hikikomori rock

Чан заебался. Будучи старостой выпускного класса, он нёс большую ответственность, которой учителя не придавали особого значения вплоть до последнего года обучения – почему-то именно с его начала все начали говорить об их неопределённом будущем и попрекать Бана почти за каждую ошибку, совершенную его одноклассниками. Хёнджин проспал и не предупредил, что его не будет на занятиях? Виноват Чан, который не удосужился узнать об этом перед началом уроков. Сынмин снова пререкался с кем-то из учителей? Виноват Чан, воспитательная лекция которого не убедила парня, что так делать нельзя. Джисон пришёл в школу с макияжем и покрашенными в чёрный лак ногтями? И снова виноват Чан, который даже не заметил этого, как и все учителя, кроме надоедливого преподавателя Чхве, придирающегося ко всему, чему угодно. Но больше всего ему прилетало за выходки Минхо и Феликса – местных хулиганов, что на деле и мухи обидеть не способны, но за количество совершённых противоречий школьному уставу, по мнению директора и завучей, станут преступниками или, в лучшем случае, безработными алкоголиками. Те, в свою очередь, после каждой «поучительной» лекции, на которой их снова просто обозвали уличной шпаной и рассказали возможные варианты их будущего, сбегали в ближайший магазинчик, громко смеясь и споря, кто на этот раз заплатит за прохладные напитки и мороженое. Возвращались лишь по окончании всех уроков и только для того, чтобы позлить горячего старосту, который в гневе становится ещё сексуальнее. Они даже не знают в какой именно момент это негласно поняли и весь создаваемый ими беспредел начал сводиться к лидеру их класса, что при обычных обстоятельствах был довольно-таки скромным, милым и в какой-то степени наивным. Наивным, ибо Феликс совсем не знает как ещё назвать человека, прямолинейно отвечающего на флирт и воспринимающего фразу «Может, за это тебе стоит выпороть меня?» слишком буквально. Хотя он никогда и не отрицал, что ему и наблюдавшему за всем безобразием Минхо это понравилось намного больше, чем надоевшие нотации о непотребных мыслях. Сейчас же Чан совершенно не может объяснить каким образом его попытки образумить этих парней привели к тому, что те теперь стояли перед ним на коленях в пустом кабинете химии, ключ от которого так легко отдали старосте на вахте под предлогом несуществующего школьного проекта. Брюки Криса всё ещё не спущены, но умелые – он не раз успел в этом убедиться – руки Феликса уже тянутся к пряжке ремня, пока Минхо, словно кот, потирается щекой о скрытое тканью бедро, смотря снизу вверх в глаза старшему. Его глаза блестят слишком очаровательно. Так же ярко в свете длинных потолочных ламп блестит слюна и шарик пирсинга на языке Феликса, когда тот проводит им по заметному бугорку на светлых штанах. Это заставляет Бана закатить глаза и что-то невнятно простонать, зарываясь пальцами в мягкие волосы Минхо – первое, что попалось под руку. Тот, видимо, не против такого обращения к себе, отчего ухмыляется и сжимает ладонью пах Чана, ни на секунду не отводя взгляд от его лица. Ли практически всегда держал зрительный контакт до самого конца, только если его очередная «жертва» сама не отворачивалась во время несерьёзных приставаний, созданных с целью подразнить или просто заставить краснеть того же Хёнджина, к примеру. Или, как сейчас, заводя Бана и рядом стоящего Феликса, что от одних только таких гляделок и пары движений пробки в заднице мог сильно и громко кончить, пачкая полку в никем не используемой секции библиотеки. Никто из них не может точно сказать сколько раз это происходило, но достаточно для того, чтобы быть в этом уверенным. Ремень слишком привычно смотрится в руках Феликса, когда тот расстёгивает его и стягивает с чужих штанов – Чан никогда не понимал зачем он это делает, если достаточно просто расстегнуть, но имеет несколько догадок разной степени пошлости: от предположения, что младший считает