***
— Привет, Чонин! — слишком бодро, слишком громко. — Доброе утро, Феликс-хен. — скромно отвечает Ин, стараясь держаться немного подальше от такого солнечного альфы. Он видел, как мать теперь принюхивается к его одежде. Если он хочет иметь хоть каплю общения, то придется держать дистанцию. — Что-то случилось? — сразу же обеспокоенно интересуется Ли. — Все в порядке. — успокаивает его Чонин, неосознанно улыбаясь именно так, как его учили. Тонкие губы слегка приподняты с уголков, глаза вниз, голова чуть опущена. — Все точно… — хочет спросить Ликс, вот только омега уже разворачивается и стремительно уходит. Он им объяснит. Потом. Как-нибудь. Весь оставшийся день Ян откровенно бегал ото всех из этой компании. Почему-то они посчитали, что младший теперь их драгоценный макне, не понимая, что терзают молодую душу своей добротой. И наверно бы ему удалось незаметно уйти из университета, если бы один из преподавателей, а именно профессор по английскому Кан Енхен, что явно был в сговоре с этой компанией студентов, не попросил его задержаться на минутку по поводу «без повода», как потом подумал про себя Ин, окруженный несколькими студентами. — Рассказывай. — требует Хенджин, по привычке поправляя свои длинные волосы. «Вот «потом как-нибудь» и наступило…» — подумал омега, стыдливо смотря в пол. А ведь он опять может опоздать… — Простите, давайте потом. Мне надо идти. Я… — телефон в кармане зажужжал, напевая мелодию, которая стоит исключительно на матери. Омега весь замер, почти со страхом смотря на мобильный. — Алло… — тихо тянет Чонин, оглядывая людей вокруг. — Ты где? — вкрадчиво и строго. — Меня задержал преподаватель по английскому. Сейчас выхожу из университета. — словно скороговорку выдает Ин. — Правда? — с недоверием переспрашивает женщина, хмыкая, — Значит, если я сейчас зайду в твой университет, то увижу тебя там? — Что?.. — лишь и может выдавить из себя студент, поднимая глаза полные ужаса, — Ты тут? — Так ты в университете? — продолжает давить мать, даже через трубку телефона уничтожая своего сына. — Да. Я в холе. — тихо отвечает парень, повторяя из раза в раз лишь губами — «Уйдите.» Минхо и Феликс, почти моментально среагировав, утягивают с собой остальных, пока как Ян с умоляющим выражением лица скромно держал преподавателя за рукав рубашки. — Чонин? — слышится уже совсем не из мобильного. Ин поворачивается, сразу же опуская голову, заметив родителей. Переминается с ноги на ногу и молится, чтобы профессор Кан был понимающим человеком. — Привет, мама. — здоровается омега. — Здравствуйте. — с улыбкой говорит мужчина, включая свою природную обаятельность. — Вы кто? — с прищуром интересуется господин Ян, совсем не доверяя молодому альфе, что стоял, по его мнению, слишком близко к его сыну. — Я профессор Кан. Я преподаю бизнес английский. А Вы родители Ян Чонина? — он восхищённо вздыхает, — Ваш сын просто чудо. У меня давно не было таких способных и умных учеников. Я просмотрел его реферат, что он сегодня сдал. Он был действительно хорош. Он не жил за границей? — Что? — теряются от такой похвалы родители, непонятливо хлопая глазами. — Нет, мы чистые корейцы и всю жизнь живем в Корее. — горделиво выдает женщина, поправляя свой воротник платья. — Простите, Вы куда-то спешите? Если так, то прошу прощения, что задержал Вашего сына. Просто было интересно узнать некоторые мелочи о его работе. — вновь обаятельно улыбается мужчина, а Чонин хочет уже плакать и на коленях благодарить старшего, посвящая ему все хвалебные слова, что существуют. — Да, мы спешим. У сына еще много других дел. Но спасибо, что оценили его ум, я рада, что Вы это заметили. — немного заносчиво и хвастливо говорит женщина, словно это ей самой сказали похвалу. — До свидания, профессор Кан. — прощается Ин, лишь взглядом прося прощения. Ему придется все объяснить родителям.***
