"…И мы убегаем с тобой неизвестно в каком направлении.
Я вижу горы - над ними Останкин бес.
Там мы устаем, и как неважно по времени
Там где-то видится нам гремучий, колючий лес…
«Чего ты достиг в этом мире?», – спрошу нечаянно
Мы смотрим на белого лебедя в сложном отрывке сна.
Ответ не из лучших, дан быстро, отчаянно:
«– Чего я достиг этом мире?»
«– Прости, но достиг я дна…»
И мы так боимся вдвоем неизвестно какого прозрения,
А можем уснуть на ладонях своих, не жалей, я вру…
Гори, не стесняйся, не думай, что больше нет времени,
Ведь как оказалось, я также тебя люблю…"
Доносилось откуда-то из парка, где сидела относительно небольшая кучка подростков. Рядом с ними лежала потрёпанная временем колонка, которая явно много чего повидала, особенно в летние времена. Разговоры, случаи из школы… Именно они не давали забытся старому ветвистому парку, что неприметно стоял у дороги, собирая вокруг себя столько событий. Кажется, он повидал многое – свидания милых парочек, предложения руки и сердца, да и просто неприметные разговоры, которые растворялись в воздухе, забывались, улетая вместе с летним ветром… Недалеко, за пару скамеек, стояла женщина в цветастом платье, говоря с другой женщиной, одетой в строгий костюм, о житейских делах, которые точно как и другие разговоры, услышанные парком, растворятся на ветру и забудутся… Девочка, сидящая рядом с подростками даже не слушала все эти разговоры. Ей это было ни к чему. Всё пролетело мимо ушей, растворяясь в детской голове, и это даже к лучшему. Ребёнку лучше быть в своём розовом мире настолько, насколько это возможно, ведь в будущем эта возможность пропадёт навсегда… Она просто смотрела на листву у себя над головой, которая причудливо пропускала солнечные лучи сквозь себя. Девочка прижимала к себе плюшевую игрушку ввиде жёлтого цыплёнка, на передничке которого было написано "Let's Eat!". Побалтывая ножками в розовых сандаликах, девочка аккуратно потянула за рукав рядом сидящую сестру, которая была увлечена разговорами.
– Эмма? – Тихо окликнула она сестру, держась за рукав её чёрной, кое где грязноватой кофты.
– Чего тебе? – Грубо отозвалась сестра, откинув взмахом головы крашеную в розовый чёлку с глаз.
– А когда мы уже пойдём? – Спросила восторженно девчушка, не обращая внимания на грубость со стороны сестры, видимо, уже привыкнув к этому за годы жизни с ней.
– ..Боже, ты всё ещё думаешь про эту чёртову забегаловку со стрёмными роботами?
– Н-но Эмма, мама сказала-
– Слушай, малая: мне плевать, что "мама сказала", я тебе не мама и слушать ты будешь меня, ясно?!
– …-...
Да… Именно этого момента боялась малышка… Да что уж, она этого ожидала… Но это было так больно, и так сильно задело детскую душу, что в голубых, потерявших надежду глазах тот час же засияли прозрачные, хрустальной чистоты слёзы. Сжав подол розового платьеца, девчушка тихо всхлипнула и сорвавшись с места, убежала, вытирая по пути слезящиеся и накрывающиеся прозрачной пеленой глаза.
– …И ты не собираешься ничего с этим делать? – спросил вдруг один из друзей горе-сестры, блондин в жёлтой толстовке.
– Нет. Как мне мать говорила: "Проголодается – вернётся".
Они продолжили сидеть, не обращая внимания на внешние факторы и замечания взрослых на счёт громкой музыки, не заметив, что и через 15 минут девочка не вернулась. А она всё бежала. Бежала в слезах горя и обиды на сестру. Бежала в место, где ожидала найти счастья и утихомирить душевную бурю и слёзы, место, где слёзы бывают только от радости и смеха: пиццерия "Freddy Fazbear's Pizza". Это заведение-ресторан славится своими роботами-аниматорами, которых так обожают дети, хоть для взрослых они могли показаться жуткими. Но, розовую детскую призму на глаза не вернёшь, чтобы посмотреть, как видят их дети, поэтому что есть – то есть. Девчушка всё ещё бежала, убирая с глаз блондинистые волосы, убранные под красивый розовый ободок. Чуть было не упав и не разбив коленки о гладкий, горячий асфальт, девочка подняла голову, глядя на красочную вывеску заведения: четыре главных героя сие местечка – медведь в шляпе с бабочкой, фиолетовый заяц с электрогитарой, лис-пират с крюком и цыплёнок-курочка с передником, как раз та самая, игрушку которой девочка так сильно прижимала к себе. Пытаясь перевести дух, девочка с кривой улыбкой рассматривала вывеску, пытаясь успокоить себя, хотя в самом здании сейчас никого не было, ибо время ещё раннее. Казалось бы, что может быть лучше: она на месте, всё хорошо, она почти в безопасности, но чувство того, что она неправильно поступила, сбежав от сестры, отдавалось давкой в области грудной клетки, словно создавая ком в горле, отчего плакать хотелось сильнее. Да ничего и не оставалось, в принципе.
Утро, в принципе, было ни о чём не говорящим. Тёплое, солнечное. Лёгкий ветерок был тёплым, отчего куртка была бы лишней, и в руках её носить так себе занятие. Солнце светитло ярко, пробуждая своими яркими лучами сонный людей, что никак не могут встать и пойти на работу. На самом деле это была их проблема, ибо в этом городке была привычка не прикрываться шторами, ибо стесняться всё равно нечего.
Сейчас, Винс спокойно подходил к месту своей работы. Проверив ключи в кармане и поправив сумку с чертежами на плече, он поднял голову и остановился: всему виной та самая девчушка в десяти шагах от него, которая всё плакала, уткнувшись в свою игрушку. Юношу это смутило, но смутило ещё больше то, что она одна, и без родителей. Тихонечко подойдя к ней и присев на одно колено, он как можно аккуратнее положил слегка огрубевшую от постоянной работы руку на плечико девочки, отчего она обернулась, слегка вздрогнув от неожиданности.