забавным наблюдать за мучающимся с его долгим надеванием Кристофером, руки которого зачастую не слушаются после оргазма, и до мыслей о том, что Ли хочет, чтобы парни догадались использовать его как-либо на нём, обвив вокруг шеи или зафиксировав руки в одном положении, к примеру. О чём Чан знает наверняка, так это в уверенности Феликса в своих действиях и осознании того, какое впечатление он производит на старшего. Он выглядит в буквальном смысле сногсшибательно, когда, расстегнув ширинку, стягивает нижнее бельё зубами, обнажая вставший член и задевая его лишь горячим дыханием, а Крис почти впадает в размышления о том, додумался ли тот о таком сам или Минхо подсказал. Кстати о нём – Чан почти кончил от прищура его кошачьих глаз, томно смотрящих снизу вверх, пока сам Ли целует чувствительного Феликса в шею, мягко обнимая его за талию двумя руками и прижимая к себе. Любой другой человек, оказавшийся на месте Бана, увидел бы в этом угрозу, так и рычащую «если посмеешь прикоснуться к нему – ты труп», что было бы правдой, но не в его случае. Он – исключение, и все прекрасно это понимают. Даже в таком положении Минхо создаёт ощущение контроля над старостой, что, впрочем, совсем быстро перестает быть просто «ощущением». Чан так и не смог сказать себе точно, когда именно эти двое стали занимать все его мысли и управлять ими. Возможно, в самый первый раз, когда он застал как Феликс и Минхо трахались в школьном туалете во время одного из уроков, стоило учителю выгнать их из класса. Крису в какой-то степени стало их жалко, но он не ожидал, что искреннее намерение проверить, не наткнулись ли они на завуча в коридоре или, судя по звукам, в кабинке санузла, закончилось тем, что его бесцеремонно утянули за собой, подрочив и позволив кончить на милые веснушки Феликса, которые после этого невозможно было воспринимать по-прежнему. — Ты знаешь сколько раз я сдерживался в желании отправить тебе прямо во время урока нюдсы Феликса, которые тот прислал мне ещё утром, чтобы посмотреть на твою реакцию? — Минхо заводит светлую прядь младшего за ухо, открывая вид на различные металлические украшения в мочке и хрящике. — Чан-и, ты даже не представляешь насколько горячими были те фотографии, я боялся, что у тебя встанет при всех, поэтому не стал показывать их тебе, хотя Ликси настаивал, — с наигранным сожалением говорит Ли, цокая языком и кладя голову на плечо парня. В этом была вся их разница: если Феликс любил действовать, послушно выполняя просьбы или молча поступая по-своему, то Минхо – говорить, раздразнивая неожиданными грязными фразочками и смеясь над реакцией жертвы. Никогда нельзя было предугадать что он скажет сейчас и скажет ли что-то вообще или продолжит играть в гляделки. Он знал многое и, в совокупности с действиями Феликса, мог сорвать все тормоза простым озвучиванием чего-либо подобного, что было чистейшей правдой, заставляющей уши всех присутствующих пылать от смущения. Чан хочет сказать что-нибудь в ответ, даже что-то до ужаса банальное, но у него получается лишь выдохнуть совсем неслышное «блять», когда Феликс заглатывает его член разом до основания, не давая и шансов произнести полноценное предложение. Всё сводится к стремительно приближающемуся оргазму, пока Минхо одобрительно гладит младшего по голове, на что тот стонет, окончательно сводя Криса с ума. В последний раз он ощущал себя настолько беспомощно, когда Феликс пришёл на занятия в ебучей юбке, ибо за день до этого кто-то из учителей прямо на уроке пристыдил его за чересчур короткие джинсовые шорты. Клетчатая ткань, еле доходящая до середины бедра, была ни чуть не длиннее, но школьным уставом не запрещалась, поэтому ему попросту не могли ничего сказать. Позлить преподавателей он то позлил, только вот страдать приходилось Чану, который весь день ходил как в воду опущенный, боясь, что кто-нибудь заметит его стояк. Ещё пара таких размеренных движений светлой макушки и он точно