Придворный лучник

      Ночь опускалась на дворец, просачиваясь легкой прохладой в приоткрытые двери и окна.       Хёнджин вышел из купальни, накинув на тело легкий халат. Он взглянул на закрытую дверь спальни, так, словно ожидал кого-то, а затем присел за столик перед зеркалом, обтирая чистые волосы мягким полотенцем.       Грядущий день казался настоящим смертным приговором, и Хвану хотелось отсрочить наступление утра любым способом.       Он отлично знал, что когда-нибудь этот момент обязательно наступит. Ведь все принцы и принцессы вступали в династический брак по наступлению двадцати трех лет, чтобы повысить статусность рода и приумножить благосостояние дворцов. В юности, он любил слушать рассказы старших друзей о том, как волнительно было впервые видеться с будущим супругом, узнавать друг друга лучше и, наконец, влюбляться. Эти истории напоминали красивые сказки о прекрасной любви, и сам Хёнджин с восторгом думал о том, что когда-то, с ним случится то же самое.       Стук в дверь заставил молодого принца отвлечься от размышлений. За окнами было достаточно темно, и Хёнджин знал, что лишь один человек приходил в его спальню в это позднее время. — Ты опоздал, — холодно сообщил Хван, когда в дверь вошел молодой человек в бордовом кимоно. — Прошу простить меня, мой принц, — ответил он. Взглянув в отражение зеркала, Хёнджин увидел, как покорно опустилась его голова, — я проверял луки наших стрелков, перед завтрашним прибытием… — Брось эти формальности, Минхо, — прервал его Хван, не давая возможности закончить предложение, — и расчеши мои волосы.       Поклонившись, мужчина подошел к столику и взял перламутровый гребень. — Тебе следует меньше находиться на солнце, или, лучше прикрывать голову, — сообщил Минхо, распутывая пальцами темные пряди чужой шевелюры. — Волосы совсем сухие. — Я забываю про головной убор, — ответил Хёнджин. Тон его значительно смягчился, когда мужчина бережно провел гребнем по кончикам волос. — Пусть придворные дамы купят на рынке персиковое масло. Ты должен ухаживать за собой хорошо, чтобы будущий избранник относился к тебе так же, как и ты сам.       Эти слова больно укололи Хвана и он опустил глаза, чтобы не выдать навернувшихся слез.       Когда Хёнджину исполнилось семнадцать, он понял, что история его любви не окажется похожей на сказку. Он помнил о том, что ему разрешалось влюбляться только в представителей королевских семей. Но сердце оказалось безрассуднее, выбрав для себя молодого придворного лучника. Ли Минхо появился в их дворце совершенно неожиданно. Хван отлично помнил, как отец привез его на лошади, ослабшего и израненного.       Новый гость провел в лазарете три дня, под наблюдением лекарей. Он много спал и пил целебные настои, чтобы приходить в чувства. Все это время Хенджин не находил себе места, стараясь разузнать о нем хоть что-нибудь. На четвертый день своего прибывания во дворце Минхо стало лучше. Узнав об этом, Хван пробрался в его покои поздней ночью, чтобы не привлекать ненужного внимания придворных слуг. — Ты, наверное, совсем голодный, — обеспокоенно произнес Хёнджин, совершенно позабыв про приветствие. Он вынул из-за пазухи пергаментный сверток, в котором были рисовые пирожки. — Вот, поешь. Тебе нужно набираться сил.       Есть Минхо, по правде, не хотелось. Однако, силы на восстановление требовались ему впрямь. Он поблагодарил Хёнджина за поздний ужин, поразившись заботе со стороны человека, который ни разу не появлялся в его покоях. — Откуда ты взялся? — полюбопытствовал Хван, не сумев удержать под контролем свое любопытство. — Я беженец с соседней территории, — рассказал Минхо. — Мою семью обвинили в предательстве короля и повесили, но мне удалось сбежать. — Мой отец нашел тебя раненым в лесу, — сказал Хван, не сводя заинтересованного взгляда с утомленного лица Ли. — Я рад, что вы меня спасли, — Минхо кивнул головой, — и я нахожусь в неоплатном долгу перед вашей семьей.       Спустя пару недель Минхо окончательно пришел в себя. Он знал, что вопрос о его прибывании во дворце рано или поздно будет поднят на обсуждение, но король оказался милостив, предложив остаться Ли в качестве лучника. И такой расклад событий очень радовал Хёнджина.       