something is missing

В окнах квартиры, снятой для него агентством, горел свет. СеоХам обречённо вздохнул, набирая пароль из сообщения менеджера Ча: видеть того сейчас не хотелось. Погружаться в суету планов, контрактных обязательств и маркетинговых уловок, едва ступив во внешний мир, казалось утомительным и безрадостным. Хотелось… СеоХам замер, приоткрыв дверь. Может, сбежать? Провести ночь в дороге и навестить родителей, устроить шумный семейный завтрак… или уехать куда-нибудь на побережье, одному. А может, сразу написать ДонХуну и убить время за приставкой и пивом или отправиться танцевать ночь напролёт в клубе, хотя он никогда этого не любил. Или просто войти в тишину незнакомой квартиры, позволить себе обмануться, сказав: “Я дома”, и заказать чачжанмён. Водитель, нанятый агентством, уже уехал. Можно было вызвать такси, но СеоХам всё равно не знал, куда хочет отправиться. Потому толкнул дверь и решительно переступил порог. Пахло кальби и чаем, у двери стояли одинокие белые найки, а где-то в отдалении слышался плеск воды и звон тарелок. Сердце в предвкушении сжалось, ведь менеджер Ча уж точно не стал бы мыть посуду. Дорожная сумка сползла с плеча сама собой, а истоптанные кеды мигом оказались сняты. Понадобилось лишь четыре шага, чтобы пройти коридор и узнать, что по-настоящему хотелось лишь одного: увидеть ДжеЧана. Должно быть, в прошлой жизни СеоХам спас всю императорскую семью, потому что в этой ему хватило лишь раскинуть руки — и ДжеЧан бросился в его объятия, едва не сбив с ног. — Ты как здесь? — выдохнул СеоХам, прижимая его крепче. ДжеЧан, по-прежнему уступающий ему в росте и развороте плечей, был родным и тёплым. Хотелось втиснуть его в себя, впаять так, чтобы навсегда и навечно — если бы только это было возможно, он бы обязательно попробовал. Вместо этого СеоХам лишь прижался щекой к пушистой макушке и потёрся, требуя ответа. — Не мог же я оставить хёна одного в такой день, — просто ответил ДжеЧан. Его дыхание щекотало шею и заставляло сердце нестись вскачь; ладони жгли спину даже сквозь куртку, близость ощущалась отчаянно сладкой — как и всегда. За два года изменилось многое, но только не это: Пак СеоХам был по уши влюблён. ДжеЧан похлопал его по спине и отодвинулся, позволив рассмотреть своё лицо. Красивое. Будто светящееся изнутри, белокожее, возмутительно милое — СеоХаму пришлось отшутиться, чтобы не зависнуть окончательно: — Эй, ты только что об мою куртку руки вытер? — Заметил всё-таки, — хохотнул ДжеЧан, напоследок пройдясь по его бокам. — Есть хочешь? СеоХам хотел. Дорога была долгой, да и в его списке накопилось изрядно того, что он мечтает съесть в первый день после окончания службы. Ещё больше он хотел сцеловать бальзам с губ ДжеЧана — но этого, как и раньше вне съёмочной площадки, ему не предлагали. — Очень. Довольная улыбка ДжеЧана, расставляющего тарелки, почти стоила того, чтобы наконец-то выпустить его из объятий. *** — Я привёз твои пластинки, — сказал ДжеЧан, когда они выпили по третьей рюмке соджу. — И камеру. Плёнка заряжена, там кадров десять осталось, так что не засвети. Пилось легко и сладко. От одной лишь близости ДжеЧана — протяни руку и потрогай, подумать только! — хотелось смеяться, не переставая. Он и смеялся, подначивая: — А одежду? — Не понимаю, о чём ты, — отмахнулся ДжеЧан, с деланым интересом рассматривая миску с сушёным кальмаром. — Три худи, кардиган, две кепки и куртки, — с упоением принялся загибать пальцы СеоХам. — Ещё десяток футболок, два шарфа, чёрная шапка, очки… — Ты собирался всё выбросить. — Очки от «Гуччи» не собирался. Моя любимая сумка, кажется, тоже у тебя, и косуха... Перечислять хотелось до бесконечности: ДжеЧан очаровательно смущался. А ведь СеоХам сам