Две стороны

Я не знаю и не понимаю, что же нужно такое сделать, чтобы убить в человеке то, к чему он так отчаянно и страстно стремился? Со светлой радостью и охотой, дабы достигнуть своей цели, даже, если в его любимом деле есть огромная доля трудностей, которая требует большего терпения, то он всё равно со счастливой улыбкой на лице будет стремиться к лучшим вершинам сей точки достижения... А теперь, давайте представим, как этот человек, чья уверенность была твёрже каменной скалы, мгновенно опускает свои руки, только из-за того, что к его любимой деятельности – алчно и безжалостно сгубили стремление, и любовь. «Представили?» – согласна, и подумать страшно насколько может оказаться опасной чья-либо травля заместо обычной поддержки... И это чувство, горько знакомо и мне... Чувство, когда в тебе что-то погибает, теряет свой цвет, угасает... И ты больше не хочешь заниматься тем, без чего раньше и жизни не мог иной представить. Но самое страшное не в том, что этот светлый интерес и стремление просто исчезает, а страшнее всего – его осадок, из-за которого тебе больше не хочется вспоминать об любимом хобби или увлечении, поскольку единый осколок таких воспоминаний наносит болезненные душащие порезы, что и оставляет в конце концов тот шрам на душе и сердце... Это насколько надо быть жестокими? До сих пор, не понимаю. Я часто стала уходить от людей в затишье, в места, которые оставались всегда нелюдимы, так как, там я всегда находила покой и умиротворение, хоть и многие меня могли спрашивать – «Почему же?» но мой ответ на такие вопросы находился не сразу, несмотря на то, что я уже его чувствала внутри: действительно... А, почему? Быть может, потому что, там меня никто не достаёт и никогда не найдутся те, кто мог бы причинить какой-либо ментальный вред? – Такие отстранённые похождения касались не только побега от людского обитания, но и любви к животным. Однажды, мне сказали такую фразу – «Ты добрая, ты искренняя и часто находишься с лошадьми, любишь их.» – но свой ответ, я давно осознавала и отвечала одно и то же, на подобные цитаты в свою сторону – «Я ухожу к ним, потому что, они не такие как вы, они никогда не обидят и не наговорят лишнего... Они никогда не убьют моё стремление к какой-либо цели» – и на каждый такой ответ, я получала лишь гиблое безмолвие со стороны людей, в особенности тех, кто часто пытался сломить во мне любовь к чему-то важному и такому же достижимому. Помнится мне даже один случай, когда я пришла на одну из конных тренировок и с большим удовольствием садилась в седло, чтобы научиться нормально ездить и исправить свои прошлые ошибки в верховой езде. Часто падала; часто словила лёгкий страх недоверия к лошади; часто боялась, что вновь упаду... Но знаете почему я сквозь боль поднималась и снова садилась обратно в седло, даже когда боялась это сделать вновь? – а потому что, хотела и желала достичь своей цели, потому что, любила своё дело, любила лошадей... Один раз, когда на меня повысила голос тренер, только из-за того, что я не собралась в одном из аллюров, в свой адрес после тренировки я получила кучу режущих слов и нотаций, то что, я, как оказалось – никчемна, ничего не умею, то что, я самая низкая из всей групповой секции. Я всё прекрасно понимаю, она строгая женщина, но зачем же так перегибать палку? А она не думает, что тот на кого она вылила кучу ненужных мыслей и слов, может конкретно бросить начатое и уйти... Потерять твёрдую веру в лучшее, потерять себя... На тот момент, я осталась в конюшне и подошла к своей лошади, на которой чаще всего тренировалась, глядя в её глаза у меня возник затрагивающий вопрос – «Чем я отличаюсь от тебя? И при чем тут вообще вы, животные?» – постояв немного возле денника мне стало гораздо лучше, словно бы, этот взгляд мне залечивал ту царапину, нанесённую недавними словами. Именно тогда, я поняла чем отличаются от нас такие животные... После нескольких тренировок, я окончательно сдалась и с каждым разом всё чаще и чаще теряла охоту садиться снова в седло, даже когда это была обычная конная прогулка, то я всё равно не могла избавиться от того гложащего чувства какой-то вины... Правда, я не знала перед кем мне её чувствать, перед собой? В конечном итоге, я прощально забросила весь интерес к верховой езде и держала в себе то, чему лишь могла когда-то научиться, но каждый раз, когда я хоть из далека могла взглянуть на ту тренировку, то внутри всё так и сжималось от накатившей