Подчинение

Тома стоит на коленях, стыдливо опустив взгляд в пол. Руки его связаны за спиной, и любая попытка двинуть ими оказывается тщетной — Аяка умеет хорошо связывать. Она проводит веером по его щеке, едва касаясь, и тянет за цепочку, прикрепленную к ошейнику, заставляя посмотреть ей в глаза. Тома не выдерживает, отводит взгляд и сразу чувствует лёгкий удар веером по щеке — нельзя не смотреть на Аяку. Он вновь покорно смотрит на нее, чувствуя, как кровь приливает к его щекам и к члену. В награду Аяка гладит Тому по голове и чешет за ушком, а он тянется и ластится к её руке, игнорируя боль в запястьях. Каждое её прикосновение отзывается мурашками по всему телу. — Все в порядке? — несмотря на видимую жёсткость, в глубине души Аяка не может не быть заботливой даже в такие моменты. — Да, госпожа. Аяка давит носком ноги на выпуклость в штанах Томы, и тот хнычет от возбуждения. Она медленно снимает платье, и теперь Томе ещё сложнее смотреть ей только в глаза. Голова кружится, и он едва замечает, как его госпожа расстегивает его брюки и не спеша стягивает их вместе с бельём. В комнате тепло, и когда холодные пальцы касаются внутренней стороны бедра, Тома едва заметно вздрагивает от контраста температур. Не разрывая зрительный контакт, второй рукой Аяка берет Тому за подбородок и тянет к себе, мягко прижимаясь губами к его губам. Она нежно проводит по ним языком, заставляя впустить ее. Ее рука скользит по бедру вверх, подбираясь ближе к налитому кровью члену. Тома судорожно выдыхает и закрывает глаза. Аяка резко отстраняется. — Смотри на меня. — Простите, госпожа, — шепчет Тома. Аяка кивает и возвращается к его губам. Прикусывает нижнюю и проникает внутрь, переплетая их языки. Её руки двигаются все ближе к члену, отчего Тома едва заметно дрожит. Но Аяка не спешит — поглаживает бедра, не двигаясь дальше. Тома хнычет и дёргается, из-за чего верёвки затягиваются сильнее, пережимая запястья. Но ему не важно, что руки затекли. Все, что его волнует — Аяка и её прохладные прикосновения. Аяка улыбается в поцелуй и обхватывает пальцами член. Вторая рука ложится на его чувствительную шею, и мозг Томы плавится от нахлынувших чувств. Его взгляд мутнеет. Девушка медленно проводит по члену снизу вверх и убирает руку под разочарованный вздох Томы. Аяка встаёт и подходит к шкафу, доставая из него небольшую баночку. — Ложись на спину, — она возвращается к Томе, выливая масло на свои пальцы, и садится перед ним. Тома с трудом ложится, игнорируя боль от натянутых веревок. Кожа под ними давно покраснела и стерлась, и каждое движение отзывается ноющей болью, но Тома ни за что не скажет, что ему не нравится. — Если отведешь взгляд, я остановлюсь. Холодные пальцы в масле ложатся на ягодицы, раздвигая и массируя их, и Тома послушно смотрит на Аяку затуманенным взглядом. Аяка подбирается к тугому отверстию, и Тому трясет от предвкушения. Аяка улыбается, и Тома слабо пытается улыбнуться в ответ, но внезапно пальцы проникают внутрь, и тот громко стонет и сжимает кулаки, впиваясь ногтями в свои ладони. Он зажмуривается, и пальцы резко пропадают, оставляя после себя неправильную пустоту. — Нет-нет-нет, госпожа, простите, — шепчет он, вновь смотря на Аяку. Она хмурится. — Я предупреждала. Ещё раз зажмуришься, и тебя ждёт наказание. Тома быстро-быстро кивает. — П-пожалуйста, Аяка, продолжай. Аяка возвращает пальцы, и Тома облегченно выдыхает, ощущая себя заполненным своей госпожой. Вторая рука Аяки ложится на член, сжимая его и проводя вверх-вниз. Тома стонет, закусывая губы, и звуки эти для Аяки лучше любой музыки. Она снова наклоняется поцеловать его, мягко касаясь своими губами его губ. Аяка разводит два пальца внутри, и Тома снова дрожит от удовольствия и стонет в поцелуй, приподнимая голову и впиваясь зубами в нижнюю губу Аяки. Та не подаёт виду, что ей больно, лишь медленно начинает двигать пальцами. Поглаживает простату подушечками пальцев, и Тома едва не кончает. Всё перед его глазами мутнеет от выступающих слез, но Тома послушно ищет взглядом госпожу, лишь бы та была довольна. Аяка добавляет третий палец, и стоны Томы становятся громче. Все ещё прохладные пальцы Аяки задевают простату при каждом толчке, приближая того к оргазму. Размытый свет медленно сменяется темнотой. И снова пустота внутри. Тома замирает и резко распахивает глаза, ощущая, как оргазм медленно отступает. Парень хнычет, и Аяка уже готова простить ему маленькую оплошность, но тут в её голову приходит идея. — Я знаю, как заставить тебя смотреть на меня, Тома. Она отходит чуть подальше, снимая с себя белье, и Тома приподнимается, чтобы взглянуть на то, что она задумала. Аяка же берет свой веер и, лёгким движением раскрывая его, проводит по своей груди, задерживаясь на сосках. У Томы перехватывает дыхание от красоты обнажённой девушки. Она садится на пол и разводит ноги перед Томой, удовлетворенно улыбаясь его реакции. Её рука накрывает половые губы, раздвигая их, и Тома не смеет оторвать взгляд. Возбуждение становится болезненным, и ему очень хочется прикоснуться к себе, но верёвки, перетягивающие его запястья, не позволяют. Аяка круговым движением проводит по клитору и прикрывает игривую улыбку веером. Её пальцы скользят внутрь, и взгляд Томы мечется снизу-вверх — к глазам Аяки. — Можешь смотреть не в глаза. Куда тебе больше нравится, — говорит она провоцирующе. И Тома смотрит. Не в глаза. А на то, как Аяка медленно растягивает себя двумя пальцами, касаясь клитора третьим. Тома жадно ловит каждое движение взглядом, и снова чувствует близость оргазма. Он дёргает руками, почти до крови стирая кожу, но так и не может выбраться из сложного плетения. Аяка резко выдыхает, и внутри Томы все сжимается от наслаждения. Тома не выдерживает и кончает на живот, так и не прикоснувшись к себе. Аяка ускоряется и через несколько секунд кончает следом с тихим стоном. Она смотрит на Тому. Измученного и связанного, с красными следами под веревками, и ей безумно хочется прижаться к нему и поцеловать много тысяч раз. Она медленно подходит к нему и распускает первый узел. Верёвки спадают на пол, оставляя после себя ощущение лёгкости. Аяка зацеловывает каждую отметину, словно извиняясь перед Томой за всю боль, что причинила ему. Тома чувствует, как её спадающие волосы щекочат его и тихо смеётся, обнимая девушку одной рукой — вторая все ещё привязана. Тома оставляет поцелуй на макушке Аяки, и та с нежностью обнимает его в ответ, распутывая последний узел.