Олларианский дворик

      Старая столица. Уже много лет, а то и десятилетий стоят старые дома, а посредине – один дворик, который не меняется никогда. Во дворе на веревках сушится белье, а на лавочке сидят… Вальтер Придд, Килеан-ур-Ломбах, Мирабелла Окделл, Анри-Гийом Эпинэ и остальные, гордо именующие себя Людьми Чести. Они очень гордятся тем, что их фамилии ведут свой род от глав Высоких Домов Гальтары. Повелитель Стихии и четверо его верных вассалов, присягнувших на верность Ракану. Это вам не какие-то представители Новой Власти, то есть, Лучшие люди! - Вот! – Анри-Гийом стучит клюкой, которую порой использует не как трость, а как оружие нападения,- раньше были времена. И сахар дешевле в магазинах. И вообще… А вот пришел к власти Бездомный Король, чтоб ему в Закате икнулось хорошенько, и сразу все пошло наперекосяк. А ну, брысь! – замахивается он палкой, увидев кошку, - пошла прочь, отродье Леворукого. Ишь, когда все звери восхваляли Всеблагого, она повернулась к нему спиной, да еще и умываться вздумала. Брысь, негодная! Кошка и не думала уходить, потому что знала – у Анри-Гийома слабые ноги, и лишний раз вставать ему сложно. - Отец! – позвал из окна Робер, - идите обедать. - А что к обеду? Опять вареная морковка? - С нашей пенсией, которую платит нам Его Величество, только вареную морковку и есть, - поджала губы Мирабелла Окделл. - Не-нет, сегодня щи постные. Всеблагой Великий пост же! - А, это хорошо. Иду-иду. И, встав и тяжело опираясь на клюку, Анри-Гийом поковылял к подъезду. Все остальные проводили его – кто сочувственно, кто с легкой завистью. - Эх, хорошо, когда дети готовят, - сказал бывший комендант Олларии, Килеан-ур-Ломбах. - Кто ж вам мешал обзавестись семьей? – сварливо спросил Вальтер Придд. - Так у Истинного Человека Чести жена – это Великая Талигойя, - ответил уныло тот. - Щи постные – та же морковка, только с капустой и водой, - вдруг произнес Рокслей. - Ваша супруга готовит хорошо? – поинтересовался Ги Ариго. Ариго были более зажиточными, чем остальные, но все Ги равно выходии сидеть на лавочке вместе со всеми. - Не умеет она готовить. У нее другое дело – быть красивой, - ответил Генри Рокслей. - Пфф, - фыркнул Придд, опровергая гипотезу о молчаливости кракенов, - моя Ангелика тоже красотка, а готовит… м-м-м, ложку проглотишь. - Мало ли, что там ваша жена, - сварливо отозвался генерал Рокслей, - моя Дженни…. Она занята во дворце. Спор продолжился бы, но внимание Людей Чести привлекла группа подростков. Все семеро мальчишек в «адидасовских» спортивных костюмах сидели на корточках и что-то обсуждали, прихлебывая из бутылок что-то… явно не морс и не компот. Они гоготали и матерились, тоже порой поглядывая в сторону лавочки, оккупированной Людьми Чести. - Каковы нахалы! – возмутилась Мирабелла Окделл, - сразу видно, дети «навозников». Те не умеют воспитывать отпрысков. Мой сын никогда такого себе не позволит. Сидеть на корточках, пить… непонятно что, да еще и в сомнительной компании. - А что вы хотите, сын обер-прокурора Олларии, Эстебан Колиньяр, - подсказал Килеан, - и его, с позволения сказать, друзья. - Совершенно верно, абсолютнейшее безобразие, – поддержал Вальтер Придд, - мой сын дома за учебниками сидит. На улицу не выгонишь. - Этих боится? – простодушно осведомился Питер Хогберт, показывая на юных «навозников». - Вот еще, - нахмурился супрем, - он учится, он овладевает знаниями. - Эх, вот при Раканах было лучше, - мечтательно сказал Ариго, глядя в небеса, где проплывали облака, - сейчас был бы порядок. Ни этих хулиганов, ни кошек во дворе, чистота… а тут что? Вон, окурки валяются, огрызки от яблок. - Яблоки вчера вы и ели тут, - напомнил Рокслей. - Неправда, это был не я. Тут мимо прошел кансилльер. В авоське позвякивали аптечные пузырьки. - Эр Август! – оживилась честная компания, - куда вы? Присядьте, передохните, расскажите, что купили. - Некогда мне тут с вами сидеть. Я старый больной человек, после встречи с Алвой работаю…э-э-э-э, пенсию получаю на аптеку. Вот, купил себе успокоительные. И кансилльер скрылся в подъезде. - Ишь, ты, загордился, - начал было Килеан-ур-Ломбах. Бывший комендант вспоминал, жаловался ли он на подагру или на то, что колиньяровская гоп-компания позапрошлую ночь пела под гитару прямо под его окнами. Но не успел и рта раскрыть. - Ах! – раздался дружный выдох. Бедная Мирабелла едва со скамейки не свалилась. - Ричард! Вы куда? - По делам, матушка, - ответил её почтенный сын, Ричард, герцог Окделл. Он шел через родной двор в килте. Голые коленки обдувал теплый, почти летний ветерок. На руках у юноши уютно примостился котенок породы «Сфинкс». И шел Ричард не абы куда, а к черной спортивной машине марки «Мориск», за рулем которой сидел… - Алва! – не то пискнул, не то прокряхтел кто-то. Рокэ обернулся и одарил компанию Людей Чести ослепительной улыбкой. - Приветствую вас, господа. И вас тоже, - это относилось к колиньяровским пацанам. Те слегка очумели – не то от вида Окделла, не то от осознания того, что кумир всей молодежи встречает его, а не их семерых. Кто-то пролил пиво, кто-то просыпал семечки на радость местным голубям. А Ричард тем временем продефилировал до машины. Рокэ чмокнул его в губы и галантно открыл переднюю дверцу. Затем забрал котенка, помог Окделлу сесть и снова вернул ему кота. Сфинкс мяукнул и полез греться подмышку. Алва сел за руль и машина, мигнув фарами, развернулась, едва не задев штакетник, где в палисаднике эр Август выращивал какие-то «полезные травки». «Мориск» уехал в Закат, сопровождаемый взглядами Людей Чести и семерки Колиньяра. - О Создатель, этого не может быть, потому что этого не может быть никогда, - трагично возвестила миру Мирабелла, это не мой сын. - Зато не с этими, - утешающее сказал Рокслей, показав на гоп-компашку, которая поднялась с корточек и собиралась покинуть двор, бросив там пустые бутылки. - Да уж утешили, - ядовито отозвался Вальтер, - мой старший тоже с Вороном дружбу водил. Ни до чего хорошего это не довело. - Ох, чует моя… моё сердце, нам всем на аптеку придется работать… в смысле, пенсию тратить, - грустно сказал кто-то. И все разошлись. А где-то навстречу радости и счастью на черном «Мориске» с любимым человеком и любимым котом по кличке «Рино» или «Леволапый» ехал Ричард Окделл. Подальше от Людей Чести.