«Мой новый коллега превосходит тебя несколько раз»
«Ты что, не понял свою задачу? От тебя так много требовалось?»«Ты все также слаб.»
«И это всё, на что ты способен?»«Даже Ацуши делает это быстрее тебя.»
«Что? Снова не справился?»
Мысли бесконечно долго крутились в голове Акутагавы. Он снова не справился, снова был недостаточно хорош, снова допустил ошибку.СНОВА.
СНОВА.
СНОВА!
Дальше всё происходило слишком быстро, чтобы сам Акутагава мог понять что-то. Вот он уже в своей комнате. На пол летят какие-то бумаги, вещи, разбивается что-то стеклянное, кажется, лампа или кружка. Осколки с характерным звуком упали на пол, смешиваясь с остальными опрокинутыми вещами. Раздался треск. Рюноскэ с силой швырнул в стену стул, от чего тот сломался и некоторые его части разлетелись в щепки. В голове крутились мысли, перед глазами пролетало множество ярких картинок и воспоминаний, ещё сильнее ранящих и разбивающих. Щеки пылали, пылали и лёгкие, они раздувались от каждого вздоха и вновь сжимались при выдохе. Горячий пар вылетал изо рта, когда Акутагава заходился в сильном кашле. Кровь редкими каплями падала на белую рубашку, впитываясь в грубую ткань и оставляя тёмные пятна. В какой-то момент по щеке даже скатилась одинокая слезинка, по температуре ничем не уступающая крови. Жар разносился по всему телу с невероятной скоростью, он брал своё начало где-то в лёгких, груди или в сердце и разливался по всем сосудам, по каждой клетке. Но с такой же скоростью происходило и обратное, кончики пальцев холодели, покалывали даже, от чего руки сами собой сжимались в кулаки... И били. Били в стены, по столу, по шкафу. Глубокие вмятины оставались на деревянных поверхностях от такой силы, все-таки бил не кто-то, а мафиози, и даже не просто мафиози, а Рюноскэ Акутагава. Рюноске Акутагава в гневе, в отчаянии. Теперь в стену летела тумбочка, которая также разбилась в щепки, оставляя после себя не только эти куски древесины, но и то, что находилось внутри, лежащими на полу. Вообще-то, в комнате Акутагавы было не так уж много вещей и мебели: он редко здесь пребывал, разве что для сна и какого-нибудь недолговременного отдыха (и то, только во время болезни или после действительно тяжёлого ранения), да и не нужно ему было иметь у себя ничего, что мешало бы ему. Одним словом минимализм. От переполняющих чувств, впервые за долгое время вылезших наружу, расëмон тоже решил показаться. Будто отдельно существовав от хозяина и не подчиняясь ему, он действовал "в своих интересах". Словно яростный змей, он пробивал бреши в стенах, проползал под половицами, ломая и их. Но за все эти несколько минут Акутагава не выронил и слова, наоборот, он лишь стискивал зубы настолько, что они крошились, но молчал. Единственная слеза, упавшая с его подбородка, разъедала дыру в груди и добавляла боли.«Мафиози не плачут.»
И Рюноскэ не плачет, и никогда больше не заплачет. Никогда. Это была последняя слеза, что он выронил. Дождь к утру утихал, медленно прекращаясь. Акутагава успокаивался, сидел на оставшемся более-менее целом кусочке пола, прислонившись к холодной стене, и сам остывал. Расëмон лежал рядом и всё никак не хотел возвращаться обратно, но теперь он выглядел как безобидные лоскутки плаща, валяющиеся на полу и слегка подсвечивающиеся красным светом. Кашель лишь не унимался, но и он вскоре пройдёт. Вернув прежнюю серьёзность и холод, Акутагава поднялся с пола, наконец взял контроль над своей способностью и вышел из дома. Капельки крови на стенах и полу, где касался кулак Рюноскэ, медленно засыхали...