Нэкомата

      Щелк. Щелк. Щелк. В динамике раздались три четких равномерных сигнала. Пора. Поправляю многократно сложенную куртку, подложенную под приклад, приникаю к прицелу, стараясь вспомнить все, что говорила Ингрид. Звучала ее наука дико, но ей виднее, она же снайпер, а не я. Задираю ствол на два метра выше цели, делаю совершенно безумное, на мой взгляд, упреждение, и выжимаю тугой спуск. Честное слово, не для обычных людей эту приблуду сделали, а для реальных былинных богатырей. Бамм!!!       - Твою мать! – Ору, подползая обратно к чертовому агрегату, от которого реально отлетел на полметра, хотя к жесткой отдаче готовился со всей серьезностью и стараясь перекричать звон в ушах, но получается так себе. – Какого хрена! Почему меня никто не предупредил, как это недоразумение лупит?! Меня как будто лошадь лягнула и в плечо, и в ухо!       Из каменного останца, серо-бурым боком торчащего среди травяного моря метров в пятидесяти за дорогой и метрах в семидесяти-ста впереди по ходу движения грузовичка, вышибло хорошо заметный даже днем сноп искр, каменное крошево полетело во все стороны. Бледно-желтая коробочка, было ускорившаяся после выстрела, вдруг плавно затормозила и прижалась к обочине. Мужик, сидевший за рулем, метнулся вперед, неся в руке какой-то плохо определяемый из-за расстояния автомат. Судя по всему, пассажир с соседнего сиденья порскнул в другую сторону, моментально затерявшись где-то в траве с другой стороны проселка.       Бамм! Передергиваю тугой, заклинивший затвор, вновь вкладываюсь в прицел, матеря неуклюжую штуковину, десять секунд на перезарядку в скоротечном бою – это непозволительно много. Снова – бамм! Первая пуля перелетом бесследно канула в траву, вторая недолетом упала шагах в тридцати от передвигающегося неспешной трусцой водителя, выбив из слежавшейся земли хорошо заметный фонтан перемешанной с пылью и камешками грязи. Бегун, что характерно, даже башкой в сторону не мотнул, как трусил в сторону моей позиции, так и продолжил двигаться в прежнем темпе.       - Ага, так ты девчонка, вот это неожиданность. Ragazza, я примерно понял, где ты. – Вдруг поведала рация голосом спокойного, уверенного в себе мужчины. – Поговорим немного, non ti importa?       - Поговорим, сеньор Чезаре, почему нет? – Вожу длиннющим стволом немного вправо, немного влево, пытаясь сообразить, как вообще из этой хрени можно куда-то попасть. – Какая у нас с вами будет тема разговора?       - Прежде всего, ragazza, хочу высказать тебе свое восхищение. То, как ты за десять секунд пристрелила pomposi stronzi в ресторанах, приводит меня в восторг. Ты ведь одна работала, что бы там не утверждали разные stupidi tacchini, я это сразу понял. – Сочные добродушные интонации создавали иллюзию того, как гордящийся достижениями любимой внучки дедушка хвалит ее за прекрасно написанную картину. – Я ведь предупреждал этих cretini, что они закончат именно так и именно там. Мое почтение, senorina, прекрасно исполненные заказы, просто изумительно. Твоему прикрытию мои complimenti speciali, парень молодец, очень творчески подошел к делу. Прекрасный напарник, жаль, что из таких, как он, получаются отвратительные вторые номера. Их удел – ближний бой, учти это, если останешься жива. Он ведь нас слышит?       Что-то он какой-то разговорчивый. С чего бы это? Неужели совершенно не боится? Ведь моя маленькая напарница доказала, что отнюдь не новичок в снайпинге. Он и сам это признает. Так в чем же дело? Что за отыгрыш роли разговорчивого киношного злодея? Между тем бывший легионер, не дождавшись моего ответа, а Бьорк вообще благоразумно молчала с самого начала, не вмешиваясь в разговор, решил показать класс.       Быстрой тенью он метнулся из травы к грузовичку и вольготно оперся плечом на кузов. Вот только что никого там не было, мгновенье, хоп, как из-под земли материализовался высокий худой человек простом камуфляже и застиранной, почти белой бандане на голове. Я уж было решил, что все, финита, сейчас-то Ингрид его и уконтрапупит, но потом сообразил – нет, она его попросту не видит. На рывок шведка среагировать не успела, что не удивительно, пенсионер оказался необычайно резвым для своего возраста дядечкой. Да и из травы он выскакивал совсем не там, где в нее нырял.       - Senorita, ты же видишь меня, si? Давай я подскажу тебе, что ты делаешь неправильно, когда стреляешь из такой большой пушки. Я буду стоять здесь. – Он издевательски вежливо поклонился, отведя руку с большой винтовкой, оснащенной массивной оптикой, в сторону. – Ты стрельнешь в меня, а потом стрельну я, va bene?       - Ты какой-то самоуверенный, дядя. Как ты до своих седых волос только дожил с таким замашками? – Говорю тихо, одновременно буквально по сантиметру наводя дуло бронебойки на два метра выше его прекрасно просматриваемой на фоне дорожного полотна тушки. А, черт, ветер же справа, как там капитан в учебке объяснял… и мелкая еще что-то про поправки нудела… Как же с пистолетами проще! – Научишь меня сейчас на свою голову, я как бахну, тебя на три метра по земле расплескает.       В ответ в микрофоне раздается спокойный, слегка покровительственный смех. - Что поделать, bambino, жизнь без риска скучна и пресна, как сухая лепешка. Уж кто-кто, а ты прекрасно про это знаешь, vero? – Самоуверенный оппонент оттолкнулся плечом от опоры, приставил свой длинный ствол к кузову, охлопал карманы и достал пачку сигарет. – Ты целишься в меня из большого русского ружья, come dirlo bene, ПТР? Пятизарядное ПТРС, правильно?       - Да. Ты угадал. – Снимаю шляпу, каким бы выпендрежником ни был стоящий под прикрытием грузовика человек, но в профессионализме ему не откажешь. – У меня действительно ПТРС.       Десять секунд молчания. Подручный нашей цели замедлился и уже не бежит, просто неторопливо поднимается по склону. Шведка, хоть и может его без проблем снять, затаилась, не подавая никаких признаков жизни. Наконец, динамик вновь оживает, сообщая мне весьма довольным тоном:       - Cretini. Тебя готовили к моей ликвидации dei completi idioti. – Далекий собеседник от избытка чувств стучит костяшками пальцев по металлу кузова. – Или они тебя слили, bambinа. Надеюсь, ты будешь до конца бороться за свою жизнь? Это так заводит, miа carа, я давно не ощущал себя настолько живым! Отстреливать жирных тупых шпаков невыносимо скучно, а вот ты… Не поверишь, у меня от предвкушения даже член встал, poco cattivo.       - Да уж не сомневайся, дядя. – С выстрелом пока торможу, стараюсь лучше прицелиться, что-то не нравится мне, как старый душегуб перевозбудился. – Приложу все силы, чтобы и в живых остаться, и тебя похоронить. А член твой пусть из могилки потом торчит вместо памятника, ничего против не имею.       Рация благодушно засмеялась на мой пассаж.       - Ладно, перейдем к делу. Ты берешь поправки по учебнику, но с таким монстром никогда дела не имела, giusto? – Знал бы ты, мужик, что я со снайперской винтовкой любого калибра никаких дел толком не имел, вот бы удивился. Но молчу, зачем расстраивать человека. Вон как токует, кроме себя вообще никого не слышит. – У дороги и рядом с тобой дует ветер, но над низиной его нет, и твоя пуля летит слишком далеко влево, mi capisci? Попробуй взять полтора деления меньше. По вертикали опусти ствол на две десятых, патрон калибра 14,5мм сохраняет настильную траекторию гораздо дольше, чем 12,7.       Хмыкаю, но молчу, устраиваясь поудобнее и мысленно морщась от предстоящего выстрела. Через свернутую куртку, через броник, отдача все равно пробирает так, что кажется, будто все внутренности взбалтываются.       - Ты ведь тренировалась с пятидесятым калибром, ragazza? Но, судя по всему, тренировалась очень мало. Послушай совета много повидавшего человека, прими мои поправки, не пожалеешь. – Делаю, как он сказал, невольно начиная симпатизировать пожилому итальянцу. Не каждому дано так спокойно покуривать и давать указания рассматривающему его в оптический прицел снайперу. - Теперь выдохни, очень плотно прижми приклад к плечу, ты ведь почувствовала, как лягается этот жеребец? Hai preso la mira? Fuoco!       Раз просишь, на. Огонь, так огонь. Бах! Меня вновь ощутимо долбануло прикладом, отбрасывая назад. И, может быть, именно свирепая отдача спасла мою юную жизнь. Даже сквозь звон в ушах я различил, как над головой басовито свистнуло, а со стороны дороги спустя несколько секунд донесся еле слышный хлопок выстрела. Вновь торопливо приникаю к прицелу, хотя и так понятно, что промахнулся.       Ну, в принципе, в этот раз я шарахнул гораздо лучше, чем раньше, помогли советы мастера. Небольшой недолет и всего-то метров на двадцать левее грузовичка оседала пыль от падения моей пули. Этак, следуя его указаниям, патронов через двадцать-тридцать я, глядишь, и рядом с ним заряд уложу.       Вот только итальянский дьявол мне столько времени на тренировку не даст. Он вон как, без раскачки навскидку долбанул и чуть не пристрелил с первого же выстрела. Интересно, из чего он на меня охотится? А он именно что охотится, играет, как кот с пойманной дичью. Винтовку держит не напрягаясь, явно это любовно сделанное под себя персональное оружие, а не массовая штамповка военного времени, как у меня в руках.       Но обычный калибр, как клятвенно уверяла напарница, на такой дистанции бесполезен. Явно какой-то дорогущий спецствол, если живы останемся и сможем дядьку уработать, Ингрид в чудесный инструмент клещом вцепится, как пить дать. Еще бы, такая редкая игрушка в руки попадет. Осталось сущая мелочь – прибить козла и забрать трофей.       - Эй, tesorа, ты там как? Жива? Скажи мне, что ты жива, ragazza, ты не могла так просто сдохнуть, ты не могла так со мной поступить! – Гляжу, а мужичок-то на дороге стоит, как статуя, полностью вложившись в прицел, все эмоции выплескиваются только через голос. Но вот интонации… Такое ощущение, что он сейчас кончит. Маньячина какой-то, честное слово. – Ну ответь дядюшке Джулио, скажи хоть что-нибудь, sto aspettando! Давай продолжим нашу игру! Ты стреляешь, я стреляю, правила те же. У тебя ведь сейчас тоже в жилах бежит огонь, краски стали ярче, а ветер пахнет не травой, а реальной жизнью, non è questo, девчонка?       - Не дождешься, старый хрен. – Голос не дрожит, но за рукоять затвора берусь с опаской. По идее, мне бы место сменить, но мечтать не вредно, длиннющий тяжеленный ПТРС, да еще незаметно, я не утащу. Придется продолжать пулять с засвеченной позиции, надеясь, что зазнавшийся ветеран потеряет осторожность и таки выйдет из-под прикрытия машины прямо в прицел Бьорк. – Я еще на твоем гробу чечетку спляшу. Хотя нет, из уважения к тебе, тарантеллу сбацаю.       Рация опять разразилась веселым смехом, а я невольно сильно дернул длиннющим дулом с нашлепкой дульного тормоза, перебарывая чутка заклинивший затвор. Громкий «Бздынннь» по стволу и противный, вымораживающий душу визг рикошета, буквально взлохмативший вставшие дыбом волосы на затылке, показал, насколько опрометчиво я поступил. И одновременно включил залитый по макушку адреналином мозг.       Что я творю-то, елки-палки? Я что, снайпер? Куда я лезу, с чего вообще поддался азарту и начал играть по чужим правилам? Вот ведь дурень. Ногами вперед отползаю от смертельно опасного места, разворачиваюсь и, активно работая локтями и коленями наподобие юркой ящерки, ползу прочь. Случайно задеваю берцем приклад на отходе, слышу пролетевшую впритирку с ружьем пулю, но это уже не важно, да и безопасно, я нахожусь ниже линии прицеливания, старому ушлепку меня уже не достать.       - Прости-прости, miа carа, не удержался. Слишком явно двигался ствол, сработали рефлексы. Ну что, ты там еще жива, bambino? – Тон говорившего приобретя явно выраженные хищные, садистские интонации, сочился ожиданием, как соты медом. - Mio Dio, это лучше, чем секс! За тобой два выстрела, клянусь, я не сойду с места, не отвечу, ну же, стреляй, чего ты ждешь?       - Погоди, не спеши, дедушка. Сейчас пальну, две минуты, и ты обделаешься. - Да мне уже похрен, дядя, ответишь ты или нет, и на тебя мне похрен, тебе уже кранты. Сейчас мы вместо шахмат сыграем в баскетбол. - Ты, главное, не уходи никуда. Обещаю, я тебя сказочно удивлю.       В рации послышался тяжкий разочарованный вздох, будто я ляпнул какую-то глупость.       - Жду-не дождусь, tesorа. – Судя по всему, мой ответ его задел и разозлил, но и плевать. – Две минуты, два выстрела, а потом я начну воевать всерьез. Хорошего помаленьку, ragazza, пришло время умирать. Ты готова умереть?       - Всегда готова. А ты… - наконец-то я дополз до миномета, по памяти слегка перенес горизонталь наводки метров на пятьдесят влево, взвесил в руке снаряженную мину и, облизнув пересохшие от волнения губы, поднес ее хвостовик к трубе. – ты, дядя, готов? Надеюсь, что да, потому что, ты прав, хватит играть. Теперь я стреляю в тебя из того, к чему привыкла. Лови подачу, дядя.       Бум. Фшшухх. Бум. Фшшухх. Бум. Фшшухх. Тадах. Тадах. Тадах. Взрывы с дороги донеслись негромко и нестрашно, но это здесь нестрашно, за полтора километра от них, у говорливого дедка сейчас наверняка эмоции зашкаливают. Хватит для начала, ни один человек не станет спокойно стоять под минометным обстрелом, если он не полный дурак. А уж хоть раз слышавший вымораживающий душу, тягомотный звук подлета минометной мины не спутает его ни с чем. Работающая по тебе с закрытой позиции шайтан-труба – это всегда чувство полной беспомощности. Это всегда долго, нудно и очень страшно. Спокойных при минометном обстреле не бывает.       У бывшего легионера сейчас два пути: забиться под машину, затаиться и надеяться на то, что я сваляю дурака, показавшись в его прицеле или метнуться в высокую траву, затеряться, уйти с поражаемой поверхности и начать игру в кто кого с самого начала. Но что бы он не выбрал, он уже проиграл, хоть того и не знает. Вилка, мат в два хода, мне аж рассмеяться захотелось. Влезь он под грузовик – и я его расхерачу минами в два счета, выпрыгни из-под прикрытия – наверняка его уже ждет Ингрид, капая слюнями от нетерпения.       Он выбрал шведку. Десять секунд и три выстрела. Ровно столько потребовалось моей маленькой напарнице, чтобы поставить жирную точку в затянувшемся противостоянии. Почти час ожидания, перетаскивание туда-сюда горы тяжестей, пятнадцать минут игры в салки со смертью, несколько седых волос, наверняка появившихся в моей черной шевелюре – и всего три далеких невыразительных щелчка, после которых динамик рации голосом Бьорк коротко выдохнул: «Все. Цель поражена. Можно выходить». Ненавижу снайперов. Кроме Ингрид, конечно, но всех остальных на дух не переношу.       От облегчения, что все закончилось, захотелось сделать что-то этакое. Высадить пистолетный магазин в небо, вскочить и завопить, размахивая руками, еще разок жахнуть из миномета, короче, душа просила салюта. Но мины придется покупать за свой счет, а боеприпас к бронебойке бесплатный, так что нечего деньгами сорить.       Метнувшись к «удочке», в которой, как я помнил, еще должен был оставаться один патрон, я прижался к прикладу, не целясь, надавил на спуск, с наслаждением послушал звон в ушах, после чего откинулся на траву и счастливо заорал. Победа! Оми-Ками Аматерасу, каких же нервов стоил мне этот демонов ветеран, кто бы знал. Снизу, с дороги, донесся негромкий «Блямс», невнятный шум, да и наплевать. Мне было хорошо.       - Рэ… эээ… Та… эээ… ммм… - треск радиоэфира и тишина. Странно, мелкая вроде бы никогда за словом в карман не лезла, чего это ее так заколдобило? – Короче, Нэкомата, твою мать. Ответь Стреле. Прием.       - Нэкомата в канале. Ты чего там ругаешься? – Отвечать было лень, расслабуха после адреналинового шторма накатила такая, что хотелось просто лежать, раскинув руки, смотреть на медленно ползущие облака и курить. Курить хотелось так, что губы в трубочку сворачивались. Но принципы, чертовы принципы… Нельзя нарушать. – Я сейчас, пять минут, и я спущусь. Прием.       Опять молчание и треск эфира. Ингрид, видимо, вдавила кнопку передачи, но что сказать, пока не решила. Или попросту забыла отпустить. Надо будет потом намекнуть ей, что так делать не стоит – батарея садится, да и если кто станет искать, найдет волну, что тоже нехорошо.       - Не, я не выдержу пять минут. Меня от любопытства порвет. А, да. Стрела Нэкомате, прием. – Наконец разродился тихо потрескивавший динамик. – Нэкомата, блин, ответь мне на два вопроса. Как и нахрена? Прием.       А вот сейчас не понял. Что «как»? Чего «нахрена»? Вроде нормально все закончилось, нет? Со вздохом переворачиваюсь, встаю, встряхиваюсь и начинаю долгий путь вниз, к месту, где упокоился старый извращенец. Трофеи дело святое, в нашем нелегком деле без них никуда. Экономика, безжалостная сука, должна быть экономной, иначе наша бравая команда вылетит в трубу и провалится в долговую яму, не успеем оглянуться.       - Нэкомата Стреле. Ты чего такие вопросы непонятные задаешь? – Наконец, удосуживаюсь взглянуть туда, куда держу путь. Не понял… Что-то как-то грузовичок неправильно стоит, какой-то он скособоченный. Вроде бы целенький был, когда заварушка началась, минами его, что ли, переколбасило? Да вроде не должно, его бы при прямом попадании напрочь раскидало, а осколками максимум только шины пробило бы да дырок в кузове навертело. Калибр-то небольшой, вес мины маленький. Странно. – Слушай, а что с транспортом случилось? Никак не пойму, не видно отсюда ничего. Прием.       - Стрела Нэкомате. Ты меня спрашиваешь, что случилось? Да охренеть просто. Ты же сама этой каракатице колесо отстрелила. Заднее. – Бьорк замялась, но все же по-новой задала мучавший ее вопрос. – Не представляешь, насколько я ошизела от удивления, когда увидела, как оно хлоп, и исчезло. Только всякий мусор в стороны полетел. Теперь хочу понять, каким образом ты умудрилась в него попасть из своей дудки и нафига это сделала? Прием.       Эвона как. Оказывается, я таки попал точно в цель. Вот ведь везунчик, блин. Покойничек офонарел бы, если б смог. Он-то, поди, на сто процентов был уверен в невозможности такого исхода. Впрочем, он и в свою смерть до последнего не верил, игрался, кровь ему, видите ли, разогреть хотелось. Скучно ему было, придурку. Давно же известно: хочешь стрелять – стреляй, хочешь убить – убивай, но не надо много болтать. Нашелся тут Черный властелин всея Неапольщины и окраин, елы-палы.       - Нэкомата Стреле. Сама ничего не понимаю. Просто саданула последний патрон в никуда, захотелось отметить победу праздничным фейерверком. Хорошо, что из миномета жаба заела мину запустить. – Тут вспоминаю про второго итальянца, который шел-шел, да так никуда и не дошел, и сменил направление туда, где видел его в последний раз. Автоматами разбрасываться негоже, найдется, куда его применить. – Я сейчас пехотинца осмотрю и подойду, ты внизу пока что оглядись, может быть, что полезное в хозяйстве найдется. Конец связи.       