***
*** Впрочем, ни на следующий день, ни через неделю, разобраться с проклятым неубиваемым мальчишкой не получилось. Волдеморт перепробовал с десяток проклятий, парочку ядов из личной коллекции и однажды даже вышвырнул настырного мальца в окно – тот оставался жив и отделывался максимум ссадинами и несварением, от чего сворачивался грустным клубочком в каком-нибудь углу и хныкал, лопоча что-то расстроенное. Во всё остальное время Поттер был проблемным ребёнком. Он постоянно лез к Волдеморту, хныча просился на ручки и ходил за ним хвостиком на нетвёрдых тонких ножках. А добившись желаемого – сидел спокойно на руках или коленях мага, дёргал иногда за мантию цепкими пальчиками, когда считал, что его слушают недостаточно внимательно, и рассказывал что-то на своём детском языке, в котором Тёмный Лорд понимал, дай Мерлин, одно слово из двадцати. Вконец издёрганный, на третий день своего добровольного изгнания, Волдеморт злобно зашипел на приставучего мальчишку, а тот не только не испугался, но и радостно захлопал в ладоши, зашипев в ответ. Парселтанг у мерзкого отродья выходил гораздо чище человеческой речи, мужчина даже, забывшись, иногда что-то ему отвечал. Измаявшись окончательно, не зная, как ещё можно попытаться угробить этого дамблдорова выкормыша, наверняка под завязку накачанного Феликс Фелицисом и Охранным зельем, темнейший маг этого столетья, не спуская ребёнка с рук, переместился на свою предыдущую ставку. Предатели-Малфои, уже начавшие приходить в себя и наводить в поместье порядок, перепугались до полусмерти. Впрочем, Волдеморту не было до них никакого дела – удобней перехватив наряженного в старомодный зелёный костюмчик Поттера, он поспешил в библиотеку, даже не прокляв никого по дороге. В библиотеке он просидел долго, одну за другой перебирая книги, в которых хоть что-то есть о неуязвимости. Мужчина сидел бы и дольше, если бы ребёнок, до этого занятый складыванием и разглаживанием кусочка пергамента неловкими пухленькими пальчиками, не начал капризничать. Сильнейшего мага современности хватило едва ли на четверть часа выслушивания нытья, то и дело сбивающегося на шипение: «Мама, кушать!». Устало потерев виски, он призвал дрожащего домовика и велел привести Нарциссу. Женщина явилась меньше чем через пять минут, натянутая как струна, бледная, но решительная, готовая, кажется, к любым мукам. И совершенно неаристократично вытаращила глаза на простую просьбу. – Нарцисса, будь добра, покорми это чудовище. И займи его чем-нибудь – я хочу поработать в тишине. Если он в процессе этого чего-нибудь убьётся – будет просто замечательно! Я даже прощу твоей семье предательство. Леди Малфой на негнущихся ногах молча подошла ближе, деревянными от страха руками подняла ребёнка, привычным материнским жестом сажая к себе на бок и собиралась уже уйти прочь, как малыш, до этого переводящий огромные удивлённые глазища с одного взрослого на другого, истошно заорал, пытаясь вырваться из твёрдой хватки. Гарри, до этого довольно спокойно выпрашивавший обед, пускал сопливые пузыри, рыдая как никогда и отчаянно протягивая маленькие ручки к своему взрослому. – Мама! Не хотю! Пти! Мама, мама! Не давай меня! Мужчина отчаянно упал головой на сложенные на столе руки. У него даже ругаться уже сил не было – ребёнок отнимал огромное количество времени, не давая толком заняться исследованиями. И чёртово Силенцио на него не действовало! Он бы благополучно заморил ребёнка голодом, заперев в дальней кладовке или забыл на Северном полюсе, но Мордредов Поттер всегда возвращался, как проклятье от высших сил, находил его, где бы Волдеморт не пытался скрыться. И ныл! Противным высоким детским голоском, отчаянно распуская сопли и слёзы. – Милорд? – Она по-настоящему испуганно смотрела на надрывающееся дитя, не решаясь ни уйти, ни отдать обратно. – Да, Нарцисса, я уже понял, что отвлечь это чудовище на кого-то другого невозможно, – он обречённо встал, забирая тут же успокоившегося ребёнка, довольно заведшего свою любимую шарманку уже на парселтанге: «Мамочка! Гарри любит маму! Мама покормит Гарри!». Волдеморт брезгливо утёр мокрое лицо Поттера наколдованным платком, тут же его уничтожив. Мальчишка смеясь потянулся крохотными