Штиль

Перси бросил взгляд на вид за окном. Привычный, почти до боли знакомый, но по-прежнему чарующий. До одуряюще приевшиеся высотки домов, в каждом из которых можно было найти собственную изюминку, плавали сквозь утренний туман, пока в воздухе кроились капельки росы. В окнах было пока темно и мертвенно тихо, но лишь чтобы позже в них начала бурлить жизнь. А за ними, дальше, там, куда не простирался взор зеленых глаз, шумело море. Потому что, разумеется, сын Посейдона решил связать свою жизнь и осесть возле прибрежного города. Это было сделано и в целях безопасности – возле своего непосредственного источника силы Перси был сильнее – а также просто ради удовольствия. Это было хорошее утро. Руки грела кружка с какао. На периферии промелькнула мысль, что для общего антуража больше подошел бы дымящийся черный кофе, однако Нико категорически отказывался приносить в дом быстрорастворимую дрянь из масс маркета, а к его адовой машине по созданию эспрессо Перси боялся подходить. Она шумела и порой издавала звуки из самой Преисподней. Нико находил невероятно забавным наблюдать, как Перси порой шарахался от нее, словно от самого злобного монстра. Если бы одиннадцатилетнего наивного Перси спросили, как он представляет свою будущую жизнь, он бы никогда не предсказал то, что происходило перед его глазами. Порой он задумывался, насколько удивительным было все то, что он имел на данный момент: работа смертного, быт, который они сумели построить, годы брака. Зеленые глаза бросили мимолетный взгляд на золотое кольцо, опоясывающее безымянный палец. То чувство тепла и комфорта, которое стало частью его рутины – он даже не смел мечтать о подобном, после тех войн и ужасающих событий, что они пережили. – Пап? Перси обернулся. В проходе кухни стояла фигура маленького мальчика. – О, Загрей, ты проснулся. Отлично. Садись, скоро будем завтракать. И, разумеется, это. Его маленькое чудо, радость и безусловное счастье. Загрей. Его сын. Пятилетний мальчишка с темными вихрями волос и зелеными глазами, полностью унаследованными от Перси. Он был плодом благословения богини любви, однако характер у него было отнюдь не был ангельским. Хах, возможно, у него даже и шанса не было им стать, в то время как Нико и Перси были его родителями. Загрей был неусидчив, дрался с друзьями, спорил с воспитателями и бросал вызов любому, кто посмел отозваться плохо о его близких. Мальчишка оберегал и защищал своих друзей, отстаивал свое мнение и не прогибался под власть авторитетов. Порой Нико с нежной улыбкой заявлял, что Загрей полность пошел в Перси, отчего его муж не преминул возможности напомнить, каким непоседой был и сам Нико в младшем возрасте. Иными словами, Перси и Нико гордились своим сыном. За все то доверие, что Загрей дарил своим родителям, они старались отвечать такой же безусловной отдачей. Они неспешно завтракают приготовленными Перси яичницей с беконом и тостами, запивая все это сладким чаем. Откровенно говоря, за готовку больше отвечал Нико. У того это получалось намного лучше и многообразнее, но конкретно в данный период Нико мирно дремал в спальне. У того только вчера закончился срок сдачи проекта, и теперь многодневный недосып давал о себе знать. Мужчина, вскормленный обещаниями Перси, что тот все сдаст и отправит, отправился спать лишь в пятом часу утра, вырубаясь мгновенно. Загрей мило лепечет о своих друзьях в детском саду, жалуясь на миссис Смит и с восторгом рассказывая о мисс Уинберг. Ему немного грустного, что его папа не поцеловал его с утра в щеку и не пожелал доброго утра, как делал это всегда, однако Персей мастерски отвлекает его внимание, прося рассказать о надвигающемся утреннике. Это спокойное, приятное утро. Нико выходит из комнаты лишь когда они уже собираются выходить в детский сад. Даже в своей помятой черной рубашке и черных домашних штанах, он выглядит, словно греческое божество, сошедшее на землю. Небрежным жестом руки он отводит непослушные пряди волос назад, затуманенным взором наблюдая за уходящими мужем и сыном. Перси действительно был рад, что вчера отправил того