Каждое утро он наблюдал за тем, как Минхо проверял исправность луков в мастерской. Хёнджин украдкой смотрел на то, как сосредоточенно Ли натягивал тетиву на плечи, и полировал рукоять. Навыки его владения луком оказались куда лучше, чем у других придворных стрелков, и вскоре, его назначили командующим отряда. — Научи меня стрелять, — попросил молодой принц в один из вечеров, когда Ли возвращался с охоты. — Я хочу овладеть луком так же хорошо, как ты. — Нам придется много заниматься, — предупредил Минхо, однако, оценил порыв Хвана к новому занятию. — Ничего, — ответил Хёнджин, — я имею хорошую физическую подготовку. Проводить время за стрельбой будет куда полезнее, чем за изучением политики.       Озорной настрой Хёнджина подкупил Ли. Он знал, что многие во дворце по-прежнему считали его чужаком. Но мысль о том, что к нему тянулся принц, волшебным образом дарила силы, и Минхо адаптировался быстрее.       Первые тренировки дались нелегко — от нового вида физической нагрузки у Хвана болели руки. Однако, чем чаще парень брался за лук, тем быстрее привыкали мышцы. Спустя несколько месяцев он научился самостоятельно разбирать оружие на части. — Вы очень быстро учитесь, — хвалил его Минхо. — А ты очень хорошо объясняешь, — смущенно улыбнулся Хёнджин. — Хочу сходить с тобой на охоту завтра. Возьмешь? — Ваш отец будет не против? — Не будет, — уверил его Хван.       Однако, решение Хёнджина не увенчалось успехом: молодой принц проявил неосторожность, вынимая стрелу из перепелки, и поранил руку острием стрелы.       Рана оказалась довольно глубокой, и придворным лекарям пришлось наложить швы. В тот вечер Хёнджин не мог сомкнуть и глаза — вся правая конечность неприятно ныла от неутихающей боли. Ныть хотелось и Хвану. До тех пор, пока в его спальню не прокрался Минхо. — Господин Хван, как вы себя чувствуете? — обеспокоенно спросил Ли, присев напротив кровати Хёнджина. — Не могу уснуть, — пожаловался принц, — боль никак не успокоится. — Моя вина в том, что вы поранились… — Нет, — прервал его Хван, — я сам попросил взять меня с собой, сам поранился. Не вини себя, пожалуйста.       Промолчав, Минхо осторожно провел пальцами по забинтованному предплечью принца. Хёнджин шикнул, и Ли испуганно одернул руку. — Погладь меня по волосам, — робко попросил Хван.       Минхо улыбнулся — чужая просьба показалась ему очень личной, и отчасти интимной. Сбросив с ног обувь, он разместился на большой кровати рядом с Хёнджином. Молодой принц доверчиво прижался к плечу лучника, позволяя себе слабость.       Кажется, именно в эту ночь они оба поняли, что их чувства друг к другу были чем-то большим, нежели рядовым дружеским интересом. Хван не помнил, чтобы кто-то прежде притягивал его так же сильно, как Минхо.       В день своего восемнадцатилетия Хёнджин набрался смелости, чтобы рассказать о своих чувствах. Они сбежали с торжества, потому что находиться в кругу взрослых было невероятно скучно, а выпитое залпом соджу толкало на безумства.       Заведя Ли в свою спальню, Хван, немедля, спросил: — Ты когда-нибудь влюблялся? — Да, — ответил Ли. — А как понял, что твои чувства взаимны? — в словах Хёнджина слышалось отчаяние. — Я до сих пор не уверен в этом, — признался Минхо, — и я очень боюсь получить отказ. Потому что, получив его, я потеряю то, что имею сейчас.       Эти слова насторожили Хвана. Он был эгоистом и не мог принять мысли о том, что Ли мог понравиться кто-то, помимо него. — Кажется, ты очень нравишься мне, Минхо, — сказал он, ощущая, как разгорается жар на его щеках. — Я ни разу не испытывал ничего подобного к тем, с кем общаюсь…       Глаза принца опустились вниз, чужое молчание безумно пугало. Но спустя несколько секунд он ощутил, как пальцы Ли приподняли вверх его подбородок, а губы вовлекали в поцелуй. — Ты же знаешь, что нам не полагается быть вместе, — с досадой произнес Минхо, прислонившись лбом к виску Хвана, — если дать волю чувствам сейчас, будет очень больно через время, когда ты вступишь в брак. — Четыре года, — сказал Хёнджин, взяв Минхо за руку, — у нас есть четыре года, чтобы быть друг с другом. До тех пор ты будешь моим. — Хотел бы я продлить этот срок, — лучник грустно улыбнулся, глядя в искренние, влюбленные глаза Хвана, — но ведь это лучше, чем ничего, верно?       