Не зарекайся

В назначенное время я все еще не была в назначенном месте. Адрес кафе, в котором меня уже наверняка ждал Степанов, я получила вскоре после нашего столкновения и обмена любезностями. Но из-за чрезмерной нервозности я все время откладывала и не проверяла сообщения, а когда проверила — было уже поздно. Я была уверена, что Степанов выберет кафе поближе, но нет, он выбрал кафе в центре города, до которого мне нужно еще минут двадцать по пробкам ехать в такси. И сейчас я ехала. И неимоверно опаздывала. В небольшое кафе, единственным источником света в котором были подвесные лампы, было, к моему удивлению, слишком мало посетителей. Несколько пустых столиков стояло у окна, но в глубине зала некоторые места заняты. Остановившись и отряхнув с пальто снежинки, я осматриваюсь. Глазами Степанова не нахожу. Неужели обманул? Сюда я буквально летела. Заплатила таксисту больше положенного, чтобы он как можно скорее доставил меня по адресу. Я чуть не сломала каблук, испортила укладку и из-за ветра глаза слезились так, что думала — потечет подводка. Но она, моя родная, не подвела. И все это оказалось зря. Степанова тут не было. Даже намека на него. И вот сейчас я стою и едва сдерживаюсь, чтобы не расплакаться. Не делать же это на глазах у незнакомых посетителей кафе. Лучше поплачу дома, в подушку. В ту самую, на которой покоилась голова Степанова. Может хоть тогда она перестанет пахнуть им, а будет лишь моими слезами и болью, тоской и несбывшимися мечтами. — Кому-то позируешь? — слышу над ухом тихие слова и неосознанно подпрыгиваю. Я не слышала, чтобы дверь открывалась, но, так или иначе, позади меня кто-то оказался. — другого объяснения я не вижу. В чем дело, Любовь? — Дело в том, Степанов, что я думаю, зачем вообще согласилась на все это, — хочется опустить плечи, спрятаться в свое пальто и сделать вид, что меня здесь нет. Я дома. В своей кроватке. Реву в подушку. — Как зачем? Уже забыла, Любовь? Мы с тобой сейчас будет отмечать… последний день осени. — А если серьезно? — меня злит то, как он играет со мной. Я не люблю, когда так делают. Я хочу играть с ним на равных, но правил игры не знаю. А это злит еще сильнее. Не замечаю, как руки сами сжимаются в кулаки. — Я серьезен, как никогда, Любовь, — слышу улыбку в его словах. — и тебе бы тоже не помешало стать чуточку серьезнее. Самую малость. К тому же сегодня такой день. — Какой день? — Прекрасный. — Прекрасный, — эхом повторяю я и следую за Степановым, который берет меня за руку, умело переплетая наши пальцы, будто последние лет десять только так и ходил, и идет в сторону крайнего столика у окна. Столика, на котором в небольшой фарфоровой вазе стоит букет из крошечных маков. Не думаю, что эти цветы являются маками. У них наверняка есть свое название. Вот только я понятия не имею, какое. В подсвечнике горит одинокая свеча, пламя танцует в легком сумраке кафе. Степанов садится, а я снимаю пальто и убираю его на спинку стула. Опускаюсь напротив Валеры и, словно ответственная ученица, складываю руки на столе. Понятия не имею, что дальше будет. Сейчас я лишь хочу любоваться букетом цветов, поэтому все мое внимание обращено к ним. — Это, кстати, тебе. Боялся, что они завянут, пока ты придешь, поэтому попросил вазу, — только сейчас я заметила, что на других столиках стоял лишь подсвечник с одинокой свечой. — это анемоны. — Я такие цветы вижу в первый раз, — улыбаюсь и продолжаю рассматривать букет. Уже мой букет. Признаться по правде, мне никогда не дарили цветов. Букеты от папы не считаются. Я встречалась с мальчиками, но все они лишь говорили и говорили, но на деле никто и никогда ничего не дарил. — Прекрасно. Если тебе… если тебе станет интересно узнать что-то о них, то не сдерживай себя. Степанов заказывает себе мясное блюдо, я беру скромный салат. Вместе с Валерой мы заказываем апельсиновый чай по авторскому рецепту и по пирожному. Я выбираю десерт для Валеры, а он для меня. Я случайно предложила, а он согласился. Мы сидим и кушаем, почти не говорим, но в этот момент я понимаю, что разговоры будут лишними. Не знаю почему, но чувствую себя рядом с ним хорошо. Я не нервничаю, как делала бы в прошлом, когда была по уши в него влюблена, я лишь сижу и время от времени поглядываю на парня перед собой. И наши взгляды порой встречаются. И когда это происходит, я чувствую, как земля уходит из-под ног. Потому что смотрит на меня Валера иначе. Не так, как раньше. Его взгляд такой же, как и в день моего восемнадцатилетия. В минуту его слабости, о которой, я точно знаю, он жалеет до сих пор. Когда официант уносит пустые тарелки и приносит нам десерты, я быстро открываю свою сумочку и достаю свечку. Небольшую праздничную свечу, которую купила в магазине рядом с кафе. Осторожно втыкаю свечу в пирожное, поджигаю ее и пододвигаю тарелочку к Валере. Тот внимательно смотрит на меня и, кажется, даже не моргает. Губы искривляются в легкой улыбке, а волосы так и норовят упасть на глаза. — С… последним днем осени, Степанов. С твоим днем, — тихо говорю я и с замиранием сердца смотрю на парня перед собой. — Можно загадывать желание? — Да, только одно. Самое сокровенное, — советую. Опускаю взгляд на кусочек наполеона, в котором ярко горит свеча. Степанов все также молчит, а потом закрывает глаза и через пару секунд тушит свечу своим дыханием. Я не знаю, что он загадал, но, надеюсь, его желание исполнится. Валера это заслужил. Поднимаю голову и натыкаюсь на карие глаза Степанова. Те внимательно смотрят на меня, изучая. На нашем столике стоит подсвечник с одинокой свечей. Зал окутан легким сумраком, люди тихо переговариваются. За окном начинается легкий снегопад, снежинки кружатся и бьются об окно. Кажется, это мой любимый день. И лучше ему уже не быть. Но я ошибаюсь.