Порядок и хаос

Тони Кроос любил порядок во всем. В спокойном течении жизни, на книжных полках в гостинной и, конечно же, в голове, где соблюдать его было намного сложнее, чем в первых двух случаях. Потому что мысли — не книги, которые легко можно разложить в правильном порядке. Избавиться от навязчивых мыслей, постоянно лезущих в голову, чтобы сбить тебя с толку, намного сложнее, а порой, когда человек подвержен каким-то сильным эмоциям, и вовсе невозможно. Но с годами он научился контролировать даже свое сознание, не позволяя никому манипулировать им. Все было до очевидного простым и понятным. Во время матчей и тренировок все его мысли занимал исключительно футбол; все остальное могло подождать. По вечерам, читая книгу в гостиной, он мог позволить себе расслабиться и подумать о чем-нибудь приятном, конечно, если только внезапно рядом с ним не появлялся Рамос — человек, который умел испортить даже самый идеальный момент. Потому что Серхио был прямой противоположностью слову порядок. И каждое его появление в жизни Тони непременно приводило к тому, что Кроосу вновь приходилось собирать разбросанные книги, мысли и себя по осколкам. Потому что с ним всегда было невыносимо сложно, потому что Серхио был худшим мудаком из всех, кого он когда-либо знал в своей жизни. И все же он был его мудаком, поэтому Тони никогда не мог найти в себе достаточно сил, чтобы прекратить это безумие, слишком затянувшееся между ними. Тони мог ненавидеть его за то, что тот периодически приезжал к нему пьяный, но он бы никогда не смог выгнать его или оставить на пороге. Каждый раз, когда это происходило, он вздыхал тяжело, мысленно обещая себе, что это последний раз, и помогал ему встать, чтобы довести до комнаты, скинуть нетрезвое тело на кровать, молча укрыть одеялом и свалить спать в гостиную. Потому что больше, чем пьяного Серхио, он ненавидит только запах дешевого алкоголя и сигарет, которым от него постоянно несет. Тони мог злиться, когда Серхио делал какую-то хуйню. Не потому что ему действительно хотелось это сделать, а просто назло Кроосу, очевидно, решив проверить его выдержку на прочность. И какими бы он крепкими нервами Тони не обладал, порой даже он не мог сдержаться от того, чтобы влепить наглому испанцу подзатыльник. Разумеется, только в воспитательных целях. Потому что как бы сильно он не злился на этого придурка, все же он был его капитаном, товарищем по команде, хорошим другом… Ну и немного больше. Тони мог несколько дней игнорировать его, но все неизменно заканчивалось одинаково. В постели в чужом номере; на заднем сидении чужого автомобиля; на диване в съемной квартире; в его собственной спальне. И хотя вариантов было намного больше, все они в конечном итоге сводились лишь к одному единственному финалу. К тому, в котором он каждый раз неизменно оказывался под Серхио. И пусть Тони терпеть не мог, когда все ограничивалось одним лишь сексом, но с Рамосом это не имело никакого значения, потому что Серхио обладал удивительной способностью превращать все, к чему он имел какое-либо отношение, в тотальный пиздец. А еще он просто охуенно отсасывал, и это еще одна причина, по которой Тони до сих пор не послал его на… В общем, туда, где и сам с завидной периодичностью бывал. И за это тоже нужно было благодарить Рамоса, который оказался не только хорошим другом, но и охуенным отличным любовником. Жаловаться на этот факт, конечно, не приходилось, но вот периодически недовольно поворчать по поводу испанца, окончательно потерявшего совесть, — очень даже. Потому что Серхио каким-то образом умудрялся выводить его из себя даже в постели, и это просто не поддавалось никаким объяснениям. Кроме того, что Рамос был последним мудаком, разумеется, но об этом уже было сказано ранее. О чем вообще можно было говорить, если благодаря Серхио даже обычные тренировки довольно часто переходили во что-то более непристойное. Конечно, не менее приятное, чем футбол, но все-таки. И Серхио было абсолютно плевать, где его трахать: на мокром после дождя газоне, в опустевшей раздевалке, под горячими струями душа или в одном из подсобных помещений, очевидно, предназначенных для совершенно других вещей. В прочем, едва ли это имело значение, когда у Серхио Рамоса был недотрах. А он у него был если не постоянно, то практически постоянно. Определенно, в этом были и свои недостатки. Так, например, задница Тони страдала с удивительной регулярностью, что никак не могло не сказаться на физическом состоянии полузащитника. И если это еще легко можно было скрыть, то вот спрятать яркие синяки, оставленные на бледной коже чужими губами, было намного сложнее. Особенно в теплую погоду, когда количество одежды на теле снижалось до опасного минимума. Конечно, он не боялся, что кто-то в команде узнает о них с Серхио — шанс того, что это когда-нибудь произойдет, был почти равен нулю. Но вот получать насмешливо-понимающие взгляды и веселые смешки за спиной ему все равно было неприятно. Но что было еще хуже — Чехо даже не пытался ему помочь, с легкой ухмылкой наблюдая за ним со стороны. Словно он и не имел к этому никакого отношения. Придурок. В прочем, вид расцарапанной спины Серхио приносил ему достаточно удовлетворения, чтобы на время позабыть о некоторых неудобствах. Серхио нравилось его дразнить, заводить и играть по своим правилам. Потому что лучше послушного Тони, раздвинувшего перед ним ноги, мог быть только Тони, принимающий его член в свой капризно-непослушный рот. Ох, как же было приятно запустить пальцы в непривычно растрепанные волосы, слегка потянуть на себя, заставляя Тони приподнять голову, посмотреть ему в глаза, потемневшие от расплывшейся на дне похоти, и дерзко толкнуться в горячую глубину, чтобы испачкать его язык своей спермой! Или, разложив его на постели, можно было трахнуть так, чтобы он запомнил это на всю жизнь. И Серхио знал, что Тони никогда ему не откажет, потому что он принадлежал ему, даже если сам Кроос никогда в этом не признается. И пока Тони тихо стонет его имя, Рамос торопливо кусает его бледные плечи. Чтобы напомнить ему об этом.