Новая фан-база Хак Чиуна

      Интервью так сильно выматывают. Несколько часов нужно сидеть и отвечать на нудные, и уже надоевшие вопросы, притом строить из себя лапочку, любезно улыбаться. А последний год, после случившегося с группой «Без прикрас», интерес к Хак Чиуну возрос в сотню раз. Сейчас, будучи сольным исполнителем, продолжая выпускать треки после небольшого траура, он был вынужден посещать шоу, где приходилось отвечать на вопросы в духе «Как ты относишься к фанатам?» или «Что ты будешь делать дальше?». Будто на это все артисты отвечают по-разному. У Чиуна отлично получается строить из себя обояшку, делать эгьё*, отвечать на вопросы так, как ожидают. А Юнчин каждый раз хвалит его после таких шоу, предполагая, что ему всё ещё тяжело после потери мемберов. Его выбешивала вся эта напыщенность интервьюеров, продюсера и других айдолов. Будто им не наплевать на что-то, кроме собственного благополучия. Но тем не менее, Чиун не отвергал ни одного подобного предложения. Ему выгодно было светиться на публике, делать грустные глазки, когда нужно, и выполнять иногда нелепые задания. Больше времени на камерах – меньше подозрений.       После именно такого интервью Хак возвращается домой. В свой пентхаус в центре Сеула. Наконец один. Он захлопывает дверь и слушает благоговейную тишину. Только дождь хлестал в окна, но это только расслабляло. Повесив легкое, промокшее пальто на вешалку, Чиун проходит в зону кухни. Ставит на барную стойку-остров квадратный стакан, подаренный разработчиками игры Cyberpunk 2077, наливает туда виски Johnnie Walker. Певец взъерошивает свои волосы, расстегивает несколько пуговиц на атласной рубашку и залпом выпивает алкоголь. Общение с людьми на протяжение нескольких часов очень сильно выматывает. Пусть в этом и заключалась его работа. Из кухонного ящика Чиун вытаскивает небольшой метательный ножик. Мечтательно смотрит на его полупрозрачное голубое лезвие, прокручивает нож в руке, наливает ещё виски. Залпом пьет. Закрыв глаза, айдол ведёт лезвием по утонченной шее и резко метает нож в темноту. С тихим стуком оружие вгрызается в стену, застревая там.       — Пиздец… Парень наливает ещё виски и подходит со стаканом к панорамному окну, разглядывая янтарный напиток. Взгляд упал на пейзаж за окном: мелкие машины, торопящиеся по своим делам, сотни разноцветных зонтиков тоже куда-то неслись. Именно неслись. Они так суматошно мешались друг с другом, бились, путались. Не было никакого порядка. Осуждающий взгляд жёлтых глаз бегал по этим зонтикам, машинам, людям в капюшонах. Айдол цокает и проворачивает головой, так что шея приятно захрустела.        В этот момент он заметил движение за своей спиной. Но доли секунды ему не хватило чтобы отскочить. Неизвестный хватает того за руку со стаканом и прижимает к стеклу. Сосуд выскальзывает, раздается звук битого стекла. По полу растеклось виски.       — Сука! — Чиун дергается и свободной рукой наносит удар нападавшему по скуле. Но тот увернулся.       —Френки? Какого хуя ты здесь забыл? — Хак вырывает руку из чужой в перчатке и делает пару шагов назад. — Что ещё одна малолетка забыла в моей квартире? Уебывай, — он зачесывает растрепавшиеся красные волосы назад и с желчью смотрит на разбитый стакан.       — Где Сью, ублюдок?! Она уехала с тобой и не вернулась! Что ты с ней сделал?! — даже из-под маски чувствовался явный гнев. Хак смеётся и делает невинное лицо, будто искренне не понимая, о чем говорит главарь Легиона.       — Не знаю… Я ничего не делал, Френки…— губы растекаются в мерзкой, хищной ухмылке. — Но она неплохо попрыгала на мне вчера.В этот раз Хак ждал удара, поэтому сумел ударить Френка на противоходе. Тот пошатнулся, но после вновь попытался нанести удар. В этот раз Чиун просто уклонился и отошёл на безопасное для себя расстояние.       — Ещё раз скажу, у-ё-бы-вай. Дверь там, — с раздражением в жёлтых глазах айдол смотрел на потрепанную жизнью маску и пустые глазницы. Но голос его продолжал звучать так, словно он играет. Френка это очень сильно бесило. Эта самодовольная рожа, мерзкие интонации в голосе. Что этот узкоглазый о себе возомнил? В руке Легиона блеснуло лезвие ножа. Сталь, отдававшая холодом.       — Ладно, хорошо. Поиграем, — Хак рванул к ящику, откуда в его руки попали несколько метательных ножей. Френк рванул следом, но остановило его впившееся в плечо лезвие. Чего-чего, а отличной реакции Чиуну не занимать. Звук разрывающейся одежды, кожи. Он чувствовал, как лезвие с треском разорвало кожу и чуть ли не воткнулось в кость. Ещё один нож летит в голень Легиона. Тот стонет от боли, шатается, хватается за плечо и делает шаг назад. «Сука как же больно…»       Чиун — хладнокровный убийца. В то время как Френк — вспыльчивый, самоуверенный юнец, которым руководят зачастую эмоции. Удивительно, как он вообще лидером стал.       Айдол качает головой, цокает, с осторожностью кошки подходя к парню, выхватывая у того из руки нож. Оружие с металлическим стуком летит на мраморную плитку. Чиуну резко прилетел удар в левую щеку, заставив того от неожиданности чуть ли не упасть. Айдол устоял на ногах, но очень неуверенно отошел назад и зашипел. Перед глазами стояли звездочки от боли, зубы заскрипели. Воспользовавшись скрюченным положением Чиуна, Френк с колена бьет тому в солнечное сплетение, выбивая из груди весь воздух. Трюкач жадно пытается вдохнуть, пока Легион валит его на пол и пару раз бьет тому по лицу. Из носа потекла кровь.       — Вот ты уебок, — первое, что смог прохрипеть Хак, набрав хоть чуть-чуть воздуха. Пальцы нащупали нож на плитке, который Легион в порыве ярости не заметил. Секунда и нож полоснул Френка по боку. Из места ранения тут же хлынула кровь. Младший хватается за рану, позволив Чиуну скинуть себя на пол. Мгновение, а Хак уже сидит сверху, прижимая бедрами парня к полу, сдавливая свежую рану. Френк стонет от боли, как змея извиваясь под айдолом. Трюкач, полностью восстановил дыхание, он атласным рукавом вытирает кровь из носа, слизывает с губ, ощущая приятный металлический вкус на языке и усмехается.       — Эта рубашка стоила дороже чем ты, сладкий, — Хак даже с некой грустью смотрит на кровавые пятна на рукавах. — Как расплачиваться будешь? Трюкач нависает сверху, вдавливая лезвие ножа, что торчал из плеча, глубже в мягкие ткани Легиона.       — Да пошёл ты нахуй, — шипит тот, от новой волны боли, пару раз резко дергается. Но, спасибо танцам, бёдра Чиуна не позволяли подняться или скинуть с себя айдола. Трюкач с азартом в глазах, пальцами давит на рану на боку, заставляя Легиона под собой вновь задергаться. Он не привык к боли, как и Чиун. Они оба привыкли причинять её другим, не ожидая, что это может вернуться бумерангом.        На уровень глаз Хак поднимает пальцы, испачканные кровью юноши. Он наклоняется и ведёт пальцами по шее Френка, оставляя кровавую дорожку на татуировке парня. Вновь давит на нож, торчащий из плеча Френка. Он ведь не может его убить, так? А соблазн велик.       — Что прикажешь с тобой делать? — в желтых глазках даже на мгновение прочиталось сочувствие, которое быстро испарилось, превратившись в азарт. —М, котенок?       —Пососи, ублюдок, — Френк запрокидывает голову, не желая смотреть тому в лицо. Пару минут в комнате стояла тишина, нарушаемая лишь стуком капель по стеклу и тяжелым дыханием обоих. Мраморный пол залило кровью. В основном Френка, конечно. Всё это время Хак заинтересованно изучал тело внизу. Чтобы ещё ему сделать? Оторвать пиписю? Прикрепить сиси?       