Тайна Безмолвного Леса. Помагифлексим?

декабрь 1877 года Оскар очнулся в замкнутом и мрачном пространстве. Было нечем дышать, пахло землёй. Парень догадался, что находится внутри гроба. Неужели он выжил? Рана же была сквозной, кажется. Он чуть присел и пощупал висок. Так и есть. При таком выстреле ему должно было вынести мозги с противоположной стороны и размазать по стене. Он содрогнулся от этой мысли. Тем не менее он пока что жив. А значит наиболее вероятно то, что его закопали живьём. Осознав это, Оскару вдруг стало дурно. Сколько кислорода тут осталось? Надо что-то делать. Самое логичное поведение – дубасить ногами и руками по крышке гроба, надеясь, что кто-то сверху услышит. Так Оскар и сделал. Неизвестно сколько часов он провёл в тщетных попытках сбить крышку гроба или привлечь громкими звуками людей снаружи, но в какой момент, когда парень уже почти отчаялся, он вдруг услышал сверху какую-то возню. Пара минут – и свет ударил ему в глаза. Оборотень зажмурился. Сперва вокруг всё стало белым, что ничего нельзя было понять. После долгого заточения под землёй, его глаза никак не могли привыкнуть к такому яркому окружению. Наконец парню удалось осмотреться. Он действительно находился на кладбище. Над ним зависло зелёное улыбающееся лицо с красной козлиной бородкой. Васильковые глаза его смотрели в разные стороны. Один – как будто даже на него, а другой косил куда-то вправо. Когда первичный страх Оскара отошёл на второй план, это лицо расплылось в улыбке и спросило: — Сыграем в чехарду? Оскар опешил. «Чехарда? Чего?» Он оценил внешний вид этого существа. Нельзя однозначно сказать, сколько ему лет. Он выглядел молодо внешне, но одет жутко старомодно, и из его голубого глаза, смотрящего на оборотня, сквозили такая проницательность и пылкий ум, что казалось, он знает гораздо больше, чем живёт на свете. Существо представилось Степаном. Он рассказал Оскару, что является демоном-проводником душ в Замирье. Его колени тряслись, и Оскар решил пощадить хрупкие чашечки демона. (Такое вообще возможно, чтобы у демона был слабый скелет?) Оборотень предложил тому сыграть во что-нибудь другое. Тогда Степан предложил карты. Сошлись на покере. — Коли выиграешь – дарую тебе жизнь. А проиграешь – сгоришь в адской части Замирья. Степан ориентировался ведь не только на результаты игры, но ещё и на образ жизни, которое вело существо до смерти. То ли луна благословила в тот день Оскара, то ли Сатурн был в созвездии Лебедя, а то ли всё это – дело случая, но только они сыграли в ничью. Степан вначале бесился и прыгал по кладбищу, ощипывая свою красную козлиную бородку. Затем успокоился, даже заулыбался. И сказал следующее: — Не могу я тебя оживить, но и забрать твою душу с собой в ад я тоже не могу. Темь предлагаю вона что: заключимши с тобою контракт. Договор о том, что твоя душа переходит ко мне в собственность на неопределённый срок до тех пор, пока не будут выполнены условия докончания. Сразу же из ниоткуда материализовался кусок папируса и золотое гусиное перо. Степан взмахнул рукой и перо само побежало по папирусу, выводя непонятные на первый взгляд Оскару золотые завитки. — И какие же условия контракта? Что я получу взамен? Глаза Степана разбежались в разные стороны, а затем снова собрались в кучу. Вдруг его скрипучий голос изменился до неузнаваемости. Мир вокруг потемнел, а голова у Оскара закружилась. — Ты будешь жить, и в то же время нет, Ты обречён навечно мне хранить обет. Посмертно будешь призван ты в мой легион, Но до тех пор контрактом договор наш закреплён. Пять смертных душ ты должен будешь усыпить, Тогда из кубка волшебного будешь должен ты испить. И после этого обличье прежнее до смерти вновь ты обретёшь Но до тех пор в теле вампира жизнь ты проживёшь. Визгливый смех зазвенел у него в ушах. Он был повсюду. Он окружал его со всех сторон. Оскар закрыл уши и глаза и побежал стремглав, куда понесли ноги. Прочь от этого кладбища и сумасшедшего демона. Но смех не прекращался. Оскар почувствовал, будто что-то резко вырвалось из его грудной клетки через спину, и остановился. Хохот демона стих. Он стоял один посреди чащи и не знал, куда идти. Внезапно острая боль пронзила его голову. Парень застонал и упал на колени. В глазах потемнело, и вдруг он потерял сознание.

