Смерть рыбы

За городом, на берегу ручья сидел Ангел. Холодная вода волновала мраморно-белые ноги. Ангел наблюдал за собственным отражением в ручье и пытался вспомнить – кто он. "Облик мой прекрасен, - думал Ангел, - но он ничего не говорит обо мне. Идеальные черты мои выражают все эмоции сразу. Может и мой внутренний мир такой же?" Из ближайшего кустарника к берегу вышел языческий медведь. Он смотрел на воду и из его широкой пасти свисал кончик языка. Подойдя к Ангелу, языческий медведь сел рядом и опустил в воду свои мозолистые пятки. Вниз по течению, под корягами, шевельнулась тень. - Да будут ниспосланы лучшие дни на твою голову, Вестник, - пробурчал по-китайски языческий медведь. - И тебе, - тихо проговорил Ангел. - Выходит так, что ты грустишь, и я подумал угостить тебя мёдом. - Благодарю тебя, но мёда я не хочу. – учтиво ответил Ангел по-французски. - Ну что ж … - медведь поднялся и пошёл вниз по течению. Там он, обогнув упавшее дерево, зашёл в воду ниже коряг и осторожно пошёл вверх ручья. Ударил языческой лапой под корягу – что-то блеснуло на солнце и на берегу затрепыхалась рыба – и выйдя из воды подошёл к добыче. Отряхнулся и вмял рыбу ударом лапы в траву. Обнюхал и побрёл назад к Ангелу. - Зачем? – спросил Ангел. - Так надо. - Кому? - Мне. - Почему? - Потому что я так хочу, - перешёл на латынь медведь. Солнце припекало. Вдали блестели окна домов. С неба спустился ворон и уселся неподалёку, деловито чистя клюв. И пришёл олень из леса, и мышь из норы, и змея из высокой травы под горой, и собака, следующая инстинкту, и кошка, случайно проходившая мимо, и выпь из болота, и рак из-под камня, и скорпион, скрывающийся в тени, и неизвестное существо без имени с длинными рыжими волосами, и дивный Жираф из Африки, и муравьед, потерявший тень. И все они окружили Ангела и говорили с ним на ста языках. - Идёт человек, - произнёс языческий медведь по-гречески. Со стороны города к ручью шел человек, пытающийся догнать свою тень. И видели звери, что догонит он тень лишь когда погаснет последний луч солнца, и расступились они дивясь чудному безумию. - Здравствуй, Ангел – сказал человек. - Здравствуй, - ответил по-человечески Ангел. - Никогда не видел я раньше более прекрасной чем ты. Я чувствую, что ты нужна мне. Я хочу быть таким же красивым, и чтобы дети мои были такими же красивыми. Я уже почти люблю тебя. - Что такое любовь? – спросил Ангел. - Это то, что ты можешь мне дать. Останься. - Я не могу. - Ты должна. - Человеческое, слишком человеческое, - прорычал по-немецки языческий медведь. Неподалёку в траве умерла рыба. Остекленелые глаза смотрели в сторону Ангела. Вниз по течению, под корягами, шевельнулась тень. "Кто я? Мужчина или женщина? – думал Ангел, - Почему облик мой кажется мне просто одеждой качественной работы? Отчего кажется мне, что я – нечто большее, что есть во мне неведомая загадка. Ищу отражения. Как увижу – вглядываюсь, пытаюсь понять, найти хоть что-нибудь. Это чуть было не переросло в болезнь – могу часами заворожено смотреть на своё отражение, ни о чём ни думая, ничего больше не замечая. И, порой, начинает казаться, что исчезают, растворяясь черты, оставляя что-то настоящее, что вот-вот я познаю себя и перестану чувствовать какую-то внутреннюю пустоту." - Да будут ниспосланы лучшие дни на твою голову, Вестник, - пробурчал по-китайски медведь. - И тебе, - тихо проговорил Ангел. - Выходит так, что ты грустишь, и я подумал угостить тебя мёдом. - Благодарю тебя, но мёда я не хочу, - учтиво ответил Ангел по-французски. - Ну что ж … - Подожди, не уходи. Я боюсь одиночества. Я хочу, чтобы ты был рядом. Хочешь, я буду тебе нужна? Я могу … я так многое могу. Я тебя приручу, научу многим радостям, дам тепло и покой … - Мне не нужен покой, - ответил по-русски медведь. - Всем нужен покой. Я знаю – тебе тоже. Я чувствую за тебя ответственность. Тебе вредно быть одному … - Я сам за себя отвечаю. - Пожалуйста, угости меня мёдом … Рыбе надоело смотреть на них и она захотела перевернуться, но тут неожиданно вспомнила, что она умерла. Она помнила, как омывала вода её тело под корягой, как огромная медвежья лапа вспорола ей брюхо и выкинула на берег, как её, содрогающуюся от удушья, вмяли в траву. Помнила, как начинался разговор Ангела и языческого медведя – вода доносила ей эти звуки, помнила, как пришёл человек и как она умерла, помнила, как вслед за этим вода бежала вдоль её серебристого тельца и Ангел сидел вверх по течению, и как подошёл к нему медведь и … - …Останься. - Я не могу. - Ты должна. За городом, на берегу ручья, ветер раскачивал цветок с солнечно-жёлтым колокольчиком, окружённым мраморно-белыми лепестками.