— Где твой телефон? — интересуется отец за ужином, ожидая, пока жена положит еще закусок. Студент без сопротивления протягивает гаджет. Там никогда не было пароля. Там никогда не было никаких номеров, кроме «мама» и «папа». Потому что он никогда не принадлежал ему. — Что за реферат хвалил тот профессор? — спрашивает мужчина, словно невзначай. — Нам задали написать реферат по английскому по теме эволюции предпринимательства в музыкальной сфере развлечений. — Зачем тебе это, если ты учишься на преподавателя музыки. — грубо спрашивает он, откидывая старый мобильный обратно на стол. — У нас первый курс. Я сейчас учусь совместно с другими направлениями, поэтому у нас все общее. Разделение будет в конце второго курса. — Дорогой, он же рассказывал это. — тепло и мягко напоминает женщина. Только в такие моменты она становится мягкой, когда отец не в настроении или чем-то недоволен. — Покушайте сначала. А то все остынет. — приговаривает она и поближе подставляет новую порцию мужу. На кухне вновь наступает тишина.***
— Расскажешь? — интересуется Джисон, садясь на подоконник рядом с Чонином. — Твои родители… — хочет что-то сказать Хан, но не знает как правильно подобрать слова. — Тотальный контроль. — вздыхает Ин, сжимая в ладонях тетрадь. — Прости. Думаю, что я больше не могу с вами общаться. Из-за вас я нарушил несколько правил. — Какие правила? — не понимает второкурсник. Он смешно хмурится, а щечки становятся еще пухлее, делая его даже обаятельнее. — Я несколько раз опоздал домой… Не позвонил в нужное время и… Тогда… В кафе… Ты не говорил, что будет столько альф… — Чонин косит взгляд на парня рядом. — Жесть. — единственное, что получается сказать у Хана. — Подожди, серьезно? То есть ты… Ты под тотальным, прямо тотальным контролем? Ох… Прости, надеюсь тебя не наказали сильно? Тебя… Тебя же не бьют? — с ужасом спрашивает он, втягивая голову. — Нет! Боже, конечно нет. Меня не бьют. Но теперь я не совсем знаю, что от них можно ожидать. Вот. Пришли в универ… — А что они могут сделать… Если ты опять нарушишь правила? — Запрут дома. Переведут на заочное обучение. — просто жмет плечами, словно они обсуждают погоду на завтра, а не то, что Яна могут держать взаперти. — А отношения? А как же друзья? У тебя были друзья? В интернете там, например… — Мой телефон тоже проверяют. — первогодка спрыгивает с подоконника, слабо улыбаясь. — Я тебе все рассказал, хен. Перескажи остальным. И простите, нам правда лучше оставить общение. Чонину было больно и обидно. Но он уверял себя, что это ненадолго. Скоро все эмоции успокоятся и он вновь погрузится в рутину своей жизни. Он должен. Он же хороший сын?***
— Чонин, не сейчас. Не видишь, мы заняты. Причем твоим будущим. Жених сам собой не найдется. — кидает мать, заставляя парня застыть подобно статуе. — Ты должен выйти замуж до двадцати двух. Иначе уже будет поздно. Ты будешь уже стар, а двадцать три лучший возраст для рождения ребенка. Вот я родила тебя в двадцать пять, знаешь как сложно было. — продолжала говорить женщина, совсем не обращая внимания на то, как по впалым щекам сына, по серой коже, что не знакома с нежными солнечными лучами, стекают слезы. Не получится скрыть эмоций. Омега шокировано пятится назад, еле проходя в дверном проеме. Его руки трясутся, а дыхание слишком поверхностно. Он больше не вынесет здесь. Под