Оковы ненависти

      Звонкий звук каблуков разносился по длинному коридору, красные обои покрывали высокие стены, перед глазами мелькали картины, на каких-то был по сей видимости Фёдор, на каких-то он был один, а на некоторых с ним находились люди. На одной из картин, что привлекла внимание, Достоевский сидел на красном троне, скучающе смотря прямо вглубь души, в двух пальцах в белых перчатках, он держал бокал с красным вином, словно играясь с ним. На следующей картине он сидел в до боли знакомой комнате, Наре вспомнилась квартира из сна и они сходились в описании. Самовар в центре стола и Федор с кружкой чая смотрел так ехидно и надменно, прожигая все внутри, замечая все потаенные страхи. Нара представила как некомфортно было художнику писать его. Пройдя немного, на другой стене красовалась картина, Федор стоял тепло улыбаясь, что было странно, ведь на всех прошлых картинах он то угрюм, то недоволен, то его взгляд пропитан безразличием или бессердечной ненавистью. Рядом с ним стоит мужчина широко и ярко улыбаясь, но весь его вид не вводил в доверие, все кто находится рядом с Достоевским не располагают к себе. — Этот маньяк с клоунами водится?       На холсте стоял мужчина в цирковом наряде, черно-белые полосатые брюки, белая рубашка с оборчатым воротом, жилет которого правая сторона черная, а левая белая, и с плеч свисал плащ снаружи белый, а изнутри черный. Дополняли его образ карта на глазу, белый цилиндр с черными ромбами и красные перчатки. Его белые волосы обрамляли лицо, по всей видимости они были длинными и заплетены в косу, одной рукой мужчина придерживал шляпу, а другой приобнимал Достоевского. Следующая картина несла на себе троих мужчин и девушку, явно юную. В середине зала сидел Федор на небольшом стуле, по его правую сторону стоял мужчина с длинными серебристыми волосами где-то по поясницу, его блаженная улыбка украшала бледное лицо, большая часть его головы покрыта бинтами. В белой рубашке на рукавах которой над локтевой впадиной были странные черные повязки, а так же черный галстук под коричневым жилетом с черными брюками. Даже через холст и краски казалось он на грани меж эйфорией и безумием от всего происходящего в тот момент, его лицо и бинты на голове казались так знакомыми девушке, словно она много лет его знала. По левую руку лидера стоял чуть поодаль полный, невысокий, лысый мужчина с небольшим пучком русых волос на макушке. Его лицо так напоминало морду крысы, что девушку передернуло, если по правую руку мужчина навеивал приятные мысли и чувства, то этот наоборот. Большой рот и нос с мелкими глазами, словно у маленького питомца. Он стоял в темно-фиолетовой футболке, поверх была надета серо-зеленая куртка и темные штаны. Но все внимание приковала девушка позади Федора, это же была она Нара… Неужели все это правда? — Нет… Нет-нет… Такого не может быть… Я НЕ ВЕРЮ! НЕТ! НЕТ! — девушка попятилась от картины и развернувшись побежала в другую сторону от взгляда юной особы, что стояла позади лидера и едко улыбалась, слегка щуря надменные глаза, черное платье как в том видение сидело на ней, но вместо платка, на неё был одет плащ Достоевского, который в свою очередь облокачивался на девушку в своей излюбленной белой рубашке с лиловыми строчками в стиле кафтана, на его плечах покоились её бледные руки. Белые штаны заправленные в высокие красные сапоги на ногах, что были закинуты друг на друга. — Черт! Успокойся Нара! Это сон! И-или снова видение? Блять… Надо успокоиться и все будет хорошо, если что я его… Убью… Да… Просто убью, ты же сильная Нара… — девушка осела на пол по стене и тихо бормоча себе под нос успокаивающие речи, заметила на себе наконец черные ботфорты и черное платье, её руки вновь затряслись. — Если это кошмар нужно проснуться, если это реальность