вынудил принять большую часть вещей. За два года они всё равно могли устареть, многие давно ему надоели, а видеть ДжеЧана в своей одежде было попросту… хорошо. Не существовало ничего трогательнее слишком длинных рукавов, наполовину закрывающих тонкие узловатые пальцы, — только факт, что ДжеЧан носит вещи, которые принадлежали СеоХаму. И без малейшего стеснения рассказывает об этом на интервью и шоу. — Просто ешь, — приказал ДжеЧан, положив на его тарелку очередной кусок мяса. — Пойдём по магазинам, и я куплю всё, что должен. — Брось, я же шучу-у… — Я тоже, — усмехнулся ДжеЧан. — Ничего не куплю, ты сам отдал! Он показал язык, и СеоХам тут же включился в игру: пнул лодыжку под низким, тесным столиком, ущипнул за бок. ДжеЧан завопил, чуть не снёс на пол открытую бутылку с соджу — они едва успели её подхватить. Холодное запотевшее стекло резко контрастировало с сухими и горячими пальцами — СеоХам пожалел, что удалось коснуться их лишь на мгновение. Но этого хватило, чтобы смех утих, как и не бывало. ДжеЧан проворчал, отведя взгляд: — Серьёзно, поешь нормально. А потом в душ и спать — я всё подготовил. ДжеЧан умел заботиться. Именно это стало для СеоХама самым большим открытием в начале съёмок, когда они только начали друг друга узнавать. Несмотря на юный возраст, в котором сам СеоХам ещё был эгоистичным, неловким подростком, ДжеЧан по-настоящему умел не только брать, но и отдавать. Теперь он неуловимо изменился — и в то же время остался прежним. Пройдя через мясорубку настоящей популярности, ДжеЧан повзрослел, стал сдержаннее и профессиональнее — СеоХам видел это в каждой записи выступлений, шоу и интервью, влогов и лайвов, которые тоннами отсматривал в свободные часы. Но сейчас это ощущалось лишь в его заботе: она стала безусловной и абсолютной, больше ДжеЧан не стеснялся её проявлять. Они словно поменялись местами. Теперь СеоХам был тем, кто растерян и замкнулся в себе, ведь попросту забыл, что делать с обычной жизнью. Глядя на тёплую улыбку ДжеЧана, он не сомневался, что обязательно вспомнит. — Спасибо, я уже почти всё. Армия приучила его к маленьким порциям, в первый месяц спецподготовки у СеоХама постоянно сосало под ложечкой. ДжеЧану он этого не рассказывал, чтобы тот не беспокоился попусту; не собирался рассказывать и теперь. — Доешь то, что в тарелке, — строго сказал ДжеЧан. Притворно надулся, обезоруживая: — Не вредничай, хён. Из его рук СеоХам, кажется, готов был принять всё, даже рискуя умереть от переедания. — Ты стал совсем взрослым, ДжеЧанни, — протянул он, подхватывая палочками предложенный кусочек. — Говоришь, как моя мама. — Ты в зеркало давно смотрелся? Да о твои скулы можно порезаться, набрать пару кило не помешает. — Эй, я в отличной форме — ты вообще видел эти бицепсы? — возмутился СеоХам и напряг левую руку, чтобы порисоваться. ДжеЧан хмыкнул и положил ладонь на напряжённые мышцы. СеоХам немедленно пожалел, что решил подурачиться; разом стало нечем дышать. Горячие пальцы скользнули от локтя выше, забрались под широкий рукав футболки, оценивающе сжались на бицепсе — СеоХам до боли прикусил нижнюю губу, чтобы не утратить связь с реальностью окончательно. — О-о-о, впечатляет, — протянул ДжеЧан со смехом, но в глазах улыбка не отразилась. И руку он тут же убрал. СеоХаму немедленно стало её не хватать. Он истосковался по прикосновениям, а уж тем более — по близости ДжеЧана. Хотелось подставиться под тёплую ладонь и трогать самому: потрепать гладкие милые щёки, кончиками пальцев пройтись по крыльям носа и переносице, погладить брови, которые точно вскинутся в удивлении, и спуститься ниже — очертить мягкий контур губ, оттянуть нижнюю так, чтобы увидеть белизну зубов… Иногда, глядя в тёмные, ждущие чего-то