Сколько бы я ни улыбался, я чувствую себя одиноко Пришелец, что пытается смешаться с местными людьми
— HAN, Alien
— Хён! — крикнул он. — Я иду! Восьмилетний Джисон огляделся вокруг, его голос был оглушительно громким. Из-за того, что вокруг было тихо, за исключением пронзительного щебетания некоторых птиц, он звучал ещё сильнее. Была середина дня, жаркий летний день. Он играл в прятки со своим новым другом, поэтому внимательно рассматривал окрестности. Он сжимал кулаки, что обычно делал, когда нужно было сосредоточиться. Он искал вспышку голубого или оттенок лаванды — цвета, которые выбивались бы среди зелени и коричневого цвета холмов, где они играли. И тут он заметил намёк на мягкий фиолетовый, выглядывающий из-за дерева. Джисон взволнованно засиял: — Нашёл тебя! — закричал он, бросившись бежать к дереву. В спешке он наступил на камешек; поскользнулся, а затем упал вперёд, и казалось, что земля приблизилась к нему, вот-вот встретится с ним и поглотит его целиком… Джисон потихоньку начинает задыхаться, его плечи вздрагивают, когда он резко просыпается ото сна. Он моргает и смотрит на свои ослабевшие руки: его ногти, какими бы тупыми ни были, оставили неглубокие вмятины на ладонях. Хан делает глубокий вдох и трёт оба глаза тыльной стороной ладони, чтобы заставить себя полностью проснуться. Сон был настолько чётким и ярким, что казался давно потерянным воспоминанием. Даже чувства ото сна остались; было немножко тревожно от того, что он почти провалился сквозь землю, но по мере того, как тикают секунды, настроение быстро сменилось радостью и волнением от осознания… кто это был? Друг. Он уверен в этом, потому что у него не было бы причин ликовать по поводу того, что он его нашёл. Моменты сна быстро начинают ускользать из памяти, рассеиваясь до тех пор, пока всё не приобретает чёткие очертания, образы в его сознании становятся туманными и расплывчатыми, не оставляя следов того возбуждения, которое он испытал. Джисон вздыхает, смотря в окно поезда. Как раз вовремя, потому что понимает, что поезд уже скоро подъедет к станции. Если бы он проспал ещё минут десять или пятнадцать, то точно бы пропустил свою остановку. Он забирает свои вещи: один чемодан, один рюкзак и одну спортивную сумку — на самом деле все его земные пожитки, поскольку ему удалось избавиться от всего ненужного. У него действительно не было выбора; теперь, когда он окончил университет, больше не было дешёвого жилья, которым он наслаждался в Сеуле благодаря своей стипендии. Вместо того, чтобы пустить корни в Сеуле, вместо того, чтобы начать карьеру в шумной столичной агломерации, он решил взять перерыв на пару месяцев, уехав домой к бабушке с дедушкой в деревню, около Сокчхо, чтобы обдумать свои следующие шаги в жизни. Он не мог навещать их так часто, как делал это в последний год в школе, так что, возможно, это немного повлияло на его решение. Железнодорожная станция находится в сорока-пятидесяти минутах езды на автобусе от деревни его семьи, и, проезжая через станцию, он понимает, насколько хлопотно будет таскать все свои сумки. Его дедушка предложил забрать его, но Джисон категорически отказался, настаивая на том, что теперь он взрослый человек, который может позаботиться о себе, и явно не продумал этот момент. — Хён! Джисон-хён! — громкий голос прерывает его внутреннее нытьё, эффективно привлекая внимание. Он поднимает глаза, поворачиваясь в ту сторону, откуда доносился голос, и приятно удивляется, увидев знакомое лицо, машущее ему рукой. — Чонин-а! — кричит он, немного тормозив из-за сумки и направляясь к парню, который, к счастью, идёт встретить его на полпути. — Куда-то собираешься? — спрашивает он, когда они встречаются лицом к лицу. Семья Чонина живёт рядом с его бабушкой и дедушкой, хотя Джисон думал, что всех в деревне можно назвать соседями. Чонин моложе его на год, так что они не учились в одном классе в школе, но в детстве Джисон достаточно насмотрелся на него, потому что не только семья Чонина управляла пекарней, в которой продавались любимые булочки Джисона с красной фасолью, но и Ян и его братья также часто помогали на клубничной ферме его бабушки и дедушки во время сбора урожая. В старшей школе они состояли в одном и том же внеклассном клубе, который основал сам Джисон, хотя он почти уверен, что Чонин вступил в него только потому, что клуб был необходим, а у Джисона он мог высыпаться. — Твои родители послали меня забрать тебя, — объясняет Чонин, к большому удивлению Джисона, хотя, оглядываясь назад, он, вероятно, должен был предвидеть это. — Аджосси сказал, что ты не позволишь делать это самому. — Ну да, — усмехается Джисон. — Я знаю, насколько загруженными бывают люди сейчас. Чонин пожимает плечами: — Он занят в любое время года, — рассеянно говорит он, глядя на багаж Джисона. — Как именно ты собрался попасть в деревню? — спрашивает Ян, качая головой с неодобрительным смешком. — Да я справлялся, не так ли? — фыркает Джисон. — Я собирался убрать свои вещи в купе автобуса и… — А после автобуса? Джисон вздрагивает. Автобусная остановка в деревне находится в пятнадцати-двадцати минутах ходьбы от дома бабушки и дедушки; и он снова не продумал это. Он регулярно приезжал сюда во время учёбы в университете, но останавливался максимум на пару ночей, и ему никогда не приходилось таскать все свои вещи после того, как он впервые уехал почти шесть лет назад. Чонин смеётся и просто берёт сумку, которая надёжно лежала на чемодане: — И именно поэтому они послали меня, — объясняет он, сверкая яркой зубастой улыбкой, прежде чем начать идти вперед к выходу со станции. — Я на своём грузовике. — Сколько они тебе заплатили? — мычит Джисон. — Разве я не могу это сделать по доброте душевной? — усмехается Чонин. Джисон бросает на него многозначительный взгляд, и Чонин снова смеётся. — Моя девушка проходит летнюю стажировку здесь, в центре города, три раза в неделю, и они разрешают мне брать грузовик, чтобы подвозить её, когда она задерживается. А такое очень часто бывает. — Девушка? У тебя? — дразнит Джисон, изображая шок. Чонин — милый мальчик, весёлый и дружелюбный, так что неудивительно, что он будет с кем-то встречаться. Джисон просто помнит его маленьким мальчиком, а сейчас он явно стал взрослым. Чонин рассмеялся; не то чтобы они были близкими друзьями, но у него всегда было лёгкое выражение лица, и, кажется, он, по крайней мере, понимал, что Джисон просто шутит над ним. Он помогает Джисону положить все вещи в грузовик, а затем они, болтая по дороге, наконец, едут в свою деревню, где оба выросли. Чонин в основном рассказывал о своей девушке (они праздновали, кажется, сто дней неделю назад), об учёбе (сейчас у него перерыв, но ему осталось два семестра до получения диплома по детской психологии), а Джисон отпускал мимолётные комментарии тут и там. Сокчхо был родным городом матери Джисона, но он бы не знал этого, если бы она не скончалась, когда мальчику было всего три года. Как и в случае большинства смертей родителей, это сильно повлияло на жизнь Джисона. На её похоронах он впервые увидел своих бабушку и дедушку, которых потом он не видел на протяжении долгого времени. В течение нескольких лет после её смерти его отец боролся за жизнь своих детей в одиночку, делая всё возможное, чтобы свести концы с концами. Джисону было семь лет, когда его отец получил большую возможность: объявление о вакансии в Малайзии, которое давало шанс начать новую жизнь всей семье. Однако он переживал из-за того, что два мальчика должны были приспособиться в стране, где ни один из них не говорил на родном языке, и поэтому его отец решил, что будет лучше принять временные меры — Джисон со своим страшим братом должны были остаться с бабушкой и дедушкой по материнской линии в сельской местности всего на год, пока сам он будет работать и учиться жить в другой стране. Идея заключалась в том, чтобы помочь сыновьям освоиться, когда у него самого будут средства на это. Это был нелёгкий год; бабушка и дедушка были чужими для Джисона и его брата, но они смогли свыкнуться с этим, потому что были друг у друга. Отец сдержал своё обещание. Через год он вернулся, чтобы забрать своих сыновей. Джисону было тогда девять, а его брату четырнадцать. Брат, несмотря на свой переходный возраст, неожиданно смог хорошо адаптироваться в чужой стране, как будто жизнь в Куала-Лумпур была создана специально для него. К сожалению, для Джисона всё было совершенно по-другому. Он не мог справиться, не мог приспособиться, как бы отец ни пытался помочь; мальчик стал слабым, много болел, из-за чего часто пропускал школу. Да и друзей у него не было. В конце концов, его бабушка подумала, что для него будет лучше вернуться домой в Корею и жить с ними. Так и случилось. В этом маленьком городке он провёл всю свою юность. — Ты скучал по дому? — спрашивает Чонин, пока они идут по знакомой дороге в город. Джисон задумался. Он? Это дом. Он не идеальный, но всё же часть его. Ему не обязательно скучать по нему, в моменты разъездов. Иногда Хан хочет увидеть много всего нового, но он действительно чувствует себя комфортно, когда возвращается сюда. В итоге он пожимает плечами: — Приятно вернуться, — просто отвечает он.…
Дом не изменился с тех пор, как Джисон в последний раз ступил за его порог. Конечно, прошло всего чуть больше полугода с того момента, как он бывал здесь во время Чусока, но в целом ничего особо не изменилось ещё с его детства. — Хальмони! — радостно кричит он, сбрасывая обувь у порога. — Я дома! Через несколько секунд в прихожей появляется бабушка. Как только она увидела Джисона, её лицо засияло. В отличие от дома, она очень сильно изменилась за последние два десятка лет. Когда Джисон был маленьким мальчиком, бабушка казалась очень устрашающей; всегда собрана и с суровым выражением лица. Она всегда красила волосы в угольно-чёрный цвет и собирала их в тугой пучок, чтобы ни одна прядь не выпала. Сейчас её выражение лица стало мягче; постаревшее лицо с видимыми морщинами, но с улыбкой. Волосы всё ещё собраны в пучок, но теперь они практически белоснежные, потому что она перестала красить их после того, как Джисон окончил среднюю школу. Женщина была маленького роста, но сейчас выглядела ещё меньше, отчасти потому что Джисон вырос, но ещё из-за того, что её осанка ухудшилась. Её движения стали ещё медленнее, поэтому Джисон берёт на себя задачу сократить оставшееся расстояние между ними, чтобы они смогли обняться. — Где Харабоджи? На работе? — спрашивает парень, отстранившись. Бабушка кивает: — Но он скоро должен вернуться, и мы вместе сможем пообедать, — уточняет она. — Ты ещё не ела? — спрашивает Джисон, сморщив нос в удивлённом неодобрении. — Уже два часа дня. — Мы хотели поесть с тобой, — просто говорит женщина, снова сжимая Джисона, прежде чем отпустить его и посмотреть через его плечо на Чонина, который только что прошёл в дом, таща чемодан Хана. — Ты тоже можешь остаться поесть, Чонинни, — приглашает его она. — Я бы с удовольствием, Аджумма, но… — Ян морщится и кланяется. — Я думаю, мои родители оставили для меня дома тарелку еды. — Тогда было бы грубо заставлять их ждать, — соглашается бабушка Джисона, хлопая Чонина по плечу. — Иди. Спасибо, что подвёз нашего Джисони домой, и передавай своим родителям привет. После ухода Чонина она возвращается на кухню, чтобы приготовить еду, пока Джисон тащит остальные вещи в свою спальню, которая тоже особо не изменилась. Комната не очень большая, практически коробка 4×4 со стенами, украшенными различными постерами, один из которых X-Files «Я ХОЧУ ВЕРИТЬ», который был шуточным подарком на день рождения от его брата, когда Джисону исполнилось 13 лет. Менее чем через пять минут, он слышит, как дедушка объявляет о своём присутствии, не дав ему времени распаковать вещи, и Джисон выходит из своей комнаты. Он подходит к дедушке, чтобы поприветствовать его, но они не обнимаются — дедушка никогда не проявлял физической привязанности, — он улыбается Джисону и нежно ерошит ему волосы; с годами Хан привык к такому жесту, чтобы чувствовать предполагаемое тепло. — Добро пожаловать домой, мальчик, — говорит его дедушка, и Джисон уважительно кланяется в ответ. На обед были любимые блюда Джисона, а основным являлся сундубу чиге, лучшее блюдо его бабушки, которое он не ел, пока жил в Сеуле. Честно говоря, он всегда скучал по домашней кухне в целом, потому что последние несколько лет, за исключением, может быть, восемнадцати месяцев, которые провёл, выполняя обязательную военную службу, он питался магазинной едой. Жизнь бедного студента колледжа и всё такое. Джисон жуёт еду, пока его дедушка рассказывает об урожае этого сезона. По правде говоря, эта тема не очень интересует Хана, несмотря на то, что он вырос в фермерской деревне. Когда-то эта тема была источником напряжения между ними, но, кажется, что сейчас дед смирился с тем, что Джисон никогда не собирался работать над клубничными полями своей семьи. Чтобы компенсировать это, Джисон всегда старается обращать внимание, когда речь заходит об этом. С другой стороны, его бабушка может многое рассказать о деревенских людях. Она упоминает, что средний сын Намов, который учился в одном классе с Джисоном, обручился в декабре прошлого года, в то время как старшая дочь Чхве, слухи о свадьбе которой были лишь слухами, наконец, объявила о беременности. Джисон заинтересован этими темами ровно так же, как и сельским хозяйством, то есть совсем не очень — он знает этих людей, но не был с ними особо общительными, и всё, что он может делать, это кивать и время от времени мычать в ответ, чтобы показать, что слушает. Есть такое чувство, исходящее от бабушки, когда она тихо пытается узнать о внуке: без слов спрашивает, когда Джисон собирается добиться успехов в личной жизни, но Хан пытается игнорировать это. Ему нечего делить на этом фронте. В какой-то момент она начинает говорить о Чонине и его девушке, что, по крайней мере, заставляет Джисона искренне оживиться. Чонин немного рассказал о своей девушке во время их поездки в деревню, и на этот раз Джисону есть что добавить в разговор. Это его бабушка и дедушка по материнской линии, и хотя Джисон практически ничего не помнит о своей матери, они сделали всё возможное, чтобы воспитать его и много разговаривали о ней, за что он всегда будет им благодарен. Тем не менее, дорога не всегда была гладко вымощена. Его бабушка пугала, заставляя его работать по дому так, что Джисон никогда не мог сказать «нет». Она ввела комендантский час, а когда Джисон нарушал её правила, ему приходилось иметь дело с дедом. Во время учёбы в средней школе Хан переживал пик своего полового созревания, встречался с несколькими ударами плетью от своего деда. Только в последний год старшей школы они стали мягче, и Джисон думал, в конечном итоге заработав себе стипендию в университете, что это из-за его хорошей успеваемости. Справедливости ради, несмотря на взлёты и падения, они в целом были добры к нему, показывая свою любовь по-своему. Просто Джисон был странным ребёнком, изначально городским мальчиком со своими специфичными интересами. Они его не понимали, и он их не понимал, но ценил. Ценил, что они забрали его к себе, когда его собственный отец не мог его содержать. Хорошо это или плохо, но он был результатом любви, заботы и дисциплины, и, несмотря на его сложные отношения с семьёй и этим домом, сейчас они были самим воплощением комфорта. После обеда, после того, как Джисон помог убрать со стола и вымыть посуду, после того, как дедушка направился обратно в поле, Джисон предупредил, что выйдет подышать свежим воздухом. — Тебе следует отдохнуть, — советует бабушка, слегка нахмурившись. — Ты не устал? Джисон улыбается и качает головой. Она права, он устал, но у него было много энергии благодаря трёхчасовой поездке на поезде. Кроме того, Джисон всегда любил прогуляться, когда был в гостях; парню хочется посмотреть на то, как изменилась деревня в его отсутствие. Обычно ничего сильно не менялось, но теперь это стало для него привычкой. Постоянное знакомство с деревней помогает ему успокоиться. — Погода слишком хороша, чтобы оставаться в комнате, — вместо этого говорит он бабушке, целуя её в щёку. — Я ненадолго.…