надо отсюда выбираться. — она поднялась с пола и твердо встала на ноги и какой черт её потянул посмотреть на картину перед собой. Достоевский сидел на стуле между его ног стояла виолончель, он нежно и с абсолютной аккуратностью держал её одной рукой, а другой прикладывал к струнам смычок, видимо в момент написания этой картины он играл и решил запечатлеть этот момент. Его глаза были прикрыты, а плавные черты лица выражали блаженство, как и его губы, что растянулись в спокойную, счастливую улыбку, но подле него на коленях стояла девушка Анастасия, та же Нара в данный момент и с полным упоением как хорошим виски, смотрела на маньяка. — Не верь этому Нара… Написать на холстах можно все, что вздумается…       Девушка продвинулась дальше, но пройдя недалеко по нескончаемому коридору резко остановилась, она увидела конец коридора, но он её не радовал. — Какое же это все блядство! Какой же ты урод Достоевский!       Недолго покричав проклятие в его честь ей пришлось подойти ближе к желанному концу. Ближе к последней картине во весь потолок и во всю ширину этого коридора, картина была исполнена в темных тонах, в середине холста стоял большой красный трон, в красной комнате, на нем восседал никто иной как Федор, он счастливо улыбался словно ему рассказали смешной анекдот, но тут Нара могла точно рассмотреть его черты лица, несмотря на улыбку его глаза оставались холодными и полными горами снега. Закинув ногу на ногу, он облокачивался на спинку и держал в правой руке бокал с вином. На левой стороне трона, на подлокотнике сидела та Нара, то есть Анастасия Романова. Она легко улыбалась и облокачивалась на плечо Федора, тут были четко видны её покрасневшие белки и синяки под глазами, на картинах ей было от шестнадцати до девятнадцати лет. По правую сторону трона, стоял тот самый мужчина с серебряными волосами и повязкой на голове. Девушка подошла еще чуть ближе, чтобы рассмотреть его счастливые черты лица, но как только она была достаточно близко, чтобы видеть, что его глаза были такими же серебряными, как и волосы, как этот мужчина начал двигаться на неё, она уже попятилась назад как услышала небольшой скрип петель и она заметила, что не мужчина ожил и вышел из картины, а холст являлся дверью и сейчас она открывается. Отойдя и давая двери полностью открыться, пред ней предстал Федор Достоевский хитро улыбаясь. — Ну здравствуй, моя птичка, я думал ты не дойдешь. — Опять ты… Эти картины — ложь? — Наре показалось, что он удивился её словам. — Что ты, Настасья? Это все правда, твои воспоминания просыпаются и ты совсем скоро вспомнишь кому принадлежишь и в какого Бога веришь, — мужчина медленно протянул руку в белой перчатке к её щеке и аккуратно провел большим пальцем по её скуле, но в отличие от сознания которое отталкивало его прикосновения, тело поддалось вперед и голова чуть наклонилась, чтобы почувствовать тепло рук на своей коже. На это действие мужчина еще шире улыбнулся, а взгляд его стал строже, теперь не было сомнений в его победе. Он тут же убрал руку и согнув её в локте подставил девушке протягивая ладонь. — Пройдем, посидим за чашкой чая с Иваном.       Нара неуверенно посмотрела в его фиолетовые глаза, что чуть прикрывали черные пряди волос, и перевела взгляд на ладонь, немного не решаясь, все-таки поддалась смутному желанию окунутся в этот омут. Девушка мысленно сравнила его с Чуей и Осаму, с Накахарой ей было спокойно и легко, словно она не шла по земле, а летела в небе, с Дазаем всегда было весело, даже когда они обсуждали тяжелые темы, старались друг друга поддерживать, с ним можно было быть настоящей, а с этим незнакомцем она ощущала себя выше всех других, её уверенность никогда не была низкой, но тут если бы ей выдалось с ним выйти в люди, точнее всего она на всех смотрела бы с высока, уверенность и защищенность. Наверное именно поэтому она протянула руку человеку, что меньше пятнадцати минут назад обзывала ненормальным психом, маньяком, полным уродом, зверем и врагом русского народа. Мужчина взял её под руку и завел в темный проход.       