Третья жизнь, как и вторая началась неожиданно, но в этот раз все было несколько странней. Она проснулась в какой-то маленькой комнате, больше похожую на чулан под лестницей. Как позже ей показали воспоминания, это и правда был чулан под лестницей. Она жила с родственниками по материнской линии, с сестрой своей матери и ее мужем, а так же сыном. Сестра матери, Петунья, была сквибом, ее сын был магглом, так же как и муж, и они ненавидели все, что связано с магией. Следовательно девочку они ненавидели так же, но побоев или каких-то увечий ей не причиняли, так как боялись того, что скажут соседи и люди вообщем, потому все выливалось в психологический прессинг и в физическую нагрузку. Крикнуть или запугать они тоже могли, но по настоящему руку не поднимали никогда. Конечно по большей части они на девчонку вообще внимания не обращали и иногда даже забывали, что с ними живет еще один человек потому чаще всего та и оставалась голодная, но это быстро исправлялось когда она появлялась в их поле зрения. Еда периодически ей давалась, а то что она сама от нее отказывалась — это уже ее проблемы. Не ест — значит не голодная.
Вообще, попадя в это тело, Альциона заметила кое-что странное. Душа, которая здесь была до нее, будто была двойная. С одной стороны — зашуганный ребенок своими родственниками, а с другой — исчадие ада, которое пугает одним взглядом своих зеленых глаз. Будто в теле живет две личности. Она пообещала себе разобраться с этим как-только встретится с родственниками и узнает в чем тут вообще суть. Встречи пришлось ждать до вечера, так как тетя Петунья ушла к соседкам на пятничные посиделки за чаем, дядя Вернон был на работе, а их сын — Дадли — был у друзей и возвращаться не спешил. Потому, вплоть до вечера, она осматривала дом, где-то даже прибралась, а где-то просто осмотрелась. Куда она не заходила, так это на чердак дома, ее будто что-то отталкивало оттуда. Стоило ей только подумать о том, что нужно подняться на чердак, как у нее в голове появлялось навязчивое желание не идти туда и память подкидывала раскрасневшегося Вернона от гнева, который в этот раз решил, что ремень подойдет для наказания лучше, нежели слова и крики. Тетушка на заднем плане просто поджимала губы и кривилась, а потом все это пропадало и оставался какой-то страх.
Стоило только тетушке прийти, как прямо по сигналу, все родственники вернулись в дом. Сначала тетушка, потом через пять минут вернулся довольный Дадли, а еще через пять и Вернон тоже вернулся. Они мирно сели за стол, даже не обратив внимание на чистоту и стали разговаривать между собой. В их семье прямо идиллия была, но стоило им увидеть ее, как все спокойствие ушло и стало нарастать напряжение. Вернон побагровел, Петунья поджала губы, а Дадли сморщился.
— Что ты здесь делаешь? — грубо спросил Вернон, смотря на девочку. — Почему ты ходишь по моему дому и не сидишь в своем чулане?!
Девочка их осмотрела и продолжила молчать, чем неимоверно выводила Вернона из себя. Мужчина поднялся из-за стола и стал подходить к девочке, но та лишь продолжила смотреть на него, а за тем в комнате взорвались лампы. Петунья и Дадли вскрикнули и прижались друг к другу. Точнее Петунья прижала Дадли к себе в защитном жесте, а Вернон слегка присел и спрятал руками голову.
— Попрошу без агрессии, — подала голос девочка и лишь теперь родственники смогли увидеть, что девочка изменилась. Ее поза, тон, взгляд все это изменилось. Она стояла прямо, держа осанку, говорила будто была на светском рауте и смотрела так, как дети в ее возрасте не должны смотреть. Слишком старый у нее взгляд для ребенка. — Я просто хочу поговорить и все.
— Ты…! — прорычал Вернон и вновь поднялся на ноги, что бы нависнуть над девочкой, для того чтобы запугать, но вместо этого взорвался телевизор и несколько тарелок.
— Теперь мы поговорим? — подняла бровь девочка. Перепуганные родственники лишь стали кивать головами и все расселись за столом. Вернон, Петунья и Дадли на одной стороне, а девочка на другой. — Вы знакомы с магией?
— Магии не существует!!! — стал кричать Вернон, пока Петунья в страхе расширила глаза.