Хёнджин стиснул Ли в крепких объятиях, осчастливленный услышанным. Теперь, все было правильно. Так, как и должно.       После признания, проводить ночи без Минхо стало крайне непривычно. Кровать казалась безразмерно-большой и холодной, а комната — пустой и мрачной. Хван мог часами лежать в одиночестве, предпринимая бесполезные попытки уснуть. Очень не хватало теплого тела рядом и горячей ладони, лежавшей поперек его талии.       На одной из утренних тренировок с лучником Хван озвучил свою просьбу: — Я хочу, чтобы ты ночевал у меня. — Что? — удивился Минхо. — Но… слуги вряд ли оценят это зрелище, когда будут заходить, чтобы разбудить тебя. — Ты просыпаешься немногим раньше меня, — энтузиазм Хёнджина был неутолим, — а слуги будут освобождены от надобности посещать мою спальню утром.       Отказать принцу было просто невозможно. К тому же, Минхо был совсем не против уделять ему больше внимания.       Ночь становилась особенным временем. Изначально, им хватало простых объятий и поцелуев, ведь Хвану полагалось быть порядочным и сдержанным, а Минхо не смел и мечтать о большем. Ведь то, что было у него сейчас, являлось самой настоящей роскошью.       Но Хёнджин чувствовал, как граница постепенно исчезала. И в одну из ночей он разрушил ее окончательно. — Намажь мое тело кремом, — сказал принц, когда Минхо пришел в его спальню после вечернего обхода территории дворца. В такие моменты, голос Хвана звучал властно, что очаровывало Ли еще больше.       Он лег на живот, опустив халат до поясницы. Взяв флакон с кремом, Ли присел на кровать принца, ласково проведя ладонью по его голым плечам. Кожа Хёнджина была неописуемо-мягкой, к ней хотелось прикасаться осторожно, а целовать — нежно и размеренно, чтобы не оставлять грубых следов на прекрасном светлом полотне. Но держать себя в руках становилось сложнее, в особенности, когда принц так сладко вздыхал от каждого прикосновения. Словно его тело жаждало о большем.       Наклонившись к Хёнджину, Ли откинул волосы с его шеи и прикоснулся к ней губами, заставляя принца восторженно охнуть. Улыбнувшись, Минхо опустился ниже, целуя Хвана в выпирающую косточку позвонка и массируя руками его поясницу. — Продолжай, — прошептал юноша, прикрывая глаза от удовольствия. Было сложно применять силу воли и прекращать начатое, ведь Хёнджин так давно мечтал об этом.       Уловив его настрой, Ли развязал пояс кимоно и освободился от верха. Очень хотелось ощутить кожу Хвана не только руками, но и собственным телом. Он продолжил целовать спину Хёнджина, сжав в руках его ягодицы, что привело принца в больший восторг, вынуждая сдавленно простонать.       Вероятно, Хван слегка волновался, и поэтому Минхо был аккуратен, желая расположить принца, убедить в том, что он ни за что не причинит ему вреда. Хёнджин отвел таз назад и прогнулся в пояснице, уперевшись локтями в кровать. — Мой принц, — прошептал Ли, зацепив зубами кожу на его лопатке. Так, чтобы никто не увидел.       Подхватив Хёнджина под талию, Ли нащупал ладонью его твердую возбужденную плоть, нежно лаская ее через тонкую ткань халата. Хван закусывал губы, стараясь не издавать лишних звуков, но тихие стоны вырывались наружу против воли, потому что с Ли было невозможно иначе. Оказавшись без возможности прикоснуться к себе, Минхо вжимался и терся возбуждением о бедра Хёнджина, но этого вполне хватало, чтобы подвести себя к разрядке.       Хван быстро кончил, содрогнувшись в руках Минхо, и тяжело уронил голову на ладони, ощущая долгожданное расслабление в теле. Ли откинул голову назад, шумно втягивая воздух ртом, и, толкнувшись в бедро принца крайний раз, закончил следом, пачкая халат и простынь спермой. Он упал рядом с Хёнджином, глядя на него обескураженным, слегка растерянным взглядом. Но принц выглядел расслабленным и спокойным. Потянувшись к волосам Минхо, он поправил его вспотевшую челку и провел кончиками пальцев по щеке. — Это было прекрасно, — поделился он своими ощущениями, — все, как я и представлял. Мы ведь попробуем большее? — Как только ты будешь готов, мой принц, — уверил его Ли, перехватывая ладонь Хвана и целуя его красивые длинные пальцы.       