***
Рассказ Хашвальта закончился вместе с дождем. Объяснив Исиде, кто такие гемишты и эхты и поставив его перед фактом вербования в Ванденрейх, Грандамастер убедительно подкрепил свои слова давлением реяцу, и Урюу пожалел, что сам не лежит в психушке. — Это все очень интересно, — хрипло проговорил он, протирая очки, — но почему бы вам не обратиться к Рюукену? Он все-таки чистокровный. — В нем Его Величество не заинтересован. Урюу удивленно замер, и в ушах у него зазвучал холодный голос отца из прошлого. «Я не заинтересован, а у тебя нет дара», — утверждал Рюукен, а теперь император квинси не заинтересован им, зато интересуется его бездарным сыном! И у кого же тут талант?! Губы Урюу задрожали в беззвучном смехе. Когда он встретится с отцом, то непременно над ним поиздевается. Хотя Урюу был бы не против, если бы Хашвальт пришел за Рюукеном: столкновение эмоциональных импотентов — зрелище всегда незабываемое. — Хорошо, я согласен, хе-хе-хе, — из Исиды все-таки вырывался злорадный гогот, и Хашвальт тщательно скрываемо оторопел. «Странный малец, — мелькнуло у Юграма в мыслях. — Как будто у него был выбор. И что тут смешного?» — Только вот... — Урюу вдруг неловко потупился, сплетая указательные пальцы. — Можно мне заскочить домой? Не могу же я поселиться в Зильберне без личных вещей. — Поселишься. — Хашвальт не повел бровью. — Тебе предоставят все необходимое. — Ну пожалуйста?.. — жалобно пискнул Урюу и протянул мизинец. — Я не сбегу, честно-честно. Клянусь гордостью квинси! — У тебя не получится сбежать, даже если захочешь. — Юграм проигнорировал детский жест. — А это надолго? Его Величество... — ...не любит опозданий, помню. Мне всего на минутку. Ожидая решения, Урюу жалобно округлил глаза. Резкие перемены в поведении Исиды вызывали у Хашвальта опасения, и ему вспомнился совет из какой-то книжки по психологии о том, что с ненормальными лучше не спорить. Во всяком случае, в открытую. — Минута. — Ура! Я мигом! — Тут же просиял Исида и испарился. Хашвальт прислонился к стене и поднял голову к просиявшему небу, гадая, во что на этот раз впутался по милости Его Величества.***
Зайдя в свою скромную однушку, Урюу прислонился к двери и обессиленно сполз на пол. Рассказ Хашвальта и объявление целой империи квинси пробуждало в нем смешанные чувства. С одной стороны, этот их Император отнял жизнь у всех гемиштов — и в их числе матери Урюу. С другой стороны, нельзя судить всю расу по ее лидеру. Хотя, если вспомнить Рюукена и Хашвальта... Урюу встряхнулся. Народ квинси не ограничивался Рюукеном с Хашвальтом, и осознание этого кружило «последнему квинси» голову. Тогда, когда считал себя единственным, тогда, когда отец говорил, что квинси вымрут вместе с Сокеном... Урюу мелко затрясся, сдерживая очередной злодейский смех. Рюукен ошибся уже дважды. Урюу подскочил и начал воодушевленно собираться, то и дело восклицая: — Я познакомлюсь с другими квинси! Я больше не один! Можешь себе представить? А еще мне выдадут плащик! Сверкая с подоконника белой макушкой, таинственный собеседник хранил молчание.***
Хашвальт, ожидая подопечного, нетерпеливо притопывал. Пока Урюу собирался, небо потемнело и вновь укрылось тучами, грозя повторным дождем. Зябко передернув плечами, Юграм пропустил между пальцев прядь волос. Влажность уничтожала его безупречную укладку, которая, к тому же, еще не оправилась от предыдущего удара стихии. Пора торопить чудаковатого гемишта (чтобы, разумеется, не гневить Его Величество), но тут гемишт объявился сам. Таща в одной руке пухлую сумку, а другой прижимая к себе… Хашвальт медленно моргнул. Моргнул быстрее. Зажмурился и резко распахнул глаза, но горшок из хватки Исиды никуда не делся. Горшок с белым грибом. То есть по-настоящему белым. — Это что? — поинтересовался Хашвальт самым холодным и непримиримым тоном из своей фонотеки, но Урюу почему-то не проняло. — Мои вещи. Хашвальт впился в горшок красноречивым взглядом, и Урюу неуклюже поправил очки пальцами, сжимающими сумку. — Не надо так на него пялиться, ты его смущаешь. — Гриб. — Вообще-то у него есть имя! — протестующе воскликнул Урюу. — Его зовут Кюурен! — Кюурен. Голос Хашвальта не дрогнул, в отличие от нижнего века. Что уж там, тысяча лет в Ванденрейхе закалила Грандмастера и примирила его со странностями подчиненных, но гриб ему все равно не нравился. И, судя по смутным теням под лохматой грибной шапкой, эта неприязнь была взаимной. — Ты не возьмешь в Зильберн гриб. — Без него я никуда не пойду! — У нас есть оранжерея. — Кюурен — не растение! — В Зильберн вход с животными запрещен. — Кюурен — не животное! Грибы выделены в отдельное царство! А еще Кюурен — питомец эмоциональной поддержки, вы не имеете права!.. — Урюу ревниво прижимал горшок к себе. Хашвальт угрожающе смотрел. Гриб, несмотря на враждебную ауру, признаков жизни не подавал, но бережёного… Выдохнув сквозь плотно сцепленные зубы, Хашвальт напомнил себе, что с ненормальными лучше не спорить.***