кончит, даже поражаясь своей выдержке – обычно уже при поиске безопасного места или по пути к нему староста готов был спустить в штаны только от слов Минхо, по инициативе которого они трахаются в учебном заведении в принципе, или из-за изворотливых рук Феликса, что постоянно лезли то под ранее старательно выглаженную рубашку, очерчивая небольшими ладонями кубики пресса, то в строгие брюки, водя пальцами по стоящему члену. — Ликси, хватит, — Чан сильнее сжимает сзади стоящую парту, на которую всё это время опирался, когда его оргазм самым наглым образом обрывают, заставляя тихо хныкать. Феликс слушается и быстро отстраняется, а Минхо бессердечен и безжалостен. А ещё Минхо выглядит чересчур сексуально, когда заправляет за ухо прядь выкрашенных вчера вечером в фиолетовый цвет волос и самостоятельно наклоняется к члену Криса, проводя по головке языком. Он не силён в минете, но его инициатива в этом такая редкая и ценная, что этот факт перекрывает вероятность следов от зубов на нежной коже и невозможность взять стояк в рот до основания. Рядом сидящий Феликс еле сдерживается, чтобы не провести рукой по чужой макушке, как Ли-старший делал с ним ранее, поэтому пока лишь наблюдает, смирно прижимая ладони к своим бёдрам и облизывая блестящие от слюны и естественной смазки губы. Видеть Минхо покорным, пусть и не совсем полностью – прекрасно. Почему-то младшему хочется сравнить это с тем тёплым чувством в груди, когда подзываешь уличного котёнка к себе, чтобы покормить и боишься сделать лишнее движение, чтобы не спугнуть. Для большинства людей такое сравнение не будет иметь смысла, а Минхо бы надавал ему подзатыльников, скажи он такое вслух, но описать по-другому Феликс это ощущение пока не может. Хотя Чан бы согласился, рассмеявшись и не упустив возможности потрепать их обоих по голове. На самом деле они не плохие парни, и Крис, хоть порой гневается и устает от их выходок, всегда старается выгораживать их. Так, на прошлой неделе он вместо Минхо сидел в кабинете директора и слушал про его пропуски, количество которых превышало допустимые нормой в десять раз, и старался объяснить разнообразие причин и просил принять справку о семейных обстоятельствах, подписанную самим же Минхо ввиду совершеннолетия, что служила не особо внушительным аргументом для учебного заведения. Чану просто приходилось мириться с этим и не перечить, ведь он уважает желание Ли не рассказывать о своей волонтёрской работе в небольшом приюте для кошек в часе езды от его дома. Феликс же тоже не оправдывал чуть меньшее число своих пропусков настоящей причиной, ибо даже на его неофициальной работе не все были в курсе того, что он всё ещё школьник. Само собой родители его вполне обеспечивали, но объяснить им довольно большие траты на новый вибратор или комплект так понравившихся его парням юбок было весьма проблематично, отчего пришлось устроиться на подработку, которая никак особо не сказалась на учёбе, не считая пропусков. Крис иногда по возможности даже порывался помочь, хотя Феликс сразу же отказывался, аргументируя тем, что не хочет напрягать старшего и вообще он самостоятельно может деньги зарабатывать. Чан понимает обоих парней и в случае чего старается их прикрывать, хотя секс в библиотеке он всё ещё не одобряет и каждый раз сетует, что школьный туалет не предназначен для дрочки. Наверное поэтому Минхо сейчас отсасывает ему в пустом кабинете химии, пока Феликс наблюдает за всем этим, еле сдерживаясь, чтобы не начать просить о большем. Чан осторожно и нежно проводит по мягким волосам не столько с целью направить, а, скорее, своеобразно похвалить, когда Ли берёт глубже привычного. Минхо слишком красиво смотрится в таком виде: на коленях, с членом во рту и прикрытыми глазами, отчего Крис хочет увидеть похожую картину в качестве подарка на свой день рождения, желательно в комплекте с капроновыми колготками на сильных бёдрах – откуда вообще у него такой фетиш? – и