Деревня, на самом деле, не очень уж и маленькая, с обширными сельскохозяйственными угодьями, обрабатываемыми местными жителями. Численность населения, однако, довольно небольшая, и все жители деревни более или менее знают друг друга. Объективно, какая-то часть сознания Джисона ценила это. Секретов среди жителей было очень мало, и это всех сближало, все были знакомы друг другу. К сожалению, остальная часть была менее объективной и слишком привычной, чтобы такому странному человеку, как Джисон, было трудно по-настоящему вписаться. В детстве взрослые считали его развитым не по годам; они занимались с ним с явным весельем, подшучивая, а Джисон был похож на мотылька, который летит на свет. По крайней мере, пока не достиг половой зрелости, а детское преждевременное развитие больше не казалось даром, просто причиной, по которой люди считали его странным. Не помогало и то, что сверстники, дети его возраста, всегда были проницательнее. Хан показался для них странным с первого дня, и это было не весело. Никто не был злым; в маленьком городке вежливость имеет большое значение, но было ясно, что они не знали, как с ним общаться. В своём «изгнании» из коллектива Джисон более чем почувствовал вес их впечатлений о нём. Здесь было много разных людей; даже так он не нашёл идеальных для себя, но, по крайней мере, он не чувствовал себя таким одиноким и отстранённым, потому что понимал, что есть такие же, как он, тоже сшитые из другой ткани. И всё же по какой-то причине он здесь, дома, не зная, что делать дальше. Въезд в деревню находится в двадцати минутах ходьбы от дома его бабушки и дедушки. Этот район также является коммерческим центром, а автобусная остановка расположена всего в двух шагах от ратуши и других организаций, таких как китайская закусочная, открытый общественный рынок, который открывался трижды в неделю, и местная пекарня, которой управляет семья Чонина. Большинство заведений существовало ещё с тех пор, когда Джисон даже не родился. Во всём остальном люди не возражают против сорокаминутной поездки до ближайшего города. Однако это не то место, куда Джисон планирует направиться. Начальная школа, в которой во времена детства Джисона обучалось около 150-ти учеников, находится где-то по пути к деревенской ратуше. Это его пункт назначения, или, ну, путь к его пункту назначения. Он идёт к задней части школы, точно зная, где он может проскользнуть через сломанный участок забора по периметру школы. Как и большинство вещей в деревне, это ещё одна вещь, которая не изменилась за эти годы, — когда Джисон окончил начальную школу и начал посещать среднюю в другом городе, он часто пробирался через этот импровизированный вход. Всё это было потому, что начальная школа давала возможность добраться до любого места в деревне. Когда был младше, из-за того, что не мог ладить с другими детьми, он постоянно пытался найти способ развлечься. Одним из таких способов было то, что он обходил все уголки и закоулки школы, а когда выбегал, выходил за пределы школьной территории, обеспечивая себе тайное место — поляну, спрятанную за лесом, который был расположен за школой; немного дальше были подножья холмов, граничащих с одной стороной их деревни. Когда он был ребёнком, тут идеально было играть в игры, создавать воображаемые миры, в которых он мог отыгрывать разные роли, не боясь быть осуждённым. Когда уже перерос такие детские игры, он просто сидел в одиночестве со своими бурными мыслями или, время от времени, с одним из пяти научно-фантастических романов, которые школьная библиотека предлагала для того, чтобы подросток Джисон мог брать и читать. Чтобы добраться до того места из школы, потребуется примерно пять минут, и почти сразу же, после того, как он выходит из-за деревьев и кустов и достигает своей поляны, Джисон чувствует, как в его сердце расцветает тёплое утешение. Оглядываясь, парень понимает, что сюжет сна, приснившийся в поезде, разворачивался на этом месте. Хан не сразу увидел это, потому что во сне поляна превращалась в бесконечное пространство. Теперь он признаёт, что эта была просто увеличенная версия этой местности. Джисон глубоко вздыхает, а затем оглядывается. Что-то есть в этом месте; он чувствует это, он всегда думал так, но никогда не мог передать свои чувства словами. Каждый раз, когда приходил сюда, казалось, что он чего-то ждал, но не понятно, чего именно. Здесь всегда было комфортно, как будто однажды всё, чего он ждёт, придёт к нему. Может быть, Джисон всегда был частью этого места, раз он всегда сюда возвращается. Сейчас он отбрасывает знакомое предвкушение, просто садясь на пень мёртвого дерева, как он всегда делает, когда оказывается здесь. Это его самопровозглашённый трон, по крайней мере, так было, когда ему было четырнадцать. Он вздыхает и отпускает все лишние мысли; здесь всегда было хорошо. Это просто… проще. Везде его мысли кажутся тяжёлыми, но здесь всё всегда становится проще. Джисон безмятежно улыбается в течение следующих тридцати минут, сидит в телефоне и открывает своё любимое музыкальное приложение, проигрывающее текущий плейлист с любимыми песнями. Сочетание обстановки и музыки всегда помогает ему, позволяет держать в страхе мысли, на которых ему не нужно останавливаться, позволяет собраться с чувствами. Это не всегда обязательно, но иногда производит ошеломляющий результат.…
Переход от особого места Джисона через холм также является кратчайшим путём, который ведёт его прямо к торговому рынку деревни, куда он направился после своих размышлений. Как и ожидалось, там ничего не изменилось. Сначала он направился в магазин «7-eleven», который находится рядом с автобусной остановкой. Он идёт туда, чтобы купить крем от насекомых. Меньшее из того, по чему он скучает, живя в сельской местности, — это комары, которые любят полакомиться им по ночам. Продавец не сменился с дня открытия магазина, который был семь лет назад, когда Джисон ещё учился в старшей школе. Он фамильярно приветствует Джисона и спрашивает у него, как дела в городской школе. Когда Джисон ответил, что уже выпустился, его поздравили, потому что этот ответ был ожидаем, а не потому, что продавец заботился о нём. Впрочем, это нормально, Джисон уже привык. После этого он переходит улицу, чтобы пойти в пекарню, где работает семья Чонина уже несколько поколений. В детстве, всякий раз, когда он расстраивал своих бабушку и дедушку настолько, что зарабатывал новые побои, его дедушка всегда приходил домой на следующий день, с дюжиной любимых булочек Джисона с красной фасолью. Это был его собственный способ извиниться за то, что ему пришлось прибегнуть к физической силе. В некотором смысле хлеб семьи Ян напоминает ему о привязанности его дедушки к нему, поэтому Джисон очень ценит это. Колокольчик звенит над его головой, когда он входит, и он ждёт, что Чонин или кто-то из его братьев поприветствует его из-за стойки. За кассой стоит незнакомый мальчик, точнее парень. У него маленькое лицо, но с точёной челюстью, ещё более скульптурный нос и большие глаза, обрамлённые густыми ресницами. Хотя его приветствие было невозмутимым, а выражение лица почти потерянным, уголки его губ были слегка приподняты почти по-кошачьи. Оба уха украшены множеством пирсинга, как у самого Джисона. Солнечные лучи, проникающие через стеклянные окна, освещали его, как прожектор, падая на его тёмные волосы и придавая им красивый фиолетовый блеск. Он наклоняет голову, его глаза наполняются любопытством, когда он наблюдает за Джисоном. — Привет, — Хан может только поздороваться в ответ с неуверенной улыбкой. Этот парень почти нечеловечески красив, и это немного отвлекает. Ему всегда было трудно находиться рядом с очень красивыми людьми и стараться сохранять спокойствие. — Где Чонин и его братья? — Заняты. Ты знаешь Янов? — Эм, я вырос здесь. Здесь все их знают, — комментирует Джисон. «Но тебя впервые вижу». — Ой, — незнакомец улыбается и становится ещё привлекательнее. Когда их взгляды встречаются, Джисона внезапно охватывает сильное чувство дежавю. Несмотря на то, что он понятия не имеет, кто этот человек, в нём есть что-то жутко знакомое. Он не чувствует, что этот парень новенький или что он выбивается из окружения; рядом с ним Джисон чувствует себя по-домашнему комфортно. Это странно, но Джисон вырос, постоянно повторяя себе, что странное не обязательно плохо — в конце концов, именно так его всегда воспринимали в городе. — Я Джисон. — Он не понимает, зачем представился; это не то, что он делает с каждым встречным незнакомцем или продавцом в магазине. Он рассуждает так: все в деревне и так знают его, что будет, если ещё один узнает? — Хан Джисон. Ты знаешь Канов? Вверх по дороге, мимо начальной школы? — Каны — клубничные Каны? — Я их внук, — кивает Джисон. — А, Хан Джисон. Из клубничных Канов, — повторяет незнакомец. Теперь в его глазах появился весёлый огонёк, и Джисон понимает, что улыбается из-за этого. — Я Ли… Минхо. — Ты новенький здесь, — прямо указывает Хан. — Наверно? — Минхо смеётся, сладкая, звенящая музыка для ушей Джисона. — Я здесь уже несколько месяцев, но я предполагаю, что я «новенький» для тех, кто здесь вырос. — Ты… ты как-то связан с Янами? — А… это допрос? — Минхо качает головой, посмеиваясь, но всё равно продолжает отвечать. — Они взяли меня, когда мне некуда было идти. Я временно живу в их сарае. Джисон безмолвно кивает. Он принимает информацию, которую ему предоставили, и откладывает её на потом: — Что ж, приятно познакомиться, Ли Минхо. — Я тоже рад познакомиться с тобой, Хан Джисон-щи, но… ты собираешься что-нибудь купить? — Минхо продолжает с любопытством смотреть на него. — А! — Джисон застенчиво смеётся; он почти забыл, для чего он пришёл вообще. — Пончики с клубникой, пожалуйста, полдюжины. — Он ухмыляется; он знает, что Яны делают начинку из свежей клубники, которой их снабжает его дедушка. Ещё он знает, что его бабушка и дедушка гордятся этим. Их всегда радует, когда к ним возвращаются продукты, выращенные своим руками. — Сейчас подойду, — отвечает Минхо, и пока он работает за прилавком, готовя заказ, Джисон, загипнотизированный его внешностью и в целом интересующийся его странной манерой поведения, не может перестать наблюдать, как он двигается.…
— Я вернусь за тобой. — Обещаешь? — Обещаю. — Пинки обещает? — Ты о чём? Восьмилетний Джисон протянул свой короткий мизинец, который был встречен только замешательством. Однако это не остановило его; он широко просиял, не чувствуя ни капли смущения из-за отсутствия зуба, и взял друга за синюю руку. Он поднял голову и обнаружил, что его друг смотрит с широко раскрытыми глазами, отчего его улыбка стала ещё шире. Джисон взял на себя задачу согнуть все пальцы своего друга, один за другим, пока не остался только мизинец, а затем согнул им свой мизинец. — Это обещание Пинки! — объяснял он как ни в чём не бывало. — Это значит, что ты не можешь нарушить обещание! Ни как иначе! — Ни как иначе? — Ни как иначе! — повторил Джисон без дальнейших объяснений, а затем снова упал на землю, смеясь. Его синекожий друг-инопланетянин последовал его примеру, их мизинцы остались сцепленными.…
Когда Джисон проснулся, он почувствовал лёгкое сжатие в груди. — Обещание Пинки, — шепчет он, глядя в потолок. Он со вздохом поднимает руку, посмотрев на тыльную сторону, прежде чем согнуть все пальцы без мизинца, которым покачал. Он вздыхает и снова опускает руку, кладя её на живот. Давно ему не снился этот сон. Ему уже давно не снится его синий друг, а теперь это второй раз, потому что Хана не покидала уверенность, что он и вчера во сне играл в прятки. Джисон прижимает ладони к глазам, держа их на близком расстоянии, пытается вспомнить все детали сна, прежде чем они снова забудутся, как вчера в автобусе. Большие глаза. Синяя кожа. Мягкие лавандовые волосы. Ему было всего восемь лет, когда он впервые попал под опеку бабушки и дедушки и обзавёлся воображаемым другом. Причём не просто воображаемым другом, а воображаемым инопланетным другом, потерянным и временно застрявшим на Земле посреди своего путешествия по космосу. «Как ещё раз его звали»? Джисон пытается копаться в своих воспоминаниях. — Лино, — шепчет он. Вот как его звали. Наверно, так его называл Джисон. Предполагается, что у него было длинное труднопроизносимое для восьмилетнего мальчика имя, поэтому Хан просто сократил его до первых двух слогов, которые он мог произнести, Лино. Он усмехнулся сам себе. Боже, Джисон был таким одиноким ребёнком с бурным воображением. Что может сказать о нём тот факт, что вместо общения с другими деревенскими мальчиками, он наколдовал себе целого инопланетянина, чтобы тот мог составить ему компанию? Конечно, это не помогло, когда он начал ходить по школе и утверждать, что инопланетяне существуют, что он подружился с одним и что он собирается познакомить его со всеми, когда его инопланетный друг вернулся за ним, как он и обещал. Это же было обещание Пинки. Правда, он мог только посмеяться над наивностью своего молодого «я». Когда отец, наконец, увёз его с братом учиться в Малайзию, какая-то часть Джисона была в растерянности: что, если Лино не знал, где его искать? Эти мысли не избавили его от беспокойства, которое возникло у мальчика из-за жизни в чужой стране, в окружении людей, с которыми он не знал, как общаться. Неловко признаваться сейчас, что ему за двадцать, но это была одна из причин, почему он в конце концов отправился обратно в Корею. Джисону было около двенадцати или тринадцати, когда брат убедил его перестать говорить о детских мечтах. Одно дело быть ребёнком и верить в инопланетян, но ему уже было двенадцать — это возраст, когда Хан должен был превратиться в Большого Мальчика, возраст, когда ему нужно было расставаться со своими воображаемыми друзьями. Джисон от этого не перестал верить в них и говорить об этом со своим братом. В конце концов с его исчезающими воспоминаниями пришлось признать, что он правда не сможет встретить внеземное существо. Джисон вздыхает и скатывается с кровати. Он задаётся вопросом, почему его мозг вызывает в воображении давно забытые «воспоминания». Когда Хан был маленьким, ему снился Лино, но по мере взросления сны стали всё реже и реже сниться. За последние пару лет в университете у него их почти не было, так почему же сейчас? Почему снова? Потому что он вернулся домой? Потому что он вернулся с намерением остаться, хотя бы ненадолго?…
— Хальмони, у тебя будут для меня какие-нибудь поручения? — спрашивает Джисон за завтраком. Он ест в одиночестве, потому что его бабушка и дедушка просыпаются на рассвете, чтобы начать свой день, но бабушка всё равно суетится на кухне, пока Джисон лакомится паштетом, который она приготовила для внука. — Почему? Ты планируешь сегодня куда-то идти? Джисон пожимает плечами; не то чтобы он мог заниматься чем-то ещё, кроме прогулок по деревне. Ему кажется, что он мог бы найти место, где можно было бы собраться с мыслями, может быть, даже написать что-нибудь. Рассчитывалось, что теперь у Хана будет больше свободного времени, и он может попробовать себя в написании романа, что он мечтал сделать уже давно. Либо он мог пойти посмотреть онлайн-объявления и, наконец, начать поиски работы. Здесь сигнал ловит плохо, но ближе к ратуше он должен быть лучше. — Ну, нам сейчас ничего особо и не нужно, но не мог бы ты отнести обед дедушке? — Ох, ну я не против. — Это находится очень далеко от дороги, в направлении, противоположном тому, куда он собирался пойти, но он не против и более длительной прогулки. По крайне мере, это ещё один способ убить время. — Дедушка починил твой велосипед неделю назад, — говорит его бабушка, что немного удивило Джисона. — Так что можешь поехать на нём, если хочешь. Езда на велосипеде — самый простой способ передвигаться по деревне, но Джисон перестал кататься на нём ещё с окончания средней школы. Он не мог в полной мере наслаждаться ездой, будучи студентом университета, когда был здесь всего пару раз и в основном находился дома. Не говоря уже о том, что было бы проще идти пешком, если ему куда-то нужно было. Тем не менее, на этот раз он приехал сюда определённо не на одни выходные, и тот факт, что дедушка Джисона подготовил велосипед к его приезду, заставляет чувствовать благодарность. — Может быть, я спрошу Харабоджи, могу ли я чем-нибудь помочь на ферме, — предлагает он, на мгновение мотивированный сделать что-нибудь для своего деда, чтобы выразить благодарность. — Мне всё равно больше нечего делать. Бабушка задумчиво посмотрела: — Думаю, он оценит. Ты знаешь, что ему нравится, когда проявляют интерес к его работе. Но ты же понимаешь, что помогать с работой означает вставать намного раньше? Джисон вздрагивает, потому что понимает, что она права. Он слишком хорошо это осознаёт, потому что в подростковом возрасте от него требовалось помогать на ферме, и приходилось просыпаться до восхода солнца, даже летом, когда он предпочитал поспать. Его вялый настрой был поводом частых споров; почти всегда его били деревянной ложкой. Бабушка издаёт тихий смешок, вероятно, из-за выражения лица Хана: — Джисони, — начинает она мягким тоном, садясь за стол напротив него. — А? — Джисон смотрит на неё, засунув в рот ложку риса. — Да? Хан поправился, зная, что они не принимают неформальную речь. Атмосфера между ними меняется, становясь более серьёзной с нарастающим напряжением. Совсем небольшим. — Ты знаешь, мы подумали, что ты не хочешь работать на клубничной ферме, мы же правы? Джисон удивлён внезапным вопросом, но медленно кивает, возвращая взгляд к еде. Несмотря на то, что ему поручили помочь, когда он был моложе, на него не возлагали больших надежд, если дело доходило до работы на ферме. Он знает многих сверстников из старшей школы, которые не получили высшего образования, потому что от них ждали работы на фермах своих семей, а большинство из тех, кто поступил в колледж, получили степень в области сельского хозяйства или бизнеса. По правде говоря, в какой-то степени Джисон чувствовал себя виноватым за то, что не хотел большего, за желание чего-то другого, хотя до сих пор не понимает, что же такое это «большее». Вот почему он старается не касаться этой темы. — Твоя мать сбежала, когда ей было восемнадцать, потому что мы думали, что она продолжит наше дело, — продолжает его бабушка; Джисон может только кивнуть, поскольку знает эту историю с семнадцати лет. — Мы никогда не думали, что она хочет заняться чем-то другим, а когда она рассказала об этом, мы плохо отреагировали на её слова. В результате мы её потеряли. Было потрачено впустую столько лет, которые можно было бы провести с ней, но потом… она просто ушла. В комнате поселилось тяжёлое меланхоличное чувство при упоминании кончины матери. Это было дорожно-транспортное происшествие, а Джисон был слишком молод, чтобы по-настоящему понять происходящее. Для начала, он не понимал, почему не видел своих бабушку и дедушку по материнской линии до её смерти. Теперь бабушка улыбается ему, морщинистая и неуверенная, но любящая и искренняя; она кладёт руку на руку Джисона и нежно сжимает: — Мы знаем, что на самом деле мало говорим о твоей матери, но мы правда не намерены совершить ещё одну ошибку, поэтому хотим, чтобы ты делал то, что хочешь, а мы тебя будем безоговорочно поддерживать. Ты же знаешь это, да? Джисон, наконец, снова поднимает голову, на его губах появляется лёгкая улыбка. Он знает это — не всегда знал, но то, как они позволили жить ему так, как заблагорассудится, после окончания средней школы, показало их любовь и искренность по отношению к Джисону и его жизненному выбору, и он ценит их за это. Проблема не в них — проблема в том, что у него нет чёткого направления в жизни. Проблема в том, что он тот, кто не знает, чем хочет заниматься, тот, у кого нет планов на будущее. Первоначально он поступил в университет с планами получить степень бакалавра по физике, но потом понял, что ни одна перспектива работы по этой специальности его не интересует, и в этом была его главная проблема, потому что ему явно не надо было выбирать физику. Когда он был подростком, кто-то сказал ему, что он должен специализироваться на этом, если хочет больше узнать о звёздах, о космосе, о вселенной и о том, что ещё можно придумать. Но он быстро понял, что на самом деле его заинтересовала не наука; в этом была некая поэзия. Он понял, что на самом деле ему было не интересно устройство вселенной. После жалких двух лет учёбы на скучном для него факультете Джисон ушёл на обязательную службу в армию, а после возвращения решил сменить специальность. Вместо этого он получил степень по литературе; в процессе учёбы в последние годы он лишился стипендии, поэтому ему пришлось устраиваться на несколько подработок, чтобы полностью не обременять своих бабушку, дедушку, или отца, который к тому времени полностью обосновался в Малайзии. Принимая подобное решение самостоятельно, он получил учёную степень, с которой не может устроиться на хорошо оплачиваемую работу. Он не хочет писать, это правда, но, несмотря на воображение, которым он обладает, ему тяжело осознавать, что опыта не хватает. Одна его часть жаждет путешествий; жаждет узнать, что ещё может предложить ему жизнь, а остальная часть боится. Не помогает и то, что с детства он всегда носил в сердце томительное чувство предвкушения. Ему всегда казалось, что он ждёт чего-то большего, чего-то важного. Джисон думает, что во всяком случае, сейчас самое время понять, чего он ждал всю свою жизнь, потому что, если что-то и грядёт, он знает, что единственный выход, который у него действительно есть, это стать взрослым.…
