***
Чонгук старался смотреть на то, как опытный верхний уверенными и четкими движениями порет нижнего, однако то и дело отводил взгляд, любуясь эмоциями Тэхёна. Тот сидел рядом с ним, весь напружиненный, напряженный, и жадно впитывал проходящую прямо перед ними сессию — откровенную, жаркую. Чужие эмоции словно бы ощущались в воздухе, Чонгуку казалось, он чувствует запах нетерпения, возбуждения, интереса, что исходил от Тэхёна, и сам, в свою очередь, начинал испытывать то же самое. И где его хваленая выдержка, спрашивается? — Кхм, — прокашлялся он, прежде чем продолжить рассказывать. — Обрати внимание, как действует доминант. Во-первых, посмотри на его руки, — Чонгуку приходилось прилагать усилия, чтобы говорить спокойно, слишком уж неусидчивым и взбудораженным был Тэхён, и он невольно перехватывал это состояние, — на них нет украшений, заметил? — Да, — негромко ответил Тэхён, даже не взглянув в его сторону, отчего внутри заворочалось какое-то неприятное чувство. — Это нужно, чтобы случайно не повредить кожу, так? Черт. Неужели, ревность?.. Может, и не совсем она, но что-то похожее, Чонгук неожиданно поймал себя на том, что ему не нравится, когда такой — внимательный и полный похоти — взгляд, направлен не на него. — Так, — шепотом ответил он. — Что ж, хотя бы матчасть ты читал, — попытался было задеть, но реакции не последовало, Тэхён как смотрел вперед, так и продолжал. А там сабмиссив вслух считал удары, и с каждым последующим его голос становился все более звонким. — Тц, — недовольно цокнул Чонгук и позволил себе закатить глаза. — Ладно. Тогда посмотри, куда именно он бьет. — Эм, — Тэхён все-таки повернулся к нему, а у Чонгука в груди ёкнуло — такой пожар полыхал в чужих глазах, — по ягодицам? — Точнее — по нижней их части, — поправил Чонгук, с трудом совладав с собственным голосом. — Во-первых, верхняя часть довольно твёрдая, и это может быть банально больно. Не приятной болью, а совсем другой, причем, не только сабу, но и дому. Во-вторых, ты можешь промахнуться и попасть по почкам, например. Или по копчику, позвоночнику — возможностей нанести травму масса. Выражение лица Тэхёна стало задумчивым. — Неужели даже ладонью возможно так сильно ударить? Чтобы прямо травмировать? — Вероятность небольшая, но она есть. А про девайсы, такие как плеть, например, или стек, я вообще молчу. Любая практика должна быть в первую очередь безопасной, Тэхён. Любая, — тот кивнул и отвернулся, возвращая свой взгляд к экшну перед ними, а Чонгук продолжил негромко объяснять: — Сабмиссив считает удары, прислушайся к интервалу — он постоянный. Конкретно у этого саба кинк на порку, поэтому доминант хочет уронить его в сабспейс, и одинаковый интервал позволит это сделать. Если же шлепать с разной скоростью или силой, то это будет сбивать, не позволит погрузиться в медитативное состояние. — А я смогу? — Что? — не понял вопроса Чонгук. — Погрузить тебя в сабспейс поркой, — пояснил Тэхён. Тот ёрзал на диванчике, нетерпеливо мял пальцами кожаную обивку, то поворачивался к нему, чтобы задать вопрос, а затем вновь жадно смотрел на представление. Постоянно кусал губы, приоткрывал рот, чтобы шумно выдохнуть и оттягивал ворот футболки. Все вместе это как-то не вязалось с образом доминанта, с тем образом, который сложился в голове у Чонгука. Однако даже сейчас — суетливый, несдержанный — Тэхён был для него тем, кому хотелось подчиниться, перед кем хотелось опуститься на колени. Чонгук и сам не мог толком понять, что именно его так цепляло… Сквозило в Тэхёне что-то такое, дающее понять, что тот — доминант, неопытный, местами несуразный, но доминант. — Поркой вряд ли, — честно ответил Чонгук, и ощутил острое желание извиниться за свои слова, когда увидел разочарование в чужих глазах. — Прости, — не сдержался он, — но это правда. У тебя просто опыта не хватит, а я… мне нравится порка, но не настолько. Другими