крышесносным оседланием. В голове тут же проносится мысль насчёт Феликса с ободком кошачьих ушек на голове и каким-нибудь миленьким розовым ошейником на горле в придачу, отчего он снова чувствует наступающий оргазм. Который, блять, снова обрывают. — Пиздец, — Чан довольно редко использует нецензурную лексику, лишь когда очень зол. Сейчас он невероятно зол и Феликс, кажется, может видеть, как сильно его руки схватили край несчастной парты. — Не думал, что наш господин староста знает подобные словечки, — Минхо слегка хрипло смеётся, вытирая тыльной стороной ладони испачканные губы. От трения они стали такими яркими, что Ли-младший теперь ещё больше хочет проверить свои догадки насчёт того, пойдёт ли ему красная помада. — В любом случае нам нужно поторапливаться, ведь скоро стемнеет, а ждать, когда у тебя снова встанет, у нас нет времени. Я не имею ни малейшего желания оставаться здесь на всю ночь. Что ж, эти слова имели смысл и немного умерили пыл Чана, поэтому он отпускает настрадавшуюся парту, на которую в итоге садится Феликс, расстёгивая молнию на собственных джинсах и облегчённо вздыхая, когда неприятная ткань перестаёт давить на стояк – видимо, не одному Крису уже не терпится. Прежде чем скинуть на пол успевшие стать ненавистными штаны, Ли достает из кармана маленький бутылёк со смазкой, протягивая его старосте. Зная Феликса, он скорее всего как обычно растягивал себя в туалете накануне, и не факт что не на перемене, во время которой помещение кишит любителями покурить и посплетничать. Но, вопреки ожиданиям Чана, в его руках оказался лубрикант, который они использовали для подготовки, отчего он окинул юношу удивлённым взглядом. — Я не трогал себя с нашего последнего раза, — староста до сих пор недоумевал, попутно пытаясь вспомнить о том когда был их последний раз и был ли он у них вообще на этой неделе. — Минхо-хён сказал, что так всё будет ощущаться острее, поэтому я даже в душе подрочить не мог, ведь очень хотел попробовать его задумку, — юноша смущённо отвёл взгляд в сторону старшего и, услышав в ответ «хороший мальчик», почти заскулил. Для довольно повышенной в силу бушующих гормонов сексуальности Феликса это было большим испытанием и Крис искренне восхищался им и его преданностью идеям Минхо, сводящих его с ума. Ли, наконец стянув нижнее бельё, залезает на парту полностью, выгибаясь и опёршись руками о лакированное дерево – благодаря танцам, которыми юноша занимается несколько лет, растяжка позволяет ему без проблем принять удобное для подготовки положение. «Красиво» – невольно возникает в голове у Чана. «Вот бы попробовать когда-нибудь трахнуть его в этой позе» – думает Минхо и завороженно наблюдает за тем, как староста сразу до конца вводит в парня указательный палец в смазке. Феликс судорожно выдыхает, наконец-то чувствуя себя хоть немного заполненным. Последняя неделя, во время которой он обещал Минхо не дрочить, выдалась адом: взгляд испепелял все места, в которых были спрятаны разнообразные секс-игрушки, а руки так и тянулись к члену или колечку мышц, когда он на долгое время оставался наедине. Как назло, так вышло, что именно на этот период времени он остался дома совершенно один, отчего его так и искушала давняя задумка проходить весь день с какой-нибудь милой пробкой из своей скромной коллекции в заднице, но, видимо, придется отложить эту затею либо до переезда в собственную квартиру, что будет совсем не скоро, либо до ночёвки у кого-то из парней, которую он обязательно выпросит у них в качестве компенсации за «моральный ущерб». — Я изначально думал над тем, чтобы вставить вибратор в Феликса и включить его, когда он будет тебе отсасывать, но потом понял, что это было бы не так интересно, ведь вы кончили бы практически сразу же, — Минхо внимательно смотрит уже на два пальца, что аккуратно растягивали Ли, и не может не начать рассказывать что-нибудь, чтобы, во-первых, не оставаться в стороне, и