love will find you

Марку не хватает воздуха. Откуда-то из темноты его зовет отчаянный голос, так сильно похожий на его собственный — зовет надрывно, умоляюще. Марк мечется, будто слепой котенок, бросается на звук, бьющий по слуху справа, слева, сверху, со всех сторон одновременно. Марк падает, чувствует ощутимую тупую боль в области груди, пытается ответить на зов, но вместо этого он лишь молча открывает рот, не в состоянии издать ни звука. Марк нервно дергается и просыпается, дыша так тяжело и часто, будто только что пробежал олимпийский марафон. По лбу скатываются капельки холодного пота, влажные простыни противно липнут к телу. Марк устало закрывает лицо руками и несколько минут восстанавливает дыхание. «Кошмар, это был просто кошмар. Плохой сон». Он неуверенно отнимает ладони от лица и смотрит в зеркало напротив, надеясь увидеть там его взгляд. Услышать тихое «все хорошо», поймать теплую улыбку и осознать, что все и вправду хорошо. Но в отражении на него смотрит его собственное усталое испуганное лицо, и Марк осознает, что кошмар ему не приснился. Кошмар — его гребаная реальность. Окаменевшая фигура Стивена мерещится ему с завидным постоянством. Марк живет в квартире Гранта, и каждый день, проведенный в ней, становится для него испытанием. Книжные стеллажи, стопки пыльных изданий, опустевший аквариум, песок вокруг кровати, изолента — все это напоминает о Стивене. Во сне Стивен умоляет Марка вернуться за ним; в реальности Марк больше всего мечтает отдать контроль ему и исчезнуть, позволив Стивену жить спокойно. Марк обещал уйти после выплаты долга. Марк феерично проебался. — Перестань убиваться. Хонсу раздражает. Он не лучший вариант для оказывания психологической помощи, но за неимением альтернативы Марку приходится терпеть его компанию. Впрочем, на оскорбления Хонсу давно перестал реагировать, поэтому Марк не теряется в раздумьях, что ему ответить. — Иди нахер, — хмуро говорит он. И помедлив, добавляет: — Тупой голубь. Хонсу отчетливо хмыкает, но больше ничего не говорит, а Марку это только на руку. Он заставляет себя выпутаться из холодных простыней и идет в ванную. Тусклый свет одинокой лампочки над зеркалом (вторая перегорела пару дней назад — Марк забывал вкрутить новую) больно ударяет по воспаленным глазам. Марк жмурится, врезается коленом в край ванны и матерится во весь голос, после чего несколько раз яростно бьет кулаком в зеркало и опускается на пол, упираясь спиной в холодный кафель. С момента воскрешения Марк не знал ни минуты покоя. Да, он разобрался с Хэрроу, предотвратил очередной апокалипсис, смог вернуть Хонсу. Но цена победы оказалась слишком велика для него. Лишившись Стивена, Марк перестал ощущать себя полноценным. Перестал ощущать себя живым. Было немного странно — любить часть самого себя, но это было правдой и одной из немногих вещей, в реальности которых Марк был абсолютно уверен. Стивен нравился Марку своей искренностью и добротой, его способность увлеченно рассказывать истории о Древнем Египте завораживала, а мягкая светлая улыбка дарила чувство спокойствия и безопасности. Когда Марк отдавал контроль Стивену, он никогда не «отключался», постоянно наблюдая за ним, будучи готовым прийти на помощь в случае чего. Он поклялся себе защищать его любой ценой. И просчитался. Хонсу поначалу пытался объяснить тонкости мифологии и строения души, но Марк отмахивался от него, как от назойливой мухи — сперва беззлобно, но с каждым разом свирепея все больше. После нескольких посылов нахуй Хонсу проявил тактичность и не пытался больше «утешать» Марка, да и вообще хоть как-то затрагивать больную тему. Ровно до этого дня. — Ты же, блять, никогда его не жалел, — тихо говорит Марк, медленно ведя пальцем по разбитым окровавленным костяшкам. — И меня никогда не жалел. Тебе только в радость было, когда я с ним ссорился. А сейчас его нет, я весь твой. Вот он я, — он не замечает, как голос становится громче. — Давай, блять, превращай меня в своего воина, веди убивать преступников. Мой смысл жизни ведь только в этом заключается. Я не могу завести отношения, не подвергнув опасности любимого человека. Не могу найти нормальную работу, потому что кому нужен убийца с ПТСР и врагами по всему миру? Я ничего, твою мать, не могу! Я должен был сдохнуть там, в пирамиде, а не сидеть здесь сейчас в одиночестве! — Марк срывается на крик, остервенело бьет себя по лицу. — Из-за тебя я лишился Стивена! — Марк… — Да пошел ты! — рявкает Марк, медленно поднимаясь на ноги. В глазах почему-то темнеет, а в ушах странно шумит. — Я тебе помог восстановить авторитет перед вашей божественной братией? Помог! Почему же ты, ублюдок, не поможешь мне?! Лампочка над зеркалом бешено моргает. Марк щурится, с трудом всматриваясь в свое отражение, и всего на долю секунды ему кажется, что среди вспышек он вновь видит Стивена — напуганного, тянущего к нему руки в отчаянной попытке ухватиться. А потом комната начинает кружиться, Марк теряет равновесие и падает. Мир погружается в темноту. Последнее, что Марк успевает подумать — «я не должен был возвращаться».