практиками, может быть, или возможно с другим сабом у тебя бы получилось со временем. Извини. Какого черта он извиняется?! Чонгук опустил глаза, пережидая приступ самобичевания — осознание, что он не сможет дать доминанту то, чего тот желает, резануло по нервам, пробуждая стыд и чувство вины. — Я не хочу другого, — тихо-тихо ответил Тэхён. Но Чонгук услышал и вскинулся, не желая пропустить ни единого слова. — По мне — ты просто идеальный саб. И вновь отвернулся, кажется, даже не понимая, во что превратил Чонгука своим ответом. Это ведь даже не похвала, однако, он испытал потребность съехать на пол и начать благодарить. Эти слова… они не часть сессии, Тэхён просто сказал то, что думает, без намерения вывести его на определенные эмоции. Вот оно. То, что так сильно привлекало Чонгука — искренность. В каждом действии, в каждом слове и брошенном на него взгляде. Тэхён не играл, не изображал из себя доминанта, он по-настоящему наслаждался и желал доставить ему такое же удовольствие. Чонгуку потребовалось какое-то время, чтобы собраться, отдышаться и продолжить рассказывать. — Если твой нижний не мазохист, а я не мазохист, то не стоит пороть слишком сильно. Я не ищу боли, для меня это скорее наказание — именно этот факт меня возбудит, а не боль сама по себе, — шептал он, будучи уверенным, что Тэхён слушает и впитывает информацию. — Начинать лучше с разогрева, силу удара увеличивать со временем. Поначалу, тебе сложно будет себя контролировать, но ты научишься, здесь важна практика. За девайсы лучше сразу не хвататься, да и вообще, стоит потренироваться ну… хотя бы на подушке, чтобы отточить удары и попадать туда, куда ты хочешь, особенно это касается плетей — они длинные, ими труднее управлять, чем тем же пэддлом, например. До ушей донесся сорванный стон нижнего, и Тэхён, кажется, совершенно непроизвольно вцепился в бедро Чонгука. Давил своими длинными пальцами, переживая в эти секунды, видимо, слишком яркие эмоции. А он сам замер, практически не дыша, не желая мешать — черт с ней, с лекцией, увиденное сегодня можно и позднее разобрать. А конкретно сейчас ему хотелось насладиться чужими чувствами, поймать их отголоски, испытать их на себе. Тэхёну нравилось то, что он видит, и в Чонгуке крепла уверенность, что уже сегодня тот решит попробовать выпороть его. Страшно ли ему? Немного. Хотя это не совсем страх, а скорее опасливое предвкушение. Тэхён накажет его — эта мысль заводила, сводила с ума, заставляя предательски твердеть в нужных местах. Когда все закончилось, Тэхён выглядел так, словно недавно занимался сексом: слегка встрепанный, с практически черными от возбуждения глазами, горящими щеками и искусанными, а оттого алыми, губами. Тот молчал, сосредоточенно над чем-то размышляя, при этом шагал впереди — вероятно, делал это не специально, скорее шел на автомате. Однако Чонгука вело уже даже от этого. Пока они спускались с верхних этажей, пока шли через весь зал, он то и дело ловил на себе любопытствующие взгляды посетителей, еще более заинтересованные доставались Тэхёну. И это тоже было по-своему приятным, достаточно лишь представить, как они выглядели со стороны: Чонгук, закованный в строгий костюм, который покорно идет вслед за Тэхёном, облаченным в рваные джинсы и футболку, с перекинутой через плечо курткой. А конверсы? Казалось бы, то еще издевательство над всеми правилами — прийти сюда в таком виде. Только вот подобное лишь сильнее унижало Чонгука — в хорошем смысле унижало. Он — весь из себя серьезный и статный, сегодня будет стоять на коленях перед этим… разгильдяем, иначе и не назовешь. Ну по крайней мере, внешне. Уже когда они вышли на улицу и сели в машину, Тэхён внезапно выдал: — Пить хочу, — изогнул бровь вопросительно, а Чонгук весь напружинился, предчувствуя, что услышит дальше. — Принесешь? Чонгука прошило волной возбуждения, ему до зуда в пальцах захотелось услышать