во-вторых, слегка поторопить Чана и его болезненный от недостатка внимания стояк. — Но теперь я размышляю над тем, чтобы устроить что-то подобное на днях, в качестве награды за то, что вы были послушными мальчиками. Крис не особо любил, когда Минхо использовал фразы по типу «послушный мальчик» по отношению к нему, ведь зачастую это было сделано в качестве издёвки или с целью разозлить, но в данный момент это почему-то возбуждало, хотя он даже не мог понять из-за чего именно так обращались к нему сейчас. Возможно, Ли обобщил слова, изначально посвященные Феликсу, ведь тот проявил небывалую для себя выдержку ради осуществления чужого плана или, вероятно, Чан тоже, сам не понимая того, выполнил что-то задуманное, но не озвученное парнем, что было ещё более взбудораживающее. Единственное, что сейчас заставляет его быть более сдержанным и не сорваться с тормозов – это нежелание навредить Феликсу во время растяжки, но, видя, что тот дрожит не от боли, а от переполняющих ощущений, Крис позволяет себе немного ускориться. Третий палец входит чуть труднее, из-за чего приходится опустошить флакон лубриканта полностью, дабы минимизировать риск каких-либо повреждений. Практически при каждом движении смазка характерно хлюпает, вынуждая Минхо подойти к двери, чтобы на слух на всякий случай проверить пустой ли коридор. Они, впрочем, и до этого были довольно громкими, так что будь там кто-то действительно их бы почти сразу поймали, попытавшись открыть кабинет запасным ключом или, как минимум, постучавшись с вопросом о происходящем, но фраза «всё в порядке, никого нет» успокаивает наблюдающего за ним Феликса. Минхо до сих пор удивляется этому – юноша без проблем может растягивать себя на перемене в чудом свободной кабинке туалета, когда за перегородкой находится несколько человек из параллельных классов, но заниматься сексом, когда за бетонной стеной находится учитель или кто-то из персонала школы – для него довольно стрёмно, даже если место гарантировало полную безопасность и, как в данном случае, Минхо решил перестраховаться и оставил ключ в замке двери. Как бы там ни было, он всё равно заранее проверял с виду безопасные помещения, дабы не заставлять своего парня лишний раз нервничать и обеспечить ему максимальный комфорт. Когда подушечки пальцев случайно задевают простату, Феликса подкидывает и он сжимает пальцами длинные рукава несоответствующей уставу школы огромной толстовки, в которой кажется совсем уж «крошечным», как любит выражаться Чан. Ему совсем не жарко, как могло бы показаться – на улице на протяжении всего дня лил прохладный дождь, отчего небольшой слой ткани в совокупности с горячей от возбуждения кожей создавал вполне комфортные ощущения с учётом открытых кем-то до них нескольких окон в кабинете. Естественная смазка, стекающая по стоящему члену, наверняка запачкает вещь, но сейчас Феликсу абсолютно плевать на это, ибо мысли заняты лишь тремя длинными пальцами в его заднице, и он соврёт, если скажет, что никогда не дрочил на руки своего сексуального старосты. — Достаточно, — Минхо нагло, но всё же осторожно обхватывает кисть чановой руки и под разочарованный стон Ли отводит ту, вынимая пальцы и открывая вид на растянутое колечко мышц. Крис от такой картины стонет и сжимает основание своего члена, дабы нечаянно не кончить раньше времени, заставляя Минхо тихо рассмеяться, когда тот наблюдает за этим. Чан одним лёгким движением придвигает Феликса ближе к себе, предварительно попросив лечь животом на парту, опустив ноги на пол, где кто-то из старших уже бросил лежащий без дела плед, вроде как, преподавателя, который забыл его в кабинете. Юноша даже не удивляется неожиданной мягкости на голых стопах, ведь все силы собраны на то, чтобы не думать о сильных руках Криса, что чисто в теории мог бы долгое время трахать его на весу. Феликс не может не затаить дыхание, когда чувствует, что Чан готовится вот-вот войти. Это всегда