ручками к его руке и положил большую когтистую ладонь себе на лохматую макушку, потираясь как котёнок: «Мама любит Гарри!» Хорошо, что Нарцисса не понимает парселтанга – Волдеморт опустился до стадии, когда радуешься уже и таким мелочам, покорно поглаживая детскую макушку и идя за хозяйкой поместья. Он усилием воли держал спину прямо, хотя хотелось забиться куда-нибудь в тёмный сырой угол и хорошенько повыть от безысходности, колотя руками по стене в бессильной ярости на судьбу. Никакие сырые углы ему в ближайшем будущем не светили – мерзкое чудовище не оставляло его в одиночестве дольше, чем на пару минут, даже во сне перемещаясь к нему. В столовой их ждали напряжённый, всё ещё потрёпанный Глава Рода и прямой как палка мрачный Наследник. Видимо, Нарцисса передала им сообщение, пока они шли, а Волдеморт даже не заметил, поглощённый упадническими настроениями. – Это Поттер? – разглядев ребёнка на руках у Тёмного Лорда Драко удивлённо вскинул брови, забыв даже свой страх перед Повелителем. – Так он гораздо приятней. – Не обольщайся, юный Малфой. Этот монстр орёт громче банши, если чего-то хочет. Попробуй провести с ним дольше получаса и поймёшь, что он стал худшей версией себя. И я даже не могу подбросить его вам в качестве наказания – паршивец возвращается, как бумеранг, – усевшись за стол мужчина попытался усадить ребёнка на своих коленях, но так любопытная мордашка едва торчала над столом и Гарри, выкрутившись из цепкой хватки, попытался встать, больно топчась по чужим бёдрам. Волдеморт хрипло рыкнул и, наколдовав толстую подушку, всё-таки усадил негодника. Перед ними тут же появились тарелки с подозрительным зеленоватым с оранжевыми прожилками пюре и тонкими кусочками отварного мяса. Гарри с восторженным воплем схватился за ложечку с удобной пёстрой ручкой, принявшись возюкаться в пюре. Попробовав, несносный ребёнок плюхнул ложку обратно в тарелку, разбрызгивая пюре, и захлопал восторженно. Тут же снова схватившись за ложку и зачерпнув её полную, обернулся к Волдеморту, тыкая округлым краем ему в губы. – Мама, кусно! – мужчина смиренно открыл рот и проглотил подозрительную субстанцию – было не так уж вкусно, но есть можно, тем более Нарцисса лучше него разбирается, чем кормить детей. Сам бы он предпочёл что-то более солидное или хотя бы обычную человеческую еду, но, зная неугомонную натуру этого ребёнка, тот наверняка бы влез во взрослую тарелку и налопался неподходящей еды, а возиться с больным капризным засранцем потом Волдеморту. Взмахом руки маг почистил себя от капель пюре и, совершенно неприемлемо для столового этикета подперев голову кулаком, принялся вяло размазывать зелёную жижу, стараясь не обращать внимания на восторженные ёрзания на своих коленях и периодические тычки маленькими локтями под рёбра. Думы его были тяжелы и мрачны – буквально вся жизнь, все планы покатились под откос из-за этого надоедливого пацана. Снова. Убить его не получается, избавиться каким-либо другим способом – видит Мерлин, он испробовал их немало! – тоже не вышло, не обращать внимания нервов никаких не хватит. Под мрачным тяжёлым взглядом Малфои едва ли не окаменели, едва ковыряя свою еду, не понимая, что гнев Лорда направлен вовсе не на них. Люциус нервно обдумывал как бы незаметно вызвать в поместье авроров, да так, чтобы не огрести ни от Лорда, ни от самих авроров. Пока что их добровольное заключение и отказ сражаться ограждали Малфоев от государственной машины, только набирающей обороты после исчезновения Тёмного Лорда. Как оградиться от самого Лорда, легко прорвавшего защиту поместья, было и вовсе не понятно. – Нарцисса, мне нужны сведения, что делать с такими маленькими детьми, чтобы они не причиняли проблем. И домовик-нянька – у меня нет желания круглые сутки возиться с этим мерзавцем, испоганившим мне жизнь. – Милорд, – эта потрясающая женщина, очевидно обладала неисчерпаемыми запасами стойкости, потому что её мужчины даже вздохнуть боялись, а она спокойно промокнула губы салфеткой, прежде чем заговорить, – Если вы желаете, мы можем взять ребёнка на воспитание, пока вы… – Отдать его? Да я с удовольствием! – Волдеморт поднял Поттера вместе с подушкой, плюхнул его на стол и выметнулся прочь