***

Голова противно ноет, а тело ломит так, словно Марка долго и методично били несколько человек. Он поднимается с глухим стоном, подтягиваясь на руках и мысленно посылая Хонсу на все ему известные приличные и не очень адреса. — Марк? Он резко дергается, словно от удара током, и поворачивается в сторону входной двери в ванную. Однако дверь на своем месте отсутствует, как и вся прочая привычная обстановка — поначалу Марк этого не заметил. Да это все и неважно, потому что перед ним стоит Стивен — напуганный, изумленный не меньше самого Марка, но живой. — Стивен?.. — осипшим вмиг голосом произносит Марк. — Марк! — Стивен отмирает и бросается к нему, отчаянно обхватывает руками за шею. «Дежавю» — мелькает в мыслях Марка. Он крепко обнимает Стивена, вдыхает знакомый запах. От прежней злости не остается и следа, ей на замену приходит легкий шок. Стивен перед ним абсолютно реален. — Я умер? — Почему ты так решил? — Стивен чуть отстраняется, но рук не отпускает. — Потому что ты умер, — без предисловий поясняет Марк. Стивен меняется в лице. Марк чувствует, как слабеет его хватка на шее. — Что? — Ты превратился в камень. В песках Дуата. Ничего не помнишь? — Я не… О, черт, — Стивен отпускает Марка и делает шаг назад. — Ох! — Стивен? — Нет, стой, — он машет руками. — Что-то не так… С тобой в реальности что-то не так, — во взгляде Стивена отчетливо читается страх. — Ты боишься меня? — Марк чувствует накатывающую волнами панику. Стивен качает головой. — Нет, я боюсь за тебя. Я боюсь, что ты… — Все-таки мертв? — договаривает Марк. — Плевать. Зато я могу видеть и слышать тебя. Стивен закрывает лицо руками и вздрагивает всем телом, и в этом его жесте Марк видит такую беспомощность, что ему становится физически больно. — Нет-нет-нет, — бормочет Стивен приглушенно, раскачиваясь на месте. — Только не снова, не снова, нет… Марк подходит ближе, отводит его ладони от лица. В глазах Стивена блестят слезы, он выглядит абсолютно потерянным. Ненависть к самому себе зашкаливает — Марк должен защищать Стивена, а не причинять ему боль в очередной раз. Он резко притягивает его к себе, зарывается пальцами в волосы на макушке, неловко касается губами виска. «Прости» — шепчет он, чувствуя, как трясутся плечи Стивена от сдавленных рыданий. — Он не мертв, — внезапно раздается рядом с ними откуда-то сверху. Оба синхронно поднимают головы. — Всего лишь потерял сознание. Ладно, это не совсем типичная потеря сознания, это скорее, кхм… Как бы вам проще объяснить… Намеренный вывод из строя. — Какого хрена?! — перебивает Марк, свирепо глядя на Хонсу. — Я помогаю, как ты и хотел, — меланхолично отвечает Хонсу. — Идиот. — Это ты о себе? — не удержавшись, ядовито шипит Марк. — Не наглей, — Хонсу чуть повышает голос, впрочем, ничуть не оскорбившись. — Я не настолько чудовище, каким ты меня считаешь. На то, чтоб вернуть Стивена, требовалось определенное время, на протяжении которого я общался с богами и добился их содействия в этом нелегком деле, пока ты скатывался в депрессию. По-твоему, я не понимаю, что вы одно целое и не можете существовать друг без друга? Марку кажется, что он находится в театре абсурда. Он теряет всякое понимание происходящего, и молча цепляется за плечи Стивена, напоминая себе, что он — единственное, что в данный момент важно. — С этого момента вы вновь обретаете друг друга, — говорит Хонсу после недолгой паузы. — Навсегда. Дышать становится как-то тяжело. В глазах все плывет, голова кружится. Марк оседает вниз, не чувствуя, как Стивен пытается удержать его на месте, вцепившись в его руки. Он слышит лишь обеспокоенное «Марк, Марк, не отключайся», — а потом хватка Стивена слабеет, он опускается на пол так же, как и Марк, и мир снова (в миллионный раз?) погружается в темноту.