боли прошлых дней. Я видела, как девочки улыбались и охотно обсуждали свои впечатления перед и после тренировки; видела, как они с таким же рвением, что когда-то было и со мною, садились обратно в седло и на странность... Им доставалось не так колко и болезненно, как доставалось мне – «Чем я отличаюсь от них? Ведь, они точно так же стараются, как когда-то старалась и я? Неужели, это потому, что меня выдаёт лишь духовная аура, на которую такие «энергетические вампиры» так и слетались, дабы уталить сей голод и жажду...» – жестоко, но всё же справедливо, ведь, как говорится, выживает сильнейший. Да... Наш мир ничем не отличается от мира животных, я бы даже сказала – он хуже их мира, здесь не убивают, а безжалостно пытают. Именно так, я полностью потеряла былой интерес и желание ездить верхом, пусть и у самой есть своя лошадь, но даже, когда я решаюсь на одну из прогулок по очередному лесу, то чувство давних унижений, словно бы, как «проклятие» настигало мою душу с каждым таким разом при единой мысли о тренировках. И если бы не Эльза, которая терпеливо шагала под моим седлом, временами, фыркая от усиленных накатов ветренных порывов, то я бы давно уже не решилась и близко подойти к упряжи. Всё, что у меня на данный момент, сейчас осталось, так это — любовь к лошадям и только она... Ибо, они никогда не говорили лишнего; никогда не причиняли душевной боли, не унижали, как то могли делать те люди, по душу которых, я сквозь слёзы вспоминаю о давних тренировках, сдерживая зарождение нового подъёма на прошлый интерес. А может, я уже сдалась... Вся эта тёмная история, что казалось, вела начало светлой линии чего-то нового в моей жизни, началась не так резко и ярко, а скорее – очень плавно и так же не заметно... Моя любовь к лошадям началась самого детства и очень часто, когда я видела на площади нашего маленького городка стоявших лошадей, на которых катали детей, я постоянно подходила к ним, чтобы погладить или угостить, так и не отпуская прошлую мечту о том: что, возможно, когда-нибудь у меня тоже будет такая возможность находиться с ними рядом. Когда моя маленькая мечта сбылась и я пришла на одну из конюшни, то сей радости, казалось, не было и границ: я помнила всё четко и ясно – когда сделала свой первый шаг на территорию конного клуба; когда познакомилась с лошадьми, что стояли в денниках, и даже когда за несколько долгих лет прокатилась на одной из лошадей... Всё это, мне запомнилось так ясно и красочно, о чём я на удивление же себе до сих пор вспоминаю с лёгкими нотками какой-то радости, пусть и радоваться сейчас осаобьно нечему... Этот конный клуб был не такой как остальные, он был проще, как и люди, которые работали в нём. Они хорошо относились ко мне, старались научить первым шагам в верховой езде, терпеливо исправляли мои частые ошибки, постоянно улыбались и приветствовали. На какое-то мгновение, я уже начинала думать, что все мы, здесь, как единая семья, вместе с прочими работниками и старшими, кто был в конном клубе очень давно, не опираясь на возврат. Время шло и мне казалось, что это самые лучшие дни в моей жизни, но... Я глубоко ошибалась, потому что, так и не решалась посмотреть в иную сторону всего хорошего и светлого по отношению ко мне. Шли недели, летели месяца... А я, по-прежнему пыталась научиться ездить верхом и катать на лошадях: да, именно учиться катать, хоть я и раньше думала, что этому никто никогда не учился. Привыкнув к этим людям, что окружали меня на конюшне, я даже сама не понимала, как сильно ошиблась в этом месте, хоть и думала совершенно иначе, даже, когда мне начинали являться различные слухи про обеих хозяек, то я всеми силами и упорством отказывалась в них верить. Такое бывает и бывает в наших жизнях часто, когда человек привыкает к одному из мест, принимая в них «фантомную родину», так и случилось со мной, и если бы у меня сейчас была возможность вернуться обратно, то я бы вернулась и никогда бы не стала даже связываться с ними, несмотря на то, что таким слухам я на отказ перестаю верить по сей день, сквозь длительность прошлых лет. «Как я вообще узнала об ошибке такого выбора, отдавшись в начатое всем сердцем и душой?» – всё очень просто и очевидно: решила взглянуть на другую конюшню... Именно там меня настигла чёрствая, сомнительная правда... Когда мой шаг переступил тот порог чужих ворот, то я всё чаще и чаще стала сравнивать ознакомление с прошлым знакомством, где я появилась впервые и по