давлением чувств, что скопом давят на разум, Чонин бежит в прихожую, несмотря накидывая на себя вещи, влетая в первые попавшиеся кроссовки, лишь бы как можно быстрее сбежать из этого дома. Холодный воздух душит, заставляет гортань сжиматься, не пропускать ледяные порывы кислорода. Слезы размывали все перед глазами. Парень забегает в ближайший из парков, обессилено падая на одну из скамеек. Истерика накрывает с головой. Его просто собираются отдать, продать, даже не спрашивая его мнения. Это конец. Проще просто умереть, чем дальше жить вот так. — Чонин? — слышится где-то рядом взволнованный голос. — Боже, Чонин, что случилось? Что произошло? — интересуются у омеги, заботливо приобнимая. Такой мягкий жест что-то окончательно ломает внутри парня. Он хватается за мягкую толстовку, утыкаясь в нее, жадно вдыхая приятный успокаивающий аромат. Альфа, что его сейчас обнимал, говорил что-то своим нежным голосом, убаюкивая. — Ну, Йени… Все хорошо… — шептали Яну на ухо, пуская приятные мурашки. Из-за плотно сомкнутых губ все же вырывались всхлипы, раздирая сердце того, кто так драгоценно держал его сейчас в руках. Лишь спустя какое-то время Чонин нашел в себе силы поднять голову. И почти пожалел об этом. Перед его размытым взором от слез было взволнованное лицо кудрявого брюнета. Его пухлые губы двигались, но Ин ничего не слышал. Кровь слишком громко и быстро циркулировала по сосудам, оглушая омегу. — Бан Чан-щи… — всхлипывает он, уже самостоятельно вытирая мокрые щеки и красные опухшие глаза. — Я же говорил, что можно просто «хен». — смеется старший, мягко сжимая острое плечо. — Что случилось? Почему ты в таком виде и плачешь? Что-то произошло? — Все хорошо. — и вновь выученная улыбка, опущенный взгляд и идеальный, покорный склон головы. Вот только уголки глаз все еще мокрые и чуть опущены вниз, делая эту картину душераздирающей. Чонин пытается встать, но теплые ладони на его плечах не дают сдвинуться, и отпускать его не спешат, крепко удерживая на месте. — Я в таком состоянии тебя не оставлю. — хмуро отвечает старший, заглядывая словно в самую глубину души, моментально просекая, что младший пытается куда-то уйти в таком состоянии. Вот только Ину почему-то становится страшно. Чужие мысли, что так долго и упорно вдалбливались в его голову, начинают жужжать об опасности, о том, что он в руках почти незнакомого взрослого альфы, что легко может с ним сейчас сделать все, что его душе и разуму угодно. Слабая дрожь пробивает студента, а страх отражается в глазах. — Отпусти… — слабым голосом просит Ян, потому что альфе нельзя перечить, слово альфы закон. Вот только Бан в чужую голову проникнуть не может, мысли читать не способен. — Пойдем. — все так же аккуратно, но более требовательно, говорит старший. Шуршит целлофановый пакет с продуктами, что до этого был за его спиной. И они идут под ручку в неизвестном для омеги направлении. Спрашивать куда они направляются было пугающе, но подсознанием Ин понимал, видя впереди жилой комплекс. Словно ребенка Чонина ведут за ручку, держа крепко, но мягко. Не сжимая запястье слишком сильно, но и так, что руку вырвать без усилий проблематично. Пустая квартира напрягает Яна еще сильнее. Тут ему никто не поможет… Дверь, словно гильотина на его эшафоте, закрывается со звонким щелчком, отрезая от свободного мира. Он мнется в прихожей, боится даже дышать, но организм требовательный, поэтому спустя время вынуждает доставить нужный для него кислород. Вот только вместе с ним в легкие попадает такой насыщенный, с ничем не смешанный запах Бана, что сразу же кружит голову. Ин никогда