ощущается совсем не как силиконовые игрушки из его коллекции, но на этот раз разница ещё более явная, как никогда: скорее всего это из-за довольно долгого для него воздержания и всё происходит, как и обещал Минхо, намного острее и оттого прекраснее. — Блять, — Чан входит всего на треть, успокаивающе поглаживая напряжённые бёдра горячими ладонями и юноша чудом вовремя заглушает чересчур громкий стон рукавом кофты, сжимая тот зубами. Феликс до одури узкий, несмотря на растяжку, и Крис иногда считает, что Минхо – демон во плоти, ибо нормальному человеку такие идеи в голову не приходят. Тот с этим согласится и озвучит ещё более безумную задумку, что заставит Чана закатить загоревшиеся от услышанного глаза. — Как же охуенно, — вырывается у Феликса, стоит парню войти полностью. Ли устремляет подернутый пеленой взгляд на Минхо и, прикрывая румянец на щеках и шее одной рукой, второй привычно тянется к лежащей на парте ладони старшего. Ему нравился телесный контакт и даже если обычно Минхо на их тройном «своеобразном свидании» предпочитал лишь наблюдать за происходящим, то Феликс при таких случаях всегда требовал хотя бы держаться за руки, ибо во время секса практически не соображал, отчего присутствие стоящего перед ним парня вполне могло игнорироваться мозгом, что младшему совсем не нравилось. Это слишком мило для того, чтобы отказать, поэтому Ли всегда выполнял немую просьбу, поглаживая нежную кожу большим пальцем и периодически наклоняясь к юноше, дабы поцеловать или завести мешающую прядь волос за ухо, попутно проверяя его состояние. Чан всегда с нескрытым восхищением в глазах наблюдал за такими, как казалось ему, интимными моментами взаимодействий этих двоих, и всё ещё не мог поверить, что те сами втянули его в этот омут, с удовольствием показывая и позволяя участвовать в происходящем, что, поначалу, он считал некой издёвкой, и только со временем понял всё. Всё – это то, с каким восхищением смотрели на него парни в ответ и как быстро открылись ему, разрешая не только наблюдать, а и трогать и непосредственно действовать. Оставленные приютскими котами мелкие царапины на ладони Минхо слегка болят, когда Феликс сжимает руку того сильнее, упираясь лбом в дерево и всхлипывая, стоит Чану начать двигаться. Ли успокаивающе треплет младшего по голове, одновременно с этим любуясь насколько сексуально выглядит Крис, продолжая понемногу наращивать темп. От влаги с трудом выпрямленные ранее волосы завились, закатанные до локтей рукава открывали вид на перекатывающиеся под кожей мышцы, а его обрамлённые выделяющейся сеткой вен руки напряжены и, кажется, оставят синяки на бёдрах Феликса, чему тот будет только рад, ибо обожает рассматривать их, закрывшись в своей комнате или ванной. Минхо до встречи с Чаном никогда бы не сказал, что у него имеются подобные кинки, но неожиданно для себя на первой же неделе обучения в этом году не сдержался и провел ладонью по идеальному прессу парня, когда они были в раздевалке после урока физкультуры. Староста, подумав, что тот просто как всегда дурачится, не придал этому особого значения, но для Ли это стало одним из первых шагов на пути к завоеванию его сердца. — Хотел бы я сейчас, чтобы ты подрочил мне своими охуенными руками, — Минхо с хитрым прищуром смотрит в горящие глаза напротив, в контраст этому всё ещё мягко поглаживая растрёпанные волосы лежащего перед ним Феликса, который от чувствительности не мог даже сфокусировать взгляд, — но вдруг вспомнил, что ты никогда напрямую не озвучиваешь свои желания, послушно выполняя всё, что мы тебе скажем, — это было в удовольствие всем и, действительно, никто из них даже никогда не замечал этого или не акцентировал внимание, хотя Чан, в случае чего, мог попросту отказаться выполнять то или иное задание. — И теперь мне стало интересно: чего бы хотел ты? Что бы ты сделал, если бы знал, что мы с Феликсом будем выполнять все твои приказы? — Хочу трахнуть тебя