***

январь 1878 Стало лучше, чем вчера. Он почувствовал необычайную лёгкость во всём теле. И силу, о которой раньше подумать не мог. Оскар обнаружил себя в снегу, причём обильно припорошенным. Он уселся. «Странно. Совсем не холодно». Потрогал висок. Он стал абсолютно гладким, словно и не было никакого выстрела. «Почудилось, что ли? Опять в оборотня превратился неожиданно для себя? Но, сдаётся, сейчас, чай, не полнолуние». Он встал на ноги. Как пружинят его стопы! Сколько энергии! Он готов прямо сейчас забраться на эту огромную ель в два прыжка. Однако Оскар решил этого не делать. Мало ли. Надо идти домой, но парень не знал, где находится. Он выбрал направление наугад, посмотрев на затянутое облаками небо, через которое не проглядывал ни тонюсенький лучик света, и побрёл. Он шёл несколько часов, но совершенно не устал. Откуда столько энергии после проведённых нескольких дней, а возможно даже и недель в лесу? Но всё же Оскар решил, что в облике волка он быстрее доберётся до дома. Он снял брюки, рубашку, ботинки и носки, и встал с готовностью превратиться. Сосредоточился, зажмурив глаза. «Надо подумать о чём-то плохом, чтобы вызвать ярость». В голову лез только образ Маврикия. Вот с ним под руку идёт Ангелина. Оскар разозлился. Его даже затрясло. Он открыл глаза. Ощупал тело. Всё ещё человеческий облик. «Странно. От ярости прямо трясёт. Может, холодно слишком?» Но нужно двигаться дальше. И он пошёл. Наверное, он шёл так ещё несколько часов без устали, пока сумерки не начали сгущаться. Но вдруг резкая слабость напала на него. Голова закружилась, ноги подкосились, и он упал в снег. «Что за ахинея? Только что же всё было в порядке». Ему страшно захотелось пить. Он загрёб рукой горсть снега и сунул в рот, перекатывая языком. Снег растаял, и Оскар выпил воду из него. Но легче не стало. Даже наоборот: голова закружилась ещё пуще прежнего. Хотелось чего-то дикого…Чего-то, что он никогда не пробовал… Но отчего? Он возвёл глаза к небу. Облака стали реже. «Луна в первой четверти. Одиннадцатое января? Значит, мне уже должно было исполниться пятнадцать», — это были его последние мысли, прежде чем сознание провалилось в никуда.