не сталкивался с таким, поэтому его организм накрывает оцепенение, из-за незнания, как себя вести. — Проходи… — зовет его Чан, подзывая к себе рукой, в направлении кухни. Там уже тихо кипит чайник, пока хозяин квартиры достает пару кружек. — Я кофе не пью, так что могу предложить только чай. Тебе черный или зеленый? — Зеленый… — тихо шепчет Чонин, скромно присаживаясь на стул. Его спина прямая, словно к ней прибили кол, колени сведены, а на них аккуратно лежат руки. — Что ж. Ты конечно прости, но я хочу чтобы ты мне рассказал, что с тобой произошло. Я понимаю, что вообще лезу не в свое дело, что в принципе мы чужие друг другу люди. Но Джисон мне сказал, что тебя родители держат под контролем. Так что мне очень беспокойно, почему ты сидел вечером в парке и рыдал в истерике. Они тебя бьют? — его слова казались немного грубыми, но тем же временем очень взволнованными и причастными. — Нет. Нет, они меня не бьют, но да… Из-за них я и плакал. — начинает говорить омега, следя за тем, как кипяток наполняет его прозрачную кружку, что сразу же начал окрашиваться в светлый зеленовато-желтый цвет. — Они мне ищут… — слезы сами по себе вновь навернулись на глазах, — Они мне ищут пару… Жениха. Альфу. Я… Я не выдержал и сбежал. Они контролировали все с самого детства. Мой внешний вид, мои хобби, мои вкусы в чем бы то ни было… Ладно, моя будущая профессия, но моя личная жизнь… Я просто разменная монета? Я кукла?! — постепенно голос Ина начал повышаться, эмоции, что так долго хранились взаперти, вырвались. — Я вещь? Я вообще человек для них?! Может они вообще продадут меня! Что я им сделал?! Почему все должны жить нормально, а я сидеть взаперти и учиться тому, как правильно склонять голову пред альфой?! Почему я вообще должен?! Мы в девятнадцатом веке?! — воздух в, как оказалось, очень даже мощных легких закончился, заставляя чуть задыхаться от сдавившего глотку кома. Вот только чем чаще и глубже дышал парень, тем сильнее он нуждался в кислороде. Сердце, казалось, сбилось с ритма, его бросало и в жар и в холод одновременно, голова кружилась, а щеки стремительно краснели. — Чонин… — обеспокоенно позвал его Бан, но словил лишь размытый взгляд. — Мне не хорошо. — сипит парень и буквально падает на стул, с которого привстал в порыве своей речи, теряя сознание.***
— … моции. Такое бывает. Надо будет в дальнейшем намного внимательнее следить за циклом. Он может сбиться или же восстановиться в прежнем темпе. — говорил кто-то рядом, вот только Ян все слышал словно через вату. — Спасибо большое. — говорит тихий голос, а потом что-то еще добавляет, но определить невозможно. Шаги и шорохи, какие-то еще фразы, но их совсем не разобрать. А после прохлада касается раскаленного лба заставляя вымучено промычать. — Чонин? Ты как? — Жарко. — единственное, что может выдавить омега и тянется ближе к прохладной влажной тряпке в чужих руках. — Чонин, послушай это важно. — говорит Чан, призывая к вниманию, — У тебя течка, ты понимаешь? — после этих слов лисьи глаза резко открываются. В них плещется паника. Он со страхом ловит зрительный контакт, опасаясь, что увидит там то, чем его так сильно пугали родители, животные желания и огонь во взгляде, но Бан перед ним все такой же спокойный и собранный. — Все хорошо. Тихо. Я на подавителях. Тебе тоже их надо принять. Но боюсь, пару дней ты все же теперь посидишь у меня… — Но почему? Она должна быть потом. — лишь и может выдавить из себя омега. — Прости. Вероятно, это из-за того, что я привел тебя к себе. Ты же никогда не находился рядом с альфами, а в квартире лишь мой запах, насыщенный