В метрах трех показалась дверь, и щель сквозь которую пробивался свет, играла музыка, классика, мужчина все еще легко сжимал её руку в своей. — Что-то очень знакомое… — Одна из твоих любимых. — Это сон? Или ты… Вы действительно в Йокогаме? — девушке в ответ последовала тишина. — Это Моцарт? — Верно, Реквием Д минор, К626, Лакримоза. — Что-то припоминаю. — Наши встречи приносят пользу. Я помогу тебе вернуть утерянную память и позволю вернутся предателю, — на последнем слове он сделал акцент и открыл дверь, небольшая светлая комната в середине которой стоял стол и три стула, небольшой чайник и три чашки на белой скатерти, в углу стоял на тумбе граммофон, из которого лились необычайно приятные для слуха ноты классики. Когда они зашли в помещение, та композиция закончилась, чем Нара была расстроена. — Господин Достоевский вернулся… Рад… Милославская, милочка ты наша, вернулась домой, — тот самый мужчина с бинтами на голове дернул головой от граммофона и повернулся к вошедшим, широко улыбаясь. Нара лишь широко распахнув глаза чуть отступила назад, непонимающе посматривая на этого травмированного, но её остановила рука Фёдора, что медленно поглаживала внешнюю сторону ладони девушки. — Иван, я предупреждал, что у Настасьи травмирована память. — Да, Господин, Гончаров все помнит, но ты милая должна быть благодарна хозяину, что одарил тебя связью с ним, и простил тебе твой грех! — Я ни черта не понимаю, какая связь, какой грех? — И подумать не мог, что память повлияет на твои умственные способности, Настя. — Ч-чего? Что у тебя с головой? Все мозги отбил? — Так-так..... Прошу прощения, что отвлеку двух давних друзей от счастливых воспоминаний, — холодный, тихий голос потушил девушку и та отвлеклась от счастливого Ивана, на Фёдора, что уже сидел в кресле, чуть покачивая закинутой на колено ногой и выставляя руку с чашкой. — Гон-сан, будь добр налить твоего чая. — Да, Господин Достоевский, — мужчина, быстро забыв про спор, подошел к столу и, взяв чайник, разлил напиток по двум чашкам, оставляя третью пустой, мужчина в ушанке указал на стул рядом у которого стояла чашка. — Теперь у меня появилось пару вопросов. — Слушаю, Гон, включи любимую Анастасии, — мужчина кратко кивнул и с вечной улыбкой вернул, ту красивую композицию. — Что за связь? — У нас смешан костный мозг, и пару деталей было усовершенствованно в твоем мозгу, мне нужна твоя беспрекословная верность. — Что за бред? Такого не может быть! — девушка возмущенно отставила чашку с горячим напитком и заметила, что Ивана в комнате нет. — Ты за все это время не попыталась нанести мне вред… — Эээ… Это было мне невыгодно… — От чего же? Ты ничего не помнишь из своего прошлого, ничего не помнишь о моих планах, о какой выгоде говоришь? — Все говорят, что ты враг, потому что… Преступник. — Я настолько уже известен в твоих кругах? — мужчина чуть хохотнул и ядовито улыбнулся. — А ты не преступница? Скольких убитых ты не помнишь? Позволь напомнить, как тебя кличат в России, Несущая смерть, Киллер Крыс Мертвого дома, Поджигатель. После тебя людям хоронить некого было, ведь к утру пепел разносился по городам, Бог все видит. — Э-это не может быть правдой… Нет… Ты обманываешь… — Разве я похож на лжеца? Почему ты все еще жива? — Не знаю… Отпусти меня, я все равно тебе не верю… Я теперь защищаю людей! — Ты и до этого защищала людей от эсперов, прожорливых мафиози и извращенных людей. — Я ухожу, достаточно! Это все ложь! Это все сон! — Нара встала с места, Фёдор встал вместе с ней и