сравнению с той конюшней, этот конный клуб имел огромную разницу в масштабах, там то, я и узнала о алчной правде своего клуба который, можно сказать, меня выростил... Эти люди были далеко не дружным коллективом, у них на лице было чётко написано, что те были готовы спокойно загрызть своих же, что меня несказанно привело с лёгкий шок, ибо коллектив для меня это главное, что могло лишь ещё удержать в подобном месте. Как оказалось, что директор всей конной организации, куда я пришла погостить, вела давнюю вражду с моей первой конюшней, где в лицах людей я постепенно начинала признавать свою «семью», чего было никому не под силу у меня тогда отнять... Она, эта женщина, она говорила уйму сплетней и злословий про ту хозяйку и её работников, и в этом разговоре я конкретно стала догадываться почему та начала такие осуждения: удивительного ничего в этом не было, она узнала откуда и от кого я пришла на её территорию, и видимо, от давней мести пыталась переманить меня к себе, но я уже прекрасно понимала, что могло быть – уйди я в её объятия алчности и собственной выгоды. Чего только мне не предлагали, – бесплатные занятия по верховой езде, особенный доступ к здешним лошадям, что те чуть ли были не мои, как твердил её голос и всё, чтобы только я ушла к ней... От прошлого и природнившего мне места... В тот день, я глубочайше пожалела о таком приходе туда и каждый день не могла избавиться от сказанных слов в адрес первой хозяйке, которая уже навсегда мне дала конный опыт, а с ним ложные воспоминания о райском уголке. Я не хотела уходить, и я не понимала почему... Вскоре, время показало мне скрывшую истину того лицемерия, и слова которым я не хотела верить, постепенно начинали подтверждаться в моих глазах – они действительно меня использовали... И та хозяйка была права – они мне не «семья», а я лишь – их «шестёрка»... У них и так есть те, кому они могли доверять, а я оставалась на дальнем плане, наивно выжидая, когда же меня призовут на городской прокат, чтобы я у них таким образом работала. «Неужели ты действительно думаешь, что они считают тебя за свою? Зачем оно им? Открой глаза и посмотри внимательно, зачем им сдалась ты, если у них имеются давние работники, которые чуть ли с ними не с основания самой организации» — так и звучали пронзительным громом её злощадные слова, которым я весьма длительный промежуток времени отказывалась верить, но всё же думала о данном смысле, каждодневно утопая, в сожалених, что вообще сунулась на две стороны разом... В некотором времени, я всё же, понимала, что однажды мне придётся сделать свой выбор между сей ненавистью двух организаций, но так и старалась оставаться на одной стороне своего выбора, на той в которую пришла впервые. Чаще стала сравнивать, что изменилось у наших, а что у других из этих сторон, но даже тогда я ещё не могла увидеть страшной черты между обеими... Я так и продолжала смотреть на этот «хаос», который казался мне глупым и смешным, ведь это всего лишь обычная ссора и фатальная ненависть, что мне до сих пор сложно было понять. Ну, что я могла тогда видеть, стояв на прокате от своей конюшни, конкурируя с той, в которую меня соблазнительно звали – ложную ненависть и обман, ибо эти люди сами не знают почему конфликтовали друг с другом, отбирая клиентов и наговаривая в адреса каждого – какие же те были плохими. То карета грязная у нас, по их словам, то лошади некрасивые, то не послушные... Только и слышала одно и то же – «Здесь повыше, а здесь пони красиво наряжена» — но я почему-то всегда смотрела не за данным всклоком и победой той или иной организации в словах, а скорее, за детскими взглядами при виде лошадей, ибо детям абсолютно без разницы где и на какой ехать. Мерзко и до боли отвратительно было наблюдать за всей «враждой» при едином внимании маленького ребёнка, а мне всегда было проще видеть их глазами, чем своими всю ситуацию. Каждый раз, когда я приходила на прокат и стояла со своей пони, на которой обычно вела катания, я задумывалась над такими угрызениями от своих к нашим, так сказать, конкурентам, которые точно так же приходили в этот парк заработать на корма лошадей. Меня уже мало волновала своя выручка и зарплата, которая зависела от всего количества, что я накатала за день, ибо больше всего волновал один и тот же вопрос – «Почему вы такие ушлые и жестокие по отношению к друг другу? Вы же не знаете всей правды и верите лжи... А лошади здесь вообще при чём? Вы с ними стоите, якобы