и в больших количествах. Да и эмоциональный выплеск тоже мог повлиять. — старший стыдливо опускает голову, искренне раскаиваясь. — Ты… Ты не будешь меня… — даже знание о подавителях не успокаивало Чонина. Он никогда не был рядом с альфами, тем более в такое время. Обычно его запирали под тысячу замков даже и без нее. — Конечно нет. Разве мы в девятнадцатом веке? — припоминает ему старший фразу, что сам Ян совершенно недавно говорил. Как бы мозг не кричал о том, что он в опасности, внутреннее подсознание было спокойным. Младший себя чувствовал как персонаж какой-то фанатской истории, что иногда читал. Казалось, что только там могли произойти такие абсурдные и «удачные» стечения обстоятельств. Первый раз быть в обществе альфы один на один, у того в квартире, еще и с течкой.***
— Хен, почему ты потащил меня за собой? — поинтересовался омега, пока они сидели в тишине, занимаясь своими делами. Чан до этого что-то печатающий на своем ноутбуке, поднял глаза, переводя все свое внимание на Ина. — Почему? — задумчиво переспрашивает он, после чего медленно закрывает глаза, откидываясь на диване. — Наверно потому что ты мне понравился. — говорит старший слишком легко и непринужденно. Ян вспыхивает краской, вот только сразу же корит себя за романтические мысли, ведь по тону Бан точно имел в виду дружеское «нравится». — Понятно… — смущенно тянет Чонин, даже если и исключить все влюбленности, то он все равно нравится старшему. Значит он не скучный? В нем все еще есть какая-то искра?***
Это было безумно странно. Ин не понимал, что происходит прямо сейчас с его жизнью. Пошел второй день, как он находится в квартире малоизвестного взрослого человека. Он в благодарность приготовил обед, а еще немного прибрался. Старший ему выдал какие-то свои вещи, и сейчас они устраиваются перед телевизором и собираются смотреть какую-то дораму, вот только слишком неожиданно раздается дверной звонок, пугая омегу. Чан тяжело вздыхает, обреченно смотря в потолок, после чего идет открывать несчастную дверь в которую начинают призывно стучать. — Хен, это правда? Чонин тут? — спрашивают с порога, а Ян узнает в этом голосе Джисона. — У него течка! Маленький ураганчик влетает в квартиру, а Бану ничего не остается, кроме как впустить всех остальных, что были с ним. В, до этого, достаточно просторной квартире резко перестало хватать места. Ин с легким испугом смотрел на всех, кто прибыл, отмечая, что количество альф велико. Подсознательный страх вновь овладел телом, заставляя трястись. Теплый мягкий плед осторожно ложится на узкие плечи омеги, сразу же окутывая более сильным запахом Чана, успокаивая. — Что случилось? — мягко интересуется Хенджин, пока Минхо пытается немного утихомирить Хана. — Родители довели. — хмыкает младший, пряча взгляд от неловкости, неосознанно кутаясь в мягкую защиту. — Я вспылил, ушел из дома. Сидел, рыдал, а хен меня нашел. Я и понятия не имел, что мы с ним рядом живем. Выплеснув все эмоции и отпустив поводья воспитания, Ин начал чувствовать себя намного спокойнее и комфортнее. Ему было немного странно позволять себе громко искренне смеяться или закатывать глаза на фразы альф, иногда все же не контролируемо зажимая себе рот или опуская глаза перед старшими в пол. И все-таки ночь всех настигает, заставляя гостей начать расходиться. А организм молодого омеги, из-за насыщенного дня и изматывающей течки, поспешно отключается, еще пока последние ребята не ушли. — Хен, ты ему скажешь? — интересуется Чанбин, на секунду застывая в дверном проеме. — Только после встречи с его родителями. — вздыхает Бан, кидая взгляд через плечо. Там в полумраке комнаты на диване спит парень, что свернулся милым калачиком. — Может, стоит заранее? — с беспокойством задает еще один вопрос Со, но ответа на него так и не получает. — Может и стоит… — говорит Чан, смотря в закрытую дверь, — Но я не стану.***