прямой приказ. — А если без вопросительных интонаций? — прозвучало почти умоляюще, но сдерживаться было выше его сил. А Тэхён… улыбнулся. Довольно, игриво, издевательски. И приказал, добавляя металла в голос: — Принеси. Черт. Да. Вот оно. Чонгук кивнул, что совершенно неправильно, стоило дать нормальный ответ, уточнить, чего именно хочет Тэхён, но горло пережало спазмом. Любой другой доминант наказал бы его за это, однако Тэхён не обратил никакого внимания. Или сделал вид, что не обратил. Подрагивающими руками он открыл дверцу и на деревянных ногах вернулся обратно в клуб. Взял в баре что-то слабоалкогольное, даже не вникал толком, схватив первое, за что зацепился взгляд. И поспешно вернулся назад, чуть ли не бегом, с трудом умудряясь сохранять внешнее достоинство. Сев на заднее сиденье, сам открыл бутылку и протянул ее Тэхёну. — Спасибо, — поблагодарил тот, а Чонгук закусил губу, чтобы не попросить о большем. Ему мало одного «спасибо», ему так сильно не хватало этого, что сейчас он, словно оголодавший, хватался за малейшую похвалу. Тэхён все же заметил его состояние и, сделав щедрый глоток, добавил: — ты молодец. Чонгук опустил взгляд, ощущая, как припекает щеки. Реакции своего тела скрыть не получалось, да он и не хотел. Зачем, если это именно то, что жаждал увидеть Тэхён? — Как тебе сегодняшняя приватная сессия? — осторожно поинтересовался он, предварительно сообщив водителю куда ехать и закрыв небольшое окошко между ним и пассажирами. Нечего посторонним слышать их разговор. — Офигенно! — восторженно, едва ли не подпрыгнув на месте, выдал Тэхён. — Я глаз отвести не мог, настолько красиво это было! Ты слышал, как стонал саб? Боже, да это просто… просто у меня даже слов не хватает. — Чонгук почти на физическом уровне ощущал бурлящую радость и энтузиазм, исходящие от Тэхёна. Он улыбнулся одними уголками губ, настолько ярко тот источал вокруг себя счастье. — Хочу услышать, как ты будешь стонать от порки. — Ёкнуло. — Но, знаешь, кстати, было и то, что мне не понравилось. — И что же? — поинтересовался он. — Положение саба. Я бы, например, — Тэхён задумчиво приложил палец к, черт знает, какой раз облизанным губам, и Чонгук подавил в себе желание коснуться их своими, — тебя поперек колен положил, мне кажется — это должно быть до ужаса унизительно. Блять. Теперь настала очередь Чонгука цепляться пальцами за что угодно, лишь бы сдержаться. А Тэхён продолжал рассуждать, не глядя на него, не видя, как то, что он говорит, превращает Чонгука в лужу. — Ну прикинь, ты — и задом кверху на моих коленях. Думаю, это реально должно быть горячо. Но, кстати, считать вслух я бы тебя тоже заставил, — добавил, почесывая затылок, а Чонгук едва сдержал жалобный скулеж. — Уверен, это было бы не так и просто для тебя. А мне до ужаса хочется посмотреть, как ты будешь стараться сделать все, как велено. О, черт, да! Он будет стараться, еще как будет. — Там еще ягодицы так полыхали! — прямо как щеки Чонгука сейчас. — Они аж алые были! Интересно, на ощупь они такие же горячие, как на вид? Я бы с удовольствием водил по ним ладонями после, это ведь тоже, наверное, немного больно, да? Да. Это идеально больно. — А еще ты говорил про наказание, — Тэхён закусил губу, раздумывая, а Чонгук подался вперед, испытывая нетерпение. — Ну, то есть тот саб кайфует именно от самой порки, а ты, выходит, от факта наказания. Тогда, наверное, было бы круто заставить тебя извиняться? Бля-я, у меня даже в голове это выглядит так, что член встает. Как представлю, как ты стонешь и просишь прощения после каждого удара… Ух, ебать, как это горячо! Чонгук задыхался. Его мелко потряхивало, в ушах грохотал собственный пульс, а во рту до ужаса пересохло. Господи, как же сильно он хотел этого — того, что озвучил Тэхён. — И я бы тебя не раздевал полностью. Тот саб был голым, но, бля… Думаю, куда интереснее просто спустить брюки. Не, ну