— Правда? — спросила девочка и вся посуда на столе взлетела, из-за чего Вернон еще больше разозлился и стал краснее прежнего. Петунья просто в ужасе прикрыла рот и закрыла глаза Дадлику, который смотрел на это широко открытыми глазами. — Что-то мне подсказывает, что вы знаете гораздо больше, нежели вам нужно знать.
— К-как… как ты… — начала говорить Петунья, но из-за страха и шока не могла связно высказаться, смотря на свою племянницу так, будто она недавно убила человека. — Ты…
— Я — волшебница. Такая же как и мои родители, — проговорила девочка. Родственники ничего на это не ответили. — И смотря на вашу реакцию, я вижу, что вы знаете больше чем рассказываете. Что вы знаете?
На ее вопрос никто и ничего не ответил. Вернон лишь скрипнул зубами, Петунья еще больше сжала губы и ее глаза стали бегать по кухне, а Дадли как зачарованный смотрел на летающие тарелки, которые девочка так и не опустила обратно. Она подождала еще пару минут и вздохнула, а за тем плавно, что бы ничего не разбить, опустила тарелки обратно на стол и устало посмотрела на родственников.
— Я вижу вы боитесь, — проговорила она и Петунья с Верноном вздрогнули. — Но я не собираюсь причинять вам вреда. Мне просто интересно, почему вы мне ничего не говорили. Мои родители правда умерли в аварии? Почему вы так меня ненавидите?
— Дадли, иди к себе в комнату. — проговорила Петунья, отпустив сына.
— Но…!
— Дадли! — чуть прикрикнула Петунья и сын послушался ее, так как мать на него ни разу не кричала. Взглянув на девочку не добрым взглядом, мальчик отправился на второй этаж громко топая, желая показать на сколько он зол и обижен, что ему не дали остаться. Стоило только Дадли хлопнуть дверью своей комнаты, как Петунья выдохнула: — Ты права.
— Петунья!
— Нет, Вернон, — жена посмотрела на мужа стальным взглядом и продолжила: — Мы должны ей рассказать! Я устала от этого.
— Хорошо, — вздохнул мужчина, признавая поражение. Его жена не часто показывает свой стальной характер, а когда она это делает, лучшее, что он может, это подчиниться и поддержать. — Будь по твоему.
— Твои родители умерли не в аварии, — вновь заговорила Петунья, переведя взгляд с мужа на племянницу. — Их убили. Кто-то из ваших, а тебя подкинули к нам. Мы с сестрой, твоей матерью, никогда не были особо близки, а после того как она узнала, что волшебница вообще отдалились друг от друга. Когда Лили исполнилось одиннадцать, к нам пришла женщина-волшебница и сказала, что Лили зачислена в школу где учат таких как вы. Родители были в восторге, в семье родилась волшебница. После первого года обучения, изменений было мало, но после того как Лили перешла на второй курс, я начала замечать некоторые странности. Она стала воротить нос от всего. От уборки, от своих друзей с которыми раньше общалась, от людей, что не колдовали. Даже от родителей. Она смотрела на всех, кто не обладает волшебством, так будто мы не люди, а… животные. Будто мы низший класс. Когда Лили исполнилось пятнадцать, она перестала приезжать на каникулы домой, но родители не расстраивались, так как говорили, что понимают, но я видела как их это обижает и потому, когда Лили приехала домой на лето, высказала ей все и наши натянутые отношения, натянулись еще больше пока не порвались окончательно. После смерти родителей, мы с ней не общались, даже не виделись. На похороны она тоже не приехала, но приехала на мою свадьбу, на которую я ее не звала. Она приехала вместе со своим женихом и его дружками. Они… они…
— Они испортили свадьбу, — продолжил Вернон обняв жену за плечи, так как та начала всхлипывать и чтобы хоть как-то заглушить всхлипы, она прикрыла рот руками. — Достали свои палки и стали превращать гостей в животных, взорвали торт, выпустили голубей и превратили их в непойми что. Петунья и я пытались их остановить, но… Лили, к которой Петунья и обратилась за помощью, дабы хоть как-то спасти нашу свадьбу, сказала, что это просто безобидные шутки и сама стала колдовать, натравив каких-то насекомых на Петунью. После этого наш медовый месяц был в больнице, так как у Петуньи была аллергия на укусы тех насекомых. Она чуть не умерла. С того дня я поклялся, что в моем доме нет места магии. Мы не общались с Лили и ее, уже тогда мужем, да и она тоже не горела желанием с нами общаться, потому мы были спокойны. Потом родился Дадлик и было как-то не до переживаний по поводу Лили. Мы были счастливы, у нас был дом, ребенок, хороший доход, но потом… Семь лет назад к нам на порог подкинули тебя и я понял, что нашему спокойствию конец. Ты начала вытворять все эти вещи и лишь когда я кричал на тебя, ты переставала творить все эти вещи. Когда же тебе исполнилось три, к нам в дом заявился старик и начал говорить, что ты надежда их мира и мы должны воспитать тебя должным образом, а что бы ты не колдовала в присутствии людей тебе нужно уставать и тогда мы стали давать тебе много работы. Готовка, уборка, прополка цветов. Мы делали все, что бы ты не могла колдовать. Может жестоко, но это работало и ты не колдовала, потому мы решили, что так будет лучше.