спать. – Будь хорошим мальчиком, ладно? Нико ласково целует сына в лоб. Даже после стольких лет он смотрит на Загрея с такой нежностью и неверием, словно бы не в силах осознать, что тот существует. – Прости, – следом обращается тот к Перси – я знаю, что сегодня моя очередь, но- Персей ласково перебивает мужа, целуя его в щеку – Все в порядке, хэй. Иди хорошенько отдохни, а я отведу нашего сына в сад и принесу тебе кофе, договорились? – Да, – он кивает. – Хорошо. Спасибо. У них не было все идеально. Несмотря на их уверенность, что они готовы, первое время им приходилось подстраиваться под расписание друг друга и находить компромиссы в новых обязанностях. Порой события прошлого: темные, мутные, болезненно ломкие вставали между ними вновь. Порой перед закрытым взором Перси видел бледнеющий силуэт Нико, как он с ласковой улыбкой вновь исчезал, умирая на его руках. Порой Нико вспоминал годы плена и съедающий страх за возможную смерть Перси. Но они отлично справились с этим. Сейчас же Нико смотрит на него с благодарностью в тихих омутах глаз, смешанной с любовью. Она плещется через край, будто бы сосуд тела Нико не в силах вместить ее в полном объеме, отчего она изливается в мелких жестах. Как он мягко целует чужую щеку, обнимает своего сына, после чего своего мужа, на пару мгновений дольше держа его за руку, будто одно лишь прикосновение делает его бесконечно счастливее, и он не может отказаться от этого. Перси мягко говорит: – Скоро вернусь. И их сын добавляет: – Пока, пап! Люблю тебя. – Я тоже люблю вас. Да, это восхитительное утро.

***

Окей, а вот день был не таким уж восхитительным. Перси был уверен, что это потому что он отдалился от своего мужа – ангела покровителя, из-за чего его теперь настигло проклятье. Вся эта ситуация была отвратительно глупой. Перси Джексон, великий герой двух войн, был побежден парочкой смертных. Ладно, возможно, именно в этом и была проблема. Перси привык ощущать опасность от монстров, от их больших габаритов, пафосных речей и нехарактерных звуков, но никак не от подкрадывающихся смертных со смоченной в хлороформе тряпкой. Первое, за что цепляется постепенно просыпающихся разум Перси – Загрей. Ему бы притвориться все еще бессознательным, однако продуманность – никогда не была сильной стороной Перси. Он мгновенно открывает глаза, оценивая обстановку быстрым взглядом. Его глаза цвета волны цепляются за щуплую фигуру сына. Загрей лежит на небольшой скамейке, продолжая безмятежно дремать. Он в порядке и без ранений. Отлично. Осознание этого успокаивает бушующее море паники в сердце Персея, однако не утихомиривает шторм полностью. Зеленые глаза продолжают осматривать обстановку. И, что ж, она более, чем сбивает его с толку. Никаких монстров, неожиданных божеств или проклятия. Нет. Его окружают смертные. Нико будет разочарован. – Ты проснулся парень. Отлично. Будешь вести себя тихо, и когда твой муженек переведет нам за вас вкуп, мы вас отпустим. Однако если вы будете вести себя плохо, … Перси отключается от пафосной речи грабителя, – очевидно, лидера шайки, – сосредотачиваясь на других важных вещах. Очевидно, придурок даже не догадывался, ни кто такой Нико, ни Перси. Он видел лишь приличный банковский счет их семьи – хах, порой неплохо выходить замуж за сына бога богатства! – не осознавая кроящейся опасности. Они на каком-то заброшенном, выходящим за черту города складе. Красная краска давно слезла со стен, металлические балки покрыты ржавчиной, а в помещении давно пахнет затхлой плесенью. Перед ним находилось лишь пять человек. Все в масках, черных одеждах и при оружии. Очевидно, не новички, хоть и не профессионалы. Обычные любители. До Загрея всего около пары метров, так что в случае опасности он сумеет защитить его. Перси определенно не испуган, на самом деле он испытывает мрачное веселье от всей этой ситуации. Смертные были порой такими забавными. Он мог бы приливной волной близлежащего водоема разнести весь этот склад на атомы, позволив морю поглотить этих людей. Он мог бы отделить их кровь от тела, оставив иссушенные мешки с костями валиться