– ..Эй, ты чего здесь одна? Где твои родители? – начал спокойно спрашивать юноша, стараясь не напугать девчушку. Она осмотрела его. Лицо для девочки было очень знакомым, так как она мельком видела его на просторах пиццерии, в тёмном коридорчике с ещё каким то парнем, и как он носил ящики. Она всегда хотела подойти к нему, но стеснялась.
– ..Я… Я-я потерялась… – Тихо пролепетала девчушка, вытерев слёзы своим маленьким кулачком. Не станет же она говорить, что сама убежала? По крайней мере, она думала, что так будет лучше. Хотел было тот спросить что-то ещё, как вдруг откуда то с дороги послышался стук каблуков.
– МАЙЯ!! – Не прошло и десяти секунд, как к ним подбежала женщина в красивом шёлковом платье с узором различных цветов и небрежным пучком на голове, заколотым причудливой цветастой заколкой.
– Оу, так это ваше чадо? – С улыбкой спросил парень, встав с колена и поправив слегка небрежную и немного мятую рубашку под цвет его кожи, расстёгнутую на пару пуговиц.
– Ага… Подруга позвонила, сказала, что видела, как она убегает… Оставила со старшей дочерью, называется…
– М-да… Старшие с младшими всегда что-то не делят…
– Свои дети есть?
– Не-а, разве что большой рыжий кот, который ест цветы на балконе – с улыбкой ответил юноша.
– Хах, ясно, тоже не сахар. Что ж, ещё увидимся как нибудь, заглянем наверное к вам, младшая обожает это место – Женщина задумчиво и с лёгкой улыбкой окинула взглядом большую вывеску, пока малышка обнимала её за ногу.
– Обязательно загляните, будем рады – сказав это напоследок со своей привычной доброй улыбкой, Винсент неспеша подошёл к дверям, стёкла которых под определённым углом слепили глаза, отражая яркое утреннее солнце. Позвенев ключами, он всё же смог войти в здание, с облегчением выдохнув.
– Ну, хотя бы не в ночную… – задумчиво протянул Винс, поправив сумку на плече и свободно пошагав вдоль бетонной стенки с длинным и единственным в заведении окном к себе в мастерскую, где и было его законное рабочее место. Пройдя около 5 метров, он свернул, и подойдя к хладной, с парой вмятин и царапин железной двери стал открывать её ключами, предварительно выудив их рукой из кармана, чуть не выронив из него немного потрёпанную пачку сигарет. Вставив ключ в замочную скважину, он повернул его пару раз, хоть и шло дело туговато. Наконец отворив проклятую дверь, Винс по хозяйски зашёл в свою пыльную, но уютную обитель, и свободно подойдя к хорошенько так заваленному бумагами столу, кинул сумку у стола. От нечего делать, он окинул обстановку на столе взглядом и пожав плечами, развернулся и вышел их мастерской, решив заварить себе ещё немного кофе.
Казалось бы, прошло не так много времени. Винсент за это время успел выпить три кружки кофе, посидел наедине с механизмами, ведь они ему были как родные: им можно высказаться, и они ничего тебе не скажут, а Винсу это необходимо по некоторым причинам. Друзей у него особо не было из за его особенностей, но он очень хороший парень, если его не злить. Консультации с двоюродной сестрой уже не очень помогают, но как то справлятся приходится. Она занята, постоянно в отъездах, и справляться приходится самому. Вскоре, Винсент вернулся обратно в свою коморку: сев за рабочее место у стены, он стряхнул рукой накопившуюся пыль на бумагах, убрав их в сторону. На самом деле, можно подумать, что тот просто откладывает свою работу на потом, но ничего подобного: работа всегда сделана безукоризненно, и основную стопку бумаг на углу стола занимали пыльные журнальчики с полностью решенными судоку. Мозги ведь не прокуришь и не пропьёшь, поэтому приходилось свой острый ум куда то девать. Недалеко ютился пошарпанный временем калькулятор со стёртыми цифрами и побитым стеклом.
Вскоре, Винс перебрался на край сцены, где стояли роботы. Это было его любимое место: здесь и светло, и хорошо, ибо такой роскоши как "окно" в его мастерской не было. Завораживающие белые глаза внимательно бегали по чертежам, аккуратно что-то дочерчивая. Набитая рука даже не требовала линейки: линия сама по себе рисуется ровной. Это была его привычная рутина, которой он был вполне доволен.
Прошло уже около 20 минут прибывания в полном одиночестве. Кажется, мрак этого местечка пропитывает и людей, что здесь работают и батрачат за гроши, хотя на некоторых этого даже не видно, визуально это видно лишь по "бессонным ночам" под глазами, что расстилались яркими синяками под ними.
Прошло к слову не очень много времени, пока к пиццерии не подходил ещё один из сотрудников данной забегаловки: постоянно злой и ворчливый Майк. Улыбки на его лице увидеть почти невозможно, да и то, если тебе удалось повидать такое явление, то ты считай взглянул на 8-ое чудо света. Его боялись практически все в заведении, ибо он даже мог ударить. Не редко он получал выговоры за своё грубое поведение с сотрудниками и, по совместительству, коллегами, отчего его финансовое положение зачастую страдало… Но он не обращал внимания, как казалось. Он хотел быть независимым от своих родителей, которые и без этого в разводе, но его вспыльчивый характер мешал ему достичь своей цели. На самом деле, если подумать, то у каждого из сотрудников в этой забегаловке есть какие то свои проблемы. От босса до обычного повара. У босса умерла жена от рака, и растить дочь одному - то ещё испытание, тем более, когда на тебе целый ресторанный бизнес. Винс довольно мрачен внутри, не смотря на свою вечную улыбку и оптимизм. Его легко ввести в состояние “вечных раздумий” всего парой слов, из которого он так просто не выйдет. У него было непростое "детсво", но он не любит кому-то о нём рассказывать. И несмотря на это, он продолжает улыбаться и заражать окружающих своей обаятельной улыбкой, харизмой и порой глуповатыми шутками. Однако, как бы оптимистичен он ни был, во всем хорошем есть капля дёгтя: он был той ещё противозиной, особенно по отношению к Скотту, телефонному помощнику в этой забегаловке. И в принципе, в этом месте наверное не было и нет людей, которые искренне его любят. Кто-то более нейтрален, а кто-то как Винс и Майк — гадят в его жизнь как только это возможно: то выльют клей на его стул, то склеят документы, которые ему нужно сдать до обеда, то к дверной ручке в его кабинет кнопок прицепят. Конечно же, Скотт никак им не отвечал, ведь он горд и уже взрослый, и как он выражается, “не способен на такого рода шалости и прочее”. И пользуясь этим преимуществом, Майк и Винс радовались жизни, пока в какой-то момент им не прилетает заява к начальнику. Но их это особо не заботит.