Джисон приятно удивился, увидев знакомое лицо, когда пришёл на клубничные поля своей семьи. Чонхун, старший брат Чонина, который на год старше Джисона, находился там, но это было ожидаемо. Семья Ян всегда помогала на ферме, и Чонхун уже давно стал официальной правой рукой деда, потому что Джисон отказался от этой должности. Сюрприз приходит в виде Ли Минхо, который потеет вместе с ним в поле. Джисон первым замечает его и сразу же отвлекается. Минхо выглядит ещё красивее под полуденным солнцем, что, по мнению Джисона, несправедливо, потому что после пятиминутной езды на велосипеде под таким же солнцем он чувствует себя отвратительно грязным и липким. — Джисон-а! — его окликает Чонхун. Когда он зовёт его, дедушка и Минхо тоже оборачивается в его сторону, чтобы поприветствовать. Хан застенчиво улыбается им, внезапно почувствовав себя смущённым; он приписывает это напряжённости взгляда Минхо. — У меня обед для всех, — объявляет Джисон. Теперь он понимает, почему бабушка упаковала так много еды: чтобы все могли поделиться друг с другом. По краям поля есть пара небольших деревянных столиков и скамеек, где рабочие могут отдохнуть или перекусить. Дедушка и Чонхун садятся вдвоём за один столик, утверждая, что им надо что-то обсудить. Джисон думает, должен ли он ещё больше расстроиться, но понимает, что не может этого сделать, не тогда, когда он оказывается за одним столиком с Минхо. Оказывается, его бабушка положила кучу булочек и кимпабов с остатками своего сундубу чиге. — Я не знал, что ты здесь помогаешь, — комментирует Джисон, прерывая тишину, когда Минхо разворачивает фольгу от рулета с кимпабом, а сам Джисон открывает чигэ, которое они хотят разделить на двоих. С опозданием до Джисона дошло, что это глупое замечание, потому что он только день назад вернулся в деревню, конечно, он не ничего не знает. Минхо, к счастью, просто пожимает плечами: — Пару раз в неделю помогаю, — объясняет он. — А ещё я помогаю Хванам с их капустой. Джисон наблюдает за Минхо, не в силах оторвать от него глаз до такой степени, что тщетно пытается отбросить навязчивую мысль о том, что Минхо неземной красавчик. Он со всех сил старается сосредоточиться на разговоре. — А в остальное время ты работаешь в пекарне Янов? Когда Минхо хихикает, уголки его глаз очаровательно морщатся: — Иногда я подрабатываю тут и там у разных семей. Например, выполняю поручения пожилых жителей деревни, чьи дети сейчас живут в городе. Это началось с тех пор, как Чонсу начал работать в пекарне. Чонсу — самый младший из братьев Ян; Джисон предполагает, что именно он должен продолжить работать в пекарне, пока Чонхун занят на ферме Канов, а Чонин получает высшее образование. — Вообще-то я вернусь туда после обеда, — продолжает Минхо. — У Чонина есть несколько поручений, поэтому я работаю в дневную смену. — Я, наверное, вернусь вместе с тобой, — добровольно предлагает Джисон. — Конечно, — Минхо продолжает улыбаться, и это очень заразительно, потому что Джисон не может сдержать свою улыбку. Снова наступает тишина, и они вдвоём спокойно обедают. Взгляд Джисона бегает туда-сюда, ненадолго останавливаясь на его дедушке и Чонхуне, который, кажется, обсуждает что-то важное во время обеда всего в четырёх метрах от него и Минхо. — Харабоджи, вероятно, оставит его во главе фермы, — тихо размышляет он, поворачиваясь к Минхо. — Чонхун-и? — Ага. Минхо делает паузу и внимательно смотрит на Джисона, словно пытаясь его прочитать, из-за чего Джисон чувствует себя немного неловко. — Что? — спрашивает он. — Что-то на лице? — Это будет проблемой, если так и будет? — Минхо качает головой. — Ты имеешь в виду, если Чонхун-хён останется главным? На этот раз кивает Минхо. — Неа, — улыбается Джисон. — Кажется, ему правда нравится изнурительная работа на ферме. Я так не могу. Вчера Харабоджи говорил о том, что у Чонхун-хёна есть идеи насчёт новых сортов клубники или чего-то такого. Я даже не мог понять, о чём он говорит. Минхо продолжает смеяться, незаметно кивая в знак согласия: — А ты? Тебя устраивает, что фермой твоего деда будет заниматься кто-то другой? Значит, ты собираешься заняться чем-то другим? — Таков мой план. За исключением того, что пока плана у меня нет, — пожимает плечами Джисон. — Инни сказал, что ты писатель, — Минхо вопросительно смотрит на Хана. — Он сказал? — фыркает Джисон. — Могу ли я действительно называть себя так, если я не зарабатываю на этом деньги? — Без понятия. Кому ты рассказываешь. Джисон морщит нос: — Давай лучше поговорим о тебе, — вместо этого предлагает Джисон, не желая говорить о себе на тему отсутствия жизненного пути. — Ты сказал, что приехал сюда несколько месяцев назад? Минхо кивает и продолжает резко маневрировать в разговоре: — Прошло три месяца? Может быть, четыре? — Зачем? — выпаливает Джисон, стараясь не выдавать скептицизм в своём голосе. — Что ты имеешь в виду под «зачем»? — смеётся Минхо. — Почему бы и нет? — Я о том, что… — Джисон пожимает плечами. — Этот Сокчхо практически глушь. Город неизвестен для туристов, да и просто не представляет интерес. Не могу понять, почему сюда приезжают люди, не считая тех, кто вырос здесь. — Ну, может быть, я не по своей воле нашёл сюда дорогу, — бездушно возражает Минхо. — Было бы больше смысла, если бы ты заблудился и каким-то образом оказался здесь. — Джисон не уверен, говорит ли Минхо серьёзно или шутит, но всё равно продолжает дразнить. — Так это правда так и было? Минхо отвечает не сразу; он откусывает ещё один большой кусок рулета с кимпабом. Джисон замечает, что Ли долго жуёт, прежде чем проглотить, словно избегает ответа на свой вопрос. На самом деле он не хочет давить, скорее, у него нет на это права, поэтому тоже продолжает есть. — Я ищу кое-кого, — мягко говорит Минхо. — О, — моргает Джисон. — Ты нашёл их? Это очень маленькая деревня, все всех знают. Минхо пожимает плечами и качает головой. Джисону хочется узнать, кого ищет Минхо; хочет спросить, что этот человек значит для него, но Минхо, похоже, не расположен к разговору об этом, поэтому Джисон не настаивает. — Хорошо, — говорит он, — если я могу чем-то помочь, просто дай мне знать. — Спасибо, — улыбается Минхо. Потом они перешли на другие темы: от процесса тщательного приготовления фруктового желе миссис Ян, которому она пыталась научить Минхо, до его впечатлений о тех людях, кому он помогал с работой. Разговор даже затрагивает любимое кафе Джисона в Сеуле и почему он думает, что там самый лучший американо. Обеденный перерыв закончился, пора возвращаться к работе, по крайней мере, дедушке и Чонхуну точно. Минхо, как он говорил ранее, пошёл в пекарню Янов, чтобы сесть за кассу. — Я могу подвести тебя, — добровольно вызывается Джисон. — Я имею в виду, если ты не против постоять на велосипедных подножках…? — Не против, — отвечает ему Минхо; Джисону кажется, что улыбка Ли становится ещё шире. — Если ты уверен, что всё нормально. — Я бы не стал предлагать, если бы не был уверен, — уверяет его Джисон, ухмыляясь. Минхо чувствует тепло спины Хана, вставая на подножки. Ли легонько, но крепко схватился за плечи Джисона; от него пахнет солнцем, потом и клубникой, и Джисона удивляет то, насколько этот запах успокаивает. Они не разговаривают во время велосипедной поездки, а Джисону эта тишина не кажется давящей. Вместо этого он может насладиться тёплым бризом, обдувающим лицо, пока они катятся вниз по склону в центру деревни. — Спасибо, — говорит ему Минхо, когда они добираются до места назначения, и он слезает с велосипеда, ослепляя Джисона своей улыбкой, — за поездку и компанию. Ой! И за еду, конечно. Джисон смеётся и пренебрежительно машет рукой: — Еда была от моей бабушки, и мы все хорошо поработали, — он делает паузу, и пару секунд они с Минхо просто рассматривают друг друга. — Ну, мне пора, — наконец говорит Минхо, нарушая тишину. — Хочешь зайти и купить что-нибудь? — А… — Джисон качает головой. — Не сегодня, но… — он застенчиво смеётся, собираясь попросить о том, на что не хватало раньше смелости, — давай будем друзьями? Минхо моргает, явно застигнутый врасплох. Затем он разражается смехом, от чего лицо Джисона вспыхивает, но нет чувства, что смеются над ним. Он просто кажется удивлённым. — Конечно, — отвечает ему Минхо. — Я удивлён, что ты вообще об этом спросил. Я понял, что всё к этому и идёт.…
Спустя несколько дней Джисон начинает привыкать к рутине. Он просыпается около девяти часов, завтракает едой, которую готовит бабушка, затем помогает ей по дому или в саду на заднем дворе. За полтора часа до полудня они начинают готовить обед, который Джисон потом доставит дедушке, Чонхуну и тем, кто помогает им в течение дня. Днём, после обеда с дедушкой, Джисон посещает пекарню Янов, где он садится за один из столиков с открытым ноутбуком под предлогом того, что просматривает онлайн-объявления. — Нашёл что-нибудь интересное сегодня? — внезапно спрашивает Минхо однажды, оглядываясь через плечо и застигая его врасплох. Джисон практически подпрыгивает на месте, кладя одну руку на грудь, а второй инстинктивно выходя из текущей вкладки, чтобы открылся рабочий стол (на его обоях — фото созвездия Девы). Доля секунды неловкой тишины, прежде чем Минхо отстраняется и начинает смеяться: — Что ты скрываешь? — Н-ничего! — Джисон запинается. И это правда; это не значит, что он скрывает что-то скандальное или непристойное, его просто застали врасплох. Не говоря уже о том, что Минхо находится так близко. Глубоко в своём подсознании Джисон знает, что Минхо — причина, по которой он проводит так много времени в пекарне. Он вздыхает, собираясь с мыслями, и снова разворачивает браузер, показывая YouTube на экране и открывая последнее загруженное видео пары влогеров-путешественников. — О, что это? — Это «Бин и Чан», — объясняет Джисон. — Что это? — снова спрашивает Минхо, удобно усаживаясь рядом с Джисоном и снова смотря на экран ноутбука. — Разве ты не должен работать? — щурится Хан на него. Минхо бросает на него многозначительный взгляд, прежде чем осмотреть окружение. — Ты видишь других клиентов? Здесь только ты. В теории, моя работа заключается в том, чтобы развлечь тебя. — Тц! — усмехается Джисон, закатывая глаза. Для человека, который никогда не умел общаться с людьми, он чувствует себя невероятно легко с Минхо. В то время как с другими ему требуется некоторое время, чтобы почувствовать себя хоть немножечко комфортно, чтобы пошутить, если дело вообще доходит до такого. С Минхо шутки кажутся единственным способом общения. Однажды Чонин отпустил мимолётный комментарий по поводу того, что Минхо странный, и Джисон застопорился, ведь это слово не обозначало что-то хорошее. Однако у Чонина не было злых намерений, а Минхо рассмеялся так, будто возгордился тем, что его так назвали, так что Джисон отпустил эту ситуацию. В тот момент он подумал, может быть, именно поэтому им было так легко находиться рядом друг с другом; они были парой чудаков. — Эм, это пара влогеров-путешественников, — объясняет он, снова нажимая на значок своего браузера и возвращаясь к приостановленному видео. Джисон быстро переключает на момент, где двое мужчин разговаривают с камерой. — Парень с кудрявыми волосами и ямочками на щеках — это Чан. Он типичный натурал, я имею в виду гетеро, вроде как, если сравнивать с мудрецом Бином, правда? Минхо с сомнением смотрит на него, как будто ему плевать на различие, о котором пытается рассказать Джисон. — Ходят слухи, что они бойфренды, но я отвлёкся, — бормочет Джисон, прежде чем указать на низенького и коренастого мужчину на экране. — Это Бин. Он выглядит немного страшным и серьёзным, но на самом деле он забавный парень. Они бестис или что-то в этом духе. А ещё они много путешествуют. Их контент правда забавный, потому что они посещают действительно крутые места, а ещё они выглядят забавно, когда подшучивают или общаются с местными жителями. Минхо кивает. Джисону кажется, что парень немного заинтересовался, но всё равно ещё сбит с толку. — Хочешь посмотреть? — предлагает он, ухмыляясь и поворачивая свой ноутбук так, чтобы Минхо было лучше видно. — Разве ты не должен искать работу? — спрашивает Минхо. — Пф, это может немного подождать, — смеётся Джисон. Честно сказать, в этот день он вообще не просматривал объявления о работе. — В этом эпизоде они поехали в Таиланд, и на стопкадре Бин роняет огромную рыбу, а Чан наблюдает за ним с абсолютным ужасом. Бьюсь об заклад, это супер смешно. Бин такой большой ребёнок. Минхо улыбается, снова пожимает плечами и откидывается на спинку сиденья. Это немой сигнал Джисону включить видео. Полдень проходит; время от времени заходят клиенты, и Джисон делает паузы, чтобы Минхо мог идти работать. Тем не менее, время летит незаметно. Они просмотрели как минимум двенадцать видео по пятнадцать-двадцать минут. — Ты когда-нибудь был хоть в одном из этих мест? — спрашивает Минхо, вытягивая руки над головой и в процессе невольно привлекая внимания к приоткрытой коже из-за того, что его рубашка поднялась вверх по животу. — Эээ, — Джисон с силой заставляет себя отвести взгляд от компьютера и вместо этого сосредотачивается на лице Минхо, — не совсем. Я… Я был только здесь и в Сеуле. О, и в Малайзии. Я бываю там каждые пару лет или примерно так. — Почему? — Почему я бываю в Малайзии? — Джисон пожимает плечами. — Там живут мой папа и брат. — Нет, я о том… — Почему я нигде не был? Путешествия недешёвые, — усмехается Джисон. Минхо указывает на ноутбук Хана, на приостановленное видео Bin & Chan: — Разве смысл их канала не в том, чтобы показать, как можно путешествовать и при этом получать удовольствие? Такой я сделал вывод за последние полтора часа. Джисон на секунду замолкает, потому что Минхо прав; он снова пожимает плечами. — Наверное. Минхо стучит пальцами по столу: — А ты? Хочешь посетить места, где были они? Или просто путешествовать и вообще посмотреть новые страны? — Может быть, немного, — мягко вздыхает Джисон. Вообще-то это преуменьшение. Есть причина, по которой многие из его любимых каналов на YouTube — это влоги о путешествиях. — Моя мать, она хотела путешествовать по всему миру. Я так и не узнал её по-настоящему, но об этом мне говорили все, кто знал её. В основном это были мои бабушка и дедушка. Даже мой брат знает это о ней. Видимо, поэтому она уехала из Сокчхо сразу после школы. А потом она встретила моего папу, и они должны были путешествовать по миру, но позже у них появился брат, а потом я… И их планы сорвались. — Джисон вздыхает. — Думаю… в этом есть своя привлекательность. Увидеть новые места… испытать новые ощущения. Но знаешь, я никогда не смогу объездить даже эту страну. Никогда даже не был в Чеджу. Он пытается преуменьшить собственное желание, стараясь не показывать, как сильно он хотел бы получить возможность побывать в местах, где он никогда не был, получить возможность прожить жизнь разнообразнее, чем последние монотонные двадцать лет своей жизни. Он правда не может просто встать и уйти; он не может объяснить, что его сдерживает. — Ну, по крайней мере, ты был в… где же… в Малайзии! — Да, но, как я уже сказал, это только потому, что там живёт моя семья. Настала очередь Минхо пожимать плечами. — Это тоже считается. — А ты? — спрашивает Джисон, не желая больше говорить о себе. — Я видел многое, да. Узнал много нового, — отвечает он игриво. — Я много путешествовал. — Да? Типа где? — Джисон с любопытством наклоняется ближе. — Далёкие места, о которых можно только мечтать, — поддразнивая, продолжает Минхо. Джисон фыркает; он хочет надавить сильнее, чтобы узнать побольше; хочет, чтобы Минхо рассказал ему о своих приключениях, так Ли мог бы пережить снова свой опыт, но миссис Чхве, которая работает в муниципалитете через дорогу, внезапно входит в магазин. Минхо приходится встать и выполнять свою работу. Когда он заканчивает с клиентом, когда Минхо снова присоединяется к нему, Джисон просто включает ещё один эпизод Bin & Chan.…