прикинь, такой строгий в своем костюме, но с полыхающей от шлепков задницей. Это должно быть пиздец как горячо. Честное слово, Гук-и, если я доберусь до твоей задницы, то… Ух! «Гук-и» — унизительное, сокращенное прозвище. Друзья позволяли себе так обращаться к Чонгуку, и он ничего не имел против. Но Тэхён — не друг, Тэхён — его доминант. И от него это чёртово «Гук-и» звучало, словно кличка собаки, отчего его колени тут же размякли, а в пах ударило горячей волной. — Да, — выдавил он хриплое. — М? — Тэхён все же перевел на него взгляд и, видимо, оценив его состояние, слегка удивился. — Пожалуйста, — он с трудом выталкивал слова, на длинные предложения его точно не хватит. Не сейчас. Не в таком состоянии. Поэтому, желая продемонстрировать всю степень того, насколько сильно его желание, Чонгук плавно съехал с сиденья на пол, становясь на колени. — Пожалуйста, Тэхён, выпори меня.***
Тэхён несдержанно поцеловал Чонгука ещё в лифте. Смял лацканы дорогого пиджака и вжал в себя дрожащее от возбуждения тело, дорвавшись до соблазнительного рта, который дразнил его весь вечер, нашёптывая заумные, но такие сексуальные речи ему на ухо. Чонгук замычал, со всей отдачей отвечая на поцелуй, и это было до умопомрачения сладко. Идеально. Блять, Чонгук весь был просто идеальный. Тэхён мог думать только об этом, оглаживая чужую шею и зарываясь пальцами под тугой хвостик, который уже так сильно успел ему полюбиться. Огромная и пустая квартира Чонгука встретила их темнотой и тишиной, лишь влажные звуки поцелуев отражались звонким эхом в просторной прихожей. Тэхён чувствовал, как задыхается Чонгук, и начал задыхаться сам, спускаясь ласками вниз. Кадык под его губами дрожал от частого дыхания, и он не удержался и слегка прикусил его, получив хриплый стон в ответ. — Учитель Чон примет у меня экзамен? — игриво спросил Тэхён, практически на интуитивном уровне крепко хватаясь за галстук Чонгука. Он четко осознал собственную власть, намотав ткань на свою ладонь, и этим самым заставляя Чонгука нагнуться ещё ближе. — Да, прошу, — заломил брови тот. — Пожалуйста. — Пиздец, — неверяще выдохнул Тэхён и медленно двинулся спиной назад, утягивая покорного Чонгука за собой. Где-то там была гостиная с большим диваном. Тэхён знал, что до спальни он не дотянет, настолько было сильным возбуждение. Его самого начинало потряхивать от искрящегося напряжения между ним и его… сабом? Произносить это даже в голове слишком быстро становилось привычкой, а чувствовать себя над кем-то, чувствовать себя доминантом, оказалось слишком ошеломляюще. Тэхён пятился до тех пор, пока не уперся в подлокотник дивана и остановился, отпустив галстук Чонгука. Тот смущенно таращился на него в полумраке такими нуждающимися круглыми глазами, что ему на секунду стало страшно, потому что Чонгук был словно не в себе. Тяжело дышал, облизывал губы, и вся его поза говорила о полном подчинении: смотрел он из-под ресниц пьяным взглядом, опустив подбородок, а руки были услужливо убраны за спину. От этой картины Тэхён и сам почувствовал себя пьяным и, судорожно сглотнув, уселся на диван, приглашающе протянув руку к замершему в ожидании Чонгуку. Тот всем видом демонстрировал, насколько жаждет услышать приказ, Тэхён это чувствовал слишком явно. — Иди сюда, — сказал Тэхён, но стоило Чонгуку шагнуть вперед, он опомнился: — Но сначала… Спусти свои брюки и белье для меня. Чонгук, громко выдохнув в гулкой тишине, опустил голову и, потянувшись к ремню, торопливо звякнул пряжкой. Его руки дрожали, а пальцы спотыкались в попытке быстро расстегнуть пуговицу на ширинке. — Не торопись, — громко усмехнулся Тэхён, искренне забавляясь. Не сдерживаясь. Он уже заметил, что Чонгук уплывает прямо на глазах, если доминант над ним посмеивается. Этот мужчина слишком любил легкое унижение — это Тэхён понял еще во время первой сессии. Чонгук закивал, не поднимая на него взгляда, и