— Возможно ты считаешь нас монстрами, — вновь заговорила Петунья, когда успокоилась. — Но это было, что бы ты никому не навредила, как когда тебе было пять.
— Что? — поддалась вперед девочка. — Пять? Но я не помню…
— Ты не помнишь, потому что тебе стер память тот старик, — ответила Петунья. — Он сказал, что это для того, что бы ты не помнила как причинять боль людям.
— Кто? — спросила девочка. — Кто пострадал?
— Я. — ответил Вернон и поджал губы. — Я тогда пришел домой под шафе и был зол, так как сорвался один очень важный контракт и, не знаю почему, но я решил сорвать свою злость на тебе. Я кричал и обвинял тебя, ты вся сжалась, а за тем я… я поднял руку. У меня… у меня было очень навязчивое желание ударить тебя, но ты оттолкнула меня этой своей магией и я приложился головой о стену. Из-за удара об стену у меня было сотрясение, перелом двух ребер и левой руки. Врачи сказали, что это чудо, что я не пробил голову и не умер прямо на месте. С того дня никто из нас больше не пытался как-то причинить тебе вред в физическом плане.
— Чулан? — спросила она.
— Ты сама выбрала это место своей комнатой. — пожала плечами Петунья. — Ты кричала, что мы тебя ненавидим и пытаемся убить или как-то избавиться, а за тем заперлась в чулане и не выходила оттуда около трех дней. Вернон даже пытался выломать дверь, но ты похоже использовала свои… свою магию и дверь не ломалась. Через три дня ты вышла, потому что проголодалась и я дала тебе хлеб с соком, а потом ты просто перетащила туда матрац и остальные вещи, сказав, что это твоя комната. Мы были в ужасе, но ничего делать с этим не стали.
— Почему я не могу войти на чердак? — вновь спросила девочка.
— Чердак? — нахмурила брови Петунья, будто не понимая вопроса.
— У нас есть чердак? — так же нахмурился Вернон, а за тем его лицо разгладилось и он выглядел удивленным. — У нас правда есть чердак и там хранятся старые вещи, но… почему мы туда не подымаемся? Я пару раз вспоминал про него и хотел там разобрать старые вещи, но постоянно будто забывал об этом. Нужно будет все-таки подняться туда.
Когда Вернон проговорил о том, что забывал о чердаке, да и реакция тетушки говорит сама за себя, девочка нахмурилась и положила руку на подбородок, будто что-то обдумывая, а за тем расслабилась и закрыла глаза. Она сосредоточилась на доме и выпустила свою магию, сканируя так весь дом и когда открыла глаза, то поняла, что весь дом так и фонит магией из вне. Он обвешан какими-то артефактами, а на территории был возведен барьер и несколько следилок. Кто-то хотел удостоверится, что она была тут. В этом доме. Так же она поняла, что в ее голове и головах родственников основательно так покопались, и тут встает вопрос зачем?
После разговора с родственниками, она встала из-за стола и пока те тоже не встали поклонилась и принесла извинения за содеянное ее родителями, а так же их друзей. В мыслях же она кричала проклятья Джеймсу, Сириусу и Ремусу, а так же неизвестной девчонке Лили, которая к сожалению была ей матерью в этой жизни. Она так же поклялась, что если вдруг ей посчастливится встретится с Сириусом и Ремусом она обязательно преподаст им обоим урок жизни и выживания. Джеймса она решила оставить на потом, когда ее некромагия к ней вернется, а это будет когда ей исполнится двадцать один.
Чтоб эти ограничения!