несколько раз подряд, чтобы ты кончил, не прикоснувшись к себе и почти потерял сознание от чувствительности. — Крис, чувствуя приближающийся в третий раз за сегодня оргазм, ускоряется, а у Минхо что-то внутри загорается, когда он понимает, что его предположение было верным – Чан уже давно фантазировал над этим, отчего дал ответ сразу же, не раздумывая. — И чтобы Феликс за всем этим наблюдал, прямо как ты сейчас, и кончил только от твоих стонов, без всяких вибраторов и пробок, которые любит использовать обычно, — Феликс, услышав упоминание себя в таком контексте, простонал, пачкая парту под собой. Пока Чан продолжает трахать его, изредка задевая простату и продлевая оргазм, Ли вспоминает о держащем всё это время его руку Минхо и тянется к его ширинке, дабы помочь. — Не нужно, — шепчет тот на ухо и осторожно перехватывает руку, отводя от своего паха. Феликс, понимая, что не вывезет второй оргазм подряд, старается не думать о том, что Минхо, вероятнее всего, кончил себе в штаны, чего никогда не было и вряд ли когда-нибудь будет. Одна мысль об этом могла заставить его член встать, не будь он таким уставшим и чувствительным сейчас. Вместо этого старший наклоняется к нему за поцелуем, осторожно беря его лицо в свои ладони и вытирая большими пальцами появившиеся от перевозбуждения дорожки слёз. Шарик пирсинга стучит неприятно по зубам, ибо Феликс пока не совсем в состоянии контролировать себя, но Минхо не возражает, слегка увеличивая напор поцелуя, но не переставая следить за состоянием парня и хватает ли тому воздуха. Юноша всегда обмякает во время поцелуев, расслабляясь и давая старшему делать всё, что тому вздумается. Ли считает, что это мило. Чан почти кончает, смотря на это и осознаёт, что весь контроль над ними двумя на самом деле в руках Феликса, который в любой момент мог довести их до края, порой даже не контролируя это. Не факт, что Минхо знает об этом или, хотя бы, признаёт, но, как минимум, старается не подавать виду, что догадка верна. Чан выходит, изливаясь на бёдра – хотелось бы на поясницу, но вовремя понимает, что ткань кофты младшего вряд ли получится отстирать, да и добраться до дома неприметным с пятном спермы на спине ему не получится. Если же Крис отдаст ему свою рубашку, то идти домой не в чем будет уже ему, хотя соблазн посмотреть как Ли выглядит в его рубашке был достаточно велик и стоил даже такой жертвы, как пройти без верха по дождливой улице. Феликс ещё некоторое время лежит неподвижно и парни в какой-то момент думают, что он заснул, но прохладные влажные салфетки, которыми кто-то из старших принялся вытирать его от засыхающей спермы, быстро привели его в чувства, заставив вздрогнуть. Всё тело отдавалось ноющей болью из-за твёрдой поверхности парты, на которой его разложили, хотя он остался более чем доволен сексом. Не сказать, что повторил бы подобный перформанс в ближайшее время, но если Чан и Минхо согласятся сделать ему массаж – желательно эротический – то у него вполне хватит сил на то, чтобы оседлать бёдра кого-нибудь из них. Крис помог ему встать, заботливо придерживая за талию, пока Ли-старший собирает вещи Феликса по всему классу, помогая аккуратно одеться и вместе со старостой передвигая парты в прежнее положение. После, они ещё недолго находятся в кабинете, пытаясь собрать мысли в кучку и справиться со слегка кружащейся головой, чтобы при выходе из учебного заведения не выглядеть чересчур подозрительно. Минхо снова целует сидящего на его коленях Феликса, но уже куда-то в шею, стараясь лишний раз не воздействовать на чувствительные точки юноши. Внезапно он ухмыляется, смотря в сторону сидящего напротив парня. — Можем устроить, — до всё ещё отходящего от оргазма Чана не сразу доходит суть сказанного, поэтому он произносит лишь недоуменное «а?», на что Минхо звонко смеётся. — Я про твоё желание. Мне оно понравилось и, кажется, Феликсу тоже, поэтому это вполне можно будет как-нибудь устроить.