Но эта романтическая идиллия не могла продолжаться вечно. На свой двадцать второй день рождения Хёнджин получил условие — выбрать представителя для заключения будущего брака в течении года, и обручиться с ним, как только исполнится двадцать три. С тех пор, каждый месяц в их дворец приходили юноши и девушки невероятной красоты, но никто из них не вызывал трепета в сердце принца, ведь оно давно принадлежало Минхо.       Незаинтересованность сына злила старшего Хвана. Они часто ссорились, что только накаляло обстановку во дворце. А Хёнджин угасал с каждым днем, находя поддержку лишь в придворном лучнике.       В один из вечеров, перед прибытием принца из соседнего дворца, отец вызвал Хёнджина на разговор. Хван знал, что это не сулило ничего хорошего, и успокаивал себя лишь мыслью, что хуже быть просто не могло.       Но он оказался не прав. — Мне все известно о твоем романе с Ли Минхо, — слова отца полосовали, как наточенный клинок, — и я бы закрывал глаза и дальше, если бы это не мешало нашим традициям и планам. Вы, дети, часто считаете нас глупее, чем мы есть, и думаете, что можете всё скрыть.       Хёнджину показалось, что самый страшный ночной кошмар только что обернулся явью. Вот только крики не вели к пробуждению, ведь все происходило наяву. — Я был уверен, что твоя влюбленность окажется лишь временным интересом, и я не стал вмешиваться и позволил тебе развлекаться, — наступательно продолжал король. — Но ты слишком заигрался, Хёнджин. Минхо отлично владеет луком и замечательно руководит отрядом стрелков, но в данный момент он представляет проблему для нашей семьи. А если проблему невозможно решить, ее приходится устранять. — Ты же не… — тихо произнес Хван, игнорируя слезы, покатившиеся по бледным щекам. — Он получит свое жалование и будет изгнан из дворца до твоего замужества, — равнодушно сообщил отец. — Нет, нет! — в истерике закричал Хёнджин, падая на колени. — Пожалуйста, не выгоняй его! Пусть… пусть он останется! — просил принц, вытирая лицо рукавами кимоно, — а я вступлю в брак с тем, кто прибудет в наш дворец на сватовство перед моим днем рождения, даю обещание…       Король молча кивнул, и лишь добавил: — Мне всегда хотелось думать, что твои романтические увлечения будут намного перспективнее, чем придворный лучник.       Хван горько разрыдался, спрятав лицо в ладонях. Четыре года казались ему бесконечным сроком, но время пролетело слишком быстро.       Минхо молчал, обнимая Хёнджина за шею. Ему было больно видеть принца сломленным. Свои эмоции Ли держал под строгим контролем. Он знал, что был нужен Хвану сильным, и позволял овладеть чувствам над собой лишь в одиночестве. — Минхо, мне так больно… — твердил Хван, прижимаясь к лучнику, — так больно от мысли о том, что это наша последняя ночь… — Я знаю, Джинни, — ответил Ли, — мне тоже…       Он уткнулся носом в волосы принца и зажмурился — несколько слез скатились по его лицу, и Минхо упрекнул себя за слабость. Наконец, придя в себя, Ли присел на колени возле принца, и, взяв его дрожащие руки в свои, произнес: — Взгляни на меня, пожалуйста.       Всхлипнув, Хёнджин поднял на Минхо заплаканные глаза. — У нас есть двенадцать часов до наступления утра, слышишь? Двенадцать часов, Джинни. И до этого времени я все еще твой.       Эти слова удивительно-быстро успокоили Хвана. Убрав челку с глаз, он посмотрелся в зеркало, а затем сказал: — Помнишь, в ночь нашей первой близости я спросил, опробуем ли мы большее?       Лучник кивнул. — Я хочу, чтобы это случилось сегодня. Чтобы все было по-настоящему. — Хёнджин, милый, — обеспокоенно произнес Ли, — не нужно так торопиться. Это должен быть не я, слышишь? Это должен быть… — Чувствуешь? — перебил принц, прислонив ладонь лучника к своей груди. Сердце его стучало так быстро, что казалось, вот-вот выскочит наружу. — И так с семнадцати лет, когда ты начал учить меня стрельбе. Я никогда не почувствую подобного к кому-то другому, поэтому, пожалуйста, не лишай меня возможности отдаться тому, кого я действительно люблю. Хотя бы на эти двенадцать часов.       Минхо был уверен, что Хван нагло пользовался своим положением, так как знал, что Ли обязательно сдастся. — Но ведь ты даже не готов, в смысле… — Я был в библиотеке, в специальной секции, — глаза принца сверкнули, — и я сделал все, что нужно.       