— Где субъект, Хашвальт? — Яхве недовольно подпирал щеку. — Ты задержался. — Субъект ожидает снаружи, — вполголоса отозвался Хашвальт, с опаской оборачиваясь к двери тронного зала, и Яхве нахмурился. Чтобы его старший сын чего-то опасался, Император прежде не видел. И таким растрепанным — тоже не видел. Юграм напоминал некогда домашнего пса, который, превратившись в бродягу, растерял весь лоск. На деревянных ногах приблизившись к трону, Хашвальт склонился к уху повелителя: — Ваше Величество, тут такое дело... Вы уверены, что нам так нужен этот Исида Урюу? — Что-то случилось? — Видите ли, он... со странностями. — А кто у нас нормальный? Ну, кроме тебя? — Вы, безусловно, правы, но знаете... — Хашвальт, вновь оглянувшись на дверь, лихорадочно зашептал: — Исида держал у себя дома гриб в горшке. Понимаете, гриб в горшке. Дал ему имя. Притащил его в Зильберн. Формально я не смог отказать, ведь грибы — это не растения, а свой Исида называет питомцем эмоциональной поддержки... Вы точно уверены, что он годен для службы? Конечно, есть вероятность, что таким образом Исида пытается откосить от призыва, но… Яхве устало вздохнул. — Он же гемишт, Хашвальт. Откуда нам знать, что у них на уме? Он же последний. — Не без вашей милости, Ваше Величество. — А как, кстати, он называет свой гриб? — Кюурен, Ваше Величество. А к чему вы спрашиваете? Дернув уголками губ, Яхве сжал плечо Грандмастера. — Все понятно. Ребенку не хватает отцовского тепла. Ну ничего, это он еще со мной пока не знаком… Будь к нему снисходителен. И да, запусти его наконец. Хашвальт застыл, почувствовав себя так, словно все вокруг посмеялись над какой-то шуткой, которую он прослушал, а переспрашивать будет уже глупо. И он поклонился Императору молча.***
К одиннадцатому веку жизни Хашвальт повидал всё, а с чудачествами Штернриттеров он свыкся и даже сроднился. В конце концов, Грандмастер один, а Рыцарей под его началом… вариативно, но обычно больше двадцати. Если перевоспитывать каждого, то ни на Его Величество не останется времени, ни на банальный уход за собой. Хашвальт игнорировал задирания Базз Би, выливал в цветы заботливо сваренный Аскином кофе, проходил мимо покоев Жизель, не морща нос, равнодушно переступал через трупы зольдат под дверьми Бамбиетты (Жизель все равно приберет) и безжалостно урезал жалованья на очередной ремонт, а если кто-то возмущался, то привлекал его к работам на общественных началах. И этот порядок вещей устраивал всех столетиями. А потом Его Величество узнал, что не все гемишты пали от Аусвелена, и у него проснулась совесть, которая молчала всю тысячу лет, которую Хашвальт самоотверженно терпел подчиненных. И если бы только это! С появлением Исиды преобразился весь Ванденрейх. Урюу спокойно чаевничал с Аскином и даже не страдал расстройством — позже Хашвальт убедился, что напитки Накк ле Вара в самом деле обезврежены. Расходы на клининг поубавились — а все потому, что прекратились драки и бессмысленные убийства зольдат; вербовщики паниковали, чувствуя угрозу сокращения. От покоев Жизель благоухало цветами, а не душком разложения, двери Бамбиетты не подпирали трупы по утрам, Пепе не выпрыгивал из-за поворотов, чтобы поделиться своей любовью, а башни Зильберна не таяли от прикосновений Базза… Штернриттеры становились на редкость адекватными, и у Хашвальта не укладывалось это в голове. Последней каплей было утро, когда Базз Би прошел мимо него спокойно и не отреагировал на обнаженный меч. Тысячелетние порядки рушились по щелчку, заставляя усомниться в собственной памяти. И, положа руку на сердце, Грандмастеру не хватало прежних бесчинств — тишина оказалась пугающе тоскливой и пустой. Выжимая доклады из шпионских теней, Юграм метался из угла в угол, пытаясь найти