из столовой. Ребёнок несколько секунд хлопал глазищами, пытаясь понять, что произошло, переводя взгляд с одного взрослого на другого. Потом хныкнул, с каждым мгновением, всхлипывая всё громче и с отчаянным «Мама!» исчез из столовой. Через две минуты тишины в коридоре послышался горький детский плачь и неразборчивый лепет, почти сразу на пороге появился скалящий зубы Волдеморт с отчаянно цепляющимся за его шею ребёнком. – Если вы найдёте хорошую антимагическую клетку – с радостью сбагрю это недоразумение. Но из моих ограничивающих магию артефактов с ним не справился ни один. Поэтому мне нужна информация и нянька на время, пока я буду заниматься исследованиями. Мою страну, я так понимаю, уже развалили? – Он остро глянул на бледного Люциуса. – Прошу прощения, Милорд, – старший Малфой покорно склонил голову, – мы не покидали мэнор со дня битвы, но по доходящим до меня сведениям, большая часть Пожирателей Смерти арестована, а Светлые стремительно наводят свои порядки. Волдеморт молча оторвал Поттера от себя, усадил на стол и злобно швырнул в ребёнка одну за другой две Авады. Малфои испуганно ахнули, отпрянув. Но из рассеивающегося зеленоватого свечения послышался детский смех – Гарри уже снова улыбался и тянул ручки к своему убийце. – Всё из-за тебя, надоедливый щенок! – Мама, секотна! – Щекотно ему, Мордред его раздери! – Злобные тёмный маг совершенно не грациозно плюхнулся на своё место, усадил ребёнка на колени и придвинул ему тарелку с недоеденной зелёной бурдой, – жри вот, пока тебя полезным кормят. А мне дайте что покрепче, иначе, Мерлином клянусь, я от Англии камня на камне не оставлю. На столе тут же появилась открытая бутылка Огденского и уже полный бокал. Волдеморт залпом выхлестал его весь, прежде чем Гарри успел протянуть к нему свои загребущие пальчики. Мальчишка всё-таки добрался до пустого бокала в руке мужчины и сунул туда любопытный нос, тут же сморщившись и чихнув. – Мама, бе! – Ну вот что бе? Что? Это для меня, нервы лечить, а на тебя его переводить никто не собирается – всё равно не подохнешь. – Мама, фу! Низя фу пить! – И решительно оттолкнул руку взрослого. Бокал, повинуясь детской магии, тут же исчез из узловатых пальцев и оказался на другом конце стола. Под строгим детским взглядом туда же переместилась и бутылка. Волдеморт больными усталыми глазами посмотрел на Люциуса. – Как вообще люди решаются завести детей? Этот монстр рядом всего вторую неделю, а я уже устал и хочу умереть. Нарцисса прикрыла неуместную улыбку салфеткой, а Драко опустил заблестевший взгляд в тарелку. Смеяться над Тёмным Лордом чревато, но невозможно удержаться, видя отчаявшегося, лишь отдалённо похожего на человека мага, с подёрнутым алкоголем взглядом, продолжающего придерживать маленького командира на своих коленях. – Когда ребёнок…желанен… – Люциус говорил осторожно, подбирая слова, чтобы не рассердить разоткровенничавшегося мага, – забота о нём…приятна. Мир открывается… с совершенно другой стороны. – Абраксас не выглядел получающим удовольствие, – Лорд поморщился, – скорее наоборот. И Нотт тоже. – Мы с отцом…не лучший пример. Его брак был…несчастен. А я слишком похож на мать. Если бы я появился уже взрослым за день до его смерти – это был бы лучший расклад для отца, – Люциус говорил через силу, не желая открывать семейные тайны и едва ли понимая, что нужно говорить. Супруга поддерживающе погладила его по руке, и он благодарно ей улыбнулся. – Но мы были счастливы, когда появился Драко. Отцовство – ни с чем не сравнимый опыт. Держать на руках ребёнка, заботиться о нём, получать его безраздельное внимание и доверие, воспитывать достойного наследника, знать, что однажды он станет достаточно взрослым, чтобы позаботиться в ответ, гордиться его достижениями. Никакая власть или деньги не смогут заменить этого. Смутившийся Драко благодарно сжал свободную руку отца, и по холодной мрачной столовой растеклась удивительно тёплая, мощная волна магии наконец-то зазвучавшей в унисон семьи. Гарри, до этого увлечённо размазывающий остатки пюре по тарелке, приоткрыв перемазанный ротик, уставился на сидящих напротив людей восторженными глазищами. – Мама, касиво! – мальчишка дёрнул его за рукав и обвёл пальчиком