— Как долго длится у тебя течка? — альфа натягивает на себя капюшон, пытаясь скрыть кучерявый беспорядок на голове. Шел третий день внезапной течки, и казалось, что двое молодых людей начинают чувствовать себя комфортнее рядом друг с другом. — По-разному. От трех дней до недели. — краснеет Чонин, ему все еще чертовски неловко обсуждать что-то такое с другими людьми. Он даже родителям не мог все объяснить не заикаясь. — Почему? — немного хмурится старший, отрывая глаза от гипнотического окрашивания кипятка в травянистый цвет. Он и относится к другому полу, но его родители позаботились, чтобы их сын знал все тонкости половых особенностей любого человека, а такой разброс в днях, явно не норма. — Ну… Альфы нет… Мой организм не настроился. — мямлит младший и спешит откусить побольше кусок тоста, чтобы дольше жевать и молчать. Но только последующих вопросов не следует. Ровно до того момента, пока посуда не была убрана в посудомойку. Подстава. — А себя, как сейчас, чувствуешь? — интересуется Бан, замечая, как Чонин немного дергается и морщится без причины. — Все хорошо, хен. — с опущенной головой отвечает Ин, стараясь игнорировать странные желания. Его внутри всего передергивало от запаха альфы, но при этом хотелось находиться в нем, просто потонуть в обволакивающем запахе чего-то неопределенно тягучего. — Ты вновь краснеешь. — приметил Чан, осторожно прикасаясь к вновь горячему лбу, а Чонин неосознанно изворачивается, желая лизнуть чужое запястье, но сразу же сам себя отдергивает, испуганно наблюдая за удивленным старшим. — Подавитель закончил действие. Тебе надо выпить таблетку. — и смущенный ситуацией разворачивается, пряча краснеющие уши. «Я только что хотел пометить его запахом…» — шокировано понимает Ян, срываясь в главный зал, где на журнальном столике лежала пачка с лекарствами.***
— Ты доверяешь мне? — слишком серьезно интересуется Чан, заглядывая в чуть напуганные лисьи глаза. Ян нервно кивает и сухо сглатывает. Сегодня его наконец-то отпустило. Четыре дня течки. Четыре дня смущающих ситуаций. Четыре дня в квартире с альфой. — Ты позволишь временно пометить тебя моим запахом? — спрашивает напрямую альфа, а у младшего рот лишь раскрывается в шоке. Он непонимающе переводит внимание то на один глаз собеседника, то на другой, словно пытаясь в них найти какие-то объяснения. Вот только вчера младший почти сделал это, а теперь его о таком просит Бан. — Ты потом все поймешь… — обещает старший. И еще несколько секунд подумав Ин протягивает свою руку запястьем кверху. Теплые руки Чана мягко сжимаются на прохладной ладони, после чего прижимают к своей шее, где находятся запаховые железы. Через некоторое время повторяя то же самое с другой рукой, вот только в этот раз руку убрать Чонину не дают, резко дергая на себя. Горячие губы прикасаются к тонкой шее, оставляя на ней заметный след. Омега вскрикивает, упираясь в широкие плечи, но сил не хватает. Он чувствует, как влажный язык мажет где-то под кадыком, но почти сразу же пропадает, оставляя лишь холодеющее ощущение. — Зачем?! — вскрикивает Ян, вытирая чужую слюну, совсем не понимая, что лишь сильнее разносит по себе чужой запах. Студент опускает противосолнечный козырек, утыкаясь взглядом в маленькое зеркальце, рассматривая то, что сделал старший. — Теперь пошли. — словно