Утром следующего дня, они вновь поговорили и пришли к согласию, что все останется так же. То есть она будет убираться, готовить и полоть грядки, но так же у нее будут дни чисто для себя, когда она может просто бездельничать и еще она поговорила с тетей по поводу Дадли, посоветовав ей посадить сына на диету и поменьше баловать. Петунья конечно сначала начала возмущаться, но потом когда девочка ей высказала несколько аргументов в сторону здорового образа жизни судьба кузена была решена, а за тем и дядю тоже постигла та же участь.
— Марфа, — как-то позвала ее тетя и девочка была удивлена, так как: во первых, родственники никогда не звали ее по имени, а во вторых, ее назвали именем, которое она носила в первой жизни. Когда она обернулась к тетушке, то та улыбнулась ей, очень мягко и как-то по матерински, а за тем сказала: — Спасибо.
В этом «спасибо», было больше смысла, чем во всех словах, которые тетушка могла бы ей сказать. Казалось она благодарила за то, что девочка растет не такой как родители. Благодарила за то, что не обозлилась на них, за их действия. Благодарила за то, что она выслушала и поняла их. Благодарила за то, что не применила к ним еще больше магии, которую они так боятся. Благодарила за все. Марфа же просто улыбнулась и кивнула головой, а за тем вышла из дома, что бы прогуляться и сходить в магазин, так как продукты в доме кончились. На протяжении всего пути с ее лица так и не слетала улыбка, пока она не встретила соседку Арабеллу Фигг.
— Здравствуй, Марфа, — по мнению девочки эта старушка улыбалась слишком слащаво и голос у нее был очень покровительственным или снисходительным?
— Здравствуйте, миссис Фигг, — кивнула девочка.
— Ты откуда идешь? Опять родственники заставляют? — спросила женщина и Марфа чуть скосила взгляд на старушку. Она видела, что той на самом деле это было не интересно, но и мотивов она никак не могла понять.
— Я с магазина иду, тетушка что-то хочет приготовить, так как у дяди удачный контракт с партнерами. — проговорила девочка все так же наблюдая за женщиной, которая оживилась от ее слов про то, что тетушка будет готовить и у дяди успешный контракт.
— О, а тебя заставили сходить в магазин, да еще и в такое позднее время. Бедная девочка. — покачала головой женщина, будто не одобряя.
Марфа нахмурилась и решила проверить женщину магией, а потом заметила как та вздрогнула от ощущений, возможно почувствовала как Марфа использовала на ней магию или подумала, что это ветерок, но по тому как женщина чуть закусила губу и нахмурилась, девочка склоняется к первому варианту.
—
«Что здесь делает сквиб, который определенно знает о магии?» — подумала Марфа, уже даже не слушая причитания женщины.
Обычно сквибы селятся ближе к магическим источникам, так как те очень чувствительны к магическим местам и чаще всего в дали от магических источников часто болеют, а эта женщина живет в городке где живут в основном только простецы. Ее тетушка и миссис Фигг единственные сквибы в их городке, а единственный источник магии — она. Для двух сквибов тут тесновато должно быть и неудобно, но ни один из них съезжать не хочет. Тетушка еще ладно, ей легче, так как Марфа живет в одном с ней доме, но миссис Фигг должно быть тяжелее.
Сквибы — это маги, что не могут пользоваться своими дарами и чаще всего они селятся около магов, из-за чего у некоторых сквибов могут проявится родовый дары. Например, если сквиб из рода артефакторов и зельеваров, то их артефакты или настойки могут быть заряжены малой толикой магии и будут иметь, либо положительные черты, либо отрицательные. Здесь уже все зависит от издателя, если он делал все это с хорошими намерениями то все будет хорошо и талисманы, артефакты или настойки смогут защитить и вылечить, а если плохие намерения, то все изделия будут отрицательными и могут либо навести порчу, либо убить. Иногда случалось такое, что сквиб мог пробудить в себе магию, но они будут очень слабыми магами и зависеть от магии своего рода, если тот еще существует. К сожалению, когда сквиб проявляет магию, то его здоровье может ухудшится и возможно он даже не сможет встать с кровати. Поэтому сквибам было запрещено пробуждать магию и их чаще всего изгоняли из рода, но они могли жить среди магов, только отлученными от рода. Их не бросали, они росли с родителями и всей семьей, а потом сквибов выдавали замуж за тех же сквибов чтобы получить магическое потомство с очищенными дарами. Их дети вновь становились членами рода и, если те могли, возглавляли побочную ветвь или одну из ветвей. Конечно дети сквибов ещё могли либо попробовать создать свой род для вассалитета, либо уйти в род партнёра, если таковой имелся.