Восьмилетний Джисон взял ладонь Лино в свою, сравнивая размеры их рук и оттенок кожи. У обоих были короткие пальцы, но у Джисона они были немного меньше. У Лино был ещё один палец на руках, что выглядело очень очаровательно, но больше всего Хан трепетал перед перламутровой небесно-голубой кожей друга. Цвет очень сильно отличался от медово-коричневой кожи Джисона. По большей части сыграла роль генетика, но ещё она была такой потому, что мальчик много времени проводил на Солнце. — Ты вроде как… эм… сияешь? М-мерцаешь? Твоя кожа. Это… я имею в виду на солнце… — запнулся Джисон. Он хотел сказать слово «светящаяся», но он не мог правильно передать то, что было у него в голове из-за ещё небольшого словарного запаса. — Ты светишься! — в конце концов он решил отказаться от громких слов. Лино рассмеялся и переплёл свои пальцы с пальцами Джисона, сцепив их руки вместе: — Там, откуда я родом, солнце не такое яркое, поэтому свечение не такое сильное. Джисон поджал губы, его большие глаза внимательно следили за другом. Хан всматривался в его черты лица и мысленно отметил, насколько они похожи; хотя были совершенно разными. Свободной рукой Джисон потянулся к волосам Лино. Прикосновения были неуверенными, любопытными. — Красивые, — похвалил мальчик. Они были мягкими, прям как у Джисона, хотя и не такими густыми. Цвета прекрасной лаванды, и Джисон решил, что это его новый любимый цвет. — Когда я вырасту, они станут темнее, — сказал Лино, и только тогда Джисон заметил его уши. Они были чуть более заострёнными, чем у Джисона, левая мочка украшена простой чёрной серьгой-гвоздиком, но внимание привлекли именно уши, потому что они буквально светились. Они были настолько яркими, что Джисон подумал, что если сейчас ночь, то их будет достаточно, чтобы осветить местность вокруг себя. — Ты сверкаешь! — весело заметил он, игриво потянув за одно ухо, от чего оно засветилось ещё ярче. Лино вздрогнул, но не оттолкнул руку Джисона. — Они… они начинают сверкать, когда я счастлив, — пробормотал он. Несмотря на столь юный возраст, Джисон понял, что его новый друг был очень счастлив. От этого стало ещё радостнее, и счастье проявлялось в том, как его зубастая ухмылка стала ещё шире. — Мне тоже нравится, — весело чирикает он, тыча в серьгу на правом ухе Лино. — Однажды я пошёл в торговый центр с моим братом, и мы проходили мимо места, где делают такие же дырки, как у тебя, и он сказал, что собирается купить серьги, когда пойдёт в старшую школу. Я тоже сделаю так, чтобы быть как мой хён! Он такой крутой, прямо как ты, Лино. А ещё я перестану носить очки, когда вырасту. Я буду очень крутым. — Он кивнул, в основном как подтверждение самому себе. — Мне нравится, какой ты сейчас, Джисони, — размышляет Лино. — Что ж! — Джисон снова сжал руку, которую продолжал держать в своей. — Ты мне тоже нравишься, Лино!…
— Ты носишь… — удивляется Минхо, указывая на свои глаза, и Джисон понимает, что он имеет в виду очки, которые Хан сегодня надел. — А, да, — Джисон плюхается на своё обычное место. Вдруг он понимает, что Минхо видит его в очках первый раз, от этого становится неловко. — Сегодня утром я не мог нормально проснуться и случайно пролил свой раствор для линз. Парень потёр ладонями своё лицо; сон был таким прекрасным, что ему не хотелось вставать с постели. Хан потратил около двадцати минут на то, чтобы попытаться снова заснуть и оказаться в той стране грёз, к восьмилетнему мальчику, который отлично проводит время со своим новым лучшим другом, голубым инопланетянином. С другой стороны, не хотелось отказывать себе в встрече с Минхо, но теперь, когда старший видит его в немного неопрятном состоянии, он как бы пожалел, что не остался в кровати. — Мило, — бормочет Минхо, быстро взъерошивая волосы ещё сильнее, Джисон чувствует, как его щёки начинают гореть. Он думает, что ладно, может быть, идея пойти в пекарню после того, как он доставит дедушке обед, была не такой уж и плохой. — Мне нужно пройти в ближайший торговый центр и купить ещё раствора, — размышляет он. — Может быть, вообще схожу за покупками. Если я, наконец, решусь разослать своё резюме, то мои собеседования быстро закончатся, потому что у меня нет ничего подходящего из одежды. Он делает глубокий вдох, стараясь вести себя непринуждённо; он как бы хочет пригласить Минхо пойти с ним, поэтому старается быть вежливым. — Хочешь пойти чуть позже? — вмешивается Чонин, удивляя Джисона, потому что он даже не заметил, как к ним подошёл ещё один человек. — Я тоже собирался в центр. Мне нужно будет забрать Джихон с работы, а потом мы пойдём смотреть фильм на ночной сеанс. Я не против приехать раньше, чтобы купить что-нибудь. — Он смотрит на Минхо, а затем на Джисона. — Ребята, вы в деле? «Благослови Чонина», — думает Джисон. Делает всю божью работу. Сначала он смотрит на Минхо, ожидая, что тот ответит. Когда старший пожимает плечами, Джисон утвердительно кивает. — Окей, конечно. Это проще, чем ехать на автобусе. Джихон не будет возражать? Девушка Чонина, Джихон, тоже выросла в деревне, она на несколько лет младше Джисона, поэтому они не учились вместе в средней или старшей школе. Благодаря Чонину, он познакомился с ней, когда вернулся сюда, но она так занята на своей работе, поэтому Джисон всё равно мало её знает. — Неа, — Чонин отмахивается жестом. — Всё в порядке, я напишу ей, чтобы она была в курсе. — Это потому что Хони устала от Инни, — дразнит Минхо. — Она будет рада провести время с нами. — Ах, хён! — фыркает Чонин, смеясь, тем самым показывая, что комментарии Ли никак не задевают его. — Просто вернись к четырём часам. Джихон освобождается в шесть, так что нам надо приехать раньше. — Парень покидает их, попрощавшись, а затем возвращается на прилавок как раз в тот момент, когда появляется покупатель. — Вернуться сюда? — Джисон выпрямляется и поворачивается к Минхо. — Ты куда-то собираешься? Минхо держит в руках коричневую сумку, которую Джисон должен был заметить ещё раньше. — Мне нужно доставить хлеб миссис Ан, — объясняет он. — Я сказал ей, что отнесу её старую стиральную машину на свалку, которая находится в соседней деревне. — А. — Джисон изо всех сил старается не показывать своего разочарования тем, что Минхо сегодня за прилавком не будет; он знает, что Ли подрабатывает то тут, то там, но складывается ощущение, что последнюю неделю его избаловали, потому что Минхо в основном работал в пекарне, составляя компанию Джисону в тихие послеобеденные часы. — Хочешь пойти со мной? — внезапно спрашивает Минхо, прерывая грустный ход мыслей Джисона. — Ой! Могу? — Джисон сразу загорается. — Если хочешь, — Минхо пожимает плечами, но в уголках его губ мелькает намёк на улыбку. — Да, конечно! — Джисон тут же встаёт, даже не удосужившись признаться в том, что смутился из-за чрезмерного энтузиазма от простого предложения Минхо. — Эй, Инни, ты не против, если я оставлю свой ноутбук за прилавком? — Конечно. — Чонин смотрит на него, передавая сдачу покупателю и заканчивая обслуживание. — Хорошо, — усмехается Джисон. — Увидимся в четыре! Снаружи Минхо кладёт коричневый бумажный пакет, наполненный хлебом, в корзину велосипеда, который, как узнаёт Джисон в процессе, когда-то принадлежал Чонину. — Хочешь один? — предлагает Минхо, доставая из сумки булочку и предлагая её Джисону, пока тот отпирает свой велосипед от стойки. — Я думал, это для миссис Ан? — Джисон настороженно смотрит на него. — Есть некоторые дополнительные на дорогу, — усмехается Минхо. — Какая начинка? — спрашивает Джисон, искренне соблазнённый восхитительным запахом свежеиспечённого хлеба. — С красной фасолью, — отвечает Минхо. — Ой! — загорается Джисон, с нетерпением применяя предложенную булочку. — Моя любимая. Минхо сияет так, что казалось, будто бы он уже знал это. Он берёт кусочек булочки и для себя, прежде чем сесть на велосипед: — Мой тоже, — отвечает он. — Вот так я познакомился с Янами… пошёл по запаху хлеба в пекарню и с тех пор не уходил. Джисон только смеётся, предполагая, что Минхо преувеличивает: — Это напоминает мне детство, — бормочет он в знак признания. Булочки с красной фасолью были любимыми у его деда в качестве извинений. Минхо улыбается загадочно, интригующе. — О, понимаю. — Он кладёт хлеб в рот, держа его между зубами, и начинает ехать. Джисон, смеясь, тоже начинает ехать за ним, крутя педали за ним. Как обычно, когда Джисон проводит время с Минхо, то время пролетает очень быстро. Миссис Ан щедро кормит их вкусной и сытной едой, якобы в обмен на то, что они помогли избавиться от её старых приборов. К уже обещанной стиральной машинке присоединился мини-холодильник. После пира, который она им устроила, отказывать было неловко. — Это была ловушка, — шепчет Джисон Минхо, когда убеждается, что миссис Ан вне пределов слышимости. Они прикрепляют тележку к велосипеду Джисона. — Ты уверен, что сможешь балансировать и везти за собой эту штуку? — спрашивает Минхо, слегка беспокоясь. — До следующей деревни ехать в гору. В конце концов, именно Джисону оказалось чуть сложнее в пути. Но это не мешает ему глазеть на то, как Минхо, кажется, легко крутит педали, несмотря на свой груз, его мышцы бёдер напрягаются, когда он едет по дороге. Джисон был очень осторожен, признаваясь себе, насколько сильно его привлекает Минхо. Да, он великолепен, но Джисон может так сказать, не только потому, что он может видеть, но и потому что это так и есть. Это просто факт. То, как он чувствует себя очень активным рядом с Минхо; то, как бьётся его сердце при виде его улыбки; то, как он чувствует себя счастливым рядом со старшим… он больше не может это отрицать. Минхо не просто привлекателен, он привлекает Джисона. Нельзя сказать, что он совершенно неопытен в романтике. В старших классах он держался особняком, да, но когда он жил в Сеуле то тут, то там ходил на свидания. Некоторые из них даже родились от его собственных усилий. Некоторые отношения длились в лучшем случае всего одну ночь, а некоторых хватило на три, а иногда и на четыре свидания, но ни одни не были серьёзными. И Джисон не возражал; он привык к одиночеству. Он никогда не ждал чего-то большего. Однако он думает, что с Минхо можно подождать, поэтому не знает, что делать.…
— Вы с Минхо-хёном проводите много времени вместе, не так ли? — комментирует Чонин, когда они с Джисоном стоят в очереди на билетную кассу в «Cinplex». Ранее Джисон и Минхо закончили своё поручение, и у них оказалось мало свободного времени. Тем не менее, Джисон решил быстро принять душ дома, и в конечном итоге у них не получилось добраться до центра до шести вечера. Пока Чонин направлялся к своей девушке, Минхо сопровождал Джисона во время покупки раствора, а также ещё других вещей, которые попросила его купить бабушка: новую пару термоносков и протеиновые добавки, которые в ближайших аптеках просто не найти. У него не было времени ходить по магазинам за новой одеждой, но он был не против, потому что в основном это было только предлогом, который он придумал, чтобы попросить Минхо пойти с ним в центр. Они поужинали в Бургер Кинге, который находился рядом с «Cinplex», и вот они здесь. Минхо пошёл за попкорном в закусочную в сопровождении Джихон, а Джисон и Чонин стояли в очереди за билетами. — А? — Джисон озадачено смотрит на него, делая вид, что не понимает, к чему клонит младший, хотя сам всё понимает. Он никогда не был нежным человеком в плане выражения эмоций; Хан всегда держал их при себе, так что его влюблённость очевидна. По крайней мере, Минхо не стал относиться к нему по-другому из-за этого. — Мы? — Ладно, конечно, прикидывайся дураком, — смеётся Чонин. — Я просто не понимаю, что ты имеешь в виду, — усмехается Джисон. — Я наблюдаю, — замечает Чонин. Очередь продвигается вперёд. — Он немного странный, ты так не думаешь? Джисон нахмурил брови, потому что… это происходит снова: — Ты уже упоминал об этом раньше, — мычит он, пытаясь сдержать лёгкое раздражение. — Я не оскорбляю его, — настаивает Чонин. — Просто он интересный, вот что я хочу сказать… Иногда он четырёхмерный. Может даже ещё больше. 16D или что-то в этом духе. Как будто он находится в другом измерении, никак все остальные. — Он… — Джисон нахмурился, — но он же так не думает? Я имею в виду, конечно, иногда я не совсем понимаю его, но… он не чувствует себя оторвавшимся от мира или что-то в этом роде. Во всяком случае, Минхо — первый человек, который заставил Джисона почувствовать, что он не так уж сильно и отличается от остальных. — Опять же, ничего плохо в этом нет, — подтверждает Чонин, подняв руки в знак поражения. — Это только моя точка зрения! С тобой он кажется совершенно нормальным. Вы идеально подходите друг другу, вы так похожи. Приятно наблюдать за вами вместе. Джисон надувает щёки; он всё ещё не уверен в том, что говорит Чонин, но в его словах не было явного злого умысла, поэтому Хан пытается не думать об этом. — Конечно, наверное. Когда они добираются до кассы, Чонин просит четыре билета на «Когда сияют звёзды», романтический фильм, о котором в последнее время говорят в интернете. Всех, кто смотрел его, пробивало на слезу, но Джисон сразу оживляется. — Подожди, разве мы не смотрим «Похороны смерти»? — спрашивает он, поджимая губы и показывая рукой работнику, чтобы пока не обрабатывал заказ. — Что? Нет! — Чонин выглядит ошеломлённым. — Мы не хотим смотреть мрачный и кровавый ужастик. — Но Минхо-хён и я так ждали его! — фыркает Джисон. — Да ладно, Инни… Мы думали, что будем смотреть его! — Не-нет! — решительно протестует Чонин. — Мне нужно будет выспаться сегодня ночью, большое спасибо. И Джихон тоже ненавидит фильмы ужасов. Джисон хмурится, и Чонин тоже; тем временем человек позади них в очереди шипит на них, чтобы поторапливались. — Тогда давай просто разделимся, — решает Чонин, — потому что я буду настаивать на своём. — Отлично, — вздыхает Джисон. Он смотрит на экран, показывающий время просмотра. Их фильм начнётся только через двадцать минут после фильма ужасов, который уже начнётся примерно через пять минут, но закончится на десять минут позже, так что они освободятся примерно в одно время. — Видишь? Вы с Минхо-хёном похожи. Тот же вкус и всё такое, — комментирует Чонин после того, как они расплатились, и протягивает Джисону его билеты. — Почему? Потому что мы оба хотим посмотреть ужастик? По твоей логике, нас ещё и кинотеатр сближает, — фыркает Джисон, хотя его лицо не кажется злым. — Ладно, знаешь что, может быть, тебе просто нужен предлог, чтобы хвататься за него, когда на экране появляется убийца, — дразнит Чонин. — Чтобы ты знал, я так легко не пугаюсь, — усмехается Джисон. Когда Минхо и Джихон подходят к парням, Джисон изо всех сил старается отогнать бабочек в животе, ухмыляясь и размахивая билетами перед лицом Минхо: — Мы смотрим «Похороны смерти», хён! — объявляет он, тыча большим пальцев в сторону Чонина. — А эти двое мерзких людей будут смотреть какой-то сентиментальный фильм. — Если вам двоим сегодня ночью приснится кошмар, это будет не на нашей совести, — морщит нос Джихон. Джисон сверкает дерзкой улыбкой. Он на самом деле волнуется; его сны в последнее время были очень отчётливыми. В фильмах ужасов очень много скримеров, что нравится Джисону, и настолько тонкий сюжет, что он после окончания сеанса назвал большим поворотом за десять минут после начала. Минхо впечатлён, смеётся над небольшим шёпотом комментариев Джисона на протяжении всего фильма, которые он делает за их общим ведром попкорна. Хан не разочаровался в фильме. После просмотра у них осталось свободное время, поэтому они убегают с зала, как только начинают идти титры. — Хочешь выпить кофе, пока мы их ждём? — спрашивает Минхо, указывая на Старбакс, который находится в одном здании с кинотеатром. — Я ещё сыт, — испытывая искушение, отвечает он. Он хлопает рукой по животу. До этого Хан плотно поел, а на протяжении всего фильма перекусывал попкорном и M&M’s. — Кроме того, мне правда не стоит употреблять кофеин в такое время. — Кстати, да, — соглашается Минхо, хотя это было его предложение, — тоже так думаю. В итоге они слоняются у входа в кинотеатр. Уже поздно, около 23:00, и как только поток выходящих зрителей проходит, становится тихо. — Как жутко, — замечает Минхо, когда холодный вечерний ветерок целует их в щёки. — Ты слышишь звонок? Джисон фыркает. В фильме колокольчики означали очередную смерть, а строчка «ты слышишь колокольчики?» была произнесена несколько раз разными персонажами. Джисон, конечно же, ничего подобного не слышит: — Ты пытаешься меня напугать? — Что ж… Джисон бьёт его по руке прежде, чем Минхо успевает что-то сказать: — Замолчи. Минхо хихикает, и Джисон понимает, что смотрит на него. Лунный свет падает прямо на него, освещая и подчёркивая его черты даже лучше, чем при дневном свете. Фиолетовый блеск его волос становится ещё более заметен. Они мерцают, почти сверкают. — Скажи мне правду, хён, — начинает загипнотизированный Джисон, дразня. — Ты пользуешься какими-то блёстками для волос? — Что? — смеётся Минхо и инстинктивно запускает пальцы в свои волосы. — Ничего такого, просто… — Джисон оглядывается, его первым порывом было протянуть руку, чтобы сделать тоже самое; провести руку по блестящим тёмно-фиолетовым кудрям Минхо, но он держит себя в руках. — Откуда у тебя такой цвет? Он похож на… тёмный аметист. Но он такой только под лунным светом. — Что? — Минхо снова смеётся. Он качает головой, и его волосы слегка подпрыгивают. «Мягкие» — думает Джисон. Он правда хочет прикоснуться, но не хочется быть странным и навязчивым. — Это мой натуральный цвет, — говорит Минхо, пытаясь подмигнуть, но в конце концов терпит неудачу, моргнув обоими глазами, только один прищуривается больше, чем другой. Джисон от этого рассмеялся, подумав, что парень пошутил. — В любом случае, — закатывает глаза Джисон со всей нежностью, которую не смог сдержать, — можешь продолжать хранить свой секрет красоты. Минхо хихикает, его плечи трясутся, а когда взгляд Джисона останавливается на его губах, он замечает, что они дрожат. До него только сейчас дошло, как сильно он хочет поцеловать старшего, простое, но глубокое и абсолютно убийственное осознание, от которого у него перехватывает дыхание. Прежде чем он успевает сообразить, что делать с этим совершенно новым, острым осознанием, они начинают слышать, как люди начинают выходить из здания; другой фильм закончился, как и их момент наедине. — Давай, пойдём встречать Инни и Джихон, — говорит Джисон, невольно вырывая разочарованный вздох. Минхо мычит, и когда они оба поворачиваются, чтобы вернуться внутрь, Джисон внезапно чувствует, как Минхо тянется к нему. Рука Минхо меньше его, размышляет Джисон, но ненамного, их пальцы идеально соприкасаются друг с другом. Минхо ничего не говорит, и если Чонин или Джихон заметят это, то они сделают вид, что ничего не было. Сердце Джисона колотится в груди, а щёки горят, и всю дорогу домой с его лица не сходит улыбка.…