После недолгих поисков нашел-таки место последнего упокоения направлявшейся в мою сторону торпеды. Что сказать, справный такой сицилийский паренек был, кровь с молоком, здоровый и незамысловатый. Простая одежда, смесь военки и удобной немаркой гражданки, кожаная куртка, пробитая со спины точным выстрелом в область сердца, незатейливое вооружение. И если к очередной реплике Кольта 1911 у меня никаких претензий не было, как и к трем гранатам веселенького синего цвета. Итальянцы, что с них взять, все у них, не как у людей. Марку OD/82-SE мы в учебке проходили, нормально взрываются. Но автомат…       Мне даже захотелось спросить у трупа, где он отыскал такую древность. Что за бессмысленная верность традициям? Я понимаю, лупара – для небольшого помещения еще поди сыщи более эффективное оружие, да еще не дающее рикошетов. Но Beretta MAB 38А, вы серьезно? Его начали выпускать еще до войны, я такую модель только в музее своей учебки видел, одну из пятидесяти, импортированных в Японию. Но чтобы вот так, вживую в руках подержать, и не предполагал. Хорошо хоть, что доработанная версия ПП досталась, без складывающегося штыка от винтовки.       Дополнились трофеи четырьмя тридцатипатронными прямыми магазинами, бумажником, страховидным ножом-свиноколом в самодельных ножнах и обшарпанной рацией с проводной гарнитурой. Гарнитуре я особенно обрадовался, у нас-то никакой не было, приходилось отвлекаться для переговоров, теперь станет гораздо удобнее. Жаль, конечно, что не последние миниатюрные разработки, но на безрыбье и такое сойдет. Собрал весь хабар в простреленную куртку, закинул на плечо раритетный автомат и двинул к подозрительно притихшей напарнице, уже крутившейся у отвоеванного грузовичка.       - Рэн, ты только посмотри. Нет, ты посмотри, посмотри. – Ингрид выглядела одновременно пришибленно и счастливо, каким бы странным ни казалось такое проявление эмоций с ее стороны. – Это же чудо, Рэн. Этого не может быть, но я держу в руках сказку. Мечты сбываются, Рэн, я буквально летаю, я в раю.       - Ты пока погоди, совсем-то не улетай. Нам сегодня еще работать и работать. – Смотрю на массивную, непривычных очертаний винтовку, нежно прижимаемую к груди маленькой шведкой. – Ты, конечно, извини, но аппарат тебе явно не по размеру. Усопший был мужиком высоким, жилистым, ему, может, такие габариты и подходили, но ты-то не он. Ты на полторы головы ниже и в полтора раза уже, не говоря уж о том, что весишь в два раза меньше.       Бьорк посмотрела на меня даже без возмущения, а как на блаженную слабоумную.       - Такаяма, ты ничего не понимаешь в высоких технологиях. Ничего! Это же сплав последних достижений науки, новейших материалов и последних разработок военной мысли. – Она ласково, как котенка, погладила цевье рядом со сложенными интегрированными в него ножками. – Да такой калибр всего два года назад разработали, понимаешь? Эту красавицу начали выпускать всего четыре месяца назад, я весь журнал слюной закапала, когда читала. Как она оказалась у отставного бандита – ума не приложу. Мало того, что она стоит, словно хороший автомобиль, так ее же совершенно невозможно купить! PGM Mini-Hecate .338 – управляй мечтой! Для меня теперь на расстоянии в полтора километра нет преград, Рэн. И все благодаря тебе.       Мелкая аккуратно положила свое сокровище на землю, порывисто подскочила ко мне, не дав и слова сказать, обняла, прижалась головой к груди.       - Лучше тебя напарницы нет. Как ты его на разговор разводила, как заставила поверить в то, что снайпер именно ты и забыть про осторожность! А как минами вовремя ошарашила, он же выскочил совершенно обескураженным! – Маленькие ладошки судорожно сжались на спине, худенькое тельце задрожало. – Я так боялась, что он тебя убьет, что я опять останусь одна, но ничего не могла сделать. Я его не видела, понимаешь? А когда он начал в тебя садить и насмехаться, еле сдержалась, чтобы не закричать. Хорошо, что ты вовремя уползла к миномету, если не следующим выстрелом, то через один он бы точно в тебя попал. Без тебя я бы не справилась.       - Да ладно тебе, мы эту матерую зверюгу вместе истребили. Но знаешь, Ингрид, в следующий раз я у тебя на поводу не пойду. Если, конечно, еще одна такая сложная мишень попадется. Мы не станем играть в ковбоев. – Отстраняю внимательно смотрящую на меня Бьорк и предвкушающе усмехаюсь. – Мы возьмем килограмм десять гексогена, заложим на дороге заряд и отправим любого черта на Луну без всяких глупых рисков. Я понимаю, что тебе такого профессионала хотелось собственноручно завалить, гордость и все такое, потому и не возражала против твоего плана. Но все хорошо в меру, галочку в достижениях ты себе поставила, больше так не чудим. Договорились?       Шведка согласно кивает, подхватывает здоровенный винтарь на руки и уходит к грузовику, проводить дальнейший разбор честно захваченного. Я же перевожу взгляд на свой свежеотжатый ПП довоенных времен и грустно вздыхаю. Нет в жизни справедливости. У моей блонды вон, и обычная винтовка только-только русскими запущена в серию, и новое приобретение – последний писк военной моды. А у меня сплошь заслуженные экземпляры, если не сказать чего покрепче… Мдааа… Зависть – плохое чувство.       За двадцать минут, отведенных на вдумчивую мародерку, мы стали немного богаче. На пятачке за машиной горкой лежали канистра бензина, еще одна граната, на этот раз кондовая советская РГД-5, пара брезентовых тросов, пачка люгеровских и две, вызвавших прилив неконтролируемой радости у Бьорк, каких-то здоровых незнакомых мне патронов. И три пятилитровых пластиковых баклаги одуряюще пахнущего светло-янтарного меда. Человек ведь с пасеки ехал, пока мы его на гоп-стоп не приняли, не пропадать же добру.       Еще подобрали неплохие инструменты, кое-какую мелочевку – короче говоря, набралась приличная кучка трофеев, в которые скаредная шведка вцепилась всеми четырьмя конечностями, напрочь отказываясь оставить хоть что-то. Хорошо хоть всякие бортнические приблуды и запасное колесо не приволокла, я и так не понимал, как дотащить весь собранный шмурдяк от покалеченного грузовика к нашему автомобилю. А если еще учесть миномет и бронебойку, которые тоже предстояло забрать и унести, мне впору отращивать дополнительную пару ног, копыта и начинать ржать. Потому что на мелкую много не навесишь, и в переноске груза она готова поучаствовать только морально.       