крепко обхватил её запястье. — Так не пойдет…       Медленно подтягивая к себе тело девушки, он в упор смотрел в её глаза наполненные непониманием и страхом, чаруя особу своими фиолетовыми, она в них словно читала приказ «Поддайся мне». Нара на какое-то время потерялась в прострации, она словно просыпалась от сна и вот-вот откроет глаза, но холодные сухие губы коснувшиеся уголка её рта и контрастирующее горячее дыхание, опаляющее её розовые, чуть подрагивающие губы, вернуло в осознание, что она еще не в общежитие, не дома, а с Демоном. Тело пробила мелкая дрожь, а сердце ускорило свой ритм. Часть её сознания отталкивало всю эту ситуацию и говорила убежать, сказать нет, на его немой вопрос, но другая часть с податливым интересом и трепещущим сердцем тянулось вперед. Фёдор наблюдал из полуприкрытых глаз за реакцией девушки, как она металась внутри себя и тряслась перед ним. После разлуки больше чем в полгода, у него у самого чуть подрагивали конечности, его руки легли на талию притягивая максимально близко, и на шею, подставляя голову девушки так как нужно. Он неспеша коснулся её желанных, бархатных губ и почувствовал вкус меда, с которым она пила чай, Нара была скована своими эмоциями и всем происходящим, отчего поцелуй принимал более грубые черты, а неспешные движения перерастали в властные, но переборов отторжение, отдалась во власть этого греховного искушения с привкусом меда, отчего даже сам Фёдор расслабился. Руки девушки потянулись к плечам мужчины и, обив его шею, она запустила руку в волосы, слегка массируя голову и играясь с прядями, мужчина томно выдохнул, сильнее сжимая девушку, рука с талии медленно спускалась по ягодицам, сжимая бедра и возвращалась на талию. Вместо желанного продолжения поцелуя, она почувствовала резкую, сильную боль в нижней губе, весь дурман как рукой сняло, девушка распахнула глаза и натолкнулась на затуманенный и жадный взгляд Достоевского. Он слегка посасывал во рту её нижнюю губу и исследовал прокушенное место кончиком языка слегка надавливая. Не давая Наре опомнится он сдавил её шею и прижал к стене своим телом, перекрывая дыхание еще сильнее, мышцы рук в разы ослабли, все приятные ощущения и мысли «Может он не так и плох?» прошли. Пальцы на руках казалось было невозможно разжать, она со всей силы била в грудь мужчине, но по факту это ничего не меняло, слезы из глаз покатились по щекам, хватка на шее чуть ослабла, давая возможность тихо, хрипя дышать, Фёдор наклонился к её уху, стирая другой рукой её слезы. — Я хочу, чтобы ты стреляла по своим, больше смелости и меньше добрых дел… — он совсем отпустил шею и девушка шумно вздохнула, ноги не держали, поэтому она медленно поползла вниз по стене, слезы с новой силой полились из глаз, мужчина подхватил её и придерживая за талию поставил на ноги, он снова приблизился к её лицу слизывая каплю крови с соленых губ. — Я хочу, чтобы ты стреляла по своим, — он вкрадчиво еще раз повторил задание для девушки.       Нара почувствовала боль в голове и подняла взгляд на Достоевского, но резко поднялась с подушки и наткнулась на Осаму, что обеспокоенно смотрел на неё. — Нара-чан у тебя все хорошо? Ты так сильно прокусила ночью губу, что она опухла и кровоточит, — мужчина указал на её губу с запекшейся кровью, она слегка провела языком по маленькой ранке и почувствовала вкус меда. — О… Ааа… Спасибо, что разбудил… — Ты вчера поздно пришла? — Нуу да… Мы не опаздываем в Агентство? — Ты видимо еще не проснулась, сегодня выходной, Нара-чан. Я хотел пройтись с тобой куда-нибудь. — Дай мне полчаса и я буду готова. — Позавтракаем по пути? — Угу, — Нара ушла в душевую, мысль о том, что сегодня выходной и есть шанс выбраться куда-нибудь, приглушили воспоминания о сне. — Я готова! — девушка выбежала на улицу к спутнику. — Вообще