ничего не произошло, зовет его Бан, первым выходя из машины. Чонин и не подозревал, что один человек может вызывать в нем сразу же столько эмоций. Чонин не подозревал, что у него вообще было столько эмоций. Неужели этот альфа решил познакомить его со всеми видами эмоционального спектра? Вот только сильно в мысли погрузиться парню не дали. Дверь его дома резко открывается, а на порог выбегает разъяренная женщина, она уже была готова начать орать на сына, даже вдохнула поглубже, однако это не дало ей сделать присутствие неизвестного молодого мужчины. — Чонин… Зайди в дом. — строгим, суровым голосом просит мать, испепеляя несчастного взглядом, но Ин только что и может, так спрятаться за старшим. Лишь только потому что сын искал защиты в неизвестном ей человеке, она обратила на него свое внимание. Глаза ее расширились, а затем резко сузились. Пока как сам Бан примечал поразительные сходства во внешности родителя и ребенка. — Кто вы? — спросила она надменно. — Бан Чан. — представился старший и слегка склонился в уважении. — Ну, что ж, Бан Чан… Приведите ко мне сына прямо сейчас. — требует женщина, маша рукой, словно собаку подзывая, вновь переводя внимание на Ина, что уже вцепился от страха в мягкую толстовку Бана. Мужчина не спеша подошел к родительнице, внимательно следя за ее эмоциями. И он никогда не признается какое наслаждение получал, когда ее лицо постепенно удлинялось, как глаза широко распахнулись, а рот приоткрылся. Кожа побледнела, а в зрачках читался чистая паника. — Мам, я… — хотел что-то сказать Чонин, но его перебивают ором. — Ты что натворил?! Ты… Как ты мог?! — кричала женщина, вытаскивая сына из-за широкой спины альфы, — Бессовестный! Нагулялся?! Доволен?! — она хватается за сердце, а на шум выбегает глава семьи. Господин Ян что-то хотел было уже спросить, но замечает сына рядом с, ему неизвестным, человеком и засосом на шее. — Неблагодарная тварь! Мы этому тебя учили? Ложиться под первого альфу?! — теперь уже кричит он. — Боже, что нам теперь делать? За испорченного ничего и не получим… — тихо приговаривает отец, поглаживая женщину по плечам. — Что?.. — не понимает парень, переводя взгляд с одного родителя на другого. — Они хотели тебя не просто сосватать кому-то, но и получить с этого выгоду. — говорит Чан, не сводя взгляда с супружеской пары. — Спешу вас огорчить. Но мы расторгаем с вами помолвку. Я сам объясню отцу причины. — говорит он совсем непонятные Чонину слова. — Представлюсь еще раз. Меня зовут Бан Кристофер Чан. — После этих слов женщина резко встрепенулась, неверяще смотря на молодого мужчину перед собой. Она, подобно рыбе, открывала и закрывала рот. — Договор о помолвке я расторгаю. Госпожа Ян не знала что ей делать. Она поднимала и опускала руки, безмолвно шевелила губами и выглядела слишком потерянной, такой же как и ее супруг. — Помолвка? С тобой? Я не понял… — бормотал Чонин, вновь сидя в машине. Они никуда уже не ехали, остановившись на парковке у парка, где несколько дней назад Чан нашел парня в слезах. — Прости… — первым делом извинился старший, тяжело вздыхая и откидываясь на сидении. — Когда Джисон тебя привел в кафе, то я уже знал, кто ты. Точнее, я не знал, что ты друг Хани или учишься в моем университете, но знал как тебя зовут и как ты выглядишь. Мой отец решил, что я не умею заводить отношений, несмотря на количество моих знакомых, поэтому начал искать мне идеальную кандидатуру. Он, как и твои родители, «старых» понятий. Ну, не настолько конечно… — Чан сделал паузу, вновь вздыхая, — Он просмотрел множество анкет, что ему предложило одно агентство