наконец спустил брюки, сдернув их до колен сразу с бельем. Возбуждённый донельзя член качнулся, выглядывая из-под выпущенной белой рубашки. — А теперь, — Тэхён запнулся в попытке подобрать нужное слово, — семени ко мне. — идеальное слово! — И ложись животом на мои колени. Чонгук поднял на него уже успевший увлажниться взгляд — тот всегда во время сессий пускает слёзы? — и послушно засеменил, мелко перебирая ногами в наверняка дорогущих ботинках. Приблизился к Тэхёну и, как было приказано, лёг животом на его колени, демонстрируя подтянутую и мясистую задницу. — Блять, вот это орех!.. — тихо, как ему самому показалось, прошептал Тэхён, восхищаясь видом перед собой. — Т-тэхён? — послышалось возмущенное пыхтение снизу: Чонгук моментально заворочался, приподнимаясь на локтях. — Лежать! — с удовольствием скомандовал Тэхён, улыбаясь собственной несуразности. И смачно приземлил свою ладонь на правую ягодицу, с кайфом проминая упругую плоть. Это был ещё не шлепок, а отличный повод заявить права на эту охуенную жопу. То есть, разогрев, конечно же. — Готов извиняться? — За что? — промычал Чонгук, тут же расслабившись после легкого удара. — За дурацкие приказы своему доминанту, — напомнил Тэхён, жадно массируя ягодицы, сопровождая движения лёгкими похлопываниями. Он старательный ученик. — За резкий тон в вечер нашей первой сессии. — Да, — невнятно ответил Чонгук. — Ничего не слышу… — Да! — вскрикнул Чонгук, а Тэхён отвесил первый более-менее весомый шлепок, пытаясь оценить собственную силу. — Блять, Тэхён… — А теперь считай, Гук-и, — издевательски протянул он, нарочно используя ласковое прозвище. Это было чистое наслаждение: так разговаривать со взрослым серьезным дядькой, пока тот, как и представлял Тэхён, лежал на его коленях кверху задницей. — И помни про систему светофора, договорились? — Д-договорились, — ответил тот, и сложил руки перед собой, пряча лицо в кожаной обивке дивана. Тэхён нашел крайне забавным тот факт, что уже во время второй сессии он перестал заикаться, и наоборот, заставил Чонгука терять возможность четко говорить. Член возбужденного Чонгука упирался в его бедро, и Тэхён пожалел, что не расстегнул джинсы, потому что собственный стояк уже до боли сдавливало плотной тканью. Готов ли он? Черт, он совсем не готов — ведь занесенная над чужой задницей правая рука подрагивала от волнения. Теперь, когда шутки кончились — Тэхён остался наедине с ответственностью и властью, которая одновременно будоражила и пугала. Примерившись и судорожно промотав в голове все, что он узнал о порке, Тэхён оставил первый весомый шлепок. — Один! Тэхён облизал пересохшие от волнения губы и отвесил еще два шлепка. Черт! Счет неровный… Но Чонгук послушно посчитал их оба: — Два, т-три! Речь Чонгука была похожа больше на стоны, а ведь они только начали. Эти божественные звуки отозвались у Тэхёна адским пеклом в паху, и он на секунду задумался, доживет ли сам до конца порки? Тэхён мотнул головой, призывая себя не отвлекаться от дела. И счет пошел дальше: четыре удара, пять, шесть… На седьмом шлепке сочные ягодицы Чонгука заметно покраснели — Тэхён не скупился на силу удара. Но Чонгук продолжал считать и не высказывал сопротивления. Значит… Он все делает правильно, да? Семь, восемь. Тэхён начал ощущать жжение в руке и взглянул на свою ладонь, которая тоже успела порозоветь. Девять, десять. Не слишком ли много? — Одиннадцать! Ах… — слишком громко, почти надрывно. — Какой цвет, Чонгук? — пытаясь подавить волнение, спросил Тэхён. — Зеленый, — выдохнул тот в ответ. — Прошу, дай мне еще. — Хочешь еще? — нервно усмехнулся Тэхён. — Это точно наказание, Гук-и? Слишком сильно ты просишь. — Пожалуйста, — практически заныл Чонгук, и эти его интонации заставили Тэхёна сглотнуть набежавшую слюну. Блять, как же горячо! И он дал ему еще. Упругие ягодицы чертовски соблазнительно пружинили под его уже горящей