Что-то изменилось после той ночи. Джисон перестаёт притворяться, что тусуется в пекарне только из-за Wi-Fi, и начинает составлять компанию Минхо во время работы. По крайней мере, в то время, которое занимает вторую половину дня, потому что даже Минхо не заставит его проснуться в безбожные часы только для того, чтобы он помог обработать поля. Когда они только вдвоём, они держатся за руки, как будто это самая обычная вещь в мире, и, может быть, так оно и есть. По крайней мере, для Минхо. Это должно было понравиться и Джисону, который вне себя от счастья; с другой стороны, у него никогда не было друга, с которым он мог бы просто держаться за руки. Так, что происходит? — Так вот ты где научился своей математике? — спрашивает Минхо, заглядывая в окна начальной школы. В здании было пусто и тихо, ученики уехали на каникулы. Джисон ведёт Минхо по территории школы, чтобы показать ему своё особое место. Не считая его старшего брата, который ночевал с ним там однажды, когда Джисону было всего десять, Минхо — первый человек, которого он туда привёл, и это кажется правильным. — Пойдём, — говорит он, дергая Минхо за руку. Несмотря на то, что он часто здесь бывает, Хан предпочитает не затягивать с «вторжением». — Между прочим, я ненавижу математику. Минхо смеётся и спотыкается вслед за Джисоном при входе в лес. — А какой предмет тебе нравился? — В начальной школе? Перемены, — он говорит так, будто шутит, но это стопроцентная правда. Вместо того, чтобы играть со своими одноклассниками, он убегал заниматься своими собственными исследованиями. — Перемены, конечно, — фыркает Минхо. — И чтение, — искренне признаётся Джисон. — В старших классах мне нравился корейский. У меня был учитель, который очень круто преподавал поэзию и всю литературную классику. — Он оглядывается через плечо и улыбается Минхо. — Ещё мне нравились уроки композиции. Вообще-то в старшей школе я занимался новостными рассылками. Это было моё внеклассное занятие. Я, Инни и ещё один мальчик по имени Ёнбок работали вместе. — Чонин? В новостной рассылке? — рассмеялся Минхо, явно удивлённый и обескураженный. Настала очередь Джисона смеяться: — Можно сказать, что он отвечал за их распространение. В любом случае, это был почти мой проект. Я делал большую часть работы. Я основал клуб, когда поступил в старшую школу, а после выпуска он распался. — Круто. Джисон кивает. Он не упомянул тот факт, что информационные сводки касались НЛО, а иногда и предполагаемых сверхъестественных наблюдений. Короче, писали обо всём, что ещё не изучено. Джисон регулярно изучал теории по поводу наблюдения Зоны 51 и сообщал о них в новостях. Однажды они с Ёнбоком отправились в двухчасовую поездку в Тэгу, чтобы взять интервью у одной ученицы средней школы, которая утверждала, что встречала инопланетянина. Этот проект не помог сгладить репутацию чудака в старшей школе, и хотя Минхо, вероятно, не осудит его, Хан не хочет ворошить воспоминания. Он усвоил тогда то, что ребята в старшей школе суровее детей начальной школы. Выходя из-за деревьев и добравшись до тихой поляны Джисона, Минхо издаёт тихий вздох: — Здесь… — бормочет он, нахмурив брови и осматривая окрестности. — Хорошо здесь, не так ли? Тут тихо, а ночью звёзды ярко видны, — делится Джисон, взглянув на небо только для того, чтобы прищуриться и прикрыться руками, потому что солнце стоит ещё высоко и слепит глаза. — Да, и правда, — мягко соглашается Минхо, когда они с Джисоном прислоняются друг к другу на пне, прижав колени близко друг к другу. — Когда я был маленьким, то говорил Хальмони, что пойду играть с друзьями, а на самом деле проводил часы здесь, играя в одиночестве. — Проходит мгновение, прежде чем Джисон добавляет так тихо, что его едва слышно. — У меня, на самом деле, не было друзей. Минхо сжимает колено Джисона и поворачивается к нему лицом. Только тогда Хан понимает, насколько близко они друг к другу находятся. Парень почувствовал себя настолько смущённым, что не решился повернуться и взглянуть в лицо Минхо. — Даже Ян? — тихо спрашивает Минхо. — Ян всегда были милыми, — задумчиво признаёт Джисон, — но они не… я не… мы не играли вместе в детстве. С Инни я стал дружить только в старшей школе, да и то это было просто так. Он был популярным, как остальные его братья. А я никогда таким не был. Никому не нравилось находиться рядом со мной. Всё ещё больно говорить об этом вслух, но Джисон больше не грустит по этому поводу. Он говорит только правду. Он думает о Лино и о том, как он всё чаще и чаще навещает его во снах. Это их место; в его снах именно на этой поляне они проводят много времени вместе. Ему нравится быть с Джисоном, а Джисону нравится быть с ним. Мысленно он ругает себя, ведь Лино был плодом его воображения, созданным, чтобы чувствовать себя менее одиноким. Конечно, ему нравилась компания Джисона. — … с тобой. Джисон почти ничего не понял из того, что сказал ему Минхо: — Что ты сказал? — Мне нравится быть с тобой, — просто повторяет Минхо; его тон ровный, его слова прямолинейны и не допускают неправильного толкования. Улыбка Джисона становится шире. — Мне тоже нравится быть с тобой. — На удивление, легко поверить, что эти слова исходят от другого парня; на удивление, ещё легче сказать их в ответ. Минхо толкает коленом Джисона: — Моё детство не было… ну, я бы не сказал, что оно было несчастным, но иногда мне тоже было одиноко. — Он потирает ладони о колени, немного ёрзая на пеньке. — Были только я и моя мама, и мы много путешествовали. Я ненавидел это. — О? — Джисон, наконец, поворачивает к нему лицом, но на этот раз Минхо выглядит отстранённо. — Когда я был маленьким, я просто хотел остаться на одном месте, — усмехается Минхо. — Это забавно, будучи старше, я не могу… не могу представить себе такую жизнь. То есть слишком долго оставаться на одном месте. — А? — Джисон сдувается от такого обычного пояснения. Он понимает, на что намекает Минхо. Рано или поздно, ему придётся снова уйти в другое место. — Однажды в детстве я пытался убежать, — делится Минхо. — Да? И куда ты пошёл? — Однажды, в Малайзии, Джисон попытался сделать то же самое, но по факту продвинулся всего на один квартал от дома, в котором жил со своим отцом и братом. Там он был совершенно беспомощным и безнадёжным, не мог ни говорить, ни читать на новом языке; это маленькое несчастье стало одним из катализаторов того, что его отец согласился отправить его обратно в Южную Корею. Минхо загадочно улыбается: — Как думаешь, определённые встречи могут изменить жизнь? — спрашивает он вместо ответа на вопрос Джисона. — Думаю, что каждый человек, которого ты встречаешь, меняет твою жизнь, — отвечает Джисон. — Хоть чуть-чуть. — Когда я убегал, я встретил другого ребёнка. Пойми, до этого момента у меня была только мама, и в наших путешествиях я встречался со множеством людей, но все они были взрослыми, с которыми в основном общалась только она. Люди, с которыми мне всегда доводилось иметь дело, должны были быть идеальными. А потом я встретил того мальчика, у него были липкие от конфет руки, а ещё яркий блеск в глазах и самая нахальная ухмылка, хотя у него даже клыки не выросли, — смеётся Минхо. — Он научил меня играть во многие игры, тогда это было самое весёлое время в моей жизни. Помню, этот мальчик сказал мне, что хочет увидеть мир, когда вырастет. — Что с ним случилось? С этим мальчиком. Он увидел мир? Минхо пожимает плечами: — Моя мама нашла меня, и после этого я его больше не видел. — Где… где был твой отец? — осторожно спрашивает Джисон. Минхо снова пожимает плечами: — Я никогда не встречался с ним. Моя мать, она много переезжала ещё до моего рождения… Долгое время она даже не говорила со мной об отце. — Понятно… — Джисон мысленно кивает. — А у меня наоборот был папа, а мамы нет. Аппа не любил говорить о ней. В основном мне о ней рассказывали мой брат и дедушка с бабушкой. Это от них я узнал, что она мечтала увидеть мир. Некоторое время я думал, что, может быть, часть меня тоже хотела этого. — Но? — Что ты имеешь в виду? — Просто подумал, что есть какое-то «но», потому что в итоге ты же мало путешествовал. — Я не знаю, — признаётся Джисон. — Дело не в том, что я не хочу, просто здесь есть что-то, от чего я не могу уйти. — Он знает, что мог бы поискать работу за границей, если бы правда хотел, но нет. После выпуска он первым делом собрал вещи и отправился домой. Даже он сам не понимает, как обосновать своё решение. — Из-за бабушки и дедушки? Не из-за них, Джисон не знает, как объяснить, что он тоже не знает, что это такое. Он ждёт чего-то неизвестного; чего-то, от чего он почувствует себя в ловушке и будет не в состоянии двигаться дальше. Что это такое, он не знает, и сваливать всё на бабушку и дедушку было самым лёгким решением. — Наверно, — в конце концов, отвечает Джисон. Минхо смотрит на него так, словно видит, что тот врёт: — Надеюсь, ты разберёшься с этим, что бы это ни было. Джисон снова смотрит на него, и, наконец, их взгляды встречаются. В глазах Минхо мелькает что-то незнакомое; любопытство, развлечение — возможно, желание, если Джисон позволит себе так дерзко размышлять. — Да, — шепчет он, — я тоже. Его взгляд падает на губы Минхо, и бессознательно его язык высовывается, облизывая свои собственные губы. Снова подняв свой взгляд, Джисон понимает, что Минхо продолжает смотреть на него, и Хану это придаёт уверенности. Это желание, и Минхо хочет его так же сильно, как его хочет Джисон. Осознания достаточно; Джисон позволяет себе забыть обо всём остальном; позволяет себе игнорировать окружение, и он просто наклоняется, слегка касаясь пальцами щеки Минхо, когда их губы соприкасаются. По началу было тихо, неподвижно. В голове Джисона начинает тикать обратный отчёт: три, два, один. Как только он собирается отстраниться, Минхо обнимает его рукой, прижимая ближе. Потом его рот приоткрывается, ожидая, и Джисон сдаётся. На этот раз это такой искренний и страстный поцелуй, что у Джисона перехватывает дыхание и тут же возвращает его. Когда они отстраняются, щёки Джисона становятся тёплыми. Минхо выглядит ошеломлённым, а губы — скользкими и припухшими. И тут Джисон замечает его ярко-красные и практически светящиеся уши, сердце замирает.…
Вернувшись домой, Джисон чувствует себя на седьмом небе от счастья. Его бабушка, кажется, немного ошеломлена его позитивным выражением лица до такой степени, что просит его немного успокоиться. — Ты выглядишь особенно бодрым сегодня, — говорит она с ласковым, но удивлённым выражением лица, и это заставляет Джисона задуматься, не выглядел ли он мрачнее раньше. Он не знает, что ответить, поэтому просто улыбается, целует её в щёку, а затем не только помогает ей приготовить ужин, но и убирает после него, хотя его об этом и не просили. После ужина он уходит в свою комнату с одной целью. Будучи маленьким, он обнаружил, что в его комнате есть несколько незакреплённых досок на полу — они помогли, когда его бабушка хотела, чтобы он убрался в своей комнате, и он складывал под них все свои игрушки. Хан почти уверен, что бабушка и дедушка знали о его убежище (в конце концов, это их дом), но ничего ему не говорили. Первое, что он находит внутри, это сумка для палатки, которая в теории принадлежала его брату. Он вытаскивает её, почти уверенный, что в нём не хватает нескольких колышков и шестов, и именно поэтому брат оставил её на попечение Джисона. Наверно, утром придётся стряхнуть с неё пыль. Вытаскивая старые игрушки и книги, он с трудом сдерживает смех, потому что забыл, сколько всего положил туда ради чистоты своей комнаты. Джисон вытаскивает толстую коллекцию сшитых вместе бумаг, все распечатки статей о наблюдениях НЛО и даже записи в блогах о предполагаемых встречах с пришельцами. Так много карманных расходов было потрачено на то, чтобы распечатать их в ратуше, где предлагались услуги печати и фотографии. Джисон вздрагивает, перелистывая страницы и пробегая глазами по словам; на самом деле он не перестал верить, что где-то есть другая жизнь. Некоторые из этих статей явно не являются доказательством чего-либо, как бы занимательно их не было читать, — но когда-то некоторые из отзывов разделяли его собственное мнение. Он вздыхает и ещё немного шарит под полом. Джисон находит жестяную коробку, о которой действительно забыл; она была из очень далёкого прошлого — он почти уверен, что не видел её с детства, когда ему было 8 лет. До того, как его отец увёз его жить в Малайзию на год. Он открывает её и мягко улыбается. Первый предмет, который встречает его — это старая фотография, на которой он и его мать, а на заднем плане — прекрасный вид на закат. Ему около года, в лучшем случае, два; у него, конечно, нет воспоминаний о создании этой фотографии, но он помнит о том, как держался за неё после того, как она умерла. Там ещё было несколько других предметов: морская ракушка причудливой формы и плоский камень, который, по его мнению, можно выкинуть. Его воспоминания, связанные с этими вещами, туманны, но Хану кажется, что это было найдено тогда, когда они с братом исследовали местность в Сокчхо. Когда-то они действительно были близки. Джисон решил, что надо как можно скорее связаться с ним. Есть и другие фотографии; в основном на них были отец, мать и брат. Сердце болит от тоски по ним. Есть также несколько малазийских монет, которые достались от его отца, которые ему подарили. И вот, на самом дне коробке он находит то, что искал. Серьги, чёрные, из оникса. Джисон тихонько вздыхает про себя, потому что, честно говоря, думал, что их там не окажется. Единственное воспоминание, которое у него осталось об этом, но наверняка этого не было? Или было? Он вспоминает, как уши Минхо стали такими красными, что почти светились, и в его груди вспыхивает искра надежды. А потом смеётся. — Не будь ёбаным идиотом, — ругает парень себя. Наконец-то у него есть хоть что-то хорошее, и он был бы идиотом, если бы рискнул. Даже Минхо, наверно, подумал бы, что он сумасшедший, если они когда-нибудь поднимут эту тему.…
— Моя мама скоро заберёт меня, — говорит Лино. Прошла уже неделя с тех пор, как они впервые встретились, а Джисон никогда не видел мать Лино. Он не придавал этому большое значение, потому что друг не знаком с его бабушкой и дедушкой. Взрослые в их жизни были просто второстепенными персонажами, пока они были вместе. Они лежат на земле, прижавшись друг к другу плечами, с закрытыми глазами купаясь в солнечном тепле. — У меня больше нет мамы, — отвечает Джисон. — Мне жаль, — мягко говорит Лино. — Хальмони сказала, что мои щёки достались мне от мамы. — Джисон тыкает и щипает себя за лицо свободной рукой во время разговора. — О, а я свой цвет кожи получил от мамы! — кивает Лино. — Это мило, — отвечает Джисон, всё ещё очарованный перламутровым сиянием синей кожи друга. — А как насчёт твоего папы? У тебя есть что-нибудь от него? Мой хён сказал, что у меня брови как у отца. — Ой, — яркое лицо Лино мрачнеет, — я не знаю, у меня нет папы. — Прости, — Джисон повторяет слова, сказанные ранее. Проходит мгновение, листья деревьев шуршат, когда тёплый летний ветерок проносится мимо них. — Мы есть друг у друга! — весело продолжает Джисон. — Ой, — хихикает Лино, — правда! — Ты как моя родственная душа, — заявляет Джисон. Джисон переворачивается на бок и открывает глаза, чтобы посмотреть на Лино, который, как казалось, уже смотрит на него. — Я слышал такое в кино, — объясняет он, улыбаясь. — Потом спросил своего брата, что это означает, и он сказал, что это кто-то, кто очень важен для тебя. Твоя вторая половина! Кто-то, с кем всегда весело! Лино расплывается в широкой улыбке. — Родственные души, — повторяет Лино, — мне нравится.…