объяснение странным преображениям Штернриттеров, но ничего не приходило на ум. Вывод напрашивался единственный: это все из-за того, что Урюу — гемишт. И слава Его Величеству, что последний. А вскоре Грандмастера вызвали на ковер. Приосанившись, Хашвальт вошел в тронный зал с надеждой на то, что хотя бы здесь ничего не изменилось, но в императорской непоколебимости Юграм засомневался, заметив странную жалость, мелькнувшую во взгляде Его Величества. — Ты в порядке, сын мой? — с неподдельной участливостью спросил Яхве. Старший ребенок выглядел еще хуже, чем в день появления Урюу: волосы потускнели и растрепались соломой, под глазами пролегли круги, а кожа благородного бледного оттенка нездорово посерела. — Со мной все хорошо, Ваше Величество. — В последнее время ты славно потрудился. Не знаю, как ты это сделал, но наши показатели улучшились, а в стенах Зильберна наконец воцарился мир. Ты заслужил награду. Не хочешь в отпуск? Хашвальт мимолетно дрогнул. Его Величество… предлагал Грандмастеру отпуск впервые за тысячу лет? В глазах предательски защипало, и Юграм прочистил горло, стараясь удержать голос ровным. — Не думаю, что заслуживаю этого, Ваше Величество, потому что Штернриттеры встали на путь исправления без моего участия. Весна, вестимо. — Правда? Неужели обострение? — задумчиво протянул Яхве. — Ну, это не так уж и важно, потому что приказ о твоем отпуске я уже подписал. Отдыхай, сын мой. Войну с шинигами я откладываю на неопределенный срок. Окончательно убедившись, что мир стал ненормально нормальным, Хашвальт поклонился. Покидая тронный зал, в углу он заметил неприметную россыпь мелких белых грибов. И в коридоре. По всем плинтусам, где еще не выцвели пятна крови, и у всех стен, которые когда-то были разрушены в драках. И пазл сложился.***
— Не надо так на него пялиться, ты его смущаешь. — Что это значит? — Что он стеснительный. — Штернриттеры. Только не делай вид, что ты тут ни при чем. Хашвальт зажал Урюу между собой и стеной, перекрыв пути отступления рукой. — А что с ними не так? Они очень милые и приятные люди. — Они такими не были, пока не появился ты. — Может, ты просто не нашел к ним подход? Хашвальт многозначительно не ответил, и Урюу, нервно улыбнувшись, поднырнул под его локтем от греха подальше. — Я и правда ни при чем. Это все Кюурен. — Кюурен. — Разве я не говорил, что он — питомец эмоциональной поддержки? — И? — Дело в том, что Кюурен — не растение и не животное, и даже не обычный гриб. Он — особый организм, который поглощает негативные эмоции и выделяет в атмосферу энергию гармонии и счастья, помогая людям обрести свое истинное «я», — мечтательно протянул Урюу, одухотворенно сплетая пальцы в замок. — Грибы — не растения, — процедил Хашвальт. — Следовательно, они не фотосинтезируют. — Аналогия с фотосинтезом не совсем уместна, — фыркнул Урюу, растеряв возвышенный настрой. — Это похоже на охоту. Когда Кюурен чувствует поблизости враждебные эмоции, он пускает в это место споры, которые, прорастая, выполняют все его функции, при этом питая родительский организм… — Какая чушь, — устало выдохнул Хашвальт и плюхнулся в кресло. — Негативные энергии копились здесь не одну сотню лет. — И что? — Я не испытываю просветления и счастья. — Кажется, на эмоциональных импотентов не действует. Я проверял на Рюукене. Прости. Повисла неуютная тишина. Юграм бесцельно блуждал по комнате пустым взглядом, пребывая где-то не здесь. — А может быть… — бормотал он себе под нос. — Не могу же я… Уже быть счастливым? Осененный, Юграм поднялся, и его лицо скривило пугающее подобие улыбки. — Благодарю тебя, Исида Урюу. Мне есть над чем подумать. Юграм спешно покинул комнату Исиды, не дождавшись ответа, и Урюу беззлобно хмыкнул. — Похоже, он не так безнадежен. Может, еще раз попробуем на Рюукене? А, Кюурен? Кюурен одобрительно промолчал.***
Урахара довольно растирал ладони. Общество душ может спать спокойно — бескровная диверсия в Незримой Империи прошла успешно. Предложив Исиде «гриб счастья» — отбракованную разработку Двенадцатого отряда, — Киске и не подозревал, что спасет этим мир. А ведь спасал только одного маленького квинси, отрешенного и удрученного, и по доброте душевной выставил самый низкий ценник (и нет, это не была попытка сбыть залежалый товар). Кто бы мог подумать, что цена счастья — всего лишь парочка стрел и печаль гемишта?