эта игра поддерживает автоматическое сохранение

Реальность страшнее антиутопии Оруэлла; или Замятина; или Брэдбери; или Толстой — кого угодно. У реальности сотни цветов и оттенков, радужный спектр ядовитых чернил, оставивших на тебе клеймо. Лиля видела их всех — Уинстона Смита, Д-503, Монтэга, Бенедикта: картонные скулы, сползающая лоскутами кожа, фанатичный огонь в глазах. Все реальные до отвращения. У Лили след на коже и, где-то в груди, — медленно убивающий ее желтого цвета яд. «Вместе до конца наших дней, пока чернила не растворят нас», — Инга ободряюще улыбается и сцепляет их мизинцы; «пока чернила не растворят нас», — эхом отзывается Лиля. Шелковиц порывисто и смазано целует ее в лоб, и той кажется, что на ее коже остается невидимый след голубого цвета. Инга берет ее за руку и с одуряющей нежностью гладит большим пальцем запястье; они шагают в книгу — Лиля все еще невольно зажмуривается, — потому что персонажи не должны вырваться на свободу, потому что так нужно. Чернила смешиваются в их крови (и постепенно растворяют обеих).