пару мгновений, будто собеседник мог почувствовать всю вонь курева через трубку.
— Кармин, ты дома? — раздался тихий и спокойный голос с приятным мягким тоном и лёгкими нотками беспокойства. Он тихо выдохнул, закрывая динамик рукой и невесомыми шагами подходя к окну, резко его раскрывая. Дым, наконец найдя возможность выйти, повалил наружу, превращаясь чуть ли не в дымовую завесу, которая, к счастью, быстро исчезла. Он аккуратно постучал пальцами по подоконнику, продолжая зажимать динамик устройства другой рукой. Но, в конце концов, вновь поднёс телефон к уху.
— Да, — лишь через некоторое время послышался сухой и холодный ответ, будто обрубая нить возможностей для разговора. Кармин посмотрел на улицу, вдыхая приятный свежий воздух, который свободно заполнял легкие.
Он смотрел в саму ночь, на полностью чёрное небо без единой звезды. На луну и намека не было: будто вся эта непроглядная тьма съела её, не оставив ни малейшего следа. Когда комната стала свободна от удушающего запаха сигарет, окно тот час же было закрыто, ведь тело уже покрылось неприятной гусиной кожей, а морозный ветер пробрал до самых костей, забирая из организма последние капли тепла и уюта.
— Кармин, я бы хотела тебя с кое-кем познакомить, — возобновился диалог лишь спустя несколько долгих минут, тянувшихся, как карамель: практически бесконечно. Её голос был мягким, нежным, как любимый зефир, отдающий сладковатым привкусом.
Он глянул на закрытое окно. В стекле отражался уставший человек со стеклянным взглядом алых глаз. Пепельно-серые волосы, наспех зачесанные назад пальцами, вновь спадали на лицо. В купе с аккуратно поправленной одеждой и трупно-бледной кожей он выглядел, как недавно восставший цзян-ши. Кармин тихо вздохнул, кажется, Флоренсия вновь хотела его с кем-то свести.
Он никак не мог ожидать, что эта встреча перевернёт его жизнь на все сто шестьдесят градусов, и не вернёт обратно. Ведь их мир устроен так уродливо и в то же время удивительно. Рождаясь, чувствуя себя неполноценными, не способными на какую-то определённую эмоцию: радость, печаль, отвращение, гнев, страх, умиротворение… Никто не знает, чего будет лишен только появившийся на свет ребёнок. Может, он ни разу не улыбнётся или не заплачет. Жизнь искажается, и для родителей это может стать кошмаром. Дитя, что не боится ничего: когда другие разбегаются от вида бешеного пса — он не понимает, почему они бегут. Странно…
Единственный шанс на полный спектр чувств — это найти соулмейта, так же лишенного чего-то. Только тогда потерянное чувство вернётся. Хотя иногда это может лишь навредить…
Примечания:
~