Его ответ успокоил лучника. Ведь Хёнджин всегда был разумным, и иначе быть просто не могло.       Выйдя из-за туалетного столика, Хван развязал халат. Струящаяся ткань соскользнула с крепкого тела на пол, обнажая принца целиком. Теперь, Хёнджин совсем не стеснялся своей наготы. Потому что рядом был Минхо. Потому что он бы никогда его не обидел.       Принц подступил ближе и распустил пояс бордового кимоно на талии лучника, постепенно избавляя его от одежды. Он медленно провел руками по его груди и плечам, и Ли вздрогнул от пробежавших по телу мурашек — очень соскучился по прикосновениям Хвана. Обхватив Хёнджина за талию и прижав к себе, Минхо потерся носом о его шею, желая запомнить сладкий аромат кожи принца. — Оставь на мне метку, — потребовал Хван, — пусть она напоминает о том, что я твой. — Но мне не хочется вредить тебе, — с заботой произнес Ли, — ты слишком нежный для того, чтобы делать больно. — Сделай так, чтобы было не больно.       Откинувшись на кровать, принц дернул Минхо за руку, потянув за собой, и тот неуклюже приземлился сверху. Он поцеловал его в губы, получив ответный укус, и понял, что Хван не был настроен на нежности. Проведя ладонями от колен до талии, Ли развел его ноги в стороны и, устроившись между ними, жадно и грубо стиснул бедра принца. Так, что пальцы отпечатывались бледными синяками на светлой коже.       Поцелуи в губы постепенно переходили на шею и ключицы, и Хёнджин тихо постанывал, тая в руках лучника, как кокосовое масло на ярком июльском солнце. Он гладил Минхо по плечам и спине, чувствуя, как напряженные мышцы постепенно расслаблялись под его ласковыми пальцами.       Хёнджин заерзал, когда ладонь Минхо обхватила его член, собирая выступивший предэякулят. Он двинул бедрами вперед и недовольно заскулил, не ощущая ответного действия. — Мы обязательно вернемся к этой части, но немного позже, — заверил его Ли, целуя в лоб, — нужно подготовить тебя получше, чтобы было как можно меньше дискомфорта.       Лучник растер смазку между пальцами и осторожно ввел фалангу внутрь Хвана, от чего принц недовольно зашипел. За несколько часов до визита Минхо в свои покои Хёнджин поработал над тем, чтобы все прошло, как надо, но неразработанные мышцы по-прежнему привыкали. Минхо прижался к его телу и прошептал: — Потерпи немного, в первый раз всегда бывает неприятно.       В это мгновение принца передернуло от новых ощущений. Вжавшись носом в плечо Ли, он попросил: — Вставь еще один.       Ли выполнил просьбу, не задавая лишних вопросов. Ощутив, что Хёнджин был растянут достаточно, он вынул пальцы и спросил: — Хочешь продолжить? — Да, да, — закивал принц, облизав алые губы.       Распределив смазку по члену, чтобы обеспечить лучшее скольжение, Минхо приставил головку ко входу. Теперь, вместо того, чтобы сжимать бедра принца, он нежно гладил их, желая расслабить и настроить. — Все в порядке? — уточнил он, заметив, как заблестели щеки Хвана.       Смахнув слёзы, выступившие от волнения, Хёнджин притянул Ли к себе, выпрашивая поцелуй. Он постепенно расслаблялся, привыкая к новому ощущению. И если вначале Минхо был крайне осторожен, то спустя время его движения становились быстрее и резче, а стоны принца — чаще и громче.       Долгожданная разрядка доставила успокоение обоим. Хёнджин крепко обнимал Минхо, оставшись довольным их первым, настоящим разом. Он был рад, что голова его, наконец, опустела. Тяжесть мыслей о грядущем дне внезапно отступила на второй план. И это было лучшим чувством за мучительные полгода. — Я люблю тебя, Ли Минхо, — вымолвил Хван, прикрывая глаза.       Их последняя ночь протекала в спокойствии.       Утром следующего дня Хван Хёнджин сидел в королевской приемной, ожидая визита будущего избранника вместе с отцом. — Господа, принц Ли Феликс прибыл, — сообщил секретарь.       Слуги открыли двери, пропуская в приемную юношу, одетого в изумрудное кимоно. Его шаги были легкими и уверенными, он смотрел на Хёнджина с немым восторгом.       И Хван был уверен, что Ли Феликс стал первым знатным гостем во дворце, в чьем искреннем взгляде не было ни намека на самоуверенность и скорейшее желание овладеть им.       «Ты не сможешь полюбить его так же, как Минхо», — твердило сердце.       «Но вам удастся стать хорошими партнерами», — подсказывал разум.