Курение убивает

Они снимают очередную серию троллинга, когда это случается в первый раз. Эдисон просто в какой-то момент хрипло выдыхает: «погоди», — и заходится в кашле. Женя долго не думает — скидывает с головы наушники, вскакивает и бежит в соседнюю комнату, чуть не снося мебель. Эдисон уже не кашлял так жутко, как несколько секунд назад, приступ пошел на убыль. Да и кашель был не так важен, куда больше пугал пустой взгляд парня, обращённый на кулак. — Что случилось? — Женя и сам не ожидал, что его голос будет таким — сиплым, испуганным, напряжённым, — кровь? Перец тяжело и безрадостно посмотрел на него. В уголках темных глаз собрались слезы, лопнуло несколько сосудиков и в целом смотреть в ответ было больно. — Блёстки, — все же произнес Эдисон. Все внутри Чернявского собралось где-то в районе желудка, а потом рухнуло на пять этажей вниз. — Это же… — озвучивать не хотелось. Женя тяжело сглотнул и выдохнул, — кто она? — Я не знаю. Я вообще не понимаю, как такое могло случиться… — Как это — не знаешь? — вскинулся Жека, — то есть ты влюбился в кого-то до такой степени, что рискуешь от этого сдохнуть, а даже предположить, кто она, не можешь? — Да не люблю я никого! — в ответ Эдисон тоже повысил голос, и, видимо, того не стоило делать, так как новый приступ кашля не заставил себя ждать. — Разве такое вообще возможно? — бессильно Женя облокотился на стену, — болезнь любви без любви… — Я… — ворох влажных блёсток вылетел изо рта Перца, — я не знаю. — О боже… Комната вдруг стала размытой, а бликующее белое расплылось в огромное большое пятно. Женя тут же зажмурился, надеясь скрыть слезы, но одна предательски скатилась по щеке. — Эй, ты чего, — Эд поднимается с кресла и обхватывает его за плечи, — да все хорошо. Плечо Чернявского все в блестках, ему кажется, что вообще все вокруг в блестках. Он моргает пару раз, прогоняя это наваждение, а потом твердо говорит: — Мы справимся с этим. Я найду способ. Эдисон записывается на прием к врачу уже на завтра. Женя настаивает и на своем присутствии тоже. Он не спит всю ночь, изучая сотни форумов и статей, пытаясь понять, что с этим делать. Но все, что ему удается найти — чужие рассказы о самых обычных случаях батохаки, излеченных взаимной любовью, и научные работы о влиянии этой болезни на организм. Сейчас он точно мог сказать, что если и есть способ излечения каким-нибудь хирургическим или медикаментозным способом, то у Эдисона пока все шансы. Стадия с блестками самая первая, на ней лёгкие почти не повреждаются, да и очищение пройдет быстро и почти безболезнено. Это может длиться от пары дней до двух недель. Дальше затишье — не дольше недели. И после него появятся настоящие бабочки. Они будут повреждать легкочные вакуоли, мешать дышать, пытаться выбраться через дыхательные пути… И так до тех пор, пока не будет повреждена достаточная площадь тканей, чтобы человек умер. Болезненно, мучительно, отхаркивая кровь и бабочек (живых и мертвых, каша будто от бойни, где не понятно, кто просто ранен, а у кого уже вообще нет шансов). Умирать в двадцать вообще не прикольно. Женя не может позволить своему другу так быстро уйти, не сейчас уж точно. Они же только полгода как живут в Санкт-Петербурге, им же столько ещё надо вместе успеть… Поход к врачу обнадёживает. Флюорография подтвердила предположения о первой стадии, значит не все потеряно. Оказывается, современная медицина действительно знает способ лечения батохаки, пусть для этого и требуется слишком много. В целом, сейчас им было необходимо затормозить развитие болезни, что было возможно с помощью ингаляторов и ещё каких-то таблеток, а за время, которое будет выиграно таким образом, Эдисону надо будет просто влюбиться в кого-то. И там уже другой курс таблеток, и все будет хорошо. Просто влюбиться… Какой идиотизм. Будто бы сердцем так легко управлять, будто бы, получив на месяц больше времени, можно успеть полюбить кого-то за это время. Женя хочет надеяться, что можно. Что все это не зря, что он спасет своего друга. Они решают, что Эдисону пока лучше взять себе отпуск от Ютуба. Но лекарства тоже стоят денег и немаленьких, поэтому Жека берет на себя в два раза больше работы, стримит каждый вечер, выкладывает и монтирует видео, старается-старается-старается. Все ради друга, все ради того, чтобы он остался жив. Чернявский на все вопросы про Эдисона отвечает, что тот приболел, но скоро вернётся в норму, что подписчикам не о чем волноваться. Под глазами парня залегают тени, дышать иногда становится тяжело. Но он не придает этому значения, считая, что здоровье Эда важнее, чем небольшое утомление. А потом, когда все закончится, они вместе поедут куда-нибудь, может быть даже в Португалию, запишут влог, отдохнут… Главное — справиться сейчас. А потом все пошло под откос. Когда это случилось в первый раз, стрим был в самом разгаре. Пара