Всё то время, что Винсент сидел на краю сцены, он украдкой поднимал глаза на длинное окно вдоль противоположной стены, откуда отлично видно парковку. Он явно ждал чего-то… Или кого-то… Тут, стеклянные скрипучие двери со следами от грязных детских рук отворились, и в них вошёл никто иной как Шмидт, поправляя рабочую сумку на плече. А он опаздывает… Не часто так делает, но, видимо, была причина… Каким бы злым и агрессивным не был Майк, он всё же ценит свое место работы, ибо оно единственное, откуда его не вышвырнули за его поганый характер. Тяжко выдохнув, он обошёл ряды со столиками и подошёл к месту, где сидел Уилфорд. Он как раз заприметил, как Шмидт подходит, отчего стал невольно для себя улыбаться. Шмидт тоже улыбнулся ему уголком губ. К слову, Винс чаще всех видит его улыбку, так что считай счастливчик.
— ..Ну, чего это ты не такой хмурый сегодня, м? — С улыбкой спросил его Уилфорд, на время отложив ручку и почти закончившийся карандаш.
— ..Смотря на твою харю клоунскую, улыбка сама налезает… — Незамысловато выразил свои мысли Шмидт, глянув в глаза белоглазого. К слову, какие бы обидные и колкие слова Майк не выбирал для диалогов с Винсом, тот не обидится, ибо привык. Они частенько обзывали друг друга, но любя. Возможно, эта их привычка сохранилась с давнего времени, когда они ещё были как кошка с собакой… Да-да, дружба у них завязалась не сразу. Они постоянно ссорились и орали друг на друга, и не редко это доходило до драк.. Кровь, переломы… Об этом теперь даже вспоминать смешно. Правда, Шмидт до сих пор был довольно вспыльчивым, однако Винсент его ни капли не винил его и не злился, ибо понимал, что это неисправимая часть его характера.
— Рад слышать, что я становлюсь причиной твоей сладкой улыбки — Кокетливо промурлыкал ему в ответ Винс, подмигнув впридачу. Шмидт от таких ярких жестов внимания лишь закатил глаза и удручённо выдохнул.
— …Ладно, пойду в офис… А то как в прошлый раз влепят… Даже поговорить нельзя ни с кем, мх….
— Это да.. Так что давай иди, а-то нам обоим прилетит.
Распрощавшись на время с Майком, Винс остался на месте, а Шмидт ушёл на свое законное место ввиде кожанного кресла в офисе.
Винсент продолжал работать. Однако, это не единственная его встреча на сегодня. Он продолжал украдкой глядеть в окно на парковку, иногда замораживая свой взгляд там. Тут, спустя минут 15, на парковке оказалась просто невероятная гоночная красотка: Audi 200 Quattro с кучей рекламных баннеров на ней. Её то Винс и ждал… Вскоре, оттуда вылез и водитель, махая в окно сидящему на сцене Винсу. Улыбка того налезла до ушей, и отложив всю свою писанину, Уилфорд поднялся и быстрым шагом вышел из здания, как можно тише закрыв за собой дверь.
— Эй, ну ты чего там возишься, иди сюда! — вдруг послышался грубоватый голос водителя-гонщика: это была высокая подтянутая девушка с длинными тёмно-фиолетовыми крашенными волосами. Они свободно лежали на её широких плечах, слегка развиваясь от летнего тёплого бриза. На ней был спортивный гоночный костюм, состоявший из плотных штанов и спортивной куртки, на которой были нашивки кучи марок машин. Лицо её было острым и резковатым, а довольная улыбка походила на клыкастый оскал, и выглядело это ещё более устрашающе из-за огромного синяка на правой части её лица. Так же копиляры в глазу заметно так полопались, видимо, вследствие удара, отчего белок самого глаза обрёл кровавые пятна. Она пошла Винсу на встречу и они крепко крепко обнялись, перед этим совершив что-то типа “братского хлопка(рукопожатия)”.
— М-да, ты ещё хуже выглядишь, чем когда мы в последний раз виделись…
— Знаю, работы много в последнее время… Да и босс что-то нервный… Наверное, из-за капризов дочери…
— Хах, хочешь я с ним поговорю?
— Ох, не надо, знаю я твои разговоры…
— “Только и умею что кулаками махать”?
— Ага, точно… Отмечать когда собираешься?
— Да сегодня, наверное… Джейн скорее всего позже приедет, у неё тур… Дрейк уже даже песню нам написал… А ты придёшь?
— Не знаю, скорее всего, нет… Майку в последнее время не здоровится, да и плечо у него долго заживает… Хочу с ним остаться, чтобы ещё чего не натворил… А то ты же знаешь, как он о себе “заботиться”...
— Мм, ожидаемо… Но ничего, я не расстраиваюсь… Побед у меня куча будет, так что успеете со мной отпраздновать, хе-хе!
