Его истомлённый страстью вид

Жухлые листья ласковым шёпотом шуршат на деревьях, приветствуя ласки ветра да хлад осени, пока Ён Су пребывает в пылком томлении от касаний Кику. Сладкогласная пташка на ветви поёт, неустанно смиряя бурю в грудной клети корейца, который, право, сведён с ума одним юнцом. Опалены лучами полдневнего солнца, что долее не греет их влюблённые тела, они будто цветы, кои не сгорают на лучезарном солнце, именно это порой думается Хонде. Помнится ему, как было не видать первых побегов любви в искромётном сердце Кореи, что, несомненно, причиняло тягучую боль японцу, в особенности от осознания, что тот в ненависти к нему пребывает. Но теперь сгорал от сладостных поцелуев Кику, утопая в томлении и в тоске ожидания большей нежности. Всё неустанно покрывал россыпью поцелуев линию челюсти Ён Су, видя в том одно из истинных проявлений любви, каким обязан скорее уморить гладом до собственных касаний, ежели жестоко отвергнуть. Но вот Им зарылся своими длинными пальцами в смольные волосы японца, прикрыв тут же блаженно раскосые глаза, и от этого действия Япония сначала замер, а затем трепетно коснулся давно желанных губ с привкусом шоколада. Хонда не мог не отметить, что уста его возлюбленного превосходили своей нежностью белёсые лотосы. Но тут увидал, как растянулись губы парня в улыбке, пока на ранее бледных щеках расцвёл самый настоящий карминовый рассвет. Право, мурашки бегут и бегут по их спинам от приятных ощущений, хоть сердце и пытается не вырваться из груди, сдержав чувства. — Кику… — шепчет он томно, лёгким мановением ресниц порабощая Хонду. Каждое сладостное мгновение их неправильной любви, стоило прикрыть глаза и вновь прильнуть к манящим устам, делало японца по-настоящему счастливым. Когда их языки наконец сплелись, а руки Ён Су вдруг стали блуждать под футболкой страны восходящего солнца, Хонда вдруг понял: даже победы в битвах никогда не наполняли его таким счастьем. Сгорая от медовых ласк — Корея чувствовал, как по его телу порой пробегает сладкий озноб, от коего не хотелось скрыться, даже наоборот, было желание продлить сей миг, — вдруг сам поцеловал Японию, стоило им друг от друга оторваться, вот только в веко. Его поцелуи были медленные и доставляющие своей неторопливостью истинное наслаждение чувствительной коже Кику. Спускаясь вниз, попутно обцеловав щёки, нос и губы, наконец добрался и до шеи японца. Право, только от этого нежного касания губ парня и могли побежать мурашки по коже. — Я люблю тебя, Ён Су, — быстро произносит юноша, и в сию же минуту, не давая тому ответить, оставил лёгкий засос на шее своего милого возлюбленного, отчего вскоре станет лицезреть винно-розовый след. — Аргх, я же просил без засосов, Кику! Ну что ты за страна-то такая, а?! — раздражённо пробормотал Им, отталкивая от себя Японию да касаясь пальцами того места. — Прости, в любом случае, он быстро исчезнет. Кику одними лишь губами с любовью улыбнулся, притягивая обратно в свои объятия вечно недовольного корейца, вынуждая того утонуть в теплоте рук. — Если не исчезнет через три дня — пеняй на себя! — И с этими словами ответно руками обнял парня, зарываясь носом в его волосы.