***

Всё ещё январь 1878 Он ещё находился в отключке, но почувствовал, как кто-то настойчиво раздвигает его губы и разжимает челюсти. Оскар не сопротивлялся. Он настолько ослабел, что не смог бы, даже если бы и очень хотел. Горячая солоноватая жидкость попала на язык и обожгла горло. Он очнулся и закашлялся. Зрачки сузились, он уселся и осмотрелся вокруг. Никого. Что это было? — Приветик, — с дерева вдруг свесилась светлая голова. Она улыбалась, обнажив два ряда неровных клыков. Оскару стало дурно, и он отполз назад. Что-то было не так в этой зубастой девушке со светящимися в темноте глазами. Она не походила на оборотня, но и человеком явно не была. — Вы кто? Девушка спрыгнула и отряхнула розовое платье в оборках и рюшах. Такое не носят уже даже в Андеадлинге! — Бьянка Макалистер, — она присела в реверансе. — Макалистер? Вы случайно не из клана Аласдара Мора? Оскар знал многое про кланы Шотландии, поскольку его отец был выходцем оттуда и сам когда-то принадлежал к клану Макайверов. — Его самого наследка, — улыбнулась девушка. — Но то давненько в прошлом. Я с сёстрицами осела в Андеадлинге уже давнёхонько. Вы сами-то кем будете? Говорила она мудрёно, Оскар сперва было подумал, что без толмача никак не обойтись. Он встал на ноги и вежливо поклонился. — Оскар Макгайр. Сын Эллиота Макграйра и Марешки Дракулы. — Ого-о, — она выпучила глаза. — Сам племянник Дракулы. Сёстры мне обзавидуются. — Она снова обратилась к Оскару, учтиво склонив голову. — Я имела честь налести вас тут и спасла от неминуемой нави, господин Макгайр. Обезвоженный вампир может скончаться за несколько часов. Оскар поглядел по сторонам. «Вампир? О ком-то она?» — Да, кстати, об этом. Что за странное снадобье вы дали мне? Я снова чувствую себя бодрым, даже лучше, чем прежде. Бьянка выпучила снова глаза, а затем расхохоталась, закрывая рот рукой в шёлковой перчатке, как положено по этикету. — Господи-ин Макгайр! Неужто вы николи не видемши кровь? — Она продолжала хихикать украдкой. — Али, пребывамши в таком худом состоянии, вы напрочь забыли её вкус? Оскар попятился. «О чём это она? Она что, хочет сказать, что только что дала мне выпить крови? Чьей же?» — Хорошо, еже я всегда беру с собою небольшую уполовню со свежей кровью барсука. Оскара чуть не вывернуло. «Ну надо же, кровь барсука!» — Да, я вижу вашу замятню. Это, конечно, не человек, но человек в нашем лесу – существо редкое. Тут больше всё калные оборотни ристают. Парень вспыхнул. «Мерзкие оборотни?! Да как она смеет?!» И вдруг эта чокнутая Бьянка снова выкатила свои белёсые глазоньки и безумно заулыбалась. Она выставила указательный палец, показывая на него. — Ты не разумеешь, о чём я молвлю, десно? — Абсолютно. — Обращённый. Я николи их не видала. А ну-ка… Она вдруг подпрыгнула к Оскару, закатала рукава его рубашки и внимательно изучила предплечья. Потом откинула его волосы и осмотрела шею. Ну и наглость! — Эй, это слишком близко. — А ну-ка, подымай свою срачицу. — Ч-что? — Снимай свою робу исподнюю. Оскар, поколебавшись, всё же послушался и стянул рубашку. Взору Бьянки открылся бледный торс с хорошо проглядывающимся рельефом мышц. «Может, она знает, почему я не превращаюсь в волка?» Девушка подошла к нему и, перемещая палец по телу, всё также пристально осматривала его тело. Странно. В другое время Оскар бы умирал от щекотки. Но сейчас он почти ничего не чувствовал, за исключением тех моментов, когда Бьянка случайно касалась его кончиком ногтя. А ещё ему совсем не холодно, несмотря на явно минусовую температуру. — Да и где же?... «Что она ищет?» — Что «где»? — Твой укус. Где он? — Ч-что? Какой укус? — Оскар быстро натянул рубашку обратно, скрывая своё тело от любопытных белых глаз Бьянки. — Ну укус, мечанный тем, кто тебя обратил в вампира. Я окушаюся его налести. А-а-а, — она снова расплылась в довольной улыбке. — Наверное, это на стегне, — она потянулась к ширинке брюк. — Нет! — Оскар прикрыл руками такое интимное место. — А еже здесь такого? Ещё глаголь, елик ты николи не раздевамшись перед девушкой. Еже я там не возглядати-то? — Э-э-э… Бьянка снова округлила глаза. — Ты мне любы всё больше, мóлодец. — Не помню, чтобы мы с вами переходили на «ты». Оскар попятился. Бьянка не пошла к нему на встречу, а так и осталась стоять, уставившись на него парой немигающих светлых глаз. И тогда парень припустил, что есть дух в чащу. «Да что за чертовщина происходит? Вчера же ещё всё было нормально». И вдруг до Оскара медленно дошло. Его «вчера» осталось в 1877 году, а сейчас уже январь 1878. «Я что, правда умер? — с ужасом подумал он. — Нет, быть того не может». Ему в голову пришла ещё одна безумная мысль. Он даже остановился. «Что если тот чокнутый Степан с кладбища ему не приснился?» И вдруг за деревьями забрезжили очертания деревни.