по поиску пар. Ты его заинтересовал больше всех. Я тоже видел анкету. Это было примерно: «красивый, умный, покорный, невинный». Он все ей махал передо мной, приговаривая, что идеальнее никого найти будет невозможно. В день нашей встречи я был сильно удивлен. Не ожидал, что мир настолько тесен. Наверно я должен был рассказать раньше. — Ты говорил про выгоду. — по голосу младшего было понятно, что он слишком подавлен, — Сколько я стою? — Ты стоишь «оплата за каждый год супружеской жизни и прибавка за детей». Я не знаю что там за цифры. Я все равно хотел отказаться. — Отказаться?.. — понятливо тянет Ин. Все-таки он действительно скучный и сломанный собственными родителями. — Я не хочу никаких отношений по расчету. Тем более ты мне нравишься, я не мог с тобой так поступить. — он наклоняется к рулю, осторожно ложась на скрещенные руки, наблюдая за реакцией омеги, но тот кажется даже не моргает. — Ты слишком добр, хен. Надеюсь, что у тебя не будет проблем с отцом. Мне правда жаль, что такое произошло. Но спасибо за все. Мне еще надо как-то дом… — Так ты меня отвергаешь? — интересуется Бан, слегка приподнимая бровь. Его пушистые каштановые пряди красиво обрамляли лицо, что выглядело слегка бледноватым из-за освещения. — Что? — не понимает Ин, глупо хлопая глазами. — Ты просто проигнорируешь мое признание? — вновь спрашивает альфа, наслаждаясь замешательством на чужом лице и широко раскрытыми глазами. — Признание?… — Я дважды уже признался, что ты мне нравишься. Но оба раза ты проигнорировал… Я тебе не нравлюсь да? — и горестно вздыхает, укладывая подбородок на руль, устремляя свой взгляд вперед, где какая-то бабушка не спеша идет с игривой собачкой. — Стой… Подожди, что?! — даже вскрикивает Чонин, когда до него наконец-то доходит сказанное. — Я тебе нравлюсь? Типа как… Типа как «нравлюсь — хочу с тобой отношений», а не «нравлюсь — ты может быть будешь моим другом»? — Типа «Ты мне нравишься, и я хочу тебя поцеловать уже как дня два, как минимум». — улыбается Чан, а парень рядом с ним краснеет. — Я правда создавал впечатление, что ты мне интересен как друг? — Я не знаю? Я так думал… — растеряно признается Ин, — Ну, просто я считаю, что я скучный. Я ничего не знаю о реальной жизни. Как нормально вести себя, как чем-то увлекаться. Я только учусь и умею быть полезным. — Я всему тебя научу. — смеется Чан, а после сразу же кривится, — Фу, нет. Ужасно звучит. — вот только задорный смех рядом, как-то слишком сильно радует. — Научи меня, папочка! — писклявым голосом тянет парень, закидывая голову и уже утирая уголки глаз от скопившихся слез. Он не понимал от счастья они или печали. Внутри все так перемешалось. Казалось, что вот-вот и его накроет истерика, потому что хихиканье уже постепенно перерастало во всхлипы. — Я правда тебе нравлюсь, хен?… — тихо спрашивает Ян, утыкаясь лицом в колени, сжимаясь на сиденьи в маленький комочек. — Угум. — утвердительно угукает Бан, осторожно поглаживая макушку. — Поэтому давай мы сейчас успокоимся, вернемся к твоим родителям, заберем твои вещи и я научу тебя жить? — заплаканные лисьи глазки смотрели с пугающей преданностью, — Я оплачу тебе общагу, у Сынмина нет соседа. А потом ты устроишься куда-нибудь на подработку. Мы всей компанией будем ходить в кино и гулять по паркам. Сходим на аттракционы и проведем пикник на реке Хан. Как тебе такие ближайшие планы? — Самые лучшие. — в последний раз всхлипывает омега, зная, что это не последний его плохой день в жизни, что у него явно будет много трудностей и проблем, но этот день явно запомнится, своим первым свободным вздохом.