из-за любви к ним, но и при этом, обзываете чужих лошадей от сторонней конюшни. Так вы их любите, да?» — и этот вопрос смятений по сей день не покидает моей головы, при виде двух конфликтующих сторон, но я так и оставалась на одной из обеих – на той, что стала моим опытом и первым шагом в конную жизнь. Каждый такой прокат становился для меня уже не тем «детским развлечением» в глазах прохожих людей, а скорее, «моральным кровопролитем» между двумя канюшнями. И до слёз, и до смеха было не по себе, когда обе начинали вцепляться друг в друга, и ладно бы те цеплялись, так они могли ещё и разговаривать, делиться, обсуждаться что-то между собой, вести себя так, словно бы они были лучшие друзья, словно бы между ними не было той пропасти в новую линию вражды и в такие моменты мне делалось спокойнее, хоть и я едва сдерживала в себе слёзы от реальной правды недавних конфликтов – «Вы можете общаться, можете дружить, тогда почему начинаете резко менять свою позицию в общении только потому, что какой-то ребёнок обратил внимание на ваших лошадей? Что же вами так движет бросая в былую минутой забытую ярость? Или может виной всему обе организации, что настраивают вас против...» — последняя мысль, словно пронзила меня колким громом смятений и страшной реальности, из-за которой я неосознанно посмотрела в сторону конкурирующего плаца на парковой площадки. — «Так вот почему мы такие...» — я тотчас замирла с неожиданным для себя ответом. И подумать только, как все было просто и близко понять, чем то казалось понять было сложно ещё в самом начале двух войн... Обе хозяйки спокойно сидят на своих местах двух плацов, катая детей на аттракционах и горделиво наблюдают как их сотрудники, что были ещё детьми, в этот момент, учились ненавидеть друг друга за существование обеих организаций... Взрослые люди... И не стыдно так себя вести? Прививая пришедшим помощникам, которые пришли к тем поработать, собственную ненависть к друг другу, и только потому что в давних днях поссорились сами с собой... Только из-за этого... Мерзко, и отвратительно и до ужаса жестоко, внушать свою ненависть пришедшим, которые совершенно не понимали почему вообще так нужно себя вести, но вели, им приходилось... Потому что, привыкали к такой обстановке двух сторон. Ни единожды мне подтверждался такой ответ, поскольку, я прекрасно замечала уже не скрываемое внушение враждовать, даже со стороны своей хозяйки первой конюшни, что в своём роде, стало напоминать «реальную игру», в которой правила были очень просты – ты с ними, значит ты предатель, а если же ты с нами, то соратник. Здесь было неважно какой ты человек, ибо главным было то, с кем ты был – «От плохим к хорошим, от хорошим к плохим» до ужаса смешно и глупо... Вот только, если я переступлю на чужую сторону к другой хозяйке, то не имею права возвращаться назад к своим, как и у неё имелось такое правило «сломанного моста», а если и уйду от неё, то значит уже – ничей. Если бы, кто-нибудь из людей знал весь этот хаос, что скрывается под масками лицемерия и прочих развлечений... А взглядам прохожих, я стала завидовать чаще прежнего, ибо они это видели не так, как видели мы: у них – радость в лице своего ребёнка, а у нас – победа и поражение, чего лучше бы я этого всего не знала, от чего даже трудно поверить, что когда-то я могла видеть то точно так же, как сейчас видят люди... Я так и продолжала стоять на прокатах, глядя на плац своей организации, где я работала и училась, всеми силами отгоняя от себя последнюю мысль уйти... Но даже если уйду, то куда? Я уже не смогу без лошадей, я пришла туда из-за любви к ним и меня абсолютно не волнует, что происходит у обеих сторон, если уйду... То навсегда... Вскоре, меня стало настигать то предчувствие «неверного выбора», ибо я прекрасно замечала, как моя конюшня могла использовать меня в крайних целях, в основном, когда на прокат никто не мог выйти, а я спокойно соглашалась и верила, что всё же, была им полезна и нужна... Меня никто никогда не приглашал на конюшню, никто не звал из хозяек, как могли звать остальных, что в конечном итоге, моё решение перешло черту того выбора — «А если, она была права?» — однажды прошлась одна мысль, с которой мне постепенно приходилось мириться и из последних сил дальней уверенности работать у своих. Но в один прекрасный день, я покинула те владения, переходя на сторону своего «врага», пусть и не держала к тем подобной ненависти, и этого случая в моих