***
Конечно, Фреддик никогда, даже если бы ему угрожали тысячью кольями, сверху до низу обмазанными честночным соком под палящим солнцем Фреддик бы не сказал о том, что он скучал по брату. Да, порой в голове во время каких-то, произнесенных в обсалютно разном контексте, фраз довольно четко возникала клыкастая мордашка с ярко-крассными глазами. Да, иногда когда Виктория надувала щёки в знаке легкой обиды, высовывала в этом же жесте язык или отворачивалась, сложив руки на груди первый образ в голове старшего из братьев всегда был младший и Фреддик всегда усмехался этой схожести***
Момент встречи с братом Фреддик запомнил хорошо. Сидя в тот день у барной стойки и ведя вполне обычную, даже весьма романтичную беседу с Викторией Фреддик ожидал встретить кого угодно, да хоть саму Кэтрин, но не ЕГО. Ярик свалился как такой же снег что весь день крупными хлопьями засыпал землю с утра и до вечера. Когда ближе к двенадцати ночи старший с широкой, клыкастой улыбкой открыл глаза и сладко потянулся, тогда он, ещё поглащённый одной лишь Викторией с благоговением представлял как они вместе с шатенкой пойдут в кафе и проведут время за каким нибудь непримечательным разговором, пока девушка будет попивать теплую кружку ароматного, обещанного самим вампиром кофе. Фреддик специально подгодал время когда ничем не занятая Виктория останется совсем одна за стойкой, чтобы подойти и почти на ухо задать той волнующий его с самого пробуждения вопрос. Девушка, уже наверняка успевшая забыть о столь непримечательном обещании сперва удивилась, пару секунд постояв, пытаясь вспомнить вылетевшую из головы фразу и через пару секунд, явно всё ещё даже приблизительно не представляя о чём именно говорит мужчина, произнесла полууверенное: -"конечно!" Вампир, словно даже не заметив того замешательства и неуверенности во фразе владелицы отеля и лишь продолжал мило беседовать с ней. С того момента то все и началось. Внезапно раздавшийся звон колокольчика, весевшего на входной двери в отель, вывел Фреддика из своеобразного купола его мыслей о девушке. Счастливая и слегка заигрывающая улыбка тут же сползла, а брови свелись ближе к переносице, тот кто прервал его явно станет его ужином, если конечно тот не успеет за два часа добраться до другого города. Но как бы не так и на пороге появляеться не вкусный ужин, а его недалекий и совершенно не съедобный, скорее даже нагло ворующий его драгоценную и труднодоступную кровь, Ярик. И уже тогда Фреддик начал понимать что в его, до этого тихой и спокойной жизни в маленьком, буквально окруженной массивной стеной от всего остального мира городке именно с этого самого момента пришел полный и невозвратный конец. С появлением его брата уже ничто не будет прежним, так всегда было и, к глубочайшему сожелению старшего, так всегда останется.***
Но Фреддик вовсе и не cобирался это принимать и уж тем более как либо опечаливаться по этому поводу. Конечно это было до ужаса внезапно и даже, казалось, загоняло в угол и это действительно было бы так если бы Ярик не был его кровным братом. Уже с раннего дества, будучи совсем ещё детьми, в свои ранние 80 Фреддик уже знал своего брата от и до его, как он любит выражаться, "вампирской натуры". Все его повадки, привычки, даже малейшие жесты, Фреддик знал все что было полезно и все что было настолько бесполезно что даже бросало в истерический смех. Именно поэтому старшему всегда находилось чем подцепить, на что надавить дабы получить нужную информацию или просто поставить зазнавшегося младшего на место, это открывало ему столько возможностей что сам не заметив как потерял голову. Безобидные шутки и подколы всё чаще задевали самое сокравенное, причем это было даже без особой цели. Поглащённый этой породией власти Фреддик и не заметил как перешёл дозволенную черту и именно тогда впервые с уст младшего сорвалось "я тебе никогда этого не прощу". На самом деле если бы не эта фраза то старший вампир и не знает чем бы все закончилось. Возможно дело бы не обошлось простыми словами, возможно в скором времени всё перешло бы в мелкие увечия что в конце концов привело бы к чистому избиению. Теперь, оценивая и смотря трезво на это всё он действительно понял что перегнул, хотя тогда он ощущал это не так отчетливо как сейчас. Но это всё было не важно, было понятно лишь то что впервый раз эта фраза действительно спасла его, тогда она ещё имела вес, отзывалась чем-то больным и неясным не только в голове, но и в сердце вампира. Со временем её эффект конечно же растворился. Видимо Ярик тоже понял что Фреддика как никак задевают эти слова и втором приходилось слышать её всё чаще и чаще, пока её смысл перестал иметь для него хоть какую-то ценность, отнимая у младшего единственный манипулятивный рычаг. Возможно на всё что происходит сейчас повлияло ещё и то что Фреддик уже давно не слышал ни этой фразы ни просто голоса брата? Признаться честно вампир уже и забыл как именно звучали эти знакомые буквы, складывающиеся в незамысловатые слова. Да и с появлением младшего в городе этой фразы не было ни слышно не видно. Хотя колличество других не менее детских высказываний даже не думало сокращаться. Напротив, их словно стало ещё больше и Фреддик стал всё чаще ловить себя на мысли что разговаривает с ребёнком. Хотя был какой-то непонятный шарм в столь детском поведении Ярика. Именно из-за этого в те моменты когда он резко становился