— Хах, надеюсь…-
— ..ЭЙ, УИЛФОРД!! — Послышалось вдруг со стороны входа в жуткое серое здание: это был тот, кто по праву отвечает и владеет этим местом, а именно — Байрон Браун. Строгий, высокий мужчина лет 40-ка, в строгом костюме состоящем из строгой жилетки, белой рубашки и выглаженных по стрелочке брюк. Он выглядел разъярённо сейчас по одной простой причине — Уилфорд стоит и лясы точит вместо того, чтобы работать, как ему и положено. Ведь работникам запрещено покидать зону пиццерии во время работы.
— Ой, упс… Ну короче напишешь мне потом, лады?
— Ага, лады…
На этих словах, они распрощались, и девушка, быстро села в машину и уехала, а под колёсами лишь проскрипели камни, потеревшись о гладкий асфальт.
Буквально спустя 3 минуты, Винс сидел в дорого обставленном кабинете своего босса, что неистово его сейчас отчитывал, словно тот убил кого-то…
— Уилфорд, я конечно понимаю что ты ценный сотрудник, но не думаю, что тебе стоит распускаться до такой степени!... Ты чем договор читал?! Нельзя сотрудникам покидать помещение в рабочие часы!
Пока Браун продолжал орать на Уилфорда из-за, казалось бы, пустяковой фигни, он витал в своих мыслях, и даже, казалось, не слушал его.
— “..Боже, тут так душно.. И куревом воняет… Хотя, кто бы говорил… Фу, боже, что за безвкусная картина? У всех богатых такой хреновый вкус? Хотя, не уверен… И что это за обшарпанная полка у стенки? Он сам её прибивал? Не позорился бы и меня позвал…”
— ..Эй, ты меня вообще слушаешь?!
Попытался обратить на себя внимание Винсента Браун, видя, как тот смотрит явно не в его сторону.
— ..М? Да-да, я внимательно Вас слушаю… — Немного наигранно и с тоской откликнулся белоглазый, выйдя из своих мыслей и смотря в глаза босса.
— Отлично. Иди работай, и чтобы я больше такого не видел!!
— Угу, я понял…
Ещё более занудно произнёс Винсент, поведя глазами. Поднявшись с жёсткого стула для посетителей столь “приятного” кабинета, Уилфорд молча удалился. Боже, как приятно всегда оказаться в прохладном сыром пространстве без отопления после столь “прекрасных” бесед… Однако, от своей говорливости Винс отказываться не собирался, как назло. Решил проверить, как там Шмидт. Обойдя потрёпанные временем и детьми столики вдоль стены, Винсент уже хотел было войти в правый тёмный коридор, что вёл в офис, но не тут-то было: в темноте в него врезался никто иной как сам Шмидт, что шёл на кухню за кофе. С него аж фуражка слетела, что оголяла его безволосую голову с кучей кривых шрамов. Винс успел поймать её на лету, невольно прижав Шмидта к себе свободной рукой.
— ..-Уф, аккуратнее, не несись ты так… Тебе вообще не желательно много и активно двигаться… Кстати, не спросил тебя сперва: как твоё плечо?
Шмидт неплохо влетел в того, и хорошо так повреждённое плечо сразу заныло. На него пару дней назад случайно упал Фокси, упав мордой прямо на его плечо, из-за чего образовалась рана и огромный синяк. Немного взявшись за повреждённую конечность, Майк слегка скорчился. Эта боль безумно раздражала его… Никак не проходит… Он тут же нахмурился, глянув на Уилфорда.
— ..Мгх, ты мне не мамка, чтобы я тебе отчитывался, ясно?! — Грозно чуть ли не рычал на него злюка, уже начиная дрожать от злости.
— Ну-ну, тише, милый, всё хорошо… — Видя состояние своего друга и понимая, что тому лучше не нервничать, Винс молча прижал его ближе к себе. Он молчаливо смотрел на шрамированную макушку Шмидта, и кое какие мысли мелькали в его голове. В последнее время, Винс довольно много думает… Однако, обсуждать это было не с кем, да и он не видел надобности в том, чтобы навешивать другим свои проблемы. Сам разберётся, не маленький.
Тот же день. Вечер. За окном приятно дует ветер, заставляя шёлковый тюль на распахнутом балконе развиваться и словно танцевать на летнем сквозняке. На балконе так же стояла большая куча цветочных горшков и свисающих папоротников, и все они как один были ухоженные и политые, однако… С теми, что стояли на полу внизу явно было что-то не так… Их листья были все в следах от чьих то маленьких клыкастых зубов… А ещё повсюду клоками валялась рыжая и белая шерсть… Непорядок.
— Ш-ш.. Ай!.. Ты можешь аккуратнее?! — Вновь начал рычать на Уилфорда Майк, чуть ли не отдёргиваясь на другой край дивана.
— ..-.. Так, тише, успокойся… Я правда стараюсь, но мне редко приходится работать с людьми… И я частенько забываю о том, что это не грубые механизмы… Так что извиняюсь….
Винс продолжил бережно очищать рану на плече Шмидта, что сидел рядом с ним со скинутой с одного плеча рубашкой. Да, было больно, но что поделаешь… Они оба сидели дома у Уилфорда, в его одинокой, но уютной берлоге, что была совсем слегка захламлена. Винс много работает, поэтому времени на уборку практически нет. Как только он приходит домой, пьёт таблетки и ложиться спать. Вот и вся рутина… И всё же, не часто у Шмидта выдаётся побывать у него дома… Сам то он живёт в однокомнатной съёмке, где просто отвратительные соседи, которые частенько шумят и топят его, а старуха-арендодательница все сваливает на бедного безучастного Шмидта, который несколько своих зарплат слил на то, чтобы хотя бы сделать базовый ремонт… Но позже забил на это, ибо бесполезно, в любом случае он будет виноват. Ему было приятно находиться в атмосфере дома Винса, хотя она казалась очень грустной и одинокой: куча растений, кофейный столик с какими то книгами, большой сервант у стены, на котором ютился большой пыльный телевизор, жестковатый диван и пара кресел. Несмотря на то, что Винсу некогда убираться, растения в его доме выглядят просто безупречно, ни одного сухого листика, и они всегда удобрены и политы. Рассматривая столь скромную обитель, взгляд голубых завораживающих глаз остановился на парочке фоторамок, что спокойно ютились у телевизора. Одну было рассмотреть сложно, но другую получалось: это была неземной красоты женщина, что сидела на фоне каменной стенки с длинными лозами, и она казалась чертовски знакомой по одной единственной причине – Винс очень похож на неё, ибо улыбки у них почти одинаковые, не отличить. Несложно было догадаться, что это его мама. Однако, где же она сейчас?....