глазах всё заметно поменялось: то, что мне казалось правдой – стало обманом и те люди, с которыми я раньше работала, дружила, общалась – стали абсолютно чужими и незнакомыми, как и я стала для них той незнакомкой в их глазах. Больно... Невыносимо и не справедливо... Но почему же так больно и откуда у меня возникло чувство какой-то вины? Перед кем? Что я такого сделала, чтобы винить себя в своём выборе? Ведь это мой выбор, пусть и последний... Да, я, мягко говоря, предала своих и ушла к другим людям, но только из-за того, что в той или другой стороне, правда уже давно растеряла всю справедливость и свет. И та и другая конная организация была не лучше, обе использовали и могли спокойно предать, бросить... То, что никогда меня не сдвинет с места, так это любовь и интерес к лошадям, ибо мне уже плевать, где и когда с ними быть. Верно, там, где лошади, там буду и я, что до конца будет вселять во мне взятую уверенность остаться, несмотря на то, что эта точка перехода уже стала конечной, ибо если я захочу куда-нибудь из них перейти, меня давно никто уже не примет. Теперь я стою на той же местности парка и на том же самом месте, печально глядя на когда-то мне родимый плац, где стояли атракционы, но уже не те, что стояли на нём раньше... Неужели я скучаю... И нужно ли вообще было куда-то там переходить? Ведь, я не верю ни новой начальнице ни прошлой, что когда-то научила меня всему, с чем я покинула свой край... Я не вижу той правды, я вижу только алчность и корысть, от чего мне с трудом верится в правду, которой я верила несколько лет, защищая прошлое начальство, но сейчас, я стою на прежнем месте, только уже с другой лошадью, наблюдая за прошлым коллективом, который сейчас с первой же секунды готов был меня безжалостно затоптать, несмотря на то, что я у них очень давно работала, а они называли меня семьёй. Всё было так, как было раньше, но только уже с другой стороны... Наш прошлый плац теперь занимали мои конкуренты, у кого я сейчас и находилась в коллективе, а тот, что находился когда-то на своём месте, теперь был уже далеко – на том, где стояли эти батуты с аттракционами раньше... Всё было точно так же, но только с другой стороны... «Кто бы мог подумать, что так всё закончится? Или может даже не закончится, а начнётся?» Пусть и места изменились и пусть я теперь стою с другими лошадьми, и сажусь на другой номер автобуса, дабы уехать до конного клуба, куда я перешла, но на мою не странность в этом времени осталось лишь одно – вражда двух сторон... Которая уже никогда не закончится. Но знаю лишь одно, что этих людей связывала только – их алчность, породившая ту ненависть друг к другу. И в том и в другом месте, безконечно будет идти борьба правды и лжи, хоть я и уже давно как потерялась линиях в обеих. Ну и пусть... Я буду до последнего верить, что однажды всему этому придет свой конец. И если добро всегда побеждает зло, то здесь же нет никих признаков на светлые намерения, обе бьются, дабы получить желаемое, дабы победить... А ведь у самих имеются лошади, которые даже не понимают в этом смысла и некогда не поймут, от чего мне порой завидно таким невинным взглядам... Именно этим они отличаются от нас, они не знают, что такое эгоизм и алчность, как и дети которые со счастливой улыбкой подбегают их гладить или прокатиться на одной из пони... Вот так ирония... Или может, правда, страшная ситуация – любят лошадей, радуют детей, когда сами готовы друг друга убить в сей конкуренции... Если же раньше я верила только возникновению этой вражде, то сейчас, мне с трудом верится в их любовь к животным и детям – лишь улыбка лицемерия и только... «Неужели я одна такая, кто действительно не утратил в себе хорошей линии и смотрит с такой же радостью в счастливые глаза ребёнка? Или может, ещё не пришло время, чтобы то во мне угасло...» Знаю лишь одно, то что навсегда останется в моём взгляде – смятением и чистой правдой... Пока они между собою конфликтуют, а их сотрудники в это время словесно унижают друг друга за сие существование обеих на прокате, то я в это время, нахожусь по середине двух сторон, между этой ненавистью... Вопрос времени, когда моя линия оставит за собой тот шаг, где выбор будет лишь один – либо уйти, либо так же ненавидеть... И только любовь и тяга к лошадям по сей день меня держит на том пьедестале, на середине между ненавистью, с которого мне так и не хочется сходить, дабы опуститься до уровня бесконечного лицемерия и лжи...