Обстоятельства

Он курит уже вторую или третью подряд, глядя куда-то в пространство вперёд, оперевшись рукой об руль. Сказать, что именно чувствует Картман было не самой лёгкой задачей ещё в средней школе, сейчас его лицо было и вовсе нечитаемым — шок, пожалуй что выдавали лишь лёгкая испарина на лбу и слегка подергивавшаяся венка на виске.   — Кенни, я не понимаю нихуя, что произошло за эти ебаные три года. — даже не смотрит, кажется, прокручивая в голове события последних часов в который раз. Кенни понимает, что сам нихуя не понимает, Кенни сам берет из чужой пачки Marlboro Gold и закуривает в окно, рассматривая жухлые кусты на обочине и отблески света из больничных окон на траве. — Чувак, он обычно не настолько обдалбывался. Да и в целом… не знаю, он знал меру, просто с каждым разом покупал все больше. Не ебу, че у него в голове, но я говорил ему, что до добра он этой хуетой себя не доведёт. — Разумеется, это блять очевидно что его не каждый вечер приходится вести в больницу с передозом, охуенная мера блять. Давно этот жидяра сидит на колёсах? — Последние два года, как предки разошлись. — пожимает плечами, будто сообщает будничный факт, в духе “трава зелёная”. По сути, так оно и было — для него, не покидавшего Южный Парк всю свою жизнь и бывшего рядом с Кайлом все эти годы подобная информация действительно была лишь рандомным фактом из чужой биографии. Лишь одним звеном в огромной цепочке причинно-следственных связей. — Брофловски развелись? — Эрик наконец переводит взгляд на Кенни, лишь слегка удивленно приподняв бровь. — Я думал у евреев это что-то типа греха. — Его мамаша сделала каминг-аут и укатила в Калифорнию с любовницей, обрубив все связи. — Кенни пожимает плечами. Снова. Эрик до сих пор не может привыкнуть к переменам во внешности Маккормика и украдкой разглядывает каждую из множества мелких татуировок на его жилистых руках. — Буквально через месяц после того, как Кайлу поставили диагноз. Я думал, вы с ним еще общались тогда. — Мы с ним никогда не были особо близки в плане подобного. Не уверен, что он меня другом считал. — Картман вздыхает и выкидывает окурок в окно. — Ты живёшь там же? Расскажешь по пути, что я пропустил за 3 года. *** — Токен, братан, с днём рождения! — Стэн поднимает очередной тост и опрокидывает в себя содержимое пластикового стакана. Ему определенно было достаточно алкоголя в крови ещё пару стаканов назад, но Стэн не знает меры, не умеет останавливаться и в очередной раз перебрал с виски. Предсказуемо в течении часа они опять поругаются по этому поводу с Венди, определенно он пошлёт её нахер, а она определенно обиженно уедет. Это уже настолько рутинно, что никто из присутствующих не обращает внимания и лишь придерживают Стена, чтобы тот не грохнулся на пол, не удержав равновесия. Было рутинно и Кенни, сидящий на кухне и обменивающей очередную пачку хрустящих наличных на зиплок с таблетками, было рутинным и обилие бутылок на этой кухне. Привычным был запах пота и рвота вперемешку с дорогими парфюмами, пьяные тела, громкая музыка в гостиной, кто-то играет в бутылочку, кто-то запирается в спальне — кажется, Токен с Николь — кто-то слишком уж развратно танцует под неприлично громкую музыку. Это было рутиной, так проходила абсолютно каждая вечеринка последние два года. Чей-то день рождения, Хэллоуин, Рождество, просто свалили предки — повод не играл значения. Комнаты заполнял дым, комнаты заполнял запах и атмосфера то ли праздника, то ли апокалипсиса. И это было гребаной рутиной. — Кенни, мой дорогой друг, есть что интересное? Ты меня знаешь, плачу любые деньги за мои успокоительные, когда скидка постоянного клиента? — на кухню заходит Кайл, подпирая собой дверной косяк и танцуя под музыку на фоне. Очевидно, он уже под чем-то, иначе бы не был сейчас настолько весел и настолько раздет — черная рубашка была определенно застёгнута в начале вечера.   — Кайл, тебе не хватит? Ты и так весьма навеселе. Баттерса давно видел? — Кенни со вздохом смотрит на своего лучшего клиента в лице его хорошего друга. Его накрывали смешанные чувства с каждой проданной Кайлу дозой, потому что смотреть как друг убивает себя и загибается с каждой таблеткой, которые ему продаешь ты вообще не весело. Однако он платил, исправно платил и с этих денег Кенни имел возможность покупать сестре всё необходимое, откладывать на колледж и даже баловать её изредка чем-то вкусным. Кенни пришлось научиться затыкать совесть и расставлять приоритеты. — Мне? Мне никогда не хватит, да и праздник же. Ты не знал? Сегодня день рождения То-ке-на! И я чер-товс-ки хочу ве-се-лья! Кенни, бро, ну ты же меня знаешь! Баттерс как раз шел вниз, не ебу, где потерялся, но выглядит он горячее любой тёлочки! — Кайл залез на стол, нависая над Кенни, который в сотый раз устало вздыхает, трет переносицу и достаёт из кармана пакетики счастья. Кайл с любопытством и туповатой улыбкой тыкает на белый порошок и забирает его себе, запихивая пару купюр под ремень Кенни. — Ты лучший, бро, обожаю тебя!   — Осторожнее с этой дрянью, раздели хотя бы дозу…   Кайл уже ушел с кухни, на крыльях предвкушения взлетая на второй этаж — в туалет. Разумеется, он не слушал своего диллера, разумеется ему плевать, он слишком обдолбан чтобы думать о чем-то, кроме продления своего состояния. Хотелось бы сказать, что он не всегда был таким. Хотелось бы не думать, право, что это его вина. Не думать об уходе матери, о своём будущем, о недостатке серотонина в его собственном организме. Синтетическое счастье в наркоте вполне успешно справлялось на какое-то время. Кайл весьма успешно оправдывал себя каждое утро, успокаивая себя тем, что это гребанная необходимость, что он сам оплачивает себе эту блажь, всем от этого лучше и это точно последний раз. Выходило неплохо, совесть молчала ровно до следующего похмельного утра. Кенни закуривает под аккомпанемент чьих-то пьяных радостных криков:   — Да ладно, какие люди, глазам не верю! — слышен грохот, кажется Стен снова упал. Кенни бы может и вышел глянуть на причину удивления и радости Марша, однако он предпочел списать крик на алкогольную гиперчувствительность и излишнюю впечатлительность. Это был один из немногих раз, когда чутьё подводит Маккормика, потому он закашливается дымом, когда видит крепкую, плечистую фигуру в дверях кухни. Картман отодвигает стул и молчаливо садится напротив Кенни. Сложно было сказать, кто из них изменился больше за эти три года.   — Йо, Картман. — Кенни первый нарушает неловкое, затянувшееся молчание. Протягивает руку для рукопожатия, не отрывая взгляда и выдавая из себя несколько усталую полуулыбку. — Давно в городе? Честно, не ожидал тебя тут увидеть, но раз так, то наверное, добро пожаловать и прочая хренотень. — Действительно, давно не виделись. С неделю назад вернулся, до сих пор охуеваю, что люди поменялись, а город — в точности, как тогда. Со Стеном понятно, а еврей жив ещё или вы его сожгли наконец, пока меня не было? — ироничная шутка, он жмёт руку в ответ, тоже закуривая и будто бы немного расслаблясь. Словно бы ожидал, что его не узнают, забудут и с облегчением осознал, что его имя не пустой звук в этом богом забытом городке. — Зато ты изменился разве что