Глядя на ее раскрасневшееся довольное лицо, на отобранные к переноске вещи, хотелось высказаться нелитературно, вот только что толку? Тащить-то все равно придется, доставучая заноза с меня живого не слезет, будет нудеть и гундеть над ухом, пока все трофеи не окажутся надежно притырены в нашем багажнике. А на легковушке, увы, по здешним пампасам не покатаешься, через сто метров колеса отлетят и подвеска отвалится. Так что придется ручками, ножками, на собственном горбике.       - Ты только в колымаге про мою красавицу ничего не говори. – На подходе к стоянке предупредила Ингрид, весь путь осторожно несшая тяжеленький агрегат на руках, как ребенка. – Кто их знает, этих русских. Может, они в салон каких-нибудь жучков насовали, от них всего можно ожидать. Винтовка новейшая, вдруг захотят отобрать, ты ведь говорила, что «Отель» каким-то образом с их разведкой связан. Ну их нафиг с такими заходами, такая штука нам самим пригодится.       - Мысли сходятся. Продолжаем трепаться про всякую ерунду и про то, что так и так придется докладывать, типа, как ты снайпера пристрелила. – С пыхтеньем подтверждаю здравую идею. – Если уж мы, две наивные, далекие от всякой электроники девушки, до такой мысли доперли, то эти хитрожопые люди наверняка для контроля ситуации прослушку догадались поставить. В «Розе и лилии» же забабахали, а к нам под бочок микрофончик приспособить сам Феликс Эдмундович велел.       Бегать пришлось аж трижды, пока все, намеченное к перевозке, не оказалось свалено около подогнанной русскими барбухайки. Пока таскал, опять пропотел не хуже ломового тяжеловоза, устал и, что очень хорошо, полностью успокоился. Адреналин, как известно, лучше всего пережигается в движении, вот и сижу сейчас пусть задолбавшийся, с гудящими ногами, но зато не дерганный и с хорошим настроением.       Бензином дозаправились, канистру выкинули в траву, размещать пустую тару попросту негде. Оружие уложили между передними креслами и на заднее сиденье, взятое с боя имущество умяли в багажник, накидали на пол и вообще пораспихивали по всем мало-мальски пригодным местам. Одна никуда не влезшая баклага с медом поехала у жадной маленькой сладкоежки на коленках. В итоге на ликвидацию главного макаронного дона выдвинулась не грозная боевая двойка в подготовленной к столкновению машине, а передвижная бакалейная лавка с двумя барахольщицами, честное слово.       - Нам минут пятнадцать-двадцать ехать. – Шведка, не отличавшаяся выдержкой, поерзала на месте, поудобнее устраивая емкость с отнятым у пчел продуктом. – Рэн, расскажи, а как ты главного босса собираешься завалить? Там, судя по аналитике русских, рыл тридцать засело, дон Капроне носа из дома не высовывает, а после наших сегодняшних художеств вообще в подвал забьется. Как ты его планируешь выковыривать? Ммм?       - Ингрид, ты до конца не понимаешь, кто у тебя в напарницах. В поместье двадцать семь человек, вот только нормальных, обученных бойцов всего двое. Они телохранители, нашу цель охраняют и далеко от него не отойдут. Остальные вооружены, не боятся крови, но они всего лишь обычные бандюки, для меня такие просто мясо. – Я беспечно крутил баранку, не отвлекаясь от петляющего туда-сюда проселка, ни в малой степени не волнуясь о том, что буду делать совсем скоро. – Меня пять лет учили в отрыве от любой поддержки выносить втрое-вчетверо превосходящую по численности охрану полковников и генералов. Мордобой, беготня, сопровождение и обеспечение работы других бойцов – это так, попутные мелочи. Основная специализация бойцов двести второго батальона – штурм. Будь здесь мое отделение, итальянцы не продержались бы и десяти минут. В одиночку мне придется повозиться подольше, но результат от этого не поменяется. Поверь, проблем не будет. Сама все увидишь.       Напарница помолчала, о чем-то думая, но не показывая, будто я ее полностью убедил. Оно и понятно, заявление, что я в одну каску собираюсь вынести взвод пехотинцев попахивает самонадеянностью. Попахивало бы, не будь Такаяма Рэнге той, кем являлась.       - Ну а мне что делать? Я ведь просто так на месте не усижу, сама знаешь. – Бьорк решила зайти с другой стороны, прозрачно намекая, что ее помощь мне лишней не будет. – Может, расскажешь, что мне делать, а то получится, как с ПТР, только уже я за тобой гоняться начну.       - А чего рассказывать? У тебя вон винтовка есть, расстояние от дома, в котором засел злодей, до перелеска – метров пятьсот, хоть устреляйся. Только в меня не попади. – Скашиваюсь на мелкую, прикидываю еще раз, сожалеюще вздыхаю, нет, вряд ли получится. – Самое главное – сними всех, кто сидит на крыше. Наверняка там крупняк установили, могут сдуру попасть, когда я к воротам поеду. Остальное на твое усмотрение. Было бы неплохо из ПТРС по зданию бабахнуть. Ни в кого целиться не надо, просто стены подырявить. Пуля крупного калибра, знаешь ли, заходя в гости вместе с куском стены, очень нервирует хозяев. Боюсь только, тебя отдачей снесет и все кости переломает, там и меня на полметра после каждого выстрела отбрасывало. Ощущения, будто лошадь копытом лягает.       - Я что-нибудь придумаю. – Оптимистично возразила загоревшаяся идеей шмальнуть из здоровенной дуры мелкая. – Про это ты даже не парься, подруга. Уж я-то точно что-нибудь придумаю.       Добрались до места со всем комфортом, что не могло не радовать. Если бы против нас выступала армия, пусть даже какой-нибудь Туземии или Папуасии, по дороге наверняка бы наткнулись на блокпост и парочку секретов, а гангстеры о таких изысках и не подумали. Никакого порядка, но нам же проще. Остановились метров за пятьдесят до края лесочка, через который пролегал проселок, выдвинулись на рекогносцировку, посмотрели, посчитали, прикинули возможные траблы и отскочили обратно к машине.       В принципе, все понятно, можно начинать. Однако прежде, чем начать, решил немного пошутить. Чисто по-нашему, по-армейски. Подмигиваю достающей оба своих агрегата воинственно настроенной лоле, открываю переднюю дверь, откашливаюсь, и казенным голосом начинаю глумление над контрразведкой. Вдруг и взаправду слушают, мало ли. Потом вместе посмеемся.       - Товарищ майор, разрешите доложить! В результате успешных действий моей группы четыре цели уничтожены разнообразными способами. Подробности сообщим при личной встрече. Краткий пересказ событий для подведения предварительных итогов был озвучен под запись во время передвижения транспортного средства. – Делаю большие глаза, призывая ехидную мелкую воздержаться от комментариев, сдавленного хрюканья и других проявлений несерьезного поведения. Люди же стараются, нас мониторят, надо уважать чужой труд. – Ликвидацию пятой цели предполагаю совершить путем лобовой атаки, с предварительной артподготовкой из имеющегося тяжелого вооружения и последующим тараном на приданном нашему подразделению автомобиле ворот поместья. Непригодную для совершения отступления технику после успеха операции обязуюсь уничтожить, чтобы ценная секретная аппаратура не досталась врагу. Кинму дзе:то:хэй Такаяма доклад закончила.       Показав кулак еле сдерживающейся Бьорк, в темпе повыкидывал на обочину все уложенные в него ранее вещи, кроме ПТРС, мин и миномета. Проехал вперед метров тридцать, чтобы потом меньше бежать до машины. Не спеша собрал треногу, закрепил трубу, без резких движений в полуприсяде вытащил собранный механизм из-под деревьев, выставил дальность и поправки, подготовил к пуску оставшиеся девять мин. Настроение, и без того бывшее безоблачным, от занятий привычным и, что греха таить, любимым делом стало совершенно чудесным. Я даже песенку себе под нос намурлыкивал, пока вставлял взрыватели.       Ингрид так же спокойно и сосредоточенно выбрала себе удобную позицию, разложилась, изготовилась к стрельбе, дальномером проверила дистанцию. Сообщила полученные цифры мне, пощелкала барабанчиками настройки, пыхтя, притащила сумку с бронебойкой. Поймав мой безмятежный взгляд, настойчиво потыкала пальчиком в ее сторону и удалилась мастерить подушку на плечо из подручных материалов.       И ведь у нее в глазах не промелькнуло ни сомнений в правильности наших действий, ни нравственных метаний, - ничего. Будто не мы собираемся сейчас заняться забоем людей в промышленных масштабах. Да уж, профдеформация налицо, тут и психиатр не нужен для точного диагноза. А с другой стороны, чего еще от нас ждать? Все сомнения давно отброшены, слезы пролиты, тошнота и внутреннее неприятие остались рядом с первым собственноручно сделанным трупом. Сейчас это наша работа, как у гончара - делать горшки, а у продавца – звонить клиентам и впаривать залежалый товар.       Да, мы прекрасно понимаем, что у тех ребят, которые сейчас готовятся к обороне в поместье, есть старенькие родители, молодая жена или любимая кошка. Возможно, они неплохие люди, может быть, ходят в церковь и подают милостыню. Вероятно, их смерть принесет кому-то много горя. Но все эти размышления не стоят выеденного яйца. Если хочешь, чтобы тебя не убили, - не бери в руки оружие, не иди в криминал, живи мирно и тогда, скорее всего, в тебя не станут стрелять. Во всяком случае, специально.       А если вооружился и поставил себя выше других по праву сильного, то не жалуйся, когда за твоей жизнью придут два профессионально подготовленных чудовища в образе милых веселых девчонок. Хмыкнув на не к месту возникшие рефлексии, вогнал в заслуженный ПП магазин, передернул затвор и покрутил шеей, подмигивая невозмутимо возящейся со своим хозяйством шведке. Все приготовления завершены, пора начинать. А то нас в школе потеряют, неудобно получится. Да и вымыться перед заездом в тюрягу новых постояльцев не помешает, прет от нас сейчас отнюдь не приятным девичьим парфюмом.       - Ну что, погнали наши городских. – Поднимаю первую мину, мельком смотрю, как дюжина будущих покойников активно таскает по двору виллы мешки с песком, оскаливаюсь в ответ на такой же хищный оскал напарницы. – Как запущу вторую, убирай тех, кто на крыше. Когда побегу к машине, начинай сокрушать грешников из ПТРС. Закончу в доме – дам знать. Начали!       - Начали, так начали. – Тихонько пробурчала себе под нос Бьорк, приникая к прицелу. – Ща мы вас огорчим, мальчики, неимоверно. Туда вам и дорога, барбосы.       Бум. Фшшухх. Бум. Фшшухх. Бум. Фшшухх. И так девять раз, прицел взят верно, мины хаотично упали на территорию поместья аккурат за воротами, вызвав панику и принеся с собой смерть. Один гостинец даже внутрь дома залетел, разбив широкое панорамное окно третьего этажа и осветив внутреннее пространство какого-то огромного зала неяркой вспышкой.       Все, первый этап закончен, со всех ног несусь к машине, краем глаза замечая, как Ингрид вскидывает руку, скрутив пальцы в международном «Ок». Значит, дорога до ворот практически безопасна, рядом с уставившимся в серое небо дулом Браунинга М-2 живых не осталось. Прекрасно, просто прекрасно, как же я люблю свою дорогую соседку, словами этого не передать.       Как всегда перед боестолкновением, лишние мысли вымыло из головы жаркой яростной волной. Переползания, хитрые комбинации, долгие ожидания ради одного-единственного точного выстрела, учет десятка факторов, влияющих на полет пули на расстоянии километра? К черту! Пусть этим скандинавка развлекается, ей это интересно, это ее епархия. А меня ждет то, к чему Рэнге готовили пять долгих, тяжелых, изуверски мучительных лет.       Сшибка накоротке, глаза в глаза, брызги разлетающейся, одуряюще пахнущей крови и азарт рукопашной схватки. Последние тормоза слетели, как и не было, лицо перекосила безумная усмешка, а из горла вырвался свободный, ликующий смех. К демонам мораль и высокомудрые размышления. Сейчас все кристально просто: я иду убивать, а кто не спрячется – я не виноват!       Прыгаю в салон, завожу, заклиниваю газ мешком с землей, раскорячившись, выжимаю сцепление и втыкаю после первой передачи сразу третью. Беречь коробку нет никакого смысла, все равно хорошо послужившая нам колымага доживает последние минуты. Подруливаю с левого сиденья, рыдван медленно, натужно завывая мотором набирает скорость, разгоняясь для последнего удара. Несколько заполошных выстрелов, раздавшихся со стороны обреченной виллы уже не могут ни на что повлиять. Во дворе царят паника и хаос, лежат трупы, воют раненые, никто не понимает, что происходит.       