десятков тысяч человек, Игорь в дискорде, какой-то инди-хоррор и… Неожиданный приступ кашля. В горле запершило, Чернявский наконец-то прокашлялся и обнаружил на ладони, которой закрывал рот, ворох красных блёсток. Красных. — Черт… — тихий выдох, — ребят, очень извиняюсь, но… Мысль закончить стрим он резко отбросил. А если кто-то догадается? Нет, тогда слухи об этом могут дойти до Эдисона, а у него есть проблема посерьёзнее, у него задержанная болезнь подходит к моменту появления бабочек, ему и без проблем Жеки тяжело… — Что такое, Жек? — слышится голос Невского. — Ничего, сейчас вернусь, — убедительно улыбается на камеру и уходит. Красные блёстки. Батохаки заразна? Или… Или Эдисон для Жеки не просто друг? Парень смывает блёстки в раковину и на белом акриле они ещё больше подходят на кровь. Красный — любимый цвет Эдисона. Сомнений не оставалось. — Какой же я долбаеб… — бормочет блогер. Он возвращается в комнату и улыбается, будто ничего не произошло. Игорь шутит очередную дурацкую шутку, Женя смеётся… Отсчёт в две недели до слишком очевидных симптомов начался. Эдисон в то время, как Женя старался заработать средства на лекарства и жизнь, старался найти на сайтах знакомств ту самую, которая спасет его. Он старался не задумываться о том, как эгоистично его желание, но разве оно не такое же у всех людей, которые ищут отношений? Никто не думает о том, как бы сделать счастливым другого, они ищут того, кто спасет их, не важно от чего: от одиночества, от грусти, от скуки… Или от смерти. Лекарства помогали, прошел уже месяц с того злополучного дня, а бабочки так и не появлялись в его легких. Перец был благодарен своему другу за заботу, за то, как тот гробит себя ради него. Иногда он задумывался, был ли готов так же жертвовать собой ради кого-то, но не мог найти однозначного ответа на этот вопрос. Батохаки в лёгких Эда развивается медленно, у Жеки она прогрессирует так, будто стремится убить его как можно скорее. Поэтому бабочки у них появляются почти одновременно. Чернявский смотрит на белую крапивницу с такой болью в глазах, будто она убила всю его семью. Это близко к правде — она убивает его любимого человека, который никогда Жене принадлежать не будет. Эдисон наоборот будто бы даже восхищен этими вестницами его смерти. — Как поиски? — спрашивает Женя хрипловато. Они не говорили об этом ни разу с того похода к врачу. Эдисон улыбается: — Сейчас вроде… Лучше, — он переводит взгляд на друга. В животе от этого взгляда дёргается что-то и Жека надеется, что это не его первая бабочка, что это что-то другое. А ещё он хотел бы надеяться, что это «лучше» — это он. Но… — Идиотизм, нельзя, — выдыхает едва слышно. — Что? — Ничего. Тебе послышалось, наверное, — Чернявский прячет взгляд и уходит на балкон курить. А там выкашливает свою первую бабочку. Она мертвая — задохнулась от никотина. Женя смотрит на хрупкое алое тельце. Женя осознает, как скрывать все дальше. «Эдисону не легче», — как мантра в голове на любой порыв признаться, рассказать, перестать скрывать. От Чернявского буквально пасет никотином, он выкуривает по пачке в день. Дом заполняют белые бабочки. Они оба почти теряют надежду, когда в один момент Эдисон не пропадает на весь день. Женя весь изводится от этого, но надеется, что друг нашел кого-то, кто сможет ему помочь. И он не ошибается. На следующий день Эд уже не кашляет. Потом возвращается на Ютуб. А потом приводит в дом девушку. - Это Катя,- представляет он. Кажется, в этот момент в лёгких вылупляются сразу три бабочки. - А это Женя, мой друг. Он сильно поддерживал меня во время батохаки,- объясняет своей девушке Эдисон. - Привет,- машет Чернявский. Ему срочно надо покурить, он боится даже открыть рот сейчас. Бабочки бьются о лёгкие и горнать, вызывают кашель, но он стойко улыбается. Катя уходит в комнату Эдисона, парни остаются наедине. - Получается... - слова даются тяжело,- ты... Здоров? - Да, благодаря Кате и тебе. Спасибо,- Перец обнимает его. Бабочек будто бы становится больше. Жене больно-больно-больно. Больно. - Я рад,- коротко выдыхает он, а потом ободряюще улыбается и машет в сторону комнаты,- тебя ждут. Благодарная улыбка в ответ и единственный шанс на спасение скрывается за дверью. Чернявский хватает пачку и сбегает на балкон. Бабочки - впервые живые - вырываются из глотки, вылетают. Алые. Их крылья блестят от крови, они тяжёлые, и, только вырвавшись, они падают на землю. Жека сползает по стене и тяжело дышит, смотря на серое питерское небо. А на следующий день он уезжает в Москву. Быстрое прощание, первая попавшаяся квартира, снятая на неделю. Пепел сигарет, кровавые пятна и бабочки. Жека надеется, что когда его найдут, красные насекомые ещё не сильно сожрут его тело, чтобы его не пришлось хоронить в закрытом гробу. Воздух пахнет металлом и никотином. Чернявский больше не надеется увидеть осень.