глаза ДжеЧана, он думал, что это желание взаимно. Во время службы, просматривая в инстаграме его двусмысленные посты, гоняя по кругу заботливо сохранённые фанатами сторис, читая его сообщения, слушая тёплый голос в редких звонках, видя его счастливую улыбку при редких личных встречах, СеоХам почти в этом не сомневался. Они будто кружили вокруг друг друга, никогда не переступая черту. Переступать её было страшно. И если СеоХаму в том феврале было совсем нечего терять, то ДжеЧана ждали камбэк и заслуженная популярность. Теперь же ставки только возросли, и всё же… Всё же, глядя на него сейчас, СеоХам больше не чувствовал страха. Разделить ответственность за эту неизбежную глупость с повзрослевшим ДжеЧаном… казалось возможным. Захватывающим. Очень заманчивым. — ДжеЧан, я… Если только это взаимно, и он не испортит всё к чертям. — Что? У СеоХама не осталось сил: ни доедать кальби, ни снова бороться с сомнениями, ни оставаться рядом с ДжеЧаном, которого нельзя потрогать. Ещё одна стопка соджу — и он либо набросится на него, либо уткнётся лицом в тарелку от усталости. Нужно было встать из-за стола и уйти, но ДжеЧан смотрел тем же голодным взглядом, а на плече всё ещё горело фантомное прикосновение. Разрушать момент не хотелось, хотя сделать это было бы проявлением благоразумия. СеоХам никогда им не отличался: — Я очень скучал. Это признание тут же показалось ему избитым и мелким: оно попросту было слишком мало для того, что в действительности испытывал Сеохам. Для этой ноющей, неизбывной тоски, которая преследовала его по пятам; для одиночества в толпе незнакомцев; для болота рутины, в котором он тонул изо дня в день на посту соцработника; для постоянного беспокойства из-за фанбазы, соцсетей и необходимости думать над каждым шагом; для бесконечной гордости, которую он испытывал, глядя на успехи ДжеЧана и DKZ; для глупого страха упустить время и остаться лишь отголоском прошлого; для… — А я очень ждал. Его ждали многие: родители и родственники, друзья, фанаты, но ДжеЧан точно ждал по-особенному. Облечь догадку в слова хотелось невыносимо. СеоХам положил палочки и отставил тарелку в сторону, придвинулся ближе. — ДжеЧан… Договорить ему не удалось: ДжеЧан подался навстречу и запечатал его рот поцелуем. Не впервые и одновременно в первый раз, ведь поцелуи ДжеЁна и СанВу не могли пойти в счёт. И всё же именно их СеоХам вспоминал, стараясь не упустить ни одной детали: трещинку в уголке губ, вишнёвый привкус бальзама, то, как быстро поначалу напряжённые губы становились мягкими и податливыми; но их настоящий первый поцелуй всё равно оказался лучше. Конечно, лучше: никаких посторонних глаз и плевать, под каким углом кадр выйдет удачнее. Ресницы ДжеЧана дрожали, пока он крепко жмурил глаза — Сеохам неотрывно смотрел, желая запомнить, запечатлеть как на фотоплёнку каждую чёрточку и мгновение. Ведь перемотать потом не получится, только попробовать повторить. ДжеЧан крепко сжимал плечо СеоХама, то ли пытаясь удержать его, то ли удержаться самому. Не работало ни то, ни другое — в конце концов, они едва не снесли тарелку и сдвинули стол, но СеоХам всё равно придвинулся ближе и углубил поцелуй. Твёрдость ровного ряда зубов, гладкость и жар кожи, упругость языка — этого было одновременно слишком много и бесконечно мало. Усталость уже гудела в висках предвестником головной боли, но СеоХаму было плевать: он всегда был жадным. Хотелось большего. Хотелось… — Что по возрастным ограничениям? — спросил он, оторвавшись от губ ДжеЧана ровно настолько, чтобы его слова было возможно разобрать. Не больше. Больше казалось невозможным. — Придурок. ДжеЧан никогда не был послушным хубэ. Зато он был лучшим человеком на Земле: — Никаких. Он был лучшим, самым