ладонью. Чонгук же громко продолжал считать и тек, как же чертовски сильно он тек — джинсы Тэхёна ощутимо пропитались смазкой, которую обильно выделял возбужденный сабмиссив на его коленях. Двадцать ударов оставили кожу Чонгука слишком красной даже с учетом того, что она довольно смуглая. Тэхён не удержался и озвучил мысль, бьющую колоколом в голове, вслух: — Горячий, какой же ты горячий, Чонгук, — тяжело дыша из-за собственного сдерживаемого возбуждения. — Так чертовски хочу трахнуть эту задницу, ты не представляешь. Краем сознания он понимал, что должен держать себя в руках, ведь именно ему принадлежит контроль над ситуацией. Но Чонгук, униженный, лежащий на его коленях кверху задом и умоляющий пороть его дальше — это, блять, просто слишком горячо. Возбуждение туманило мозг — опасно, да, но, черт возьми, как же сладко. В конце концов, Чонгук ведь не связан, не беззащитен, да и Тэхён не делает ничего такого, что требовало бы высокой степени самоконтроля. Поэтому, он отпустил себя, с головой ныряя в похоть, сжигающую его изнутри. — Я, — задушенно ответил Чонгук, переводя дыхание, — не готовился, прости. Я тоже хочу… Тэхён начал ласково массировать поврежденную кожу и, усердно думая, провел по ней ногтями, оставляя за собой белые полосы. Это заставило Чонгука громко простонать и податься навстречу ласке. — Плохо, очень плохо, — пожурил его Тэхён, прикрывая глаза. — Как ты мог не подготовиться? Считаешь, что можно мне отказывать? Или заставлять меня ждать? — бред, на самом деле, ведь Тэхён не предупреждал заранее, не давал задания быть готовым для него, а Чонгук вовсе не обязан предвосхищать его желания. Но сейчас Тэхён откровенно издевался, наслаждаясь тем, как меленько потряхивало Чонгука от его слов, как тот едва ли не хныкал, наверняка снедаемый чувством вины. — Мне бы стоило продолжить тебя пороть, правда? Кажется, ты заслужил это своим поведением, Гук-и. — Да, — раздалось в ответ приглушенное. — Я заслужил… Бля-я… У Тэхёна в голове и в паху чуть ли не фейерверки взрывались: от жалобных интонаций, от чужой покорности и от желания Чонгука получить все, что он ему дает. И как вообще можно оставаться хладнокровным и сдержанным доминантом, а? Да он сам сейчас в штаны спустит! — Уверен? На самом деле, Тэхён не хотел продолжать. Ему нравилось пороть Чонгука, да, черт, кому это вообще может не понравиться?! Но собственная рука с непривычки уже гудела, а на ладонь, которую он отбил о чужие ягодицы, будто кипятка плеснули. Почему никто не предупреждал, что во время порки больно не только сабу, но и доминанту. Или может он как-то неправильно бил? — Да, прошу тебя, — не поднимая головы, взмолился Чонгук. — Нет, — отрезал он, с удовольствием ощутив, как вздрогнул на нем Чонгук. — У меня есть идея получше. Слезай и раздевайся. — Но… — попытался возразить Чонгук. — Блять, Гук-и, снимай свой блядский костюм! — требовательно прохрипел Тэхён, помогая тому сдвинуться с его колен и переползти на диван с ногами. — Хочу трахнуть эти бедра, которые ты под ним прячешь. — Да, пожалуйста, — со стоном отозвался Чонгук и на дрожащих руках перевернулся на спину, неловко сбрасывая ботинки. Тэхён вскочил и так быстро избавился от одежды и обуви, что обнаружил себя спустя время уже прижатым к Чонгуку. К распростертому под ним Чонгуку, который остался в одной только расстегнутой рубашке. И ощущение крепкого, обнаженного и на все готового тела под ним заставляло Тэхёна дышать чаще от окончательно захватившей поплывший разум похоти, а его руки хаотично блуждать по чужому телу. — Тэхён… — пустая попытка дозваться, которая была прервана жадным поцелуем. Ему хотелось облизать и зацеловать Чонгука, он жадно толкался языком в рот, нагло ведя ладонями по коже и нетерпеливо продавливая ее пальцами. — Развернись, — разорвав мокрый поцелуй, на выдохе приказал он, — встань коленями на диван и сдвинь ноги. Чонгук, совершенно