Крещение

«Элиас..» Почти шепот от мужского голоса Яков просто не мог выбросить из головы. Мистер Немо, голос низкий, естественный, приглушенный через дверь мужской спальни. Яков задумался, что они с Элиасом могли там замышлять. После обеда прошло довольно много времени — у Якова, конечно, были места получше куда пойти, но тот выбрал именно общежитие. Он был уверен, что внутри никого больше не было, что только усиливало подозрения: Оливер и Ганс были в библиотеке, а Вольфганг писал в своей книге в столовой. Странно, что Элиас из всех людей стал брататься с кем-то столь же ненадежным, как мистер Немо, имея теперь доказанное ошибочное ожидание, что он, по крайней мере, будет немного более разумным, чем остальная часть отряда. Яков прислонился к двери, теребя ремешок своей маски, и позволил своим мыслям пробежаться, задаваясь вопросом, почему они были одни, как — по правде говоря, Немо, казалось, больше всего любил Элиаса из отряда, возможно, он считал этого человека достаточно наивным. чтобы манипулировать, достаточно покорным, чтобы выполнять все его приказы — и, возможно, Элиас действительно был таким глупым, или, наоборот, он действовал вместе с ним, чтобы раскопать больше информации о Немо… "Блядь..!" Немо был просто полон сюрпризов, не так ли? Яков не считал его из тех, кто ругается. Послышался гул, возможно, восклицание, приглушенное сквозь дерево, за которым последовало что-то похожее на «тебе не надо…», которое было прервано более низким восклицанием, которое все больше и больше походило на стон, по мере того как думал Яков. Стон, чего Элиас не должен был делать — это прозвучало… Яков почувствовал, как его лицо потеплело от следующего хода мыслей, они никак не могли этого сделать, но опять же, он никогда не мог быть уверен… Яков почувствовал... неуверенность. Он не был самым опытным в этой области, это был бы Руф, если верить их рассказам, и у них была подружка, так что он и наполовину не ошибся, но… Элиас? Маленький, слепой, тихий Элиас? С мужчиной, которого они знали самое большее несколько дней, мужчиной с самым подозрительным прошлым, который только можно вообразить, мужчиной, слишком красивым, чтобы быть таким хорошим. Часть Якова, ужасно любопытная часть, хотела приоткрыть дверь, чуть-чуть, чтобы посмотреть, прав ли он. Он не хотел слишком много думать об этом. Ну, он все равно направлялся в общежитие. Медленно он повернулся к двери, повернув ручку так осторожно, как только мог, прежде чем толкнуть ее ровно настолько, чтобы увидеть свою — теперь раздражающую Немо — кровать. Какой вид. Яков всегда с подозрением относился к Немо. Со дня допроса он знал, что этот человек не был простым гражданским лицом. Глаза у него были зоркие, плечи широкие, грудь подтянутая, руки твердые — явно он прошел какую-то подготовку. Яков скорее умрет, чем перестанет извиняться за то, как его сердце, казалось, забилось быстрее при виде Немо в день его допроса, с блестящими волосами и слезами с ресниц, рубашка облегала его тело так, что подчеркивала его мускулы… и тут же его охватило то же самое чувство. Что с того, что его волосы, обычно такие аккуратные, были небрежно взлохмачены на глазах? Что с того, что его твердые, твердые руки обнимали тонкую талию Элиаса, чьи руки касались раскрасневшихся щек и губ Немо, растянутых в ленивой улыбке? Якову казалось, что он выдавит себе глаза, если бросит взгляд ниже талии Элиаса. Так что он смотрел, молча смотрел, как нежные пальцы Элиаса убирали клубнично-белокурые пряди с глаз Немо, гораздо мягче, чем когда он смотрит на Якова, намного слаще, чем торт, который Дорис приготовила на прошлой неделе, — он почувствовал себя жалким, как никогда раньше. Годами. Элиас наклонился, его губы двигались вместе с губами Немо, который провел руками по спине Элиаса, его талии, его… Элиас ахнул в рот Немо, его губы порозовели, а руки вцепились в рубашку мужчины. Немо что-то прошептал ему, прежде чем поцеловать его в плечо, руки на бедрах Элиаса, хватка достаточно сильная, чтобы оставить синяк на его бледной коже, но он никогда этого не делал, начиная с того, как его губы двигались по его ключице, и заканчивая тем, как его пальцы нежно массировали его бедра. - он был осторожен с Элиасом, так отличался от того, как он впился кинжалами в Якова, всегда сжимая руки, как будто сдерживая себя от того, чтобы задушить его. Они двигались синхронно, медленно, движения были пропитаны эмоциями, которые Яков не мог определить, сердца переливались кровью в их голосах, чего он никогда не мог понять. не вижу необходимости быть собой. Возможно, это было секретным оружием Немо; соблазнение. Возможно, он уже занимался во время своих миссий, мужчины и женщины падали на его действия и на его член, смакуя обещания любви только для того, чтобы быть забытыми. Возможно, Элиас был в этом с самого начала, и теперь они праздновали свою победу на кровати, которая должна была принадлежать Якову. Отвратительный. Так почему, почему, почему Якову было тяжело? Он был там, глядя на себя в бельевой комнате с запертой дверью, стоны эхом отдавались в его голове, и разум пошатывался от вида натренированных, нежных рук Немо на талии Элиаса. Логически он знал, что это нормальная физиологическая реакция, но его разум стремился найти ответ, несмотря ни на что. Как? Почему он? Было ли что-то в воздухе? Какой-то странный афродизиак в том, что он ел в тот день? У всех была такая же проблема или только у него? Он никогда не должен был открывать эту дверь, почему он открыл эту дверь? Что побудило его отбросить осторожность на ветер? Может быть, он хотел увидеть мистера Немо в его наиболее уязвимом состоянии. Может быть, он хотел проверить, действительно ли он такой красивый и все еще умудряется быть таким хорошим. Элиасу определенно нужно больше, чем красивое лицо, чтобы заняться с кем-то сексом, не говоря уже о том, чтобы влюбиться. Яков услышал, как загремела дверная ручка, и отстраненно задумался, кто пришел избавить его от страданий. "Прошу прощения," Из всех людей- — Это Немо, если ты там занят, не мог бы ты передать мне новые простыни? Яков закрыл глаза, пожалев об этом, когда все, что он увидел перед своим мысленным взором, был Немо с растрепанными волосами и любящими глазами — ему было жаль Элиаса, то есть, если он сам не был в этом замешан. Он даже не мог представить, как бы он отреагировал, если бы оказался на месте Элиаса, стал бы он хотя бы разоблачать его ложь или согласился бы с ней, несмотря на свое здравый смысл, как мог бы сделать Элиас? В положении Элиаса- В дверь терпеливо постучали. «Извините, если надоедаю, мне просто нужны новые простыни». Яков завязал ремешок маски вокруг другого уха, разгладил мундир и отпер дверь. Он мгновение смотрел на дверную ручку, прежде чем открыть ее, пристально глядя на плечо Немо. Он все еще мог видеть, как Элиас схватился за его плечо, ожидая Немо. Он на мгновение закрыл глаза, прежде чем пробежать мимо озадаченного Немо, поклявшись себе никогда больше не вспоминать об этом событии. В любом случае, вероятно, это была уловка, чтобы сломить его.