***
Кое-как оторвавшись от странной старушки, Марфа вошла в дом и облегчённо вздохнула. Она и не думала, что старушки могут быть настолько настойчивы в своем желании кого-то накормить. Да, миссис Фигг звала ее к себе домой чтобы «накормить бедное дитя, у которой видны кости», а то что она такая из-за генетики ее вовсе не волнует. Ей досталось черты ее младшего сына и Джеймса, они оба никогда не были высокими и жилистыми, так что у нее вполне нормальное тело, а то что она меньше сверстников, так это из-за недоедания в прошлом, до того как она проснулась в этом теле.
Вновь вздохнув, Марфа прошла на кухню и сгрузила пакет продуктов. Молоко, нарезанный батон, яйца, масло подсолнечное и сливочное, а так же два пакета сока. Один апельсиновый, а другой гранатовый. Девочка позвала тетю и они вместе стали готовить тосты с яйцами и беконом, который оставался в холодильнике. Точнее готовила в основном тётя, а Марфа исполняла роль «принеси-подай». После того как они закончили, дядя и Дадли спустились вниз, где тетушка грозилась отходить их полотенцем если они не вымоют руки прямо при ней и им ничего не оставалось как пойти вновь мыть руки.
После ужина, который всем понравился, Марфа пожелала своим родственникам сладких снов и заперлась в своём чулане, где она решила все-таки разобраться насчёт двоякого ощущения в своей голове. Когда-то она изучала окклюменцию и легллименцию, для прояснения своего сознания и защиты мыслей, но теперь это умение ей понадобится чтобы разобраться в себе. Конечно она не была в этом так уж хороша как ее младшие из первой жизни, но она тогда и не сильно-то углублялась в эти науки, а во второй жизни Учитель Янг лишь немного ее обучил, так как она была не слишком-то и заинтересована в этом, так что Марфа знает основы защиты сознания и погружения в себя. Немного подумав, Марфа вздохнула и очистила мысли, сосредоточившись на том, что ей нужно, а это погружение в свое сознание. Когда она вновь открыла глаза, то увидела только непроглядную тьму вокруг и шипение, а еще всхлипы, словно кто-то плачет. Оглядевшись и сообразив откуда идут звуки, девочка, которая в сознание выглядела как девушка, отправилась сначала на плач.
Только приблизившись, девушка поняла, что здесь что-то не то, так как плакала маленькая девочка с черными буйно-вьющимися волосами, но глаз она не видела, так как те были скрыты от нее. Девочка закрыла лицо руками и периодически всхлипывала, иногда даже давясь слезами. Тихонько присев рядом с плачущим ребенком, девушка провела рукой по волосам девочки, а та вся будто застыла каменным изваянием и затихла.
— Почему ты плачешь? — тихо спросила девушка у ребенка, продолжая поглаживать ту по голове. Девочка еще раз всхлипнула и тихонько, словно чего-то боясь, убрала руки с лица, а потом повернулась к девушке. Марфа не смогла сдержать удивленного вздоха.
Девочка была очень похожа на Селену, только вместо каштановых волос, у ребенка были черные и такие же выразительные зеленые глаза, как у самой Марфы. Этот ребенок смотрел на девушку с любопытством и легким удивлением, они будто застыли разглядывая друг друга.
— Кто вы? — задала вопрос девочка, а девушка так сильно ушла в себя, что даже вздрогнула от вопроса.
— Марфа Певерелл, дитя. — мягко улыбнувшись ребенку, девушка представилась своим настоящим именем, потому что это казалось правильным. — А ты? Как тебя зовут?
— Марфа Поттер, — еще раз всхлипнув, девочка ответила все тем же шёпотом. — Что вы тут делаете?
— Я… — девушка не успела ответить, так как раздалось более сильное шипение и девочка будто сжалась от страха. Она вновь спрятала свои глаза в руках и тряслась, а ее всхлипы усилились. — Что это?
— Э-это… это
Он, — проговорил приглушенный голос девочки.
— Он? Кто, он? — вновь спросила девушка, опять начиная поглаживать голову девочки, так как та похоже успокаивалась, когда Марфа так делала.