Лучшей среды для моей работы и вообразить невозможно. От восторга и предвкушения начинаю напевать давно вертящуюся в уме песню:       - Низко кружат вертолеты,       - Тихо шепчут пулеметы,       - А десант десятой роты       - Вышел в джунгли на охоту       Набравший скорость шахид-мобиль летит к закрытым воротам, остановить его невозможно, он давно находится в мертвой зоне, обороняющиеся его не видят. За несколько секунд до столкновения распахиваю дверь, группируюсь и, как учили на тренировках, отталкиваюсь от порожка, еще в воздухе начиная перебирать ногами. Приземлившись, удерживаю равновесие, используя набранную скорость для того, чтобы буквально взбежать вверх по высокому забору.       Одновременно с этим покинутый мной беспилотник разносит створки ворот, врываясь внутрь и привлекая внимание всех засевших в доме стрелков. Пока они расстреливают шумный, но безобидный автомобиль, с заносом перевернувшийся рядом с импровизированной баррикадой из набитых песком мешков, достигаю гребня стены и воплем: «Тенно хейко банзай!» впрыгиваю во двор, начиная поливать мечущиеся фигурки из автомата.       Вот один упал, второй, третий заорал и поскакал, припадая на правую ногу, постепенно заваливаясь вперед. Блин, патроны кончились. Пробежав пару метров, падаю под прикрытие псевдоантичной статуи, плавно выщелкивая пустой магазин и на обратном движении вбивая в приемник новый, полный. А песня продолжается, задавая ритм моим действиям.       - А я повыше закатаю рукава,       - И все Палермо раскидаю на дрова,       - Я буду жечь и убивать.       - И мне на совесть наплевать.       На границе сознания промелькнуло, как стеклянным крошевом разлетелось окно, с треском распахнулась створка, и в проеме повисло тело в яркой рубашке, выпустившее из ослабевших рук М-16. Вот еще один персонаж хреновой пьесы, вообразивший себя бессмертным и высунувшийся в пустой оконный проем на втором этаже, дернул башкой и исчез внутри комнаты, а на стене осталось бесформенное красное пятно с медленно ползущими вниз потеками.       Когда все закончится, расцелую мелкую, такой как она нет и никогда не появится. Жаль, что она к девушкам равнодушна, ей-богу, приударил бы. Все равно лучшей спутницы жизни мне не найти. Из комнаты, в которой исчез безголовый покойник, рефреном доносятся срывающиеся, невнятные крики, что-то между: «Сдавайся, сука!» и «Сколько вам заплатили, мы дадим больше!». Смешные, разве в деньгах сейчас дело? Ха! Сквозь короткий злой смешок продолжаю:       - Они кричат: "долой войну!"       - И предлагают нам тюрьму,       - Все эти горе патриоты.       - А я боец десятой роты.       Выглядываю слева от постамента, короткой очередью прерываю попытку молодого парня в кожанке убежать в дом, веером разбрасываю три синих гранаты по территории. Что-то мало шума и беготни, надо простимулировать новый виток суеты, гранатные разрывы для такого – самое милое дело. Вот, смотри-ка, как резво порскнули из укрытий, пора и мне начинать движение. Нельзя сидеть на одном месте, сила диверсанта в скорости и непредсказуемости, позиционная война ни разу не мой метод. Так пусть линейные части развлекаются, а у меня свои танцы.       Накрошив по дороге еще троих, короткими перебежками достигаю угла здания и, напоследок, выдав все оставшиеся патроны одной длинной очередью, останавливаю всякое движение на открытом пространстве. Еще минус два, если кто в живых и остался, то сидит в доме, ждет, засаду готовит. Что ж, не будем заставлять людей мучиться ожиданием, оно, как говорят знающие люди, гораздо хуже смерти.       - А я берет на лоб надвину,       - И автомат повыше вскину.       - Я с улыбкою веселой       - Буду жечь чужие села.       Запустив по дуге последнюю гранату в комнату, откуда громче всего орали, вдоль стены перебегаю от одного свежеупокоенного к другому, наскоро обшаривая их в поисках ручной артиллерии. Увы, бандиты есть бандиты, стволы, ножи, цепи, даже топорик, тесак и бита попались, а вот с гранатами у них оказалась полная беда. Всего-то три штучки разных систем отыскалось. Балбесы, одно слово, как они вообще воевать-то собирались.       Попутно сделав контроль одному подранку и выпустив две короткие очереди в показавшихся мне подозрительными покойничков, вновь прижимаюсь к стене рядом с выбитым окном. Тихо, ни голосов, ни звука дыхания, - ничего не слышно. Короткий взгляд, присед, новый осмотр из другой точки – действительно, чисто, все ушли на фронт в другое место. Отлично. Как говорят у нас, у японцев, простите за вторжение.       - А я повыше закатаю рукава,       - И все Палермо раскидаю на дрова,       - Я буду жечь и убивать.       - И мне на совесть наплевать.       С веселым припевом одним движением перетек в пустое помещение, аккуратно, без стука и лязга отложил оказавшийся совсем неплохим ПП на стол и достал любимые Зауэры. С пистолетами в предстоящем замесе будет удобней и сподручней, все же Beretta MAB 38А проектировалась не для зачистки помещений, а для нормальной большой войны со стрельбой на сто-двести метров. Отсюда большой вес, неуклюжесть и неподходящие габариты для спецопераций. Что поделать, разные предназначения. Но я обязательно ее заберу на обратном пути, просто так, пусть дома лежит. Или вообще на стенку повешу, как раритет, прикольно же.       Военные действия в доме проходили бестолково, ненапряжно и как-то скучно, что ли. Если бы мафиози догадались устроить укрепрайон, сосредоточиться, выслать в обход боевые группы для охвата флангов и захода в тыл, было бы куда интересней. Но чего не случилось, того не случилось. Мамкины гангстеры забились в комнаты по одному-два-три человека, наставили оружие на дверь и предвкушали победу в надежде, как они меня изрешетят, когда я ее выбью и с гордо поднятой головой промарширую внутрь.       С чего бы мне заниматься такими глупостями, вопрос открытый, а так самым сложным было понять, в каком помещении меня ждут, а где пустые апартаменты. При условии, что горячие итальянские парни оказались не в состоянии долго сохранять тишину и сидеть на жопе ровно, так себе задачка оказалась, на троечку.       В итоге нарисовалась простая шаблонная схема, ни разу не давшая осечки: сначала в один пинок вышибалась дверка, я рывком уходил за косяк и, пока радостные бандосы поливали пустоту на расплав ствола, скромно вкатывал гранату по полу. Правильно было бы и вторую следом закатить, но, во-первых, с гранатами наметился жуткий дефицит, а во-вторых, простым сельским парням и одной хватало выше головы. Взрыв, вопли, рев раненых, несколько выстрелов из Зауэра по дезориентированным противникам, быстрый шмон в поисках новой бомбы взамен потраченной и бесшумное, стелящееся вдоль стен передвижение к следующей затаившейся группе.       