Несколько дней спустя, посреди ночи, Джисон слышит тихий стук в окно. Сначала он не обращает на это внимания, предполагая, что это птицы или, может быть, дождь. Парень отворачивается от звука и натягивает на голову одеяло; на несколько секунд звук прекращается. А потом он повторяется снова, когда Джисон начинает засыпать. Простонав от досады, он сбрасывает одеяло, заставляя себя встать на ноги, чтобы потопать к окну. Когда он толкает её, то видит Минхо прямо там, улыбающегося ему и несущего под мышкой свернутое одеяло; на несколько секунд наступает тишина. — Что ты здесь делаешь? — шепчет Джисон. Он сомневается в присутствии Минхо, но правда в том, что он чувствует сальто в животе. Что-то в присутствии Минхо посреди ночи, когда все должны спать, зовущего его через окно, кажется невероятно романтичным. Джисон чувствует себя глупо при одной только мысли об этом. — Сегодня вечером будет метеоритный дождь, — тихо говорит ему Минхо. — Хочешь посмотреть его со мной? Ой. Джисон кладёт руку на грудь, желая, чтобы оно успокоилось. Это приглашение вызвало сильные чувства. — Хорошо, — быстро соглашается парень. — Просто дай мне взять свою куртку. Хан натягивает свою любимую охотничью шапку и зелёный бомбер, а затем крадётся в окно за Минхо. Они сцепляют руки. Вскоре Джисон понимает, что Минхо ведёт его по территории начальной школы, через тот же самый короткий путь, который он показал Ли несколько дней назад. — Мы собираемся… — Это лучшее место, чтобы смотреть на небо, — небрежно и по существу бросает Минхо. Как только они приходят на поляну, Минхо расстилает одеяло на траве, а затем бесцеремонно плюхается на него. — Давай, — он жестом приглашает Джисона присоединиться к нему, почти не дожидаясь, пока тот ляжет на спину. Джисону приходится сдержать смешок, и он подползает к Минхо. Он опускается на спину, при этом его шляпа, естественно, спадает с головы, и вот они уже лежат рядом, прижавшись плечами друг к другу. Джисон смотрит на ночное небо, на сияющий полумесяц, окружённый мерцанием звёзд, и что-то внутри него вздрагивает. «Как будто дежавю». Забавно, что такое случается не в первый раз в последнее время. Рука Минхо скользит в его руку, и Джисон чувствует, как его сердце замирает, прежде чем всё его лицо расслабляется. «Как мило», — думает он, поглядывая в сторону и рассматривая профиль своего спутника. — Так и есть, — соглашается Минхо. Джисон, оказывается, сказал эти слова вслух. — Смотри! — Минхо кажется взволнованным, как ребёнок, указывая на небо. Хан переключает своё внимание с Минхо на ночное небо; к звёздам, которые, как он теперь понимает, проносятся по небу одна за другой. — Вау, — бормочет он, — началось. Прокрадывается смутное сомнение, будто нечто подобное он уже проживал давным-давно. Это случилось однажды ночью, когда он жил в Куала-Лумпуре. Тогда это было менее зрелищно: загрязнённые и ночные огни города смешивались с тем, что могло бы сойти за более красивый вид. Как обычно, когда он был моложе, его брат услышал о звездопаде. И именно тогда он разбудил Джисона, чтобы увидеть это вместе. — Загадай желание, — сказал брат, и Джисон так и сделал. Просто долго не мог вспомнить, что это было. Минхо сжимает его руку. Наверно, самое лучшее время, чтобы вспомнить об этом. — Ты веришь, — начинает Джисон, — в жизнь за Млечным Путём? В жизнь среди звёзд? Минхо не сомневается; требуется меньше секунды, чтобы обдумать вопрос. — Да, — отвечает Ли без раздумий. Слова не звучат скептически и не похоже, что он шутит над другом. Он просто кажется уверенным в своём ответе. — Я тоже. — Джисон сразу воодушевляется. Минхо поворачивает голову, чтобы посмотреть на него, и хотя Джисон не отрывает взгляда от ночного неба, краем глаза можно увидеть, что Минхо улыбается ему. — Просто, это логично, не так ли? — отмечает Минхо. — Вселенная так огромна. Невероятно близоруко и самовлюблённо предполагать, что жизнь существует только на этой планете. — Что ж, это похоже на человека. Близорукие. Самовлюблённые, — смеётся Джисон. Он закрывает глаза и на несколько дюймов приближается к Минхо; позволяет его щеке прижиматься к утешительному плечу. — Однажды я встретил инопланетянина, — шепчет он очень тихо. Минхо ничего не говорит, никак не реагирует на его внезапное откровение, и поэтому Джисон продолжает. — Я встретил инопланетянина и подружился с ним, — тихо продолжает он. — Его кожа была синей, а уши ярко светились, когда он радовался. Он сказал мне, что заблудился, а когда я предложил найти дорогу, он сказал, что всё в порядке и мне не надо напрягаться. Поэтому я попросил его поиграть со мной вместо этого. На этой самой поляне, в этом самом лесу я научил играть его в прятки и даже поделился с ним своей коллекцией мрамора. Я даже рассказал про Покемонов! — Джисон смеётся, почти задыхаясь, потому что чем больше он вспоминал о своём инопланетном друге, тем больше он говорил. Даже пауз не делал, чтобы перевести дух. Все сны, которые Хан видел о Лино, превратились в воспоминания высокой четкости. Однако Минхо продолжает молчать, и это замедляет речь Джисона. — Блять, — шипит Джисон, наконец перехватив дыхание. Блять. В какой-то момент он вдруг чувствует себя смешным и смущённым. — Извини, — говорит он, не зная, за что именно он просит прощения. — В детстве у меня было очень живое воображение. Так говорил мне брат. Однажды в школе я сказал этому парню, Хёнджину, который сел рядом со мной в классе, из-за чего я подумал, что мы могли бы стать друзьями, так я сказал ему, что мой лучший друг был инопланетянином, и он… он посмеялся надо мной. Ты тоже можешь смеяться, если хочешь, — бормочет он Минхо. — Зачем мне смеяться? — наконец подаёт голос Минхо, в тоне которого явно чувствуется лёгкое замешательство. Джисон чувствует, как Минхо касается его подбородка, побуждая его повернуться боком, чтобы посмотреть в лицо спутника. — Насколько хорошо ты помнишь своего инопланетянина-друга? — Ярко, — слабо признаёт Джисон. — Раз твои воспоминания так живы, почему тогда думаешь, что это было лишь игрой воображения? — И снова Минхо говорит по существу, как будто вся логика мира перешла на его сторону. Нижняя губа Джисона дрожит; пару секунд он и Минхо смотрят друг на друга. — Потому что, — начинает он срывающимся голосом, — он так и не вернулся. Вот оно, он всё понимает. Вот, что связывало его с Сокчхо. Когда-то давно его инопланетный друг пообещал вернуться за ним, а это было единственным местом, куда он мог бы вернуться. Джисон громко смеётся, в основном над собой, потому что теперь он кажется ещё глупее. Он явно ничего не ожидал; он не мог понять это, потому что просто не пытался. Всё это время какая-то часть Джисона надеялась, что предполагаемый инопланетный друг вернётся за ним в эту маленькую деревню, которая с таким же успехом могла быть в глуши. — Может, он ещё пытается найти дорогу к тебе, — небрежно комментирует Минхо, вторгаясь в спиралевидные мысли Джисона. Джисон от этого рассмеялся ещё больше. Кажется, что Минхо лучший во всём, потому что сухость его тона является неким якорем. Когда он поднимает взгляд, Минхо оказывается так близко к нему, что Джисон поражается некоторым наблюдениям. Под звёздами, под ночным небом Минхо кажется сверкающим. Свободной рукой Хан тянется, чтобы потереть глаза. — Минхо…? — мягко окликает он. — М? — Почему ты синий? В прямом смысле слова.…
И тут всё стало понятно. — Я скоро уезжаю, — сказал ему Лино, засунув в рот последнюю булочку с красной фасолью, которую Джисон принёс с собой, чтобы разделить. Солнце вот-вот скроется за горизонтом, день почти закончился. Джисон знал, что его скоро будет искать семья, и если он не будет собираться домой в ближайшие несколько минут, они, скорее всего, пришлют за ним брата. Не то что чтобы его брат знал, где он. — Что значит скоро уйти? — спросил Джисон. Лино усмехнулся, но в его тоне не было радости. Во всяком случае, всё было наоборот, и даже в свои восемь лет Джисон мог понять, что что-то не так, просто тогда он не сообразил. — Меня нашла моя мать. Она заберёт меня, — наконец объяснил Лино. Всё это время Джисон считал, что Минхо ненамного старше его самого, но в тот момент выражение лица Минхо отражало усталость, которую Джисон видел только у взрослых. — Я пойду. Скоро меня здесь не будет. — Ой… — восьмилетний Джисон почувствовал, как всё его существо поникло. — Но почему? — Потому что она — моя мать. Я должен быть с ней. — Лино пожал плечами. — Мой отец оставил меня и моего брата здесь, а сам ушёл, — раздражённо прошептал Джисон. — Он сказал, что вернётся, — добавил он после паузы, словно задним числом. Он много переживал по этому поводу, чувствовал столько чувств, которые не мог понять до конца в то время, в своём юном возрасте. — Я вернусь, — уверил Лино с новой решимостью в голосе. Он взял обе руки Джисона и крепко сжал их, словно боялся отпустить. — Я вернусь за тобой. — Обещаешь? — Джисон ухмыльнулся; у него не было одного клыка, но его это абсолютно не волновало. — Обещаю. — Обещание Пинки? — Что это? А потом он научил Лино обещанию на мизинцах, и его сердцебиение сразу же успокоилось. Доверие. Гарантированное. Когда он был маленьким мальчиком, он всегда носил на левом запястье браслет с резьбой. Ещё такой был у его старшего брата, только у Хана было синее и красное. Мать сплела их давным-давно; когда ему было три года, Джисон надел его со второй попытки, а к восьми годам он уже скорректировал размер. Немного вздрогнув, Хан сосредоточился на его развязывании. Лино сначала выглядел сбитым с толку, но после того, как Джисону удалось снять его, мальчик начал наматывать браслет на крошечное красивое синее запястье Лино. — Это всё, что у меня есть от матери, так что ты должен вернуть его, когда мы снова встретимся, — просто сказал он. — О, — Лино моргнул, от чего выглядел так мило, что, несмотря на напряжённую атмосферу, Джисон разразился восторженным смешком. — Тогда ладно! Лино кивнул, а затем отстегнул чёрную серьгу, которую носил на правом ухе: — Там, откуда я родом, мы получаем такую каждый раз, когда проходим новую веху! — объяснил он. — Я получил её после того, как прошёл базовое ориентирование. Что это означало, Джисон не был уверен. — Ты тоже должен оставить это, пока я не вернусь за ней, хорошо? — Хорошо. — Джисон нетерпеливо кивнул; может быть, он ещё молод, но всё равно понимал, что серьга была чем-то важным для Лино. — Хорошо! В этот момент солнце полностью исчезло, и его заменила луна и её друзья-звёзды. — Мне правда нужно идти, — сказал Хан, понимая, что если у него будут проблемы, то увидеться с Минхо будет ещё сложнее. — Увидимся позже, хорошо, Лино? — Хорошо. — Улыбнулся Лино, и Джисона охватило желание обнять его, что он и сделал. Объятия были быстрыми, но крепкими, и они казались правильными и комфортными. — Береги себя, Лино! — сказал он после того, как отошёл, помахав рукой на прощание, прежде чем вернуться домой. — Береги себя, Хан Джисон! — Голос Лино эхом раздался позади него.…
— Это правда ты? — спрашивает Джисон с лёгким благоговением в тоне. Он садится, нахмурив брови, смотрит на Минхо, внимательно изучая его черты лица, как будто больше не хочет ни во что верить. Джисон тянется к лицу Минхо; кончики пальцев скользят по коже, исследуя его черты, и Минхо разрешает ему это. «Он такой красивый», — думает Джисон, даже сейчас, когда он бледно-голубого оттенка. Может быть, его кожа ещё переливается под лунным светом. Хан касается ушей Минхо, они были острее, чем несколько недель назад, если верить памяти. Минхо всегда носил разные серьги с того дня, как Джисон впервые встретил его, но теперь парень понимает; воспоминания о том, что они должны символизировать, медленно соединяя крупицы детских воспоминаний. Пальцы путаются в густой шевелюре Минхо, которая теперь была определённо насыщенного фиолетового оттенка. Намного темнее цвета лаванды, который он помнит с детских времён. — Как? — наконец спрашивает он. — Тебя волнует то, что я выгляжу иначе? — спрашивает Минхо. — Потому что я могу… Джисон наблюдает, и за долю секунды черты лица Минхо меняются. Его уши снова становятся более круглыми, а цвет кожи — персиковым. — Нет, нет… — возражает он. — Ты был… ты прекрасен. Я просто немного сбит с толку? Минхо усмехается и садится лицом к Джисону на уровне глаз: — Я могу изменять свой внешний облик. Мы… мы много путешествуем, так что… — он пожимает плечами. — Это необходимая способность, чтобы мы могли больше ладить с местными жителями. Джисон поджимает губы, так много вопросов приходит на ум. Самый важный всплывает на поверхность, и он, нервничая, отводит взгляд: — Ты так и не вернулся, как обещал. Почему? — Но я это сделал, — говорит Минхо, вздыхая, наклоняясь вперёд и кладя лоб на плечо Джисона. — Я вернулся через год, а тебя здесь не было. Это имеет смысл, потому что год спустя он был в Малайзии. — Это… правда, — соглашается Джисон. — Хочешь услышать мою историю? — мычит Минхо. Джисон отвечает не сразу; они оба одновременно отстраняются друг от друга и вместо этого встречаются взглядами. — Да, пожалуйста, — тихо говорит он. Минхо слегка улыбается; сталкивается носами с Ханом. Он лезет в карман джинсов, и когда вытаскивает руку, Джисон вздыхает. На его ладони лежит браслет из красных и синих нитей, выглядевший старым и изношенным. — Я носил его каждый день в течение многих лет, — мягко говорит Минхо, потянувшись к руке Джисона. — В тот день, когда я снова приехал сюда, он сломался, и я боялся, что потеряю его, прежде чем смогу его вернуть. Он делает паузу после того, как надевает браслет на запястье Джисона. Их взгляды встречаются, и у Хана кружится голова. Он понимает, что это реально, но всё ещё боится верить до конца. Он возится с браслетом из ниток и тихонько сглатывает. — Ты сказал, что хочешь рассказать мне свою историю, — бормочет Джисон. Минхо усмехается, его глаза буквально мерцают: — Думаю, ты знал это раньше: моё настоящее имя ఌꨄ︎ఌ︎☆᯾⁂︎ఌ, и я из звёзд ꧁ఌ︎ꨄ︎༄༆𖦹☆꧂.», Джисон почти задыхается: — Что? — он смеётся. — Это… как ты вообще… — Он качает головой, не зная, как повторить хотя бы имя, которое сказал ему Минхо. Скорее всего восьмилетний мальчик смог сымитировать слоги «ли» и «ноу», и по-видимому, двадцатичетырёхлетний парень не может придумать ничего лучше. — Как мне тебя называть? — Как хочешь. — Тогда… может, малыш? — спрашивает Джисон, дразня, с нахальной ухмылкой. — Нет. — Минхо звучит невозмутимо, но уши выдают его своим предательским сиянием. Джисон сдерживает смешок; он тычет Минхо в колено и крадёт поцелуй из уголка его губ: — Расскажи мне свою историю, малыш. Минхо фыркает, но хватает Джисона за руку и сжимает их ладони вместе. Джисон замечает, что лишние пальцы, по одному на каждой руке, которые он помнит из своих снов, остались. Одним пальцем Минхо цепляет мизинец Джисона, и тот снова начинает говорить. — Моя раса — мой вид, мы космические путешественники, — начинает он, — наша цель — путешествовать по солнечной системе и другим галактикам. Мы ассимилируемся с чуждыми нам расами, изучаем их культуру, документируем и архивируем наш уникальный опыт. В каком-то смысле, э… — он смеётся и смотрит на их соединённые пальцы. — Думаю, что-то похожее делают наши любимые Бин и Чан, только мы этим занимаемся веками… световыми годами. Моя мама любила путешествовать одна, когда была моложе, и одним из пунктов назначения был здесь, на Земле. — Он поднимает глаза и встречается с широко распахнутыми глазами Джисона, прежде чем тихо прошептать: и на этой планете она встретила моего отца. Джисон смотрит на него. Такого поворота он не ожидал: — Твой… отец. — Ага. — Минхо только смеётся. — Я наполовину землянин. — Так… подожди. Что тогда? Ты был здесь, потому что…? — Ммм, я убежал тогда от матери, потому что хотел знать, кто мой отец. Мне было… мне только что исполнилось… ну, по земному мне исполнилось десять, а так это первый большой возраст в нашей культуре. — Он касается своих ушей; касается серёжек на ушах. — Помнишь ту круглую серёжку, которую я носил? Джисон моргает, а потом смеётся и тянется к своему уху. Он начал носить её несколько дней назад после того, как нашёл её, но волосы отросли настолько, что скрыли часть ушей. Понятно, что Минхо не замечал этого раньше, тем более, он был всего лишь одним из многочисленных пирсингов Джисона. Теперь настала очередь Минхо выглядеть потрясённым, когда его внимание привлекает крошечная серёжка: — Ты сохранил её. — Конечно. Минхо улыбается: — Это был мой первый. Мы называем их ꕥ★✵᯽♔︎. На вашем языке, я думаю, самое подходящее слово… значок? Сертификат? Мне исполнилось десять, и я прошёл сертификацию по основам навигации по звёздам, и, думаю, это придало мне уверенности. Изучив журнал путешествий моей матери, я прибыл сюда, желая узнать больше об этой планете. Это долгая история, но я упал здесь, в спасательной капсуле с корабля моей матери. Я думаю… вместо этого я встретил тебя. Как я уже говорил, дети быстро растут там, откуда я родом. С самого раннего детства мы тренируемся и акклиматизируемся к космическим путешествиям, поэтому у нас не такое детство, как у землян. Это было вдвойне правдой, потому что моя мама предпочла учить и тренировать меня сама, вместо того, чтобы отправить в Академию, как в своё время сделали её родители. Но я был её единственным ребёнком, и мне стало одиноко. С тобой я впервые сыграл в игры и просто стал обычным ребёнком. Мне было очень весело, хотя мы и не так много времени провели вместе. В тот раз… такой опыт с тобой не уходил из моей головы. — У меня тоже, — шепчет Джисон, слишком хорошо