— …Эй, Винс?..
— М?..
— ..Скажи, а на той фоторамке – твоя мама?...
— А?.. На той? Ага… Красивая, правда? — Винс тепло улыбнулся, смотря туда же, куда и Шмидт, на фоторамку на серванте.
— Ага, очень… Знаешь, вы безумно похожи…
— Угу… Отец часто мне об этом говорил… Я буквально был копией её в молодости, по его словам, хаха… Хотя по правде говоря, я даже не успел ощутить на себе её материнской любви…
— ..Ой, а… Что случилось?...
— ….Я… Не очень люблю говорить об этом…
— Ой, извини…
— …М?... Что ты сказал? — Винс тут же улыбнулся, глянув в глаза Шмидта.
— ..-... Что слышал, придурок… — Тут же заогрызался Майк, отодвинувшись от того на другой конец дивана.
— Ой, ну чего ты, я ещё не закончил… Кстати, ты не голодный? Накормить бы тебя, а-то ходишь весь день на одном кофе…
— Я поел уже…
— Протеиновый батончик – не еда, Майки. Так что будь добр…
— Мгх, и не отстанешь ведь!...
— Чудно, что ты согласен со мной — Винс вновь улыбнулся ему, и подвинув того обратно к себе, стал дальше ухаживать за его раной и ужасающим синяком на плече. Шмидт наотрез отказался посещать врачей, так что Винсу придётся самому справлятся с этой проблемой.
Вечернее время пролетело безумно незаметно. Рыжий свет уже практически погас, прекращая своей пеленой накрывать стены одиноких квартир. Винс успел накормить Майка вкуснейшей лазаньей и проводить его до дома. Кто знает, какие твари по улицам вечером шатаются…
Винс уже вернулся как часа 2, и сейчас стоял перед зеркалом в ванной и чистил зубы. Он и не заметил, как опять задумался и стоит уже минут 10, растерев в кровь нижние десна жёсткой щёткой. М-да, такое тоже бывает. Вдруг, одумавшись, Винс наконец прополоскал рот, сплюнув мятную смешанную с кровью пену в помытую им же недавно раковину. Умывшись, он не забыл и про увлажняющий крем для лица, ибо сухой и пыльный воздух в его мастерской делал из его кожи жёсткий пергамент… выключив свет в ванной, Уилфорд немного отряхнул от воды домашнюю белую футболку, и завалившись в немного захламлённую комнату, плюхнулся на жёсткую кровать. Лунный свет ярко освещал чуть ли не всю комнату, ибо сегодня полнолуние. В такие моменты Винс обожал смотреть в окно на звёзды. Однако, явно не сейчас. Эта луна словно усыпляла его на глазах, заставляя белые глаза закрыться от усталости, а на веки словно кто-то давил…
Поле… Уже такое родное и знакомое. Серое, пасмурное небо немного напрягало, словно давило своим весом, заставляя чуть ли не садиться в жёткую траву, что еле доставала до колен… Она такого зелёного тусклого оттенка… Такая безжизненная… Винс открыл глаза. Яркое солнце не резало глаза как обычно. Да и не важно было сейчас как-то, что странно. Ощущения колкой травы под собой немного раздражал, и Уилфорд поднялся. Прохладный сквозняк словно подхватил его, продувая насквозь. Стоял он в том, что чём и заснул: в белой футболке и домашних шортах. Распущенные мягкие волосы трепал ветер, но словно это был не ветер, а чьи то руки… Такие родные и любимые… Но одновременно такие же незнакомые…
— Ну, что ты… — прозвучал сверху приятный, женский и такой родной голос. Винсент поднял голову, и яркий свет ослепил его, но он не закрыл глаза руками, лишь прищурился. Приятный, мягкий шёлк развивался на ветру, а холодные, нежные руки аккуратно проводили по немного щетинистым щекам Уилфорда.
— Ты какой-то не весёлый сегодня… Что-то случилось?
— …Ах, всё уже давно случилось… — Винс немного нехотя отошёл назад и отвернулся, смотря вдаль, на лес на горизонте, до которого словно было невозможно дойти, даже если очень сильно захотеть…
— …Случилось что?
—
Всё… Абсолютно всё…
— … — Вознесённый и стройный силуэт словно переливался в несущесвующих лучах солнца. — Ты продолжаешь пить те таблетки?
— Да…
А куда от этого деться?...
—
Ты недоговариваешь, Винси…
— Я
устал… Просто
устал, вот и всё… Устал быть-... Мх, я вообще не хочу об этом говорить… Особенно сейчас…
Винс опустил глаза. Трава… Обычная тусклая зелёная трава, что тихо шумела от навязчивого лёгкого ветра… Однако, движения в ней явно были не от ветра… Ох, это зайчик! Маленький зайчонок, что вылез из травы и явно сбежал от мамы, но мамы и норы здесь явно не было… Невольно улыбнувшись, Винс присел на колени. Он протянул малышу руку, чтобы тот изучил запах и понюхал и понял, что боятся нечего. После того, как малыш убедился, что боятся нечего, Винс взял его хрупкое тельце в руки. Такой мягонький и тёплый…
— …
Ты не убежишь от себя, Винс… Ты устал быть хорошим для всех… Не пытайся доказать себе, что все хорошо… Этот мир жесток, и ломает таких, как ты…-
—
А может я и хочу сломаться… Если я устал от тех ярлыков, что вешают на меня другие… Почему так сложно понять, что я
абсолютно такой-же человек, как и все остальные…
— Потому что ты сам так решил…
Решил сделать из себя того, кем ты не хочешь быть… И ты несёшь эту ношу… Пропускаешь этот груз через себя, глотаешь эту желчь… Ты
позволяешь им всем
растоптать тебя и твои
чувства…
Слить тебя с
грязью, сделать тебя
ничем… И почему? Потому что ты
сам так захотел. Быть
тем, кем можно
потакать, на кого можно все
столкнуть и
забыть…
Ты не тот, кем хочешь быть, Винсент.