— Это… — девочка чуть приподняла голову и словно огляделась, а за тем поманила девушку, что бы та наклонилась и в ухо той прошептала: —
Он. У него нет имени,
Он просто шипит или хнычет.
Он меня пугает. Когда
Он шипит, мне кажется, что люди кричат или умирают, а
Он начинает смеяться.
Девушка нахмурилась и посмотрела в ту сторону откуда доносилось шипение, оно становилось то громким, то совершенно тихим и иной раз даже ничего нельзя было понять. Одно девушка поняла точно,
Он говорит на парселтанге, на языке змей и что-то пытается сказать. Или запугать. Вздохнув, девушка повернулась к девочке и успокаивающе ей улыбнулась, а за тем подняла ту на руки из-за чего девочка вскрикнула от удивления. Они двинулись на шипение и девочка вновь вскрикнула, только уже от страха, и вцепилась в плечи девушки.
— Я… там… он… — она не могла ничего связать из-за страха, который ее обуревал, но девушка лишь успокаивающе похлопала по спине и улыбнулась.
— Я уверена, он не такой страшный каким хочет казаться. — проговорила девушка, но девочка ее будто не слышала, она в страхе сжимала рукава платья девушки и расширенными глазами ужаса смотрела в темноту, откуда доносилось шипение. — Я с тобой и тебе нечего боятся. Я защищу тебя, дитя.
После этих слов, девочка посмотрела на лицо девушки, будто искала что-то, а за тем вновь перевела взгляд в темноту и с минуту вглядывалась туда. Вновь повернув голову к девушке, девочка кивнула и с решительным взглядом спрыгнула с рук девушки, взяв ту за руку и повела ее к доносившемуся шипению. Девушка была удивлена, но улыбнулась. Ребенок был храбор.
По мере того как они подходили, шипение сменялось на хныканье какого-то существа, а потом все вдруг приобрело белый цвет из-за чего пришлось зажмуриться. Открыв глаза, когда те привыкли к свету, Марфа осмотрелась и поняла, что они находятся на кокой-то станции, а рядом с девушкой и девочкой, стояла скамейка из-под которой и доносилось это хныканье. Отпустив руку девочки и мягко ей улыбнувшись, Марфа подошла и наклонилась чтобы разглядеть того, кто там был, но стоило ей это сделать, как она в шоке отступила.
— Что это? — спросила Марфа в шоке смотря на… существо. Это даже человеком назвать трудно или ребенком.
— Это
Он. У него нет имени, — вновь заговорила девочка. — Он просто здесь лежит или хнычет.
Марфа повернулась к девочке и увидела, что та смотрит в никуда, а если точнее на путь, что ведет дальше и где не видно конца. Ее глаза светились потусторонним светом и говорила она будто не своим голосом. Потом девочка начала парить и указала на существо пальцем.
—
Разорванный! — крикнула девочка и существо зашлось в конвульсиях и стало визжать. —
Разорванный!!!
Марфа смотрела на все это с шоком, но потом до нее стал доходить смысл слов. Разорванный. Человек, что разорвал свою душу на несколько частей ради предполагаемого бессмертия из-за боязни умереть и ступить в сады Госпожи. И этот человек, или часть его, сейчас сидел в ее голове. От такого Марфа нахмурилась и почувствовала отвращение к нему.
— Как тебя зовут? — спросила она существо, когда девочка, вроде как, пришла в себя и вновь смотрела на существо со страхом. Существо на нее зашипело. Марфа нахмурилась и сжала кулаки, а за тем твердо и в приказном тоне, выделяя каждое слово, произнесла: — Как. Тебя. Зовут?
—
Вол… Волан… де… морт… — прошипело существо, но Марфа почувствовала, что это не то. Не его имя.
— Имя при рождении. — вновь проговорила она и существо стало шипеть с яростью в интонации, тогда Марфа чуть прикрикнула на него. — Имя при рождении!!!
—
Том… — прошипело оно. —
Том Марволо Риддл.
— Что? — Марфа еще более внимательно стала разглядывать существо и, определенно, нашла некоторое сходство с человеческой внешностью Риддла, того кто величал себя Наследником Слизерина.
Она и подумать не могла, что такой человек как Том сделает что-то настолько глупое, но… Учитывая его амбиции и эго, это вполне вероятно, правда если его кто-то на это подтолкнул.
— Что же с тобою стало, потомок Салазара? — прошептала Марфа.