восхитительным, невероятным. СеоХам покорно прильнул к подставленной шее, влажно поцеловал впадинку за ухом, пахнущую парфюмом и мылом. Ему самому не помешал бы душ и двенадцатичасовой сон, но думать об этом было невыносимо так же, как и упускать такую возможность. — Но всё-таки тебе нужно отдохнуть, — вдруг сказал ДжеЧан, словно прочитав его мысли. Больно ущипнул за бок: — Серьёзно. СеоХам разочарованно застонал, уткнувшись ему шею: манера ДжеЧана дразнить и обламывать всё ещё выводила из себя. Пусть вместе с тем и казалась очаровательной. Способность залезть в его голову — вот что пугало по-настоящему. Кто-то другой назвал бы это эмпатией и здравым смыслом, но СеоХаму совсем не хотелось признавать, что в тридцать лет невозможно быть полным сил после сложного дня и долгой дороги. — Ты всё испортил, весь момент, — в отчаянии пробормотал Сеохам. — Будут другие, — рассудительно сказал ДжеЧан и засмеялся. Сердце сжалось так сильно, что на мгновение СеоХам испугался — не остановится ли? Больно и сладко. Слова ДжеЧана, несомненно, были обещанием. Обещанием прекрасного будущего — и вместе с тем будущего сложного, полного тревог и опасностей. Их агентства точно не будут рады, да и реакция фанатов, когда всё выплывет, оставалась непредсказуемой… Удивительно, но теперь всё казалось преодолимым. Теперь, когда можно было поцеловать ДжеЧана, прежде чем встать из-за стола, коснуться рукой его порозовевшей щеки и получить в ответ счастливую улыбку, СеоХам чувствовал себя способным на всё. — Знаешь, — сказал он перед тем, как уйти в душ. — Раньше ты не умел планировать, а теперь следуешь плану слишком строго. Отвратительно. ДжеЧан рассмеялся и шлёпнул его по бедру: — Давай, иди уже. — А ты… — Я останусь, — ответил ДжеЧан единственное, с чем СеоХам мог согласиться. *** Когда он вышел из ванной, на столе уже было пусто — ДжеЧан убрал посуду в мойку, а остатки еды в холодильник. В спальне тускло горел свет. Вопреки ожиданиям, она не казалась холодной и неуютной, как бывает в необжитом съёмном жилье: всюду были вещи из его прошлой квартиры, расставленные именно так, как сделал бы он сам. Этажерка с проигрывателем и стопкой пластинок, рассортированные по сериям книги на полке в углу, ароматизированные свечи, та сама лампа, подаренная ДжеЧаном взамен разбитой… И даже увлажнитель воздуха он тоже включил. ДжеЧан уже спал, зарывшись носом в единственную подушку, и, пожалуй, даже будь в этой комнате лишь голые бетонные стены — она осталась бы эталоном уюта. Даже лучше старой квартиры, из которой пришлось спешно съехать по просьбе владельца. Под правой рукой у ДжеЧана лежал смартфон — СеоХам осторожно вытащил его и убрал на столик. Места на кровати легко хватало для двоих, а без подушки можно было и обойтись. СеоХам выключил свет, тихо перебрался через спящего с краю ДжеЧана и лёг рядом, боясь его разбудить и одновременно желая этого больше всего на свете. Сон не шёл. ДжеЧан еле слышно сопел, пульс частил, матрац казался слишком мягким, одеяло — жарким, а голова всё-таки разболелась, не давая расслабиться. В конце концов СеоХам разблокировал свой телефон, быстро убавил яркость. Ткнул в иконку инстаграма и привычно перешёл в засмотренный уже профиль. Последний пост был совсем новым. Под фото их сегодняшнего ужина (отсвет ламп на пустых бутылках соджу и размытый фон позади: две тарелки, недоеденные закуски и мясо, брошенные впопыхах палочки) красовалась подпись: “everything is where it should be”. СеоХам спрятал смешок в ладони. Потрепать ДжеЧана по лохматой макушке, еле виднеющейся из-под одеяла, захотелось невыносимо, но СеоХам лишь слегка коснулся его волос, боясь разбудить. Действительно: всё там, где должно быть, подумал он. И поставил лайк.