понимая, что говорит другой. Минхо улыбается: — Но вот в чём дело. Мы исследователи, но мы не должны ничего менять, посещая новые звёзды и планеты. Мы должны ассимилироваться, а потом, когда придёт время уходить, должны уйти бесследно. Наша единственная цель — запечатлеть новый опыт и задокументировать его. Когда приходит время уходить, мы не должны оставлять после себя ничего из своего. Единственное, что мы забираем у людей, которых мы встречаем, — это их воспоминания о нас. — Забираете воспоминания? — Джисон повторяет, сморщив нос; он не совсем понимает, о чём говорит Минхо. — Ммм… У нас есть…эээ… кое-что, что позволяет нам это сделать. — Как у людей в чёрном? — бормочет Джисон. — А? — Неважно, — Джисон усмехается и качает головой, — продолжай. Минхо смотрит ему в глаза и, по-видимому, решает, что Джисон действительно хочет услышать продолжение. — Моя мать, она всё испортила, — продолжает Минхо. — Она влюбилась в землянина, и вместо того, чтобы бесследно уйти, ушла с ребёнком. У неё был я. Но она всё равно должна была сделать то, что должна была, поэтому стёрла воспоминания моего отца о ней. Тогда я сказал тебе, что она придёт за мной, верно? Джисон кивает. — Как только она узнала, что мы были здесь, она тоже… Ну, сначала она объяснила мне, что он не знал обо мне, а потом она показала мне, кто он такой. Он живёт счастливой и мерной жизнью со своей семьёй. Минхо говорит очень обыденно, рассказывая эту историю, и в этот момент Джисон чувствует, как его сердце болит за него: — Хён… Минхо улыбается и притягивает его ближе, нежно целуя его в висок: — Ничего страшного. Я всё понимаю. Я рассказываю тебе обо всём этом только потому, что… — он пожимает плечами, — это всё часть истории. А ещё…эм… Ты как бы знаешь эту семью. Семью моего отца. Джисон стонет, потому что на ум ему приходит худшая мысль: — Минхо, если ты скажешь мне, что мы на самом деле родственники… — Его сердце начинает опускать к желудку. Минхо начинает смеяться. — Нет! — Минхо судорожно выдыхает. — Это… это Ян. Мистер Ян. Он мой папа. Чохун, Чонин, Чонсу… они мои сводные братья. Ой. Ох, чувак. Такого Джисон точно не ожидал. Теперь понятно, почему Минхо так к ним привязан. Он наблюдает за Минхо и может сказать, что тот изо всех сил старается выглядеть невозмутимо, но Джисон замечает мелочи; например, то, как дрожит нижняя губа Минхо, и то, как его глаза превращаются в стекло. Всё это усиливает душевную боль, которую Джисон тоже начал чувствовать. — Всё в порядке, Джисони. Меня это не расстраивает или что-то в этом духе. — Минхо мечтательно вздыхает. — Через год я вернулся сюда. Моя мать думала, что я ещё раз мельком хочу посмотреть на своего отца. На его семью. Мы собирались отправиться на планету, расположенную в нескольких галактиках от Земли, поэтому она разрешила мне вернуться, потому что чувствовала, что обязана мне. Мне пришлось пообещать ей, что я не буду мешать их жизни. В конце концов, это не было проблемой, потому что настоящая причина, по которой я вернулся, заключается в том, чтобы выполнить данное тебе обещание. — Но меня здесь не было, — поняв, шепчет Джисон. — Ты не был, — подтверждает Минхо. Вспышка печали мелькнула на его лице, но исчезает почти сразу же, как он продолжает. — После этого я сосредоточился на учёбе. Я тренировался, пока не прошёл сертификацию для «Собственного исследования». А потом я вернулся сюда и… тебя всё ещё не было. — Он хихикает. — Это почти забавно, когда я впервые пришёл за ним, я нашёл тебя. Недавно, когда я вернулся, чтобы снова попытаться найти тебя, вместо тебя я нашёл их. Потому что, да, я наконец познакомился со своим отцом… моими братьями. — Он поднимает взгляд, смотрит прямо на Джисона, и его улыбка выглядит яркой и ослепительной. — И вот однажды я зашёл в пекарню. Я сразу понял, что это ты. Мой Хан Джисон. — Тогда ты ничего не сказал, — замечает Джисон. — Я не был уверен, что ты меня помнишь. — Как я мог тебя забыть? — хмурится Джисон. — Знаешь, я пытался. Я притворялся, что забыл, потому что было глупо продолжать верить в то, что я встречал голубого инопланетянина в детстве, но… — он снова касается лица Минхо, как будто ещё раз убеждаясь в его существовании, — ты настоящий. — Я настоящий, — эхом повторяет Минхо. — Джисон, эй, почему… — выражение его лица искажается в беспокойстве, и Джисон не понимает, почему, пока не чувствует влагу на собственных щеках. Он плачет, сам не понимая этого. Минхо вытирает слёзы костяшками пальцев, а Джисон давится смехом, вспоминая о дополнительных пальцах Минхо. — У тебя и правда шесть пальцев на руке, — подмечает он то ли плача, то ли смеясь. — Да, — усмехается Минхо, покачивая дополнительным пальцем. — А ещё я синий. Я понимаю и говорю на более десяти тысяч языков, о половине из них ты, наверное, и не знаешь. За свою жизнь я побывал на сотнях звёзд и планет, но сейчас я здесь, с тобой. — Он понижает голос до едва слышимого шёпота. Джисон едва замечает, что Минхо приближается всё ближе, и ближе, и ближе, и теперь их лица разделяет всего лишь сантиметр. — Для тебя. Сердце Джисона пропускает удар, и затем он делает то, что, как он полагает, Минхо ждёт от него, — бросается вперёд и преодолевает оставшееся расстояние между ними. Джисон целует его. Они делают это не в первый раз. Только теперь они обнажены друг перед другом; больше никаких секретов, только правда и честность, смешанные с чистыми эмоциями. Поцелуй на этот раз сладкий, томный. Джисон не торопится, чтобы по-настоящему оценить Минхо и вкус его губ. Может быть, это странно, может быть, это должно быть по-другому. Странно, буквально не от мира сего — пробовать на вкус инопланетянина, но это просто Минхо, и целовать Минхо — это прекрасно. Это кажется идеальным, это кажется правильным, и, как он и думал, Джисон не хочет останавливаться.…
Ничего особо не меняется; по крайней мере, посторонние ничего не заметили. Во всяком случае, можно сказать, что Минхо и Джисон стали ещё неразлучнее. Они и раньше были единым целым в глазах большинства жителей деревни, так что никто не комментировал это. Почти каждую ночь они ускользали вместе и часами разговаривали или целовались. Джисон до сих пор не может выбросить из головы, насколько это должно быть странно — целоваться с настоящим инопланетянином, но это не так. Минхо просто чувствует себя хорошо; просто чувствует себя хорошо с ним, физически и морально. Всё должно быть идеально, за исключением того, что каждую ночь Джисон чувствует, что их время на исходе. Как будто у него мало времени с Минхо, но он никогда не поднимал этот вопрос. Хан боится говорить об этом, поэтому мысли остаются в голове. Наблюдая за Минхо, Джисон понимает, как Ли относится к семье Ян; отмечает, насколько хорошо он ладит с братьями. Спокойное выражение лица и странный юмор Минхо не всегда соответствует буйству и простодушной чувствительности Ян. Бывают моменты, когда он ловит с ними общую волну, и именно в такие моменты Джисону грустно от того, что они никогда не узнают, что они братья. Минхо всегда ведёт себя непринуждённо; всегда счастлив рядом с ними, но от его лица Джисон впадает в ещё большую меланхолию. Он вспоминает, что Минхо тоже его скоро покинет, когда придёт время. Об этом он тоже никогда не упоминал при разговорах с Минхо. По крайней мере, пока однажды Минхо внезапно не спрашивает: — Ты всё ещё ждёшь этого неизвестного? По началу Джисона немного сбивает с толку этот вопрос, потому что он совершенно забыл о том, как когда-то мучился из-за этого. В конце концов, Хан уже понял, что всё это время ждал Минхо. То, за что держался всё это время, — это обещание Лино, и теперь он его дождался. Однако он забыл рассказать Минхо о своём совершенно новом просветлении. — Нет, — честно отвечает он, — потому что оно больше не неизвестно. Я ждал твоего возвращения и не хотел его пропустить. Джисон ничего не скрывает от Минхо, хотя с любым другим человеком не стал бы столько откровенничать. — Ну, технически, ты поспособствовал этому, — шутит Минхо. — В первый раз, когда я вернулся, тебя уже не было. И опять же, чуть позже я вернулся, а ты был в школе. — Но сейчас я здесь, ведь так? — Джисон мягко толкает его локтем, нежно целуя Минхо в плечо. — Я скоро уйду, — тихо говорит Минхо. «Дежавю», — думает Джисон. — «Ещё раз». — Скоро? — так же тихо спрашивает Хан. — В течение нескольких дней. — Ты сотрёшь мне память, как твоя мама сделала с мистером Ян? — хмурится Джисон. — Это протокол, — не сразу отвечает Минхо. Хан издаёт разочарованные звуки. — Но я не хочу этого. Они оба молчат какое-то время. — Ты всё ещё хочешь увидеть мир? — в конце концов спрашивает Минхо. — Хм? — Потому что я могу показать тебе больше, чем мир, — предлагает Минхо, удивив Джисона, который вытягивается с отвисшей челюстью. — Но… — продолжает Ли, от чего сердце Джисона как будто ныряет в желудок, потому что, конечно, есть одно «но». — Но? — Думаю, что на самом деле нет никакого «но», — соглашается он, широко и ярко улыбаясь. — Если ты хочешь пойти со мной, чтобы исследовать всё и вся… тогда, пожалуйста, пойдём со мной. В этот момент в груди Джисона взрывается фейерверк, и слёзы снова наворачиваются на глаза. Теперь он понимает, что это то, на что он надеялся — приглашение от единственного человека, который заставляет его чувствовать себя своим; единственного человека, который заставляет чувствовать себя нужным. Никаких условий и оговорок. — Хочу, — отвечает он, практически хватая Минхо, не в силах сдержать своего счастья. — Очень, очень хочу.…
— Есть очень много планет, на которых есть жизнь, — объясняет Минхо. — Как наш вид, на нашей звезде. Но есть и такие планеты, обитатели которых сильно отличаются от нас с тобой. Я не очень люблю летать на эти планеты. — Он пожимает плечами. — К ним не очень легко приспособиться, либо мне быстро наскучивает, либо у них процесс ассимиляции проходит дольше. — Всё ещё. У тебя есть способность менять свой облик… но у меня… я не могу. — Джисон вздыхает. Минхо смеётся, тянется, чтобы щёлкнуть Джисона по подбородку: — Всё в порядке, есть голографические технологии, с помощью которых световые годы можно перевести в земные. Тебе всего лишь нужно быть похожим на нас. И мы всегда будем держаться гуманоидных планет. Джисон мычит. Минхо много рассказывал ему о разных звёздах и планетах; созвездиях и галактик, которые ждут их. Он нервничает и волнуется. Теперь, когда они решили, что Минхо берёт его с собой, он только об этом и думал. Неплохой скачок, учитывая то, как Джисон раньше ходил на цыпочках вокруг темы путешествий Минхо. Прямо сейчас они снова на поляне Джисона — их особом месте, как Джисон окрестил её в своей голове. Они вместе смотрят на ночное небо, Джисон сидит прямо, скрестив ноги, а Минхо кладёт голову на колени Джисона. — Хён… Что мы скажем людям, когда уйдём? — Джисон некоторое время задавался этим вопросом. Он хочет только сбежать с Минхо, но… Но. Если бы он с Минхо встретился раньше, если бы Минхо снова вошёл в его жизнь, когда он был подростком, и попросил его сбежать вместе, Джисон ушёл бы в мгновение ока, не задумываясь о том, что он оставит после себя. Сейчас он более обеспокоен этим вопросом и не оставит никого и ничего позади. Но он был ребёнком и знал намного меньше, чем сейчас. Потому что теперь он старше, мудрее, прекрасно осознаёт, что у него есть люди — есть бабушка и дедушка, которые всегда милы и доброжелательны к нему. Хан не всегда понимал их, но теперь он может сказать, что они делали всё, лишь бы он был счастлив. У него есть старший брат, какими бы они далёкими друг от друга они не были. Хан знает, что если бы он позвонил и попросил его о чём-либо, тот без раздумий прибежал бы. У него даже есть отец, хоть он и видит его в лучшем случае раз в год, если вообще видит. В семье много нерешённых проблем, ни одна из которых не решится за одну ночь. Джисон, наконец, дорос до того момента, когда он понимает, что решения, принятые отцом, не были чёрно-белыми. Им предстоит проделать большую работу, чтобы наладить отношения, а Джисону не хочется упускать такую возможность. Его дружба с Чонином и другими братьями Ян стала крепче за последние пару месяцев, и Минхо чувствовал себя хорошо всё это время, Джисон осознаёт, что ему есть, что терять. Должно было быть страшно, но ещё приятно. Какой бы захватывающей ни была идея путешествия с Минхо, как бы он ни хотел этого больше всего на свете, это очень пугает; Джисон не уверен, готов ли он потерять всё, что стал ценить по-настоящему. — Ты уже знаешь, что мы должны стереть все свои следы после ухода, — признаётся Минхо. — Я должен стереть здесь все свои следы. — Окей… как именно ты это сделаешь? — Джисон знает, что Минхо уже об этом говорил, но сам процесс никогда не объяснял. — Мы… ну, я должен сделать это… — Минхо делает паузу, словно пытаясь выразить словами то, что ему нужно объяснить. — Мы делаем это через прикосновения, и я правда не понимаю, как это работает. Это врождённая способность. Нужно делать это с людьми, на жизнь которых мы повлияли своим присутствием. А с теми, кто знал нас отдалённо, мы просто как бы проскальзываем сквозь трещины их памяти по прошествии определённого количества времени. — Я как бы хочу, чтобы ты показал мне, но подопытным быть нет желания. — Джисон усмехается. — Я не хочу тебя забывать. — Однажды ты увидишь этот процесс. — Минхо мягко улыбается. — Я должен был заставить тебя забыть меня, понимаешь? Тогда. — Почему ты этого не сделал? — Джисон ошеломлён. Минхо пожимает плечами: — Не знаю. Наверное, просто не хотел, чтобы ты забыл меня. Джисон смеётся, не в силах сдержаться. Парень наклоняется, чтобы быстро чмокнуть Минхо в нос. — Но, может быть… — Минхо морщит нос, а затем улыбается Джисону. — Я тут подумал, что, может быть, это и не нужно. Дыхание Джисона сбивается. Интересно, может ли Минхо читать его мысли. Если бы только он мог сказать о том, что терзало его. — Что случилось с «этим» протоколом? Минхо пожимает плечами, смеясь и поворачиваясь на бок, чтобы обнять Джисона за живот: — Просить кого-то бежать со мной тоже не по протоколу. Запах малины распространяется по воздуху, от чего Джисон хихикает. — Это действительно нормально, что ты так сделаешь? — спрашивает Джисон, нежно проводя пальцами по волосам Минхо. В груди зарождается волнение. Неужели ему не придётся ни от чего отказываться? Минхо пожимает плечами: — Пока ты этого хочешь, всё нормально. — Ли смотрит вверх, улыбаясь. — Но, как я уже сказал, я понял, что теперь у меня есть ты. У меня есть причина, чтобы меня запомнили. Эти слова согревают Джисона, потому что да, они есть друг у друга. — Потому что с тобой, — продолжает Минхо, — почему все остальные должны забыть обо мне? В конце концов, нам не нужно, нет, мы не хотим, чтобы кто-нибудь забыл о тебе. Джисон закрывает глаза. Он правда собирается убить двух зайцев одним выстрелом. От этого становится ещё нервознее. Жизнь не всегда так добра, но когда он открывает глаза и видит, что Минхо улыбается ему, Джисон сразу чувствует себя комфортнее. — Ты хочешь сказать, что если мы не сотрём ничьи воспоминания, это значит, что мы можем возвращаться в любое время, так? — Хочет убедиться Джисон. — Ты можешь оставаться на связи со своим отцом и братьями. И мне бы очень хотелось, чтобы мы могли время от времени навещать мою семью. — Звучит очень круто. Джисон улыбается ему сверху вниз: — Думаю, ты нравишься моему брату. Мой папа был бы счастлив, если бы я был счастлив, потому что, ну, он думает, что обязан мне счастьем. — Он пожимает плечами, пытаясь выглядеть беспечным. Какими бы противоречивыми не были его отношения с отцом, став взрослым, Джисон хочет думать, что он сам стал более нежным. Их отношения всё ещё не идеальны, но он понял, что бессмысленно позволять обстоятельствам слишком сильно влиять на него. — Мы можем навестить их в Малайзии, когда захочешь, — бормочет Минхо, глядя на него так, будто он может читать мысли Джисона. — можешь показать мне окрестности. Джисон смеётся: — Я правда не знаю там ничего, — признаётся он. — Я был там несколько раз за все годы, но я обычно оставался дома. — Он посмеялся. — Думаю, я могу показать тебе окрестности рядом с домом. — Что ж, тогда мы можем исследовать местность вместе, — говорит Минхо. — В этом весь смысл, верно? Исследуем вместе. Джисон кивает, чувствуя себя довольным и счастливым: — А я могу писать, — шепчет он. — Хм? — Я могу увидеть мир, даже больше, и, может быть, найду, о чём написать, — уточняет он. — Я сейчас услышал, что ты согласился на моё приглашение, чтобы найти новый материал, — фыркает он. — О, конечно. — Джисон закатывает глаза и щиплет Минхо за щёку. — Какая ещё у меня может быть причина? — Я, — коротко отвечает Минхо. — Очевидно же. — Ага, ага, — Джисон смеётся. — Ты очень даже неплох. Минхо стонет, делает раздражённое выражение лица, которое заставляет Джисона смеяться. Он вытирает губы единственным известным ему способом и быстро целует Минхо в губы. Уголки рта инопланетянина дёргаются — явный признак того, что он сдерживает улыбку, и Джисон торжествующе улыбается. — Хён, — тихо бормочет он, украв ещё один быстрый поцелуй, прежде чем продолжить, на этот раз гораздо более искренним тоном, — я думаю, что время попрощаться с людьми здесь. Минхо мычит в знак согласия: — Верно. Правильное прощание и всё такое. Мы должны.…