Девочка, что была с Марфой, вдруг встрепенулась и потянула девушку за рукав. Марфа посмотрела на неё и та её немного отвела в сторону. Когда они отошли, девочка посмотрела Марфе в глаза.
— Мне пора. — сказала она.
— Что? — переспросила Марфа. В прошлый раз, когда она переродилась как Альциона тело уже было пусто, а тут три души в одном теле. — Куда?
— Дальше. Мне пора, так сказала Она. — проговорила девочка и обняла Марфу. — Мы ещё встретимся. Я обещаю.
После этих слов девочка села на поезд, что только что прибыл и уехала, а Марфа и Том остались на перроне. Девушка еще всматривалась в путь, но поезд с девочкой уже ушел и ведь она даже не успела ничего узнать у девочки. Вздохнув, Марфа повернула голову в сторону того, что осталось от Тома и стала думать, что же делать с частью души потомка брата. Можно было бы его оставить здесь, но он был как паразит в этом теле, что питается магией тем самым поддерживая свою жизнь. Еще конечно можно было бы поглотить эту часть души, но Марфа не хотела этого, так как она была уверена, что если эта часть еще жива, то и другие тоже, а значит Томас мог вернуться в мир живых и поглощение его души не самый разумный вариант, так как она могла умереть. Так что Певерелл остановилась на сохранении этой частички, путем извлечения, но это не быстрый и болезненный процесс, и одна она его не сделает. Было бы просто прекрасно до четырнадцати лет успеть извлечь душу Реддла, но для этого понадобятся гоблины и вот тут возникает загвоздка. Она не знает где находится магическая Англия и как туда попасть, как бы она не старалась вспомнить, ведь она в прошлой жизни знала где этот вход, а теперь она не помнит. Конечно она могла бы спросить у Петунии, но что-то ей подсказывает, что дражайшая тетушка тоже либо не вспомнит, либо просто не знает.
— И что же тогда делать? — прошептала Марфа смотря на существо, что продолжало лежать и хныкать.
Внезапно, девушке в голову пришла идея и она стала ее реализовывать, так как медлить было нельзя. Она может наложить на эту частичку печать сна или по другому говоря состояние стазиса как на зелья, ингредиенты или пищу, собрав магию в себе и направив ее на частичку души Томаса, но при этом придется действовать аккуратно, так как они находятся не во внешнем мире, а в человеческом подсознании и есть риск поджарить себе мозг. Начав собирать магию, Марфа постепенно стала направлять ее на существо, которое стало как губка впитывать магию, но при этом и отторгать, так как чувствовал, что с этой магией что-то не так. Девушка сдаваться не собиралась и стала шептать на латыни заклятье сна, а существо, что извивалось и пыталось будто закрыться, стало успокаиваться и шипело через раз, пока совсем не затихло. Певерелл подождала еще пару мгновений и перестала шептать, так же как и вливать в него магию, а за тем ее выкинуло из подсознания…
***
Очнулась девушка в теле ребенка на полу и с чувством усталости, под носом у нее текло что-то теплое, во рту был металлический привкус, голова болела нещадно, а любое движение приносило боль, словно по ней пробежались два табуна единорогов. Повернув голову, Марфа восхвалила Вечную, за то, что она додумалась уходить в подсознание в своей «комнате» и потому, тихо постанывая, девочка завалилась на жесткий матрац, а за тем ее накрыла тьма.
После отдыха тело все еще было вялым, но головокружения и боли уже не было, а из-за рта пропал привкус металла. Конечно легкие покалывая в голове были, но не такие сильные и именно поэтому Марфа решила, что пора вставать, а то она может проваляться здесь до…
— А который сейчас час? — спросила себя Марфа и тут дверь в ее чулан открылась.
— Марфа! — воскликнула Петунья, которая и заглянула к племяннице. Девочка не смогла сразу среагировать и потому была в тянута в объятия тетушки, что начала тараторить: — Боже, как ты нас напугала! Я зашла к тебе три дня назад вечером, а ты здесь лежишь и не двигаешься. На лице и во рту у тебя кровь, и два дня не спадал жар. Я уж было чуть скорую не вызвала!
— Т-тетушка… — позвала Марфа женщину, которая стала всхлипывать. — Тетя?