серьёзным этот контраст настолько ощущался на фоне не типичной для него жесткости. И, честно признать, Фреддик всё чаще стал задумываться о том как же тот всё-таки повзрослел. Это всё было так забавно, настолько что Фреддик ели сдерживался чтобы не издать смешок или вовсе залиться смехом. Он никогда не считал Ярика лидером. Мало того что тот не знал что это такое и вовсе не умел, так он к тому же абсалютно не подходил по характеру. Под его управлением этот город развалился бы в ближайшие пару дней, и то столь большой срок был из-за минималистических размеров уже скорее деревушки. Но наблюдать за его отчаянными попытками было забавно. А чуть позже присоединившаяся Виктория лишь подогревала это всё, и старший вампир лишь выжидал, скрывая прорывающиеся смешки и зловещие ухмылки. Он ведь не хотел раскрывать все карты так рано, тем более раз брат был готов ради этого спалить отель конкурентки. Как и ожидалось, неожиданный поворот удался на славу и Фреддик с нескрываемой ныне радостью упивался выражениями лиц несостоявшихся шерифов. Подумать только, те так до одури отчаянно гнались за этим титулом, настолько желая этого что готовы были поперегрызать друг другу глотки, что не заметили насколько легко его увели у них из под носа. А всего-то нужно было подменить голоса и заплатить местной власти и вот, он уже с широкой улыбкой раздает на право и на лево указания. Но, взглянув на секунду в сторону брата что-то слегка екнуло. Конечно, тот был расстроен, но вместе с тем в карих глазах плескалась лёгкими волнами злобы и обиды. Фреддик помнил этот взгляд. Именно он всегда предшествовал этой фразе и старший вышел на улицу к Ярику и Виктории, где-то внутри надеясь услышать её снова. Увы, надежды не оправдались и Фреддик сам не понял от чего весь оставшийся день ходил хмурый и слегка подавленный. Даже внеземная радость от того как он вновь поставил брата на место перестала приносить удовольствие, может он был голоден? Кэтрин. С ней было связанно столько мыслей и воспоминаний что от одной мысли сердце на пару мгновений замирало а голову наполняли только её образ, черты лица, вьющиеся волосы, ангельский голос и небесного цвета глаза. Фреддик решил всё как только увидел Викторию впервые. Она была умной, доброй, авторитетной, а главное абсалютной копией Кэтрин. Составить план не заняло много времени, подготовить место для ритуала было легко, а заставить девушку потерять сознание - ещё легче. Но встречать любимую девушку нужно подобающе потому подкинутая братом идея о "власти" пришлась как нельзя кстати. Конечно было не совсем приятно осознавать что идея пришла первой ни к нему, но в деле важно правильно пользоваться знаниями и ресурсами, чего брату, к счастью старшего, явно не доставало. Но по сравнению с самым началом всей этой авантюры сейчас, когда ритуал был почти завершен, а сам вампир добился того чего хотел мысли занимало совсем другое. Почему его вообще волнует то что говорит и чего не говорит его брат? Он не обращал на это внимание столько веков чтобы теперь, вместо того чтобы радоваться возвращению Кэтрин думать о том как изменился его брат? Глупо. Он ведёт себя глупо, и именно сейчас он даже может сказать что ведёт себя как его брат. Его глупый, до жути изменившийся брат.... Честно, это был первый раз когда Фреддик так сильно ошибся. Именно в тот день, когда он всё же услышал что хотел, он ошибочно решил что брат всё же не изменился. Не обращая внимание ни на что именно тогда он наконец испытал облегчение, словно что-то очень тяжелое резко упало с плечь и бесследно исчезло. В тот день он наконец смог расслабиться и нормально поспать, неужто действительно его так сильно это волновало? Следующие дни прошли как в бреду. Они ели, спали, раздавали приказы и веселились. Виктория была успешно потеряна и её отель достался им, а Ярик скорее напоминал раба, вынужденного подчиняться и выполнять все приказы восставшей Кэтрин. Фреддик уже давно не ощущал себя столь свободным от собственных мыслей, голова была вечно наполнена различной информацией и постоянно что-то обдумывала. Но спокойствие не продлилось долго. Мысли вернулись и с каждым бессонным днём Фреддик замечал всё больше и больше деталей. Ярик изменился. Именно такой вывод он сделал буквально на днях, когда стал полностью обдумывать всё что произошло. Ключевым же фактором все же стала та самая фраза. От неё не осталось ничего что старший помнил из последних ссор и это частично пугало его. Из неё исчезла вся наигранность, в словах сквозил холод, а от "детскости" не осталось ни следа. В его тоне звучала такая сквозившая злоба и обида что вспоминая его сейчас Фреддика ели заметно передёргивало. Его на секунду охватил такой животный страх что он почти мог назвать это паникой, потому что он больше не узнавал своего брата.Тот вёл себя так же, говорил так же, да даже внешне практически не изменился, но эти слова.... С тех пор все изменилось. Фреддик больше не мог смотреть на брата как раньше, тот казался ему слишком изменившимся, слишком другим, слишком взрослым.Возможно поэтому теперь, когда все детские черты оканчательно ушли, он уже не мог совладать со своим телом. Каждый раз при одном взгляде пульс учащался, дыхание перехватывало, а слова непроизвольно застревали в горле, заставляя вампира неловко отводить взгляд. Теперь ему предстояло задумываться ещё больше, но в этот раз уже совсем в другом ключе.