я думала, что мы будем работать больше, в связи с убийствами эсперов, что так и нарастают с каждым днем. — Директор решил, что нам нужно немного отдыха, значит все под контролем. Хотя я тоже переживаю за счет этого дела, но уверен Портовая Мафия уже взяла под контроль это дело. — М? Защищают город и свою честь? — Да. — Слушай Осаму, ты говорил, что Достоевский стремится очистить мир от эсперов, может он как-то связан с этим? Или может это его последователи? — С чего такие мысли? Что-то случилось? — Я… Я думаю, что он в городе… — Хорошо, приму к сведению! А теперь пойдем позавтракаем! — Осаму чуть призадумался и встревоженно свел брови, но тут же натянуто улыбнулся открывая дверь и пропуская внутрь заведения девушку. Это было высокое здание почти в центре Йокогамы, на первом этаже которого расположилась уютная кофейня с панорамными стеклами, интерьер внутри был выполнен в темно-коричневых тонах под древесину, четыре круглых столика, в небольшом квадрате, перед залом высокая стойка и рядом витрина с аппетитными десертами. — Ммм как тут все вкусно выглядит… Здравствуйте, так я буду черный чай, клубничный чизкейк, и..... Сэндвич с курицей. О и с собой еще онигири, — девушка протянула карточку, чтобы оплатить заказ под удивленный взгляд мужчины. — Оо… Ты сегодня голодная. Черный чай и сэндвич с лососем, — парень отдал сдачу Осаму и они прошли к столику. — Тебя так и преследует образ Демона? — пара сидела в полной тишине, когда Дазай ни с того ни с сего начал тему про бывшего босса Танако. — Да… Так… — девушка опустила голову вниз и хохотнула. — Только не говори, что ты меня снова в чем-то подозреваешь. — Нет, но тебя сложно в чем-то не подозревать. — Держите, приятного аппетита, — официант поставил еду и поклонившись оставил коллег, девушка сразу же приступила к питательному процессу. — Отличное мнение, может меня хоть каплю просветишь в мое же прошлое. — Ну… нам не так много известно, кроме того, что вы оба красавцы! — парень радостно улыбнулся, на что девушка недоуменно уставилась. — Тебе нравится Федор? Он конечно харизматичный… Но не на столько… И вообще не сходи с темы, если мне вернется память, я смогу чем-то помочь ведь у нас будет больше о нем информации, и о его планах. Как я понимаю я была одна из ближних к нему. А у вас с ним видимо как-то диалог не сложился. — У нас есть подозрения, что когда к тебе вернется память, вернется и его возможность действовать через тебя. — То есть… ты предлагаешь сделать так, чтобы моя память никогда не вернулась, и если даже она вернется закрыть меня в камере… Как особь представляющую опасность… — Нет. — Да ладно тебе. Я предполагала. У нас с ним смешанные… — Нара резко остановилась понимая какую ошибку сейчас совершит, если она расскажет то, что услышала сегодня ночью от Достоевского, то скорее всего её тут же отправят в тюрьму. — У вас с ним? — Кхм… Думаю у нас с ним смешанные чувства и отношения, кстати с ним работают еще двое Иван Гончаров и Александр Пушкин. Что за способности не помню. — Вы были в отношениях? — Не знаю. Изуми правда была в Портовой Мафии? — Да, одна из Исполнителей. — М… А моя мама? — Это не твоя мама, изначально была сотрудницей Российской Мафии, с которой Портовая Мафия сотрудничали, и взяла на себя обязанность опекать тебя, но незадолго до смерти Изуми, ушла из той организации, мы считаем, что под манипуляции Демона. — А настоящие? — Мертвы. — Угу… Давай в тишине поедим. — Мммм. Хорошо, Нара-чан.       