Наконец-то вхожу на третий этаж, сразу после лестницы начинается длинный безлюдный зал – анфилада, упирающийся в двустворчатые массивные даже не двери, а натуральные ворота. Настороженно верчу головой во все стороны, приближаюсь к ним без глупой спешки, приставным шагом, направив оба ствола на широкие, богато украшенные резьбой створки.       Сейчас должно начаться самое сложное. По моим подсчетам, мы с Ингрид сообща уработали двадцать четыре помехи. Остались трое – сам босс и два его телохранителя, кроме как за этими дверями, им больше негде схорониться. Ну что, вдох-выдох, поехали, Рэнге. Еще пять минут, и можно будет ехать восвояси.       - А я не то еще видала,       - Берет зеленый высоко кидала,       - Мне все равно - что там, что здесь,       - Мне все равно, где в землю лечь. (Оригинал песни, что напевает Рэнге во время мясорубки здесь: https://www.youtube.com/watch?v=tbcyiTgsFig Несколько слов переделал для того, чтобы лучше подходило к сюжету. Прошу прощенья у авторов песни) В зале было лепо… Меня в нем ждал самый большой, самый приятный и самый неожиданный сюрприз за сегодня. Опускаю пистолеты, а потом и вовсе убираю их в кобуры. Оказалось, что воевать-то больше не с кем, все враги уже закончились.       - Стрела, ответь Нэкомате. Прием.       - Стрела на связи. Ну как там? Я никакого шевеления не вижу. Прием.       - Стрела Нэкомате. Мы победили, все умерли, иди в дом. Прибарахлимся тут по-быстрому, и пора сваливать. Конец связи.       Ингрид примчалась чуть ли не на реактивной струе, настолько ее разобрало любопытство. Вихрем промчавшись по двору и лестницам, совершенно не обращая внимания на живописно раскиданные тут и там тела, кислый запах пороховой гари, вонь взрывчатки и пробитых кишок, она буквально телепортировалась на порог огромного обеденного зала. Оглянулась, округлила глаза, а потом, не выдержав, прописала себе классический фейспалм.       - Вот-вот. У меня такая же реакция была. – Индифферентно прокомментировал я ее телодвижения, аккуратно складывая на стол найденное у телохранителей оружие и кошельки. - Прикинь, мы вообще могли ничего здесь не штурмовать. Отстрелялись из миномета и все, свободны, контракт закрыт. Та мина, что по ошибке сюда залетела, бахнула аккурат перед местным доном. Все трое наповал. Когда я досюда добралась, они уже почти остыли. Кому расскажешь – не поверят.       Во время поверхностного обыска, что мы затеяли, моя сумасбродная, взбалмошная соседка раскрылась во всей красе. Она сумела поразить меня в самое сердце. Куда что подевалось? Пока я занимался всякой ерундой, типа сбора приглянувшихся образцов вооружения мафиози, Бьорк электровеником пронеслась по всему дому, натащив к выходу целую гору барахла. А еще обнаружила сейф в кабинете покойного дона Капроне, пронзительными воплями зазвала меня к нему и, повелительно показывая пальчиком в стальную плиту с кучей запоров, потребовала: «Взорвать к хренам это безобразие, потому что, зуб даю, нас там ждет много-много денежек».       Взрывать, понятное дело, мы ничего не стали, но вот обнаруженными в подсобном сарае киркой, ломом и большим топором пришлось помахать от души. Известняк хоть и мягкий камень, но пока я вырубал в нем дыру требуемых размеров и, погрузив выпавший увесистый железный ящик на садовую тачку, кантовал его вниз, упарился, как раб на галере. Камуфлу можно было натурально выжимать, так она пропотела. А тут еще пробегающая мимо с какими-то сумками шведка сообщила, что нашла открытую оружейку и мне нужно сцепить зубы и начинать упорно таскать…       - Нам нужна машинка побольше. – Мелкая, с удовольствием оглядывая кучу трофеев, помахивала изящным кожаным кейсом, в который, не мудрствуя лукаво, сгребла все показавшиеся ей интересными бумаги в доме. – Нашу старую ты товарищу майору обещала сжечь. А знаешь, давай тут вообще все нахрен спалим, уж очень сильно мы наследили.       - Почему бы и нет. Знаешь, мелкая, когда я только-только попала в учебку, то сильно боялась, что меня где-нибудь забудут и потеряют. – В принципе, небольшой крепенький микроавтобус Toyota Dyna Van (U20 Y20) стандартного в Роанапуре белого цвета я уже присмотрел в гараже, когда искал инструменты для изъятия сейфа. В конце концов, грабить, так грабить, что уж теперь стесняться, а свои колеса нам точно еще не раз понадобятся. – А теперь, с нашей кудрявой жизнью, сильно опасаюсь, что нас с тобой наоборот, запомнят и найдут. Так что да, придется действовать по принципу, когда перед нами все рыдает, а за нами все пылает. Сейчас подгоню нашу ласточку и подготовлю дом к уничтожению, а ты начинай потихоньку закидывать честно намародеренное в салон. Блин, опаздываем, времени уже пятый час, а нам еще ехать.       Мы весело катили в белом пыльном микроавтобусе по проселку к въезду в город. Настроение после всех сегодняшних приключений было на удивление бодрое, даже праздничное. Позади остался упирающийся в свинцовые облака толстый черный столб дыма, оставшийся на месте частично взорванного, частично сожженного поместья итальянского дона. Место, где мы воевали со снайпером-извращугой, проехали минут пятнадцать назад, пожелав чуть не пристрелившему меня гаду побольше стекловаты в могилку.       Впереди уже показался мост, на одной из ферм которого раскачивалась петля в качестве приветствия всем въезжающим в Роанапур, а значит, через четверть часа мы очутимся на Прибрежной улице, в своем доме. Авантюрный план по заземлению верхушки Коза Ностры в рекордно короткие сроки оказался выполнен на двести процентов. Балалайка наверняка будет довольна такой оперативностью в выполнении ее пожеланий.       А нам еще предстоит определиться, что и в каком количестве мы нагребли в качестве трофеев, оценить в денежном эквиваленте, разобрать и разложить все по полочкам. Разобраться с утащенными Ингрид документами. Болгарку где-то раздобыть с нормальными расходниками, в конце концов, не просто же так я сейф из стенки выковыривал. Машинку тоже надо как-то легализовать, хотя это не срочно, здесь полгорода без номеров гоняет. Короче, предстоит много приятной, а самое главное, интересной работы. Потому два милых чудовища возвращались домой довольные прожитым днем и с улыбкой до ушей.