Трюкач резко выхватывает нож из плеча Легиона, заставляя того чуть ли не вскрикнуть от боли и неожиданности. Он мгновенно придавливает рану ладонью, перенеся на неё почти что весь свой вес. Легион стонет, совершая никчемные попытки вырваться. Но мало того, что одной ногой шевелить было безумно больно, так ещё из-за потери крови начала кружиться голова. Чиун с довольным видом слизывает с лезвия чужую кровь, а после острием ведет по кадыку парня, совсем слабо надавливая. Но этого хватило, чтобы пустить очень тоненькую струйку крови по шее младшего. Трюкач усмехается.       — Ты какой-то скучный, Френки. Твоя подружка и то была интереснее, — Трюкач разочаровано закатывает глаза, ожидая реакции от главаря. Но тот подозрительно затих. Даже рыпаться перестал. Чиун цокает, хватает главаря за волосы, заставляя поднять голову. Тот тихо шипит от боли, сжимая челюсти до скрипа зубов.       — Ну давай, — протяжно скулит Трюкач, морща нос, как маленький ребенок. — Ты уже не такой смелый, а, Френки?       Трюкача так выбешивала бездушная маска Моррисона. В чём интерес, если даже не видно его настоящих эмоций? Хак перемещается на его грудную клетку и резким движением буквально срывает маску с лица. Карие глаза злобно сверлили самодовольное лицо Чиуна. Чудесное личико Легиона затронуто не было, ведь от единственного удара его спасла маска, треснувшая в месте удара. Губы и глаз рассекали два рубца: явно старые напоминания о каких-то поступках. Усмешка на лице Трюкача становится более яркой. Он отпускает темно-русые волосы парня, прокручивает в руках ножик и нависает над Легионом. Желтые глаза с интересом читали эмоции в злых карих напротив. Вес на Френке стал гораздо меньше, и он спокойно мог скинуть корейца с себя. Но сейчас ему было интересно какого хуя творит этот урод. Брови сдвигаются к переносице. Безумный взгляд делал очень некомфортно, даже убийце с небольшим стажем.       —Какого хера ты делаешь? — с ноткой отвращения говорит Легион, вдавливаясь в пол.       Губы азиата резко впиваются в губы напротив, так что Френк ничего и сделать не успел. Что за хуйня? Он поднял было руки, чтобы нахер скинуть Чиуна и съебаться отсюда куда подальше, пусть и с поражением. Неизвестно, что руководило Моррисоном в тот момент: может потеря крови сказывалась, может давящий интерес, может три открытые раны на теле. Но ладони его по итогу просто опустились на задние части бедёр Чиуна. Азиат отстраняется. Его безумно забавляли эти перепады в эмоциях Моррисона. Френку понравилось, но он не хотел в этом признаваться самому себе. По крайней мере, так видел Чиун. Глаза Френка невзначай скользнули по губам, шее, ключицам Трюкача. Он просто не выдерживал жёлтый взгляд, а смотреть куда-то надо было. Цепочка, вероятно очень дорогая, свисала с шеи, на ней красовался какой-то кулон, но Господи, как же Френку было на него срать. Легион высвобождает одну руку из-под Трюкача. Он хватает его за эту цепочку и тянет к себе. Теперь уже Моррисон берет на себя инициативу. Парень целует Хака, пока тот пальцами зарывается в светлые волосы, с приятной болью сжимая. Во рту стоял отчетливый металлический привкус с примесью алкоголя.       «Какого чёрта, Френк? Вы пиздились чуть ли не до смерти, а ты возбуждаешься? Всё с головой в порядке? Ты пришёл сюда, чтобы поставить этого китайца на место, а это что?» — вторил собственный голос в голове. Легион посоветовал тому заткнуться и отпустил цепочку, этой рукой ведя по спине Трюкача. Ему нравилось, как под пальцами ощущались выпирающие ребра, позвоночник, как мягко скользила атласная ткань, как от напряжения дрожали мышцы. Френк не гей. Он ведь самый настоящий натурал. У него и девушка даже есть. Но то, что происходит сейчас, находится вне сознания Моррисона. Хак резко отстраняется, с сомнением смотрит на парня внизу. Он резко встает на ноги, отчего пошатывается. Трюкач разворачивается и исчезает в темноте одной из комнат. Ошарашенный, Моррисон сидит на полу, глядя в след ушедшему азиату. И что за херня сейчас была. Забыв про раны, Френк поднимается, держась за столешницу. Парень шипит, сгибаясь пополам, с большим усилием вытаскивает нож из голени, швырнув его на стол. Возвращается Чиун, выглядящий так невозмутимо. Красноволосый чуть ли не впритык подходит к Френку, помедлив. Что-то было у него в руках. Бесцеремонно тот расстёгивает чужую кожанку, скидывает её на пол.       — Всё, отъебись…— Моррисон начинает отмахиваться и старается отойти. Но Трюкач резко прижимает его руку к столешнице, не давая сдвинуться.       — Заткнись, будь добр, — жёлтые глаза недобро блеснули на лицо Моррисона. Второй замолчал, пытаясь понять, что делает этот странный айдол. На пол полетела чужая толстовка, приземлившись на побитую маску. Схватив бутылку с виски, Чиун прям с горла делает два больших глотка. И остаток выливает на рану Френка. Сначала на плечо, потом на живот.       — Какого черта ты делаешь?! — вскрикивает Легион, начав усиленно сопротивляться. Алкоголь начал безумно жечь поврежденные участки кожи, а когда попадал в рану, Френк был готов взвыть от боли.       — Угомонись, — отрезает Хак. Причем таким странным тоном. Не свойственным для Чиуна. Серьезным, что ли? Он разматывает бинты, начав забинтовывать раны парня. Заняло это в совокупности минут пять. Закончив, Трюкач оглядывает проделанную работу, потом опускает взгляд на ногу Моррисона, на которую тот даже опираться не мог. Да и хуй с ним, его проблемы. Трюкач серьёзно смотрит в глубокие карие глаза, после усмехается и качает головой. Он ведет костяшками пальцев по рубцу на губах, целует его. У Френка голова кругом. А этому придурку смешно. Чиун резко хватает его за волосы на затылке, оттягивая назад. Френк, не сопротивляясь молча запрокидывает голову, руками опирается о столешницу, слегка поднимаясь на носки. Азиат ведет языком по шее, татуировке, слизывая кровь с небольшой царапины. Из-за близости он ощущал быстрое сердцебиение Легиона, тяжелое прерывистое дыхание. Рука легла на пах главаря, Чиун на выдохе усмехнулся, подняв глаза на Френка. Такой смешной, беспомощный. Трюкачу нравилось чувствовать власть над ним.       Это всё зашло слишком далеко. Френк кусает свои губы, закрывает глаза. Тело его словно не слушалось. Он хотел просто быстро свалить отсюда. Но по какой-то причине не мог. Продолжал стоять перед этим самодовольным корейцем и млеть из-за его языка, пальцев. Чиун отпускает волосы главаря, занявшись ремнем на джинсах Френка. У второго желудок скрутило в трубочку. Нужно уходить. Просто уходить. С трепетом он смотрел на спутанные красные волосы в нескольких сантиметрах от своего лица. Юноша даже почти что мог почувствовать их запах. Рука легла на шевелюру, зарываясь в неё пальцами. Чиун мимолетно сверкнул глазками на Френка, усмехнулся. Джинсы вскоре тоже оказались на полу, прямо в луже крови хозяина. Азиат смотрит на израненную ногу русого и слегка морщится, глядя как кровь пачкает его белый пол. Да, у горничной будет много вопросов к Хаку, если он не успеет все это прибрать. Трюкач сажает парня на столешницу, устраиваясь между его ног. Берёт бинты со стола и садится на корточки перед Френком. С осторожностью он туго перебинтовывает ногу. Белая ткань тут же пропитывается кровью. Но хотя бы не капает. Поднявшись, Трюкач ведет тыльной стороной ладони по внутренней стороне бедра Моррисона. У того по коже пробежали мурашки. Красноволосый оставляет руку на бедре парня, целует сначала в шею, затем спускается ниже: к ключицам, плечам, груди. Там и останавливается. Чиун подхватывает Моррисона на руки, и, пока Френк пытался расстегнуть его рубашку, параллельно горячо целуя айдола, нёс его наверх, в спальню.       