на пол. О, он мог бы много чего, на самом деле. И знание этого делает его спокойным. – Сколько мы уже здесь? – нагло перебивает он грабителя в середине его тирады. Что-то в тоне Перси заставляет горе-похитителя нахмуриться, но послушно сказать: – Три часа. О боги, Нико его убьет. Мало того, что он не принес тому обещанный кофе, так и заставил поволноваться. Сын Посейдона еще раз размышляет о побеге, однако когда Нико сюда придет, а он совершенно точно придет, ему нужно будет на ком-то выместить свой гнев, и Перси определенно не хочет быть тем человеком, что попадется под его горячую руку. Зеленые глаза еще раз бросают свой взор на сына, что продолжал безмятежно дремать, а после его взор привлекают тени, стекающиеся с темных углов по центру. О, а вот и он. Земля начинает трястись, покорная яростной воли сына Аида, стены дребезжат, создавая гул, а пол начинает покрываться трещинами. Сцена, достойная сюрреалистичных хоррор фильмов. Паника мгновенно возникает среди смертных. Страх плещется в их глазах, когда они судорожно озираются, впервые сталкиваясь с чем-то подобным. Перси со скукой наблюдает, как их мышцы напрягаются, пытаясь сделать выбор: бить или бежать? – Ч-что происходит? – Как вы посмели-? Чужой голос гремит, полный холодного гнева и тщательно сокрытого страха, однако он обрывается в середине фразы, сбитый с толку. Сотканная из тьмы фигура образуется посреди склада. Еще не четкая, но дающая определенное представление о личности ее обладателя. Черные омуты глаз окидывают ледяным взглядом собравшихся мужчин. Нервы одного из них не выдерживают, и он с громким криком стреляет, однако тьма почти ласково поглощает пули в себя, а затем и самого стрелявшего, заставляя того исчезнуть. Буквально. – Смертные, – звучит приговор мрачным тоном. – Ты позволил схватить себя смертным? – недоверчивым тоном спрашивает Нико у Перси, отчего тот сразу же пытается поднять руки в сдающемся жесте, но спустя мгновение вспоминает, что его руки связаны. – Эй, не смотри на меня так! Они меня усыпили. Это было против правил! – Ты так и не принес мне кофе, – напоминает ему его муж, и Перси понимает, что тот действительно обиделся. Вот черт. Это довольно забавно, как в комнате, полной криков ужаса и мрачных теней, взгляд Нико продолжает наблюдать за Перси, словно лишь его присутствие имеет значение. С явной неохотой он переводит взор на похитителей, и Перси находит невероятно красивым, как меняется его взгляд от полного тепла и любви до морозящей сердце ярости. Он поднимает от многолетнего сна скелеты, заставляя их повиноваться его воле, сам же лишь с холодной расчетливостью наблюдая за действиями своей малой армии. И лишь когда один из мужчин, прорываясь сквозь чужого солдата, пытается задеть Нико ножом, тот материализует из тьмы свой знаменитый стигийский меч, с легкостью парируя удар и лишая противника его оружия. Вся его фигура источает силу и царственную небрежность. Черт, даже спустя годы брака, Перси размышляет, что его муж слишком горяч. Он с легкостью избавляется от собственных пут. Загрей также просыпается от криков, что издают мужчины. Каким-то образом он всегда интуитивно чувствует, где находиться Нико, и учитывая, что между родителями именно Нико был его любимчик, Перси не особо удивлен, что тот проснулся именно сейчас. Заспанным голосом он спрашивает: – Папа уже тут? – Да, – Перси усмехается, – скоро мы пойдем домой. Нико еще некоторое время раздраженно играется с мужчинами, сбрасывая негативные эмоции, с мрачным удовольствием наблюдая, как скелеты бьют мужчин, после чего легким взмахом руки отправляет их всех в ад. Загрей мгновенно с радостным криком бросается в ласковые объятия своего более ответственного отца, счастливо улыбаясь. – Вы в порядке? Нико тщательно осматривает своего мужа и сына. – Да. – Значит, домой. Когда после теневого путешествия они вновь оказываются в родном, уютном доме, Нико переводит взгляд на часы и задумчиво хмурится, после чего мстительным тоном добавляет: – Будешь сам оправдываться перед миссис Смит, где был Загрей сегодня. Перси мучительно стонет.