Они сидели за столиком молча доедая еду, Нара не поднимала глаз со своих тарелок вообще, Осаму же любопытно поглядывал на неё, что в её голове было? Все ли она договаривала Осаму? Пульс в её ушах невыносимо звонко стучал, хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать ничего, но в момент её осенило, это Азбука Морзе, она сосредоточилась, но тут же осеклась увидев как странно Осаму смотрит на неё. — Я выйду? Как там говорят? Припудрить носик! — девушка проскользнула в уборную и сосредоточилась на сердцебиение. •−•− •••• −−− −−−• ••− −−−• − −−− −••• −•−− − −•−− ••• − •−• • •−•• •−•− •−•• •− •−−• −−− ••• •−− −−− •• −− •−•−•− −••• −−− •−•• −••− −−−− • ••• −− • •−•• −−− ••• − •• •• −− • −• −••− −−−− • −•• −−− −••• •−• −•−− •••• −•• • •−•• ••••••       Расшифровав послание, она побледнела и, оперевшись на кафельную стену, сползла на пол. Осаму прав, Федор уже может через неё действовать, слезы покатились огромными каплями, девушка уткнулась в колени, пропитывая белую ткань штанов солеными слезами, у раковины лежал листочек с посланием. «Я хочу чтобы ты стреляла по своим, больше смелости и меньше добрых дел». — Там же Осаму меня ждет… Черт… А если я неосознанно наврежу ему? Может быть такое? — девушка потрясла головой пытаясь выкинуть эти мысли, и умывшись холодной водой, достала из сумочки глазные капли, наступала пора осени, и её глаза часто слезились. В этот момент, чтобы снять красноту с белков, они ей очень даже помогли. Скомкав бумажку она вышла из уборной. — Осаму пойдем? Я бы хотела в парк! Может на колесо обозрения? — Пойдем конечно! — Дазай накинул на себя пальто и подал девушке рубашку, чуть приобнимая за плечи. На его телефон пришло сообщение, он открыл раскладушку Неизвестный номер — «Значит он был недалеко от вас, и Милославскую лучше держать подальше от Агентства. НЕ РИСКУЙ ДАЗАЙ!». Осаму ухмыльнулся и догнал Нару от которой отстал сцепляя руки в замок. — Что это с тобой? С чего такой довольный? — Смотрю на тебя и сердце радуется от красоты! Может пройдем через ту реку?! — НЕЕЕЕЕЕЕТ!!! Не порть этот день своими порочными самоубийствами, тем более у тебя нет спутницы! — А ты?! — Осаму искренне изумился, но девушка сердито схватила его под руку и повела в другую сторону, подальше от воды. — Нет! Все-все забудь, ты так хочешь смерти, но знаешь есть один закон жизни, меня ему научила мама… Ну другая мама. Чем сильнее человек чего-то хочет, тем меньше у него шансов это получить. — То есть предлагаешь мне отбросить эту идею покончить жизнь? — Ммм… В это я не верю, но проявлять меньше инициативы можно было бы. — В этом нет смысла. — Но… Осаму, мне все равно что ты подумаешь обо мне… Но мне как твоему другу больно слышать о твоих попытках, может даже ты не считаешь меня другом и не доверяешь мне, но будет сложно потерять такого человека как ты! — НАРА-ЧАН!!!!! — мужчина подхватил девушку и закружил, отпустив её на ноги под громкие восклики девушки и прохожих, он крепко обнял её. — Давно я такого не слышал в свою сторону, спасибо! Давай проведем день без суицида! — Да я только за… Но знаешь, я не совсем не согласна с мамой, я считаю, что мы получаем то, что заслужили, а не то, что хотим. Эта мысль двоякая, можно рассматривать как то, что бы что-то получить мало одного ожидания, можно всю жизнь прождать, но ничего не получить лишь, потому что карта не легла, чтобы что-то получить нужно приложить усилие и действия. Но в твоем случае это работает не так, ты получаешь то, что заслужил, а заслужил жизнь, и возможность помогать людям, вокруг всякие ходят… С темными душами. Да и пока ты не перекроешь белой краской твои темные поступки тебе рано умирать. Нам с тобой еще есть за, что отчитываться за наше прошлое, да? — девушка легко улыбнулась и подтолкнула его в плечо. — Я все думал когда ты заговоришь о моем прошлом и о Чуе. — Откуда ты? — девушка остановилась на дорожке в парке, медленно поворачиваясь с широко распахнутыми глазами. — Знаю? Проверь свой карман, — мужчина кивнул на правую сторону, девушка судорожно начала щупать ткань и наткнулась на маленький шовчик и легкое