— …
От режущего чувства в ушах от своего
собственного имени Уилфорд скорчился.
— …Тебе
тошно от
самого себя… Тебе не надоело? Не надоело быть мальчиком-паинькой для всех?...
— Может быть… Но они все мне дороги…
Я их люблю…
И ничто не заставит меня передумать или поменять своё мнение-
—
А дорог ли ты им? Ты думал об этом когда нибудь?
— …
— Как думаешь, они будут готовы пожертвовать жизнью ради тебя так же, как и ты ради них?
— …А кто сказал, что я хочу чем-то жертвовать?...
— А разве тебя нужно об этом спрашивать? Я не хочу тебя обесценить, не подумай, но… Есть же тот, кто тебе так
дорог?
Снится тебе? Ты ходишь по магазинам вместе с
ним, гуляешь с
ним,
делишься чем нибудь… Тем, чем не можешь поделиться с
другими
— …
— Не обманывай себя, Винс. Ты позволил сделать это много раз, поверь-…
— Они все меня
предали… Я не позволю кому-то ещё разбить себе сердце…
—
А если ты уже позволил?
— …!
В ушах Винса тут же зазвинело, но он перетерпел это… Очень хотелось закрыть уши руками, но причина и так ясна, почему это нельзя было сделать…
— …
Ты жертвуешь всем ради чужого комфорта… Даже сейчас… Скажи мне: это стоит того?
Ты доволен тем, чего ожидал?
— …А разве я
должен ждать чего-то?...
— Но ты ждёшь… Это ясно… Но способен ли
кто-то жертвовать тем же ради
твоего?
— ….
Винс посмотрел в сторону. Ему опять стало тошно.
Тошно от себя, за то что он такой…
Но может ли он что-то изменить?
— Очевидно, ты боишься потерять тех, кто тебя любит… Кто этого не боится… Но думаешь ли ты о том,
что будет с теми, если тебя не станет?
— ….
— Думал ли ты об этом, когда глотал горстями таблетки и засыпал? Чего ты хотел, желал тогда…
— …Я хотел стать
свободным…
Свободным от всех этих
душевных мук и наконец дать себе
отдохнуть…
— Но
даже тут тебя ждало
предательство… Ты просыпался… Рыдал в подушку час и как ни в чем не бывало шёл на работу? Я не вру сейчас?
— …
— …Ах, Винси-Винси… Ты совсем себя не бережёшь… Как там твои кошмары? Искоренились?
— Нет… В последнее время все стало только хуже… Опять эта больница, и… Мх… Так достало это всё…
— А дальше? Всё что было дальше тебя… Не беспокоит?
— ……
Не беспокоит….
— …Винсент…
Ты не виноват.
—
Я знаю….
—
Ты не виноват в этом… Ты всего лишь был ребёнком…
Ты не заслуживаешь этого…
—
Наверное…
— Винсент?...
— М?...
****
— Винсент?!... Ты где?!... Боже, Винсент, миленький, найдись…
По потрескавшемуся от времени кафелю быстро и в спешке стучали женские каблуки. Коротковатый халат развивался на ветру от торопи и сквозняка в темноватом коридоре. Медицинский заколотый берет почти отцепился от расшатанной и затупившейся заколки, но аккуратная женская рука придерживала его.
— “Ох, вот бы он ничего не натворил… Но он хороший мальчик, не станет хулиганить, я в этом уверена…”
По холодному кафелю аккуратно ступали маленькие ножки в белых загрязнившихся от грязного пола носочках. Длинная расянутая медицинская маечка еле касалась побитых и бережно заклеенных коленочек. Внимательные, белые глазки бегали по брошюрам и вывескам где-то там, высоко наверху. Несмотря на свой возраст, смышлёный маленький Винси уже умеет читать, и очень гордится этим, пока другие ребята постарше даже имени своего произнести не могут, но дразнят его, называя обидными словами… Но как учит добрая тётя-медсестра Камилла – не стоит обращать на этих неучей никакого внимания. В худой маленькой ручке Винс сжимал стержень капельницы, которую вёл рядом с собой, а в другой руке у него был плюшевый зайка, что был потрёпан и порван от времени и других детей здесь, что всячески пытались навредить. Но Винс заботился о своём плюшевом друге, и всегда просил у тёти Камиллы дополнительный запасной пластырь, дабы заклеить зайке его “больную” лапку, так как сам Винс по неосторожности случайно ударил своего плюшевого друга о ножку железной и скрипучей кровати. Признать честно, Винсу всегда не нравилось таскать за собой эту надоедливую капельницу… Её иголка всегда так больно впивалась в кожу, а лекарство так неприятно растекается по венам… Она хоть и была меньше стандартной и была предназначена для детей, но всё равно, малыш частенько негодовал… Он смотрел на то, как свободно бегают и прыгают детки из соседних палат… А он так не мог из-за этой надоедливой громоздкой капельницы… Но без неё у Винса частенько кружилась голова и он чувствовал слабость, так что приходилось её с собой таскать. Тем более, мисс Камилла объяснила, что это полезно, и скоро он будет таким же крепким и здоровым бегать и прыгать с другими детьми. Вздыхая и немного спотыкаясь, малыш начал подходить к широко открытой двери, откуда доносился громкий мужской смех и разговоры. Винсу это совершенно не интересно. Ему было бы гораздо интереснее перечитать старую телефонную книжку, которой медсёстры подпирают его шатающуюся койку. Или выброшенные чеки, или какие нибудь рецепты от таблеток… Пока малыш шёл в своих раздумьях, он уже дошёл до прохода в раскрытый кабинет: там сидело пятеро врачей, что играли в карты, и пили что-то прозрачное из стаканов. И явно не воду… Это вахтовики, они довольно надолго задерживаются в больнице, даже ночуют здесь для экстренных случаев. Домой к жёнам хочется, но что поделать. Тут, один из них цепляет мальчишку взглядом.