вокруг Малфоев, показывая на что-то невидимое для остальных. И тут же схватился ладошкой за длинный белый палец, внимательно осматриваясь вокруг, но не находя того же, что увидел вокруг чужой семьи. – Мама? – Что тебе, чудовище? – зелёные глазки наполнились слезами и Волдеморт слегка запаниковал. – Мама не убит меня! – и бросился магу на шею, рыдая и размазывая по мантии сопли, слёзы и остатки обеда со щёк, – не уууубит! – Ну вот и что с ним делать? – Волдеморт жестом оглушил себя на левое ухо, ближе к которому подвывал мальчишка, – Нарцисса? – Драко часто закатывал нам такие истерики, – женщина ностальгически улыбнулась. – Если это простые капризы, то достаточно пригрозить отшлёпать, если не возьмёт себя в руки или посадить в одиночестве и игнорировать. – Эй! Это никогда не было пустыми истериками! Я целые дни проводил в одиночестве – мне было действительно страшно, что вы меня бросите! – А если ребёнку действительно плохо, – не обращая внимания на возгласы сына продолжила леди Малфой, – его нужно обнять, погладить по спинке, поцеловать, и переубедить. Можно ещё добавить, что он самый замечательный малыш на свете. – Да как вы! – Он подскочил с места, взмахивая волшебной палочкой, едва удерживая бьющиеся в мыслях заклинания – он не мог позволить себе калечить одних из немногих адекватных последователей, оставшихся на свободе. Захотелось наложить парочку непростительных на верещащего на шее ребёнка. Он же может позволить себе на десяток минут проклясть себя полной глухотой? Зато душу отведёт. Лишь бы ещё какие скрытые способности у пацана не открылись. – Милорд, вы пугаете ребёнка, – железная женщина. Стальная. Всем бы детям таких матерей – не было бы в мире ни одного несчастного ребёнка. Волдеморт послушно придержал Поттера одной рукой под задницу. Сморщившись от противной мокроты он парой взмахов избавился от всех лишних телесных выделений и привёл их обоих в подобающий вид. Сунув волшебную палочку в рукав он деревянным движением погладил вздрагивающую спинку ребёнка. Это оказалось не так уж мерзко, как казалось ранее, к тому же всхлипывания стали ощутимо тише. Но целовать эту пакость он не станет, ни за что! Поэтому прижался к торчащим вихрам щекой и под пристальным строгим взглядом Нарциссы зашипел утешения на парселтанге. – Ты мой хороший мальчик. Я люблю тебя. Ты ничего не увидел, потому что мы совсем мало вместе живём. Как я могу не любить моего маленького змеёныша, – Волдеморта практически выворачивало от этих омерзительных сахарных соплей. Но, похоже, это сработало – мальчишка успокоился, потянулся наверх и сжав ладошками сероватые щёки, слюняво поцеловал в подбородок. – Гарри любит маму, мама хорошая, – шипение мальчишки можно было назвать даже приятным, особенно если бы он не шмыгал распухшим носиком. Он затих на пол минуты и застенчиво добавил уже на английском, – мама, Алли есё оцет ушать. Нарцисса облегчённо рассмеялась, что буря миновала, и позвала эльфа, что-то ему нашептав. Тот вернулся через минуту, с полным блюдом запеканки – Драко восторженно оживился. – Гарри, ты сейчас попробуешь самую лучшую вещь на свете! – Кусно? – Гарри подозрительно прищурился на непонятные почти белые кубики, выглядящие совсем несъедобно. – Сатко? – Конечно сладко! Драко Малфой невкусное не ест! – Драко приосанился, со всей своей новообретённой решительностью игнорируя присутствие Тёмного Лорда. Точнее, обращая на него не больше внимания, чем на любого другого взрослого, пришедшего в компании такого очаровательного малыша. Под всё ещё сомневающимся взглядом ребёнка кусочек запеканки проплыл к нему на тарелку и немного неровно распался на две половинки. Гарри схватил в обе ручки по кусочку и неловко повернулся лицом к Волдеморту, протягивая ему один из кусочков. – Мама, апалам! – и мягкая запеканка впечаталась мужчине в губы, размазываясь по подбородку. Пришлось покорно раскрывать рот и жевать – было и впрямь вкусно, хотя сладости Волдеморт никогда особо не жаловал, кроме, может быть, сладкого чая. Гарри тоже с удовольствием кушал, облизывая пальчики, приговаривая восторженно и рассказывая что-то Драко. Тот, что странно, кажется понимал ребёнка, во всяком случае отвечал совершенно осмысленно, а