Кошмары наяву

Ханамия знал, что Киёши изначально не планировал этого. Что он не специально всё это подстроил. Потому что Киёши такого просто не умеет. А ещё Ханамия видел грустные лица Хьюги и Рико. И они не могли врать. Потому что тоже — просто не умеют. Да и незачем им было. Учиться в каком-то рядовом университете в группе с Ханамией — так себе повод для радости. В другое время это зрелище обрадовало бы его, но не сейчас, когда ему на душе было так же скверно. Ханамия много жестикулировал, ругался, ходил из стороны в сторону, хватал Киёши за ворот, вставая на носочки и пытаясь докричаться до него, и вместо ответа на все свои гневные претензии получал тёплые поцелуи в нос. Киёши терпеливо выслушал Ханамию — всё, что он думает об идее учиться вместе с Хьюгой и Рико, изначально обречённой на провал, а потом грустно и серьезно сказал: — У тебя ещё есть возможность перевестись… Ханамия плюнул, скрестил руки на груди и быстро пошел на балкон. Вернулся через десять минут. Такой же злой, но уже более уверенный. Уверенно ответил: — Нет, — и ушел в свою комнату. Киёши молча вышел из квартиры. Он улыбался. Ханамия закатил глаза. Ему было абсолютно все равно, где и на кого учиться. А вот с кем учиться — совсем нет. Ханамию, на удивление, хватило почти на целый год. Киёши, на удивление, хватило всего лишь на полтора. Все четверо привыкли быть лидерами, и это было одной из многих причин, почему Ханамия думал, что им всем будет сложно сработаться. А необходимость этого появилась почти с первых месяцев. Им постоянно задавали кучу групповых работ, а остальные одногруппники оказались редкостными раздолбаями. Но хотя бы проблема лидерства неожиданно сама по себе решилась и никакой игры «царь горы» не произошло. А все потому, что Рико и Хьюга наконец признались друг другу и с головой ушли в отношения. Что на этих упёртых баранов наконец подействовало — смена обстановки, окружения, специфики учебы, получение свободы, взросление и еще черт пойми какая хрень, Ханамия разбираться не хотел. А Киёши и не знал, как. В любом случае, на роль лидера в их странной компании, изначально обречённой на конфликт, они не претендовали. Ханамия стал лидером рациональным, а Киёши — эмоциональным. Работали они слаженно, скрипя зубами и скрепя сердце, но слаженно. Киеши изо всех сил пытался сглаживать углы, но даже у него это получалось примерно с такой же эффективностью, как в задаче про те же углы, отрезанные у прямоугольника. А им всем нужно было не только существовать этим самым прямоугольником, да ещё и вместе работать. От этого ребятам уже хотелось лезть на такую же прямоугольную стенку. Ко всему прибавлялась бешеная нагрузка с профильной математикой, основами ведения бизнеса и прикладной химией на факультете прикладной, вообще-то, физической культуры. В общем, Киеши даже начал скучать по временам сломанной ноги, а Хьюга и Рико — их обоюдного молчания об очевидных чувствах. Что уж говорить о Ханамии, который в старшей школе привык чувствовать себя пауком, а теперь был больше похож на бабочку, запутавшуюся в ужасной паутине университетской жизни. Иногда Ханамия думал и над другим сравнением, гораздо менее точным, потому что к большей части группы оно все-таки не относилось, но заставляло Ханамию истерично смеяться. А всё потому что он попал в свой самый страшный кошмар, который в старшей школе казался ему нелепым и невозможным. Ханамия попал в Сейрин.