***
«Сука, съебись с моих глаз, Мерзкая баранья рожа. Если увижу ещё хоть раз — На месте тебя образуется лужа». «Милый», — встрепенулся баран, — «Ты чем так расстроен, малыш?» — Шлатт, пьянея, дожевал банан, — «Не шуми», — продолжал, — «будешь гашиш?» «Да чтоб тебя черти драли», — Квакити не унимался, — «Тебя с того света убрали, Ты теперь до меня доебался?» «Золотой, мой яхонтовый квак, Почему не целуешь любовника? Неужели я так размяк, Что не достоин даже половника?» «Да ты на голову конченый пёс. Забирай давай своё хламьё! Ты нахуя блять в казино моё Труп свой вонючий принёс?» Квакити пыхтел от злости. Шлатт, за губу закинув траву, Наведался к нему, в целом, в гости — Для поцелуя страстного наяву. «Слушай, я знаю, я тебе надоел. При жизни, и после смерти даже. Но давай, как тогда, когда красоту я в тебе разглядел, Руки свои в тугой узел завяжем?» «Не говори, что ты, тупая скотина, За моей истлевшей любовью пришёл. Алкоголем разрушена наших отношений плотина, Я себя в игральных картах и фишках нашёл. Я замужем был за двумя мужами; Моей любви исчерпан лимит. Так что, мужик, не играйся с ножами, И бизнес мой тебе не светит». Шлатт дёрнул ухом, вот ведь подлец, — «Деньги, сладкий, мне даже не в чем носить! Я лишь просьбы одной жаждущий гонец Мог бы ты, дорогой, меня воскресить?»
***