— Ой, а кто это тут у нас? — С противной усмешкой и издёвкой спросил один из мужчин. Они все были большие, гораздо и в очень много раз больше маленького Винса. Он их очень всех боялся… Всех врачей здесь… Он мог доверять и чувствовать себя в безопасности только с мисс Камиллой… Но её рядом нет сейчас… Что очень и очень плохо… Остальные четверо заметили малыша тоже, так же довольно улыбаясь, и явно не дружелюбно. Тут, один из амбалов встал, и загородив головой источник света в кабинете из-за роста, двинулся к Винсу.
— Иди-ка сюда, малыш… Не стоит злить старших…
— -!!!
Только хотел малыш отдёрнуться и побеждать, как грубая огромная рука схватила его и силой затащила его кабинет, заставив капельницу и зайку, что были с собой у малыша остаться за дверью. Капельница с громким жестяным лязгом упала на пол, а пакет с лекарством на ней тут же порвался и разлился. Иголка с трубкой очень и очень больно выдернулась из хрупкой ручки мальчика, отчего он успел лишь вскрикнуть, но крик мгновенно растворился в обшарпанных больничных стенах. Как и многие крики здесь…
— -?!!... Винсент?!
Слыша лязги и крики в повороте коридора, медсестра рванула на источник звука, проскользив на рабочих сменных балетках, она быстро прибежала на место происшествия, и увидела то, чего так боялась… Вещи есть, а Винса нет… Тут же сопоставив причины следственной связи, девушка рванула в кабинет напротив, где валялась капельница с игрушкой.
— -?!!!... ЧТО ВЫ ТВОРИТЕ, ОТПУСТИТЕ ЕГО НЕМЕДЛЕННО!!! — Раздался жёсткий приказной женский крик на весь кабинет и коридор. — ВЫ СОВСЕМ СТРАХ ПОТЕРЯЛИ, ЖИВОТНЫЕ?!! ПРОСТО ОМЕРЗИТЕЛЬНЫЕ ЖИВОТНЫЕ!! КАК ВАМ НЕ СТЫДНО!! Я НА ВАС НА ВСЕХ ЗАЯВУ НАКАТАЮ, УБЛЮДКИ!! НАЧАЛЬСТВА НА ВАС НЕТ!!
Пока в стенах больницы эхом раздавались разъярённые крики, из кабинета рядом с ногами медсестры быстренько выполз сам Винсент. Сев у стенки за спиной девушки, он крепко обнял свои коленки и застыл. Он вообще не понял, что сейчас произошло. Но это однозначно было неприятно… Полные ужаса детские серые глаза пялились в стенку, а в горле застыл болючий ком, что словно мешал издать крик. Всё тело немело, особенно руки с ногами. Синеватые следы от грубых мужских пальцев стали явно проявляться на нежной детской коже: на ручках, худых ляшках, животике… Бедолагу всего трясло, а горькие слёзы бесконтрольно лились из раскрытых глаз…Ему было очень, очень страшно, как никогда страшно, отчего он немел все больше…
****
— …Ты винишь себя в этом?
— …
Винс по прежнему сидел в колючей траве, держа маленького зайчика в руках, что аккуратно ходил в них.
— …А как же Меган?
— …Пха-ха!! Боже, я помню, как однажды засыпал ей в фен муку! Вот умора была… И как бензин ей сливал тоже помню… Ах, было время…
—...И тебе это нравилось?
— …
Винс нахмурился. Он смотрел в сторону, в траву, но что пытался увидеть – не понятно…
— Вот видишь… Даже сейчас ты врёшь себе… Но скажи честно: ты правда так сильно винишь себя?
— ..Н-нет, я-
— Винсент, скажи правду…
— Да нет, это же глупо-
— Винсент!
— ДА ПЕРЕСТАНЬ МЕНЯ ТАК НАЗЫВАТЬ!!
Ярость… Ярость забурлила в крови и висках, но руки не сжались…
— … — Силуэт замолчал, перестав распространять вокруг эхо от прекрасного родного голоса.
— …П-прости пожалуйста… Я не хотел… — В эту же секунду, ощутив давящее молчание, Винс прервал его первым.
— Да… Да, Винсент, именно это я и хотела от тебя услышать.
— ?... Ч-что-
— Твои эмоции. Твои НАСТОЯЩИЕ эмоции… Твоя ярость… Ты же известен тем, что не умеешь злиться? А ты умеешь… И покажи это всем, кто тебе не верит…
— Н-но я не-...!!!
Как только Винс повернул голову обратно и посмотрел вниз, он застыл. В его руках больше не бегали маленькие цепкие лапки. Теперь в них лежала маленькая мёртвая тушка, чьи кишки были выпущены, а рёбра сияли от рубиновой жидкости, что текла сквозь дрожащие пальцы. Его словно прокусили… Большой клыкастый след остался на аккуратной лохматой шёрстке, и истекал кровью… Но тут же она начала высыхать.
— …Ну, что думаешь?
— …Гнев… Гнев приводит к таким последствиям… — Тихо и устало выдохнув, Винс положил тушку в сухую шелестящую траву.
— Нет, Винсент… Ты не понял… Ты ничего не понял…
Тут, воздух словно становился тяжелее, а голос рядом начал искажаться. На тыльную сторону ладони вдруг капнуло что-то багровое..