уплотнение, она шокировано посмотрела на довольного парня. — Долго ли ты собиралась флиртовать с одним из пяти Исполнителей Портовой Мафии, не похоже, чтобы ты хотела отомстить за Изуми… Так-так как же интересно все складывается, этот чип в каждом кармане твоей верхней одежды. Хочешь спросить как я узнавал, что ты оденешь, и когда пойдешь с Чуей? Прослушка в телефоне и ты так услужливо оставляла свой наряд на стуле. — Что-нибудь интересного узнал? — Нет, никакой угрозы эти отношения не несут, так что можешь общаться с этим слизнем. Но будь осторожна, Мафия не те с кем стоит водится, а особенно тебе, они охотятся на тебя, а ты сама им в руки идешь. — Класс, то есть ты не удосужился рассказать о своем прошлом, о том что знал Изуми, но зато за мной слежка на все сто. Вы настолько мне не доверяете?! Может мне лучше тогда уйти! Нет, не переживай я не вернусь к Достоевскому и в Портовой Мафии меня не ждут… — все то уважение к личности Осаму гасло в её глазах, сильная боль в груди за оборванное доверие, его с корнями вырвали, это ощущение было так ей знакомо, привкус унижения и предательства, вкус её никчемности, что ей никто не доверяет. Девушка опустила голову вниз и с силой сдерживала слезы, последнее, что она хотела, чтобы он видел её слабость, Нара уже представляла как он сдерживает смех над её глупым и жалким видом. — Какой же ты придурок, Осаму… Идиот… Ох… Ладно, я пойду, давай… Бывай, вечером встретимся…       Нара быстро отвернулась и ушла в сторону общежития, на её счастье никто не догонял.       Её разбудили толчки в плечо, девушка придя с улицы, улеглась спать, а сейчас Осаму её будил тряся. — Чего тебе? — Пойдем… Хочу тебя с кое-кем познакомить. — Осаму… Ты серьезно? Время одиннадцатый час ночи. — Вставай. — Ааааа… Хорошо, — девушка пересилив себя встала на ноги и пошла за мужчиной.       Они шли по ночному городу в тишине, Нара плелась позади понурив голову вниз, словно маленький ребенок, недоумевая куда они держат путь. — Зайдем в круглосуточный цветочный. — Мы идем на кладбище? — девушка осторожно поинтересовалась и получила кивок серьезного лица. — Хорошо…       Осаму зашел один, он долго о чем-то говорил с флористом, и Нара увидела через большое стекло как он взял гвоздки цвета латте, и черно-бордовые каллы, выйдя он протянул небольшой букет темных цветов девушке. — Я узнал, эти цветы выражают печаль. — Хорошо.       Они молча зашли на кладбище и поднявшись по лестнице прошли к могиле с серым камнем С. Ода. — Это твой друг? — Сакуноске Ода, Одасаку… Это мой друг, — Осаму аккуратно подошел к памятнику и что-то прошептав положил цветы, подпуская девушку. — Ты уже знаешь, что я раньше работал в Портовой Мафии, из-за него я покинул эту организацию и попал в Вооруженное Детективное Агентство. Вероятнее если бы не он, я бы так и остался в Портовой Мафии, продолжая убивать людей… Это его посмертное желание. — Оо… Доброй ночи, Сакуноске Ода, — Нара села на колени перед могилой, положив цветы.- Мне приятно слышать, что Осаму может о ком-то так искренне и хорошо отзываться как о друге. Спасибо вам за ваши старания, уверена плохой человек никогда бы не смог помочь другому выбраться из темноты. Жаль, что мне не пришлось с вами по жизни увидеться, но я очень рада, что теперь знакома с вами. С позволения Дазая буду навещать вас. Доброй ночи. — Спасибо… — Что? За что, Осаму? Ты чего? — Я явно задел тебя сегодня, но твои слова, ты чем-то мне его напоминаешь, зайдем к Изуми может? — Я конечно без цветов, но мне стоит извиниться.       Нара снова села на колени, прислонившись лбом к камню. — Приветствую, Изуми. Моя память начинает возвращаться, и мне так жаль, что я тебя убила… Я все еще все плохо помню, но мне никто не давал такого права как убивать кого-то… Надеюсь ты не в обиде на меня…