Они составляют план, который включает в себя все обходы от двери до двери. Идея заключается в посещении всех семей, которым Минхо предлагал свои услуги и своё время. Это Минхо должен был сделать в любом случае, если он собирался пойти и стереть их воспоминания о нём, но теперь с Джисоном — это не прощание навсегда, они увидятся позже. Миссис Ан, которой они больше всего помогали вместе, которая всегда кормила их, когда они помогали по хозяйству и выполняли поручения, пытается уговорить их остаться. — Вы, дети, молодые, — говорит она им, как будто это должно быть достаточной причиной для того, чтобы они остались здесь, — у вас будет достаточно времени, чтобы увидеть мир, когда станете старше. Желательно, когда меня уже не будет на этой земле. Звучит как шутка, но миссис Ан говорит это с такой искренностью и торжественностью, что, когда Минхо и Джисон смотрят друг на друга, им обоим приходится прикусывать щёки изнутри, чтобы не рассмеяться. — Мы будет приезжать и навещать столько, сколько сможем, миссис Ан, — обещает Джисон. — В праздники особенно! Точно так же, как это было во время моего студенчества. Джисон на самом деле не знает, смогут ли они сдержать своё обещание. В конце концов, он понятия не имеет, как утроены космические путешествия. В любом случае его слова мало успокоили миссис Ан. Было ясно, её больше беспокоит потеря Минхо, а не Джисона, хотя Хана она знала с детства. Джисон задаётся вопросом, должен ли он чувствовать себя обиженным, но затем Минхо смотрит на него и обменивается с ним раздражённым взглядом. Джисону приходится сдерживать хихиканье, и он понимает, что ему всё равно, что миссис Ан думает о нём. — Знаешь, ты единственный, кого она так обожает, — шепчет Джисон Минхо, выходя из её дома. — Она и вполовину не любит своего сына. — Ты не мог просто сказать, что я очарователен? — возражает Минхо, завершая попыткой подмигнуть, которая с треском проваливается, что заставляет Джисона смеяться ещё сильнее. — Ты прав, — игриво отвечает он. — Выше среднего, чтобы я сбежал с тобой.…
Яны не очень удивлены отъезду Минхо. Вероятно, потому, что он убедил их в том, что это путешествие будет только проездом. Ещё они рады по поводу того, что Минхо нашёл в Джисоне попутчика. — Вам лучше приезжать и часто нас навещать, — говорит им миссис Ян. Её глаза слезятся, несмотря на широкую улыбку. Она обнимает Джисона, а Минхо ещё крепче. — Ты должен убедиться, что бабушка и дедушка Джисони скоро его увидят. — Она говорит, что ты должен позаботиться о том, что она скоро увидит тебя, — вмешивается Чонин, смеясь. В то время как миссис Ян отводит Минхо в сторону, чтобы поделиться с ним секретным семейным рецептом их любимых булочек с красной фасолью (Джисон понятия не имеет, как они будут готовить и как найдут ингредиенты в открытом космосе, но так как Минхо разбирается в этом больше, он соглашается), Джисон тусуется с тремя братьями Ян в гостиной, играя в видеоигры. — Знаешь, хён, я помню, когда мы были детьми, ты держался особняком, — говорит Чонин Джисону, пока Чонхун и Чонсу находятся в середине первого раунда какого-то файтинга. — А? — Джисон отвлекается от игры на экране и обращает внимание на Чонина, который сидит на диване рядом с ним. — Это было потому, что никто не хотел играть со мной, — говорит он, небрежно пожимая плечами. Лицо Чонина немного морщится: — Без обид, хён, но это было не совсем так. — О чём ты? — Ну, ты всегда говорил о своём друге-инопланетянине, — начинает объяснять Чонин, — было такое чувство, будто он лучше всех нас. Это немного раздражало, но, наверно, в старших классах я понял, что ты не так уж и плох, просто увлечён своими «секретными материалами» или типа того. Джисон моргает, искренне шокированный словами Чонина: — Подожди, правда? — Все мы были детьми, если бы ты хотел присоединиться к другим, то сделал бы это! — отмечает Чонин. — Но ты никогда этого не делал. Джисон тихо вздыхает. Теперь до него доходит, что он ещё больше отстранился от общества и подвергся остракизму со стороны сверстников. — Но этим летом… ты и Минхо-хён… — улыбается Чонин. — Несмотря на то, что вы двое находитесь в своём собственном мире, вы были более открытыми! Я впервые почувствовал, что по-настоящему знаю тебя, хён, и это правда приятно. Я даже говорил об этом с Хони, и она сказала мне, что удивлена тому, какой ты оказался смешной. Джисон смягчается и ощущает, как его внутренности тают от редкого проявления нежности Чонина. После того первого киновечера он и Минхо провели много времени, гуляя с Чонином и Джихон. Иногда к ним присоединялись остальные братья. Джисон не особо задумывался о чём-то тогда, а просто наслаждался собой. Оглядываясь назад, он правда мог сказать, что сблизился со всеми ними, узнав их больше, чем когда-либо, несмотря на то, что они выросли в одном месте. — Ян Чонин! — восклицает он, смеясь и цепляясь руками за молодого человека. — Дай мне поцеловать тебя! — шутит он, ведя себя немного странно, пытаясь скрыть свою радость. — Фу! — стонет Чонин и, в свою очередь, делает вид, что отталкивает Джисона. — Омерзительно! Стоп, наша очередь играть! — кричит он, смеясь и ударяя Джисона подушкой.…
Следующими в их списке значатся бабушка и дедушка Джисона. Он уверяет Минхо, им не о чем беспокоиться, и их реакция быстро подтверждает их правоту. Во всяком случае, его бабушка, кажется, чувствует облегчение от того, что Джисон нашёл что-то, чем он может быть взволнован. Его дед в основном молчит, что обычно для него. Джисон более чем осведомлён: если ему что-то не нравится, он всегда сообщит об этом. Вместо этого он хрипло кивает и говорит Минхо: — Вашей помощи на ферме будет не хватать. Простые слова заставляют Джисона сиять от гордости. Он знает, что слова его деда — слова одобрения. — Твой отец знает о твоих планах на будущее? — спрашивает его бабушка. — А брат? — Пока нет, — признаётся Джисон. — Вообще-то я планирую позвонить им сегодня вечером. Мы думаем навестить их в ближайшее время, когда они смогут нас встретить. Они с Минхо об этом разговаривали. Сначала они посетят другую планету, может быть, луну или какую-нибудь звезду, либо любое другое место в галактике, которое Джисон захочет увидеть, просто чтобы он мог убедиться, что там есть жизнь. Затем они попытаются вернуться на Землю, как только смогут, чтобы Минхо смог встретиться с другими членами семьи Джисона. — Хорошо, — одобряет бабушка. — А когда поедешь, скажи брату и отцу, чтобы они нашли время приехать к нам. Слишком много времени прошло. — Да, Хальмони, — соглашается Джисон, смеясь, чувствуя слёзы, наворачивающиеся на его глазах. Она тянется к нему, обнимает его, и Джисон знает, как бы он не хотел выйти в мир, даже за его пределы, бабушка и дедушка всегда будут напоминать ему о доме.…
Самое сложное — позвонить его семье в Малайзию. Это странно, потому что ни его брат, ни его отец уже много лет не играли большой роли в жизни Джисона. Он полагает, что именно этот факт осложняет ситуацию ещё сильнее. Всё-таки они его семья. Тяжело ещё потому, что звонок должен послужить ещё и прощанием, но Джисон не может сказать, что уезжает, чтобы провести несколько месяцев, а может, даже лет, в открытом космосе. Не говоря уже о том, что в отличие от жителей Сокчхо, они не были свидетелями его связи с Минхо. По сути, телефонный звонок заключается в том, что он рассказывает им о том, что нашёл кое-кого особенного, с кем он хочет увидеть мир и его пределы, кое-кого, с кем он хочет испытать жизнь. Также он хотел бы сказать своему брату, что это его маленький голубой инопланетянин, о котором он не мог молчать, будучи ребёнком. Знает, что не может заставить поверить того, кто не хочет в это верить. Наверное, это нормально; в любом случае, он больше сосредоточен на том, чтобы создать у брата положительный образ Минхо. Когда он начинает звонить, Минхо остаётся с ним, и Джисон просит его молчать и позволить ему самому вести разговор, но он ценит безмолвную поддержку, которую Минхо оказывает без просьб. Он рад, что первым отвечает его брат. В детстве они были очень близки, несмотря на большую разницу в возрасте; даже после того, как они начали жить в разных странах, какое-то время его брат был ближе всего к тому, чтобы стать примером для подражания Джисона. Однако где-то в подростковом возрасте они начали отдаляться друг от друга, и теперь Джисон пытается вспомнить, когда они в последний раз разговаривали, он едва может предположить. Определённо прошли месяцы. — Привет, хён, — приветствует по телефону. — Привет, братишка, — отвечает его брат с очевидным удивлением в тоне. — Что-то случилось? Джисон усмехается. Это довольно красноречиво говорит о том, в каком состоянии находятся их взаимоотношения — то, как его брат отреагировал на звонок. — Нет, нет, — уверяет он. — Это… — Да? Как дела? — Я встретил кое-кого, — наконец говорит Джисон. Рядом с ним Минхо улыбается, его глаза сверкают, уши светятся, и он чувствует себя смелее. — О! Джисони! — Услышав лёгкий смешок брата, он легко улавливает намёк на облегчение. — Ты звонишь, чтобы сказать, что женишься? — Его брат тоже кажется удивлённым, но ещё искренне восторженным, что заставляет Джисона немного расслабиться. — Хён, нет. Нет! Что?! — Смех брата эхом разносится на другом конце линии, и Джисон хихикает и цокает языком. — Я звоню, потому что мы… мы решили отправиться в путешествие вместе, так что. Да. Мы, наверно, будем вне сети или что-то типа того, и со мной трудно будет связаться, так что… вот… поэтому я и позвонил. — Это всё правда, Джисон? Как же тогда его зовут? — Его брат усмехается. — Минхо, — произносит Джисон, и рядом с ним, при его упоминании, Минхо сжимает его руку. — Ли Минхо. — Запланируй остановку здесь, в Куала-Лумпуре, — говорит ему брат. — Познакомишь нас. Джисон улыбается про себя: — Да, — отвечает он. — Определённо, мы будем иметь в виду. — Хан смеётся, старается поддерживать лёгкую атмосферу и повышать уровень своей уверенности. — А теперь можешь позвать Аппу к телефону? — Окей, да, секунду. — Джисон-а? — Через несколько секунд к трубке подходит его отец, и Джисон сразу немного настораживается. — Привет, Аппа, — мягко здоровается Джисон. — Как дела? — Я в порядке, сынок. А у тебя как? Твой брат сказал, что у тебя есть новости. Джисон делает глубокий вдох. По сути, он повторяет всё то, что сказал брату, а его старик его слушает, пока все новости не закончатся. — Как, ты сказал, его зовут? Ли Минхо? — Ага, — мычит Джисон. — Надеюсь, ты скоро приведёшь его к нам. — Что ж, Хальмони говорит, что вы с хёном должны прийти и навестить позже, — говорит он, вздрагивая, когда понимает, что он звучит немного раздражительно. — Извини, я имею в виду… она сказала мне передать тебе это. Я не пытаюсь быть нахалом или что-то в этом роде. Его отец усмехается: — Всё в порядке. Не за что извиняться. Давно это было, да? — Затем следует пауза, тишина, которая почти заставляет Джисона задуматься, не оборвалась ли линия. — Как урожай клубники в этом году? — Хороший, — отвечает Джисон. — Довольно хороший, насколько я слышал. Харабоджи упомянул, что в этом году у него было много экспортных контрактов, и я думаю, что клубника продаётся очень хорошо. — Это хорошо. Отлично, — говорит его отец, а затем, после короткой паузы, продолжает, — мы с твоей мамой… мы хотели совершить кругосветное путешествие, ты знал? — Да… — у Джисона перехватывает дыхание. Очень редко отец говорит о матери. — Да, на самом деле. Мне сказали. Прости, Аппа. Отец снова усмехается: — За что ты извиняешься? Мы были в нескольких местах. Может, мы и не объехали весь мир, но мы увидели большую часть страны, ты это знал? — Нет, — признаётся Джисон, — прежде чем вызвать смутные воспоминания. — Мне кажется, я знаю, что ты ездил на остров Чеджу. Хальмони показала мне фотографии. Она сказала, что ты поделился ими с ней. Отец смеётся на этот раз громче и искренне: — Джисони, мы все были на острове Чеджу. Ты ещё тогда был маленьким. Это лето, как раз перед тем, как тебе исполнилось два года, и мы всей семьёй отлично повеселились. — Ой. — Я сделал это единственное фото, на котором ты и твоя мама на пляже. Это фото стояло в нашем старом доме. А потом ты взял его и спал с ним под подушкой как минимум год после того, как… знаешь. — После того, как она ушла, — тихо шепчет Джисон в подтверждение. Он отчётливо помнит эту фотографию, потому что недавно нашёл её в детской жестяной коробке, старую, помятую и выцветшую. Хан не знал, что она была сделана на Чеджу. — Я рад, что ты собираешься путешествовать с кем-то, кто важен для тебя, — хвалит его отец. — Надеюсь, вы побываете в тех местах, куда мы с твоей Оммой не смогли попасть. Лучше потом расскажи нам истории, хорошо? Было бы приятно услышать… или прочитать твои истории, Джисони. Джисон широко улыбается, он даже кивает, хотя его отец явно не увидит этого. Хан чувствует руку Минхо на своём лице, вытирающую медленно капающие слёзы парня. — Буду, Аппа. Мы будем посылать открытки, — Джисон не знает, как собирается это осуществить с других планет, но он справится. Они с Минхо во всём разберутся. — Я скучаю по тебе, Аппа, — наконец говорит он. — Я тоже, сынок.…
Была поздняя ночь, и в окно тихо постучали. В детстве Джисон спал чутко, и этот звук сразу же заставил его зашевелиться. Однако на футоне рядом с ним его брат только шуршал простынями, но спал крепко. Джисон заставил себя встать и тихо подошёл к окну. Когда он открыл его, Лино уже стоял там и смотрел на него сияющими глазами. — Лино? — Джисон сбит с толку. Он потёр оба глаза крошечными сжатыми кулачками, чтобы убедиться, что он не спит. — Ты уже вернулся? — Я ещё не ушёл. Хотел попрощаться с тобой, — рассмеялся Лино. — Как ты меня нашёл? Лино ничего не ответил. Он просто протянул обе руки Джисону. Он наклонился над окном, пока не показался на полпути. — Луна сегодня красивая, — прокомментировал Лино, и это отвлекло внимание Джисона на ночное небо и яркий шар, который освещал его. — Звёзды тоже. — Мы можем загадать желание? — спросил Джисон приглушённым голосом. — Однажды я возьму тебя, чтобы увидеть их поближе. — Лино пожал плечам. — Такое возможно? — Джисон тихо выдохнул. Лино рассмеялся, сжал руки Джисона, прежде чем отпустить их: — Однажды ты узнаешь, Хан Джисон.…
Они уходят посреди ночи, без особой огласки. Все их прощания окончены — по крайней мере, так им кажется. Жители деревни думают, что они уезжают рано утром на первом уходящем автобусе. Они ведь не могут сказать людям, что им нужно уходить пока темно, что они едут не на автобусе, а на космическом корабле. Настоящий космический корабль, который Минхо спрятал в гуще леса. Джисон не знает, чего он ожидал от корабля Минхо. Когда Ли подводит его к нему и выключает маскирующее устройство, скрывающее его от посторонних глаз, это, по общему признанию, немного разочаровывает. Он едва ли размером с грузовик его дедушки, и, если не считать того, что он выглядит невероятно неуместно в зелени леса, автомобиль выглядит вполне обычно. Затем Минхо ведёт его внутрь, и Джисон не может сдержать вздох, который вырывается у него при виде внутреннего убранства. — Ты правда… ты… ты правда не из этого мира, — он запинается, совершенно трепеща от того, насколько он больше и просторнее, чем кажется снаружи. — Голубая кожа выдала? — шутит Минхо. Он изменил свой внешний вид, как только они вошли на лесистый склон деревни; он предпочёл продолжал выглядеть человеком, но Джисон заверил его, что для него не имеет значения. Ему нравится, как они отличаются, но идеально дополняют друг от друга. — Это похоже на чёртову TARDIS, — бормочет он, оглядывая корабль. — Что? — спрашивает Минхо, и Джисон смеётся и качает головой. — Точно, — комментирует Хан, — «Доктор Кто». Минхо смотрит на него с замешательством. — Не волнуйся, я расскажу тебе обо всех занудных сенсациях поп-культуры с Земли, — уверяет он Минхо, улыбаясь, прежде чем поцеловать его в щёку. — У нас есть всё время, пока мы в космосе. Теперь вся моя жизнь — это настоящий научно-фантастический роман. Когда ему было восемь, он подружился с маленьким голубым инопланетянином, потерявшимся в дикой природе — во всяком случае, потерянным на Земле. Когда ему было двенадцать, он почти убедил себя, что всё это выдумал. А сейчас ему двадцать четыре года, уже совсем взрослый, и он рад, что в глубине души он никогда не переставал верить. — Итак, куда мы отправляемся в первую очередь? — спрашивает Минхо, занимая место управления в центре корабля. — Гм. — Джисон, нервный и взволнованный, садится на стул рядом с ним и туго пристёгивается. Он смотрит на тёмный пейзаж, который открывается перед ними, и смеётся. — Вторая звезда направо и прямо до утра! — радостно чирикает он. Как и ожидалось, это не вызвало никакой восторженной реакции со стороны Минхо, который лишь странно смотрит на него: — Это ещё одна отсылка к чему-то, не так ли? — спрашивает он с удовольствием. — Абсолютно, — хохочет Джисон. — Надо было заставить тебя смотреть больше фильмов и читать больше книг… — Что ж, как ты и сказал, у нас есть время. — Минхо улыбается. — Есть часть галактики, через которые не проходят вспышки гиперпрыжков. Джисон крутится на своём месте; волнение определённо берёт верх над всем остальным, и помогает то, что Минхо продолжит смотреть на него с такой явной признательностью, что он не может не продолжать развлекаться. — Хорошо. Тогда давай! — Верно. Вторая звезда слева… — Минхо смеётся. — Справа! — вмешивается Джисон. — Или слева. Мне всё равно. Удиви меня. Смотровое окно темнеет, и вместо привычного вида из окна внезапно проявляется плеяда звёзд. «Карта», — думает Джисон, когда Минхо увеличивает её. Звёзды мерцают, и Джисон смеётся ещё больше, когда всё остальное меркнет и на виду остаётся только вторая звезда справа от окна. — И прямо до утра, — легкомысленно повторяет Джисон.Непреднамеренное столкновение, случайная звёздная пыль
Ты пришёл сюда как часть звезды.
— YOUNHA, Stardust