внешне, тебя в твоей школе совершенно не кормили что ли? —Увы, на спарже и варёной картошке особо не обожрешься. — Уууу, добро пожаловать в родную Америку, обитель чипсов и гамбургеров, всё для вашего ожирения! Кайл кстати только что уходил с кухни, странно что вы не столкнулись. Ты будешь? — Кенни кивает на бутылку виски на окне и пару красных пластиковых стаканов и, не дожидаясь, впрочем, ответа наливает себе в стакан. — За рулём сегодня, заехал чисто повидаться и поздравить Токена. — О, как, подкинешь до дома потом? — Кенни приподнимает бровь воспросительно, но почти уверен в положительном ответе. —Без проблем, только схожу отлить. — тушит сигарету в пепельнице, встаёт из-за стола и идёт на выход, на секунду оборачиваясь уже в дверном проёме. —Прямо по коридору и налево. —Спасибо, чувак.   Выходит с кухни в лёгкой задумчивости. Ничего в сущности не произошло, но всё равно было странно смотреть на одноклассников. Такие родные и такие одновременно чужие, другие. Те же лица, но он не мог сказать, что знает хоть кого-то из окружавших его людей. Запах духов, разноцветное кружево — всё настолько родное, насколько и инородное. Чьи-то голоса, смех и танцы — но он уже не является частью этого всего. В той орущей туше почти не узнать Стена, а та красивая, но слишком вызывающе одетая блондинка мало похожа на Бебе. Прошло три года и единственный вопрос сейчас — что произошло с этими людьми, в какой момент всё пошло под откос? Прямо по коридору и дверь налево, Эрик открывает дверь и подходит к раковине, чтобы немного отойти от оных мыслей, освежиться. Отвлечься и возможно познакомиться заново с теми, кого знал почти всю свою жизнь. Не так уж оно и важно. В отражении он видит дым из ванной и чью-то руку. Резко развернувшись он обнаруживает в ванной до боли знакомое лицо в обрамлении изрядно отросших с их последней встречи копны рыжих волос. Кайл смотрел в потолок, курил косяк в пустой ванной и туповато улыбался. — Жид? Нет ответа. — Еврей блять, выйди, ссать хочу. — Эрик легонько трясёт друга  за просто нездорово худое плечо, думая, что скорее уж бывшего когда-то друга. Кайл приоткрывает глаз, и пока Эрик внутренне клянётся, что глаза жида никогда не были такими тёмными выдаёт: —Бля, чувак… Глаза у тебя охуенные. Прости, я бы с тобой потрахался, но я не гей, хотя ты конечно шикарный… И лицо знакомое такое, но глаза, глаза… Утонуть можно. Хотя я и так тону. — Кайл прыскает от смеха, переваливаясь корпусом из ванной. — Серьёзно, мне немного хреново, давай в другой раз. — Жидяра, ты совсем головой тронулся? — вместо ответа глупый тихий смех и попытки привстать, что оканчиваются тем, что Кайл просто вываливается из ванной и сейчас лежит на кафеле и всё ещё улыбается глядя на Эрика. Рубашку он так и не застегнул, поэтому в тёмном помещении казался ещё бледнее на контрасте. Он всегда таким был или?... Ответить на этот вопрос Картман не успевает. Бледную тушу на полу начинает трясти в судорогах, а попытки воззвать к пьяному сознанию оканчиваются полным игнорированием со стороны Брофловски, содраганием конечностей и стуком зубов. Эрику было уже не до обдумывания, был то приступ эпилептический или ещё что похуже, ему вообще было не до причин происходящего, потому что такая вот встреча с другом детства в принципе в его планы не входила и рвала к чертям какие-либо ожидания и шаблоны. Начинать год в Южном Парке с того, чтобы спасать обдолбанного еврея с передозировкой звучит слишком сюрреалистично, но Кенни на заднем сидении его, Эрика Картмана, машины материт Кайла и следит за его состоянием по пути в больницу.