Тёмная просторная комната, окна спрятаны за массивными темно-серыми шторами. Посреди стояла громадная кровать. Френк о такой мог только мечтать. Наверное, какой-нибудь кинг-сайз или типа того. Тёмное большое одеяло, на котором лежало несколько белых подушек. Напротив, стоял кофейный столик, на котором были навалены какие-то корейские журналы. На некоторых обложках красовался сам Чиун. Можно даже сказать, что Френку повезло. Сколько фанаток мечтают оказаться в этой комнате? Тысячи или даже миллионы.       Спина Моррисона вскоре оказывается на прохладной приятной телу ткани. От неё сильно несло порошком или кондиционером. Такой фантомный запах детства. Он не помнил своих биологических родителей, но, наверное, его раннее детство пахло именно так.       Расстёгнутая рубашка Чиуна приятно щекотала живот, пока тот, нависнув сверху, зацеловывал, кусал шею, ключицы, соски младшего. Ну а Френку не оставалось ничего, кроме как зажать рот рукой и тяжело дышать. Он не сдерживает сладкого стона, когда Хак аккуратными черными ногтями ведет по нижней части живота. У айдола от такой реакции прошел холодок по спине. Снизу-вверх он смотрит на лицо Френка, усмехаясь. Вскоре и боксёры Легиона оказываются где-то в стороне. Впервые он лежал абсолютно голый ПОД кем-то. Собрав яйца в кулак, Моррисон смотрит на Хака, приподнявшись на локтях. Он наблюдает за тем, как тот скидывает с себя рубашку, открывая вид на тату, о которых никто до сих пор не знал, на красивое подтянутое тело. В руках Трюкача оказывается упаковка с презервативом. Френк не заметил откуда он её достал. Может принес из той комнаты, где брал бинты? Скорее всего. Моррисон вновь ложится, забываясь в этих мягких тканях. Ему казалось, что сейчас он совершает громадную ошибку. Поэтому он старался не смотреть на Трюкача и даже забыть о нем хотя бы на мгновение. Но тяжело было сделать это, когда теплые пальцы бегло касаются бедер, ягодиц, живота. Чиун навис над ним, всматриваясь в блаженное лицо с покрасневшими щеками и носом, шрамами, которые его только красили, трепещущими ресницами. Холодный кулон цепочки коснулся впадинки между ключицами, отчего по коже рванула волна мурашек. Смущало только то, что сейчас Лидера Легиона оттрахают как последнюю суку. Но в голову даже не приходила мысль взять лидерство на себя. Ему нравилось, что Чиун так нежно, мягко, с азартом лелеет его. От каждого прикосновения губ, пальцев в груди взрывался бурный яркий фейерверк эмоций, а живот начинало тянуть приятной болью. Френк открывает глаза, глядя в хитрые глазки напротив, слегка улыбается, зарывается пальцами в мягкие спутанные волосы. Тот наклоняется ниже, опаляя лицо Моррисона горячим дыханием и целует. Твою мать, таких горячих поцелуев у него не было никогда, наверное. Даже с Джули.       Трюкач для удобства заставляет Френка приподнять ногу. Он ведет пальцами по бедру к ягодицам. Легион так сильно забылся в этом поцелуе, что и не заметил неладного. Два пальца начинают ловко двигаться внутри. Моррисон шумно выдыхает в поцелуй, жмурится. Не больно, но и не приятно. Безумно странные ощущения. Пережить такое во второй раз он бы точно не хотел. С каждым движением Легион, словно ощущал, как теряет частичку себя.       Трюкач грубо кусает в кровь его губы, так нагло ухмыляясь при этом. Ритмичные движения пальцев, грубые поцелуи, вкус крови во рту — всё это начинало вскруживать головы обоим. Легион даже позволяет себе тихие стоны, окончательно привыкнув к Трюкачу. Второй с таким блаженством и эйфорией слушал тяжелое дыхание, стоны почти что себе на ухо. Азиат бы мог забить и сделать все грубо (как он обычно и делал). Но с этим остолопом ему ещё работать и, видимо, достаточно долго. Поэтому не хотелось бы, чтобы тот натравил на Хака своих малолетних друзей.       —Терпи, — хриплым полушепотом кидает Чиун, на что Френк не успевает среагировать. Пальцы быстро заменяются на член. Больно. Френк шипит, пальцами впивается в чужое плечо, пока Чиун покрывал его шею засосами и поцелуями. Перед глазами стояли звездочки. А Моррисона начинало словно трясти изнутри. Трюкач замирает на пару минут, позволяя младшему привыкнуть и успокоиться. «Больно.» — это слово в голове пролетало сто раз за секунду. Он же не тёлка, чтоб сейчас давать заднюю. Пару раз Легион делает глубокий вдох, закрывая глаза и роняя голову на кровать. Жёлтые кошачьи глаза, изучая, пробежали по лицу Френка, раздумывая что делать дальше. На тёмное покрывало закапала кровь. Стараясь утешить главаря поцелуями, поглаживаниями, Хак начинает очень медленно и осторожно двигать бедрами, продолжая изучающе всматриваться в чужое лицо. Чиун большим пальцем касается щеки, шрама, ведёт вдоль линии подбородка и шеи. Френк притягивает к себе корейца, жадно целует, забывая про боль. Теперь уже он искусывал чужие губы в кровь, с силой сжимал пряди красных волос, оставлял на плече синяки и следы от ногтей. С каждым толчком Моррисон вытерпливал боль, откидывая её куда подальше. Это должно пройти? Он надеялся, что да. Парень закидывает ногу на талию айдола, стискивает челюсти, отвернув голову вбок. Стоило отдать должное Хак Чиуну, за то, что делает он все настолько аккуратно. Даже удивительно. Человек, который недавно нанес Моррисону три ножевых ранения, сейчас старается сделать все очень бережно, ювелирно. Что с него взять? Он психопат. У него не все дома. Но блять, как же классно он целовался. Хотя бы ради этого Фрэнк мог простить ему и удары ножом, и сломанную маску, и боль, которую тот переживает сейчас. Карие глаза задумчиво смотрят куда-то в комнату, пока Чиун рассматривает красивый профиль. Побитый слегка, но красивый. Вскоре боль стала привычной и почти незаметной. Сильнее начинала ныть раненная нога. Фрэнки облизывает губы, поворачивается на Трюкача, который разглядывал татуировку юноши. Жёлтые глаза метнулись к карим.       —Всё нормально? — хрипло спрашивает Чиун, наклоняясь к самому уху Легиона. Тот кивает и мычит тихое «угу». Ещё пара глубоких вздохов. Парень целует шею, ведя языком по пульсирующей артерии, кадыку. Он покрывает поцелуями подбородок, уголки губ. Азиат подставлял шею под ласки и был готов мурчать от удовольствия. С его кошачьими повадками это было бы вполне ожидаемо. Со временем он аккуратно ускорялся, выжидал, пока привыкнет Фрэнк. Но второй не подавал никаких знаков, просто вырисовывал поцелуями на чужой шее неизвестные рисунки. Он стонал, лаская слух Трюкача. И в конце концов просто начал кайфовать от происходящего. Его больше сейчас возбуждал сам Чиун. А не то, что он делал. Его тяжелое дыхание, горячая кожа, спутанные волосы, мягкие, искусанные в кровь, губы— так заводили.         Они так были поглощены друг другом, что никто не заметил шлепанье босых ног по мраморному наливному полу. В комнату входит девушка, большими круглыми глазами смотрит на происходящее. Розовые влажные волосы спадали на плечи и грудь. Её голое тело прикрывало лишь мокрое полотенце — видимо девушка как раз вышла из ванной. Она стояла так около минуты, подбирая слова для происходящего.       — Фрэнк?! — тонко вскрикнула Сьюзи. — Какого хера вы делаете?!       Злая, обиженная и охуевшая она разводит руками и со словом «пиздец» быстро уходит из комнаты. Фрэнки ошарашенно смотрит на Сью из-за плеча Трюкача. Второй тихо выдыхает «блять» и замирает, закатывает глаза.       — Сьюзи, блять, подожди! — с трудом, перебарывая боль, главарь Легиона вырывается из-под Чиуна, подхватывает боксеры и бежит вниз, стараясь догнать свою подопечную. Снизу слышатся крики, началась какая-то разборка.       А Трюкач с довольным видом лежит на кровати, смотрит в потолок, хитренько улыбаясь. —Два из четырех, получается…