— ..Эй, что за- — Винс прикоснулся к своим же влажным губам. Кровь. Пятна крови остались на его пальцах, а на языке неприятно скатывалась пушистая шерсть. Он поспешил вытереть губы, и отдёрнулся на месте, но не тут-то было.
— ..Эй, Винс!!
Раздался знакомый и звучный голос вдруг издалека. Это был Майк! Его голос Винс не спутает ни с чем. Винс откликнулся сразу же, повернув голову в сторону источника голоса. Он стоял в домашних штанах и чёрной футболке вдалеке. Окликнув Винса, он стал приближаться. Он бежал по колючей траве, и даже не думал останавливаться. Быстро подбежав к нему, Майк упал перед ним на коленки, взяв того за плечи.
— ..Стоп, а что с твоими г-
— Так так так, интересно — И вот вновь красивый гармоничный голос заполнил тишину и перебил Шмидта. Он тут же уставился на источник звука, но не мог ничего понять.
— Вот он, Винс…
— ..Что?...
— Вот он, ответ на все твои вопросы.
— ..Стоп, что??.. Подожди, я не понимаю-
Тут, голубые глаза вдруг раскрылись. Шмидт тяжело задышал и сел. Он посмотрел на часы на стене, что освещал лунный свет из окна. 4 утра… Темно ещё… Холодный пот стекал по его лицу. Внутри какое-то странное ощущение… Но не такое, когда приснился кошмар… Это было чем-то другим… Выдохнув, Шмидт вдруг резко сорвался с постели и скинув с себя все домашнее, начал одеваться в рабочую форму. Он не совсем понимал, что сейчас делает.. Но был в сознании. Чуть было не споткнувшись о жестяную банку от пива на полу, коих было ещё штук 5, Шмидт быстро натянул фуражку. Выбежав из комнаты, он очень быстро обулся и по инерции взяв ключи с тумбочки, выбежал из квартиры, и даже не закрыл её… Но его это мало волновало. Что-то странное и тягучее было на его душе, что-то странное… Как будто должно случиться что-то страшное… Он бежал вниз по лестнице, и даже без страха разбиться. Его сейчас это не беспокоило от слова совсем… Выбежав на тротуар, он со всех ног рванул в сторону, в которую ходит практически каждый день или ночь – Пиццерия Фредди Фазбера. Он бежал так быстро, как не бежал никогда, и попутно обдумывая то, что видел во сне. Это однозначно должно что-то значить…
Прошло около 15 минут… Тут, двери в пиццерию громко отворились, и была видна очень странная картина: роботы стоят на своих местах, и явно не планируют никуда двигаться, как это бывает обычно… Все же, рискнув здоровьем, Шмидт быстро зашёл в здание и пошёл вдоль стенки, а затем свернул в коридор. Так странно все это… Как только Шмидт добежал до конца, он хотел было свернуть, но следующая картина просто заставила его застыть на месте… Труп. Ещё свежий, и источал омерзительный лично для Майка металлический запах. Это был какой-то новенький охранник, судя по всему: голубая рубашка, но что было под ней, сложно было разобрать из-за вытянутых изнутри кишок, а внутрь вместо них были впихнуты куски арматуры и эндоскелета. Неужто это роботы так постарались? Блондинистая голова того была еле целой: она была разбита, но очень хорошо виднелись уже заплывшие смертной пеленой глаза, что в рафокусировке смотрели словно в душу… Не выдержав этого ужаса, живот Майка тут же скрутило, и его тут же понесло в находившийся практически рядом санузел.
— ..-!!.. Оу, блин… Жалко его… А ведь он был одним из тех, кто не обратил внимание на мои особенности в первую очередь… — Послышался вдруг голос буквально после того, как Майка унесло желание показать керамическому трону то, что он ел на ужин и даже поделиться. Это был никто иной, как Винс. Он тоже пришёл сюда. Почему – не совсем ясно. Однако то, что это было связано со странным чувством – точно было правдой. Вскоре, наобнимавшись с белым конём, Шмидт вышел из прохода санузла, оперевшись о него локтем и вытирая рукой остатки воды, которыми он умыл лицо после процесса.
— Мх… Эй, а ты что тут делаешь??...
— Встречный вопрос к тебе, Майки-Вайки…
— Эй, я первый спросил!
— Так, пупс, давай не будем горячиться и поскорее уберём это… Сегодня санстанция приезжает, а у нас тут это… Так что давай, ноги в руки и вперёд… А то босс опять вдарит… И мне и тебе… Я этого не хочу…
— Ох, ну… Ладно…
Прошло ещё где-то полтора часа. Парни вызвали катофалку и прибрались. Пока там так шумно велись дела, сами парни сейчас стояли ближе к дороге, подальше от всей этой трупной суеты, закуривая по сигаретке.
— Фух… День не успел начаться, а уже происходит пиздец… — Констатировал факт Майк, делая очередную затяжку.
— Это да, ты прав… Но если бы не наша с тобой интуиция на двоих, то дела бы шли медленнее и нас бы точно опять закрыли…
— М-да…
— …На самом деле, жалко парня… Он мне даже нравился…
— …. — Слыша это, Майк как то недовольно нахмурил брови и посмотрел в сторону, стараясь не подать виду.
— ..Эй, а что все же тебя привело в пиццерию в такое время? — Задал вполне резонный вопрос Винс, делая затяжку.
— Знаешь, я даже не в курсе… А тебя?
— Я тоже, если честно, без понятия… — Винс пожал плечами, смотря на почти докуренный бычок в своих пальцах, в которые въелось машинное масло.
— ..Бля, у меня даже не то что день-пиздень, так ещё и ночь… Ещё такая чертовщина снилась…. И это самое…
Мне снился ты…
— …..Хах — Винс улыбнулся, глянув прямо и переведя задумчивый взгляд с Майка вдаль. — Возможно,
это что-то значит~
Винс посмеялся, и Майк подхватил это смешком, а затем эти двое просто взяли и расхохотались как ненормальные, как будто на их глазах никто не умирал… Но все же, почему-то их путям
суждено было сойтись…