***

«Очнись». «Идем домой». «Ты нужен мне». «Я люблю тебя». Марк рывком выпрямляется на кровати, тяжело дыша. Кажется, ему приснился очередной кошмар. Он устало трет глаза рукой, смотрит в сторону открытой ванной комнаты, и внезапно обрывки воспоминаний из сна складываются воедино. Разбитое зеркало в ванной, кровь на правой руке, бешено моргающий свет, темнота, вкрадчивый голос Хонсу… Стивен. Марк разворачивается к зеркалу напротив кровати и ошеломленно встречается взглядом с не менее изумленным взглядом Стивена. Он медленно встает и подходит ближе к нему, кладет дрожащие пальцы на холодную поверхность, отчаянно желая коснуться не стекла, а руки Стивена, вновь почувствовать его тепло. — Привет. — Привет, — неловко улыбается Стивен, поднимая руку в ответ. — Ты себе даже не представляешь, насколько я счастлив сейчас, — выдыхает Марк. С его плеч словно падает гигантский камень, гнувший его к земле. — И насколько сильно я хочу тебя поцеловать. Стивен краснеет, но улыбается еще шире. — Как ты себе это представляешь? — Я могу помочь, — насмешливо говорит Хонсу, нарушая момент их долгожданной встречи. — Серьезно? — поднимает брови Марк. — Серьезно, — Хонсу делает неуловимое движение рукой, и Марка невидимой силой толкает вперед, а в следующую секунду он понимает, что преграды в виде зеркала между ним и Стивеном больше не существует. — А что, так можно было? — присвистывает Стивен. Марк закатывает глаза и протягивает ему руку. Стивен медленно вкладывает свою ладонь в предложенную, и они оба с облегчением выдыхают, чувствуя прикосновения. Это не похоже на их прежние касания — ни в загробном мире, ни в непонятном измерении, в которое вернули Стивена — хотя и там, и там оба были настоящими, осязаемыми. — Ты даже не удивился тому, что я хочу тебя поцеловать, — подмечает Марк, аккуратно поглаживая пальцами внутреннюю сторону ладони Стивена. — Сложно удивляться, когда желания совпадают, — жмет плечами Стивен и сам тянется вперед, несмело касаясь губами губ Марка. Марк улыбается в поцелуй и обхватывает шею Стивена одной рукой, второй медленно ведя по его спине. У Стивена не было опыта в этом деле, не считая того неловкого поцелуя с Лайлой, однако для новичка он довольно неплох. Марк отстраняется первым, наблюдая за смутившимся Стивеном, затем быстро чмокает его в уголок губ и задумчиво интересуется как бы между прочим: — А если нам понадобится прилечь, мы сможем это сделать? — Что… О, боже, — до Стивена доходит, что имеет в виду Марк, и он краснеет еще больше. — Это уж точно невозможно. — Уверен? — Марк показывает на что-то позади Стивена. Обернувшись, тот видит большую кровать — такую же, как стоит в их квартире. — Хонсу умеет удивлять, оказывается. — Это похоже на галлюцинации, — говорит Стивен. — Как думаешь, это правда? Или это все происходит в твоей — то есть, нашей — голове? Марк загадочно ухмыляется. Он медленно подталкивает Стивена в сторону кровати, мысленно добавляя в список дел пункт «извиниться перед Хонсу и поблагодарить». Стивен явно не против действий Марка, судя по тому, как послушно он двигается в заданном направлении. Рассматривая его лицо — такое же, как у него самого, но в то же время совсем другое, — Марк думает, что все пережитое ими буквально несколько минут назад вдруг превратилось во что-то очень далекое и забытое. Стивен упирается в край кровати и опускается на нее, ухватив Марка за воротник футболки. Его глаза лихорадочно блестят в предвкушении. Марк нарочито медленно облизывает губы; он наклоняется к Стивену, мазнув губами по его щеке, и самодовольно улыбаясь, шепчет: — А кто сказал, что это не может быть правдой, даже если происходит только в нашей голове?