— Т-ты… — Петунья вцепилась в плечи девочки и посмотрела мокрыми, от слез глазами, на девочку. — Ты хоть понимаешь… понимаешь что я испугалась? Ты… ты единственное, что осталось от Лили… Я… Ты… А если бы…
Марфа ничего не смогла ответить, лишь взять руки тетушки и отвести ту в кухню, а за тем усадив на диван, принести ей чаю и сесть рядом. Они молчали, пока Петунья пила чай и не поднимала взгляд на племянницу, а Марфа и не спешила начать говорить, так как и не знала с чего ей следует начать.
— Возможно ты считаешь, что мы тебя ненавидим. — вдруг подала голос Петунья и Марфа от неожиданности вздрогнула, а за тем посмотрела на тетю, которая продолжала смотреть на бокал с чаем. — Но… Да, может быть так и было когда ты появилась. Я ненавидела и боялась тебя, и твоих возможностей. Учитывая опыт в прошлом, но я быстро поняла, что это неправильно. Ты ребенок моей умершей сестры, единственное, что осталось от нее и я должна была относится к тебе более снисходительно, но ты… Начались выбросы магии, которые Лили начала проявлять только в пять-шесть лет, а у тебя они начались чуть ли не сразу, как ты у нас появилась и я испугалась. За себя, за Дадлика, за Вернона. За нашу семью… Когда пришел тот старик и рассказал, как можно сдержать твои порывы, то я посчитала, что в этом нет ничего такого и стала загружать тебя работой, а сама занималась Дадли и… просто… хотела что бы ты не показывала свои способности никому. Метод с работой работал и я не стала ничего менять, до тех пор пока тебе не исполнилось четыре и не случилась та история с Верноном, но он тогда правда был сам виноват и я прошу у тебя за это прощения. Через некоторое время, после того случая, я поняла, что тот метод, который нам посоветовал старик, был неверным, но и поменять я ничего не могла. Не хотела. Не знаю почему. Возможно зависть с детства, а потом и страх в более взрослом возрасте сыграли со мной злую шутку и все это вылилось в ненависть. Ненависть, что стала выливаться на маленького ребенка, который не мог это контролировать…
Петунья замолчала, а Марфа просто молчала, так как не знала что сказать на такие откровения. С одной стороны, было приятно, что она осознает или начала осознавать неправильность своих действий, но с другой… Петунья Дурсль должна была извинятся не перед ней, не перед Марфой Певерелл, а перед маленькой Марфой Поттер, которую она заменила, хотя это тело изначально принадлежало Певерелл. Возможно, будь здесь малышка Поттер, то она бы непременно расплакалась и обняла бы тетю, говоря, что прощает ее. Возможно они бы стали обычной семьей, до тех пор пока не пришло бы письмо из Хогвартса. Может быть маленькая Поттер смогла бы продолжить жить если бы не обстоятельства. Может быть… все было бы по другому.
— Скажи, — вдруг вновь заговорила Петунья и посмотрела на Марфу со слезами, что уже лились по подбородку. — Я правда ужасный человек? Почему я ненавидела ребенка, который не виноват в том, кто его родители и как они поступали? Почему я ненавидела ребенка за то, что он даже не мог контролировать? Я… я правда настолько ужасна?
Может быть и правда все было бы по другому. Петунья продолжила бы ненавидеть и боятся свою племянницу, а та бы отвечала им взаимностью, в тайне надеясь, что они подарят ей хоть толику любви. Возможно так бы и было, но этого не произойдет, так как сейчас здесь, в этот момент, в этом теле, в этом мгновении,
в этой жизни, находится она и она хочет чтобы все шло так, как идет сейчас.
— Ты не ужасный человек, тетя Туни, — проговорила Марфа и Петунья с удивлением посмотрела на улыбнувшуюся ей племянницу. — Ты не ужасна. Ты просто защищалась и защищала. Каждый на твоем месте поступил бы так же. Не важно, страх, гнев, ненависть, зависть. Ты осознала неправильность своих действий и начала исправляться. Я верю, что ты сможешь исправится и возможно… когда-нибудь… мы станем настоящей семьей.
На последок, Марфа вновь улыбнулась и была втянута в объятия тетушки, которая уже не скрываясь ревела и гладила ее по волосам, давая обещания, что они обязательно постараются стать той семьей, которую девочка заслуживает. Сама девочка, не смотря на то, что она считала, что слова, которые говорит Миссис Дурсль предназначались не ей, могла лишь глухо всхлипывать и надеяться, что в этой жизни у нее вновь будет любящая семья, которая была в первой жизни. Пусть без родителей, но семья, которую она обязательно защитит.