мелкий не капризничал и больше не приставал к Волдеморту. Тёмный Лорд украдкой вздохнул, собираясь по полной насладиться обществом взрослых людей, пусть даже эти взрослые – чёртовы предатели, уже несколько взявшие себя в руки, но всё ещё трясущиеся перед ним, как мыши перед змеёй. Хоть что-то приятное в его проклятой жизни. Через какое-то время Гарри сперва перестал вошкаться на костлявых коленях, потом лопотание его стало совсем неразборчивым и ребёнок, доверчиво приникнув к тёмному магу, уснул, сжимая в липком от запеканки кулачке рукав его мантии, чтобы взрослый не вздумал сбежать и оставить Гарри в одиночестве с чужими людьми.***
*** – Мама! – взлохмаченный сверх всякой меры мальчишка влетел в кабинет, магией распахнув дверь, но тут же стушевался под строгим взглядом красных глаз, пригладил волосы, вышел за дверь и вежливо постучал, – Мамочка, можно? Вообще-то, по словам Нарциссы, Гарри был удивительно беспроблемным ребёнком, особенно для его нынешних пяти лет, только больше других привязанный к «родителю». Но Волдеморт не оставлял надежды привить ему хотя бы элементарные манеры, даже если в качестве наказания у него есть только строгий взгляд и демонстративное игнорирование – лишений несносный мальчишка не боялся, прекрасно продолжая доставать его, даже если приходилось месяцами сидеть без сладкого и прогулок. Поэтому взгляд остался таким же твёрдым – он заставит этого негодника обращаться к нему правильно или он не Лорд Волдеморт! – Я не буду так тебя называть! – Мальчик поджал губы и весь насупился, но топать ногами не решился – в прошлый раз мамочка оглушил себя, и Гарри потратил почти сутки, чтобы расковырять хотя бы брешь в заклинании. – Я уже согласился звать тебя отцом при посторонних, но дома ты – мама! Можешь хоть навсегда оглохнуть – я записки писать буду! Меня Драко научил! – Несносный ребёнок! – мужчина и мальчик несколько минут смотрели друг на друга, недовольно и совершенно одинаково сложив руки на груди. Но Гарри не выдержал долго бодаться и, ловко оббежав стол, плюхнулся к Волдеморту на колени, крепко обнимая за шею. – Мамочка, не злись на меня! Ты ведь самый лучший! – Подлизывающийся негодник, – мужчина машинально обнял ребёнка, усаживая его удобней – за прошедшие годы он привык быть родителем и даже несколько…размяк. – Что такого срочного от меня понадобилось, что ты не смог дождаться ужина? И разве ты сегодня не планировал провести день в Малфой-мэноре? – Я там и был, – Гарри удобнее обнял себя мамиными большими сильными руками и довольно вздохнул, – но мне нужно было кое-что узнать, а спрашивать у мистера Малфоя мне было неудобно. – И что же такого неудобного ты хотел у меня узнать? – А мальчики могут жениться на мальчиках? – Волдеморт аж поперхнулся на этих словах, не сразу находясь, что ответить ребёнку. – С чего такая резкая смена приоритетов? Помнится, раньше ты собирался жениться на мне. – Ну, я подумал… – Похвально, что ты всё же иногда это делаешь. – Мам! – Гарри легонько хлопнул по переплетённым у него на боку пальцам, чтобы его не сбивали с мысли. – Я подумал, что ты – моя мама, а значит никуда не денешься и всегда будешь любить меня. А Драко ведь мне не настоящий братик, значит не всегда будет только мой – может стать чьим-то ещё, - ребёнок под конец торопливой речи совсем сник. – И с чего такие мысли появились в твоей умной голове? – Мистер Малфой за обедом обсуждал с тётей Цисси, что договорился с кем-то и какая-то мерзкая тётка станет Драко хорошей женой. – Понятно. Я поговорю с Люциусом, чтобы он не женил Драко, пока ты не подрастёшь, договорились? – Да! Спасибо, мам! – Гарри восторженно взвизгнул, чмокнул Волдеморта в холодную серую щёку и, спрыгнув с его коленей вприпрыжку умчался прочь. Должно быть, собрался осчастливить Драко, что станет его невестой. Нет, это не забота о мелком недоразумении, висящем на его шее, совсем нет. Он беспокоится исключительно о своих нервных клетках и, чтобы не слушать нытьё Поттера, собирается до полусмерти запугать своего подчинённого, чтобы не вздумал вести разговоры о женитьбе отпрыска, пока Гарри не перерастёт свою привязанность. Заботься он о ребёнке, он должен был бы поступить совершенно иначе, так-то.