разбитый, такой нуждающийся, что крышу срывало к чертовой матери, тут же подчинился и поспешно, а оттого неловко, встал, как было велено. Уперся руками и грудью в спинку дивана и выгнулся, сводя бедра вместе. А еще рубашка, которая липла к влажной от пота спине, да алые, даже в полумраке комнаты, ягодицы — все вместе складывалось в настолько будоражащую картину, что хотелось скулить только от этого. Тэхён провел ладонью по своему влажному члену и только тут до него дошло, что он понятия не имеет, где у Чонгука смазка. Блять. Спрашивать сейчас — означало снова выглядеть нелепо, так что он плюнул. В прямом смысле — собрал во рту слюну и наклонившись, сплюнул на бедра Чонгука, и взялся деловито размазывать по коже. — Твою же… — выстонал Чонгук. — М? — поинтересовался Тэхён. — Кажется, у меня обнаружился еще один кинк… То, что такой опытный сабмиссив именно с ним нашел что-то новое, что может доставить удовольствие, безумно льстило. — Мы обязательно изучим этот твой кинк, — промурлыкал Тэхён. — А пока, постарайся для меня как следует. Он подался вперед, толкая твердый член между чужих бёдер, и жадно огладил выставленную перед ним задницу. Горячо. Чонгук застонал и подался назад, без слов прося больше и сильнее, а у Тэхёна не было никакого желания ему отказывать. Да и терпения тоже не было. — Оближи, — он протянул руку и подставил ладонь к лицу Чонгука, — давай же. Тот послушно высунул язык и прошелся по коже, смачивая слюной, снова и снова, пока Тэхён продолжал толкаться, наслаждаясь тем, как охренительно его сдавливает. Сплюнул ровно между ягодиц, наблюдая, как слюна стекает в ложбинку, затем ниже и прошелся большим пальцем, размазывая ее. Огладил сжатый, гладкий анус, не проникая внутрь, лишь дразня снаружи. А затем, той же самой ладонью, которую так самозабвенно облизывал Чонгук, обхватил чужой член, взявшись надрачивать в такт движениям. — Такой мокрый, Чонгук-и, — провокационно выдохнул он. Говорить было трудно, слова выходили вместе с рваными и неровными выдохами, Тэхён еле-еле держался, чтобы не залить все спермой. Но ему отчего-то было важно, чтобы Чонгук кончил первым. — Тебе так нравится, когда я просто трахаю тебя между бедёр, что же с тобой будет, когда почувствуешь мой член внутри? — Тэхён… — восхитительно жалобно позвал Чонгук, самостоятельно толкаясь в его ладонь. Догадаться о том, что хотел сказать Чонгук было не сложно. — Неужели хочешь кончить? Уже, Гук-и? — насмешливо, правда слишком запыханно, поинтересовался он. — Да, прошу… — Чонгук потрясающе гнулся, его мышцы подрагивали от напряжения, Тэхён не представлял, насколько трудно вот так сводить ноги вместе и держать их в таком положении, но наверняка очень. Слава тебе, господи! — мысленно порадовался Тэхён, ведь сам держался на жалких ошмётках силы воли. А вслух ответил: — Как-то ты плохо просишь… Может надо постараться лучше, что думаешь? — И чуть сильнее сдавив ладонь на члене, ускорился, лаская со всей отдачей. Стоны Чонгука зазвучали совсем уж отчаянно, тот буквально хныкал, шепча несдержанное «пожалуйста», повторял снова и снова, словно просто не в состоянии был сформулировать что-то сложнее. И когда тот запрокинул голову, вскрикивая, Тэхён подался вперед и чуть сдавил ладонью чужую, беззащитно открытую шею. Не сильно, боясь, что иначе не сможет проконтролировать ситуацию, но Чонгуку и этого хватило — он захрипел, срываясь в оргазме, пачкая теплой спермой ладонь Тэхёна и обивку дивана. Ему самому много не потребовалось — толкнувшись еще пару раз, он отодвинулся и рукой довел себя, в несколько коротких движений. С удовольствием подметил, как эстетично белые потёки смотрятся на красных ягодицах — красота же! Но стоило только отпустить Чонгука, как тот начал заваливаться на бок, так что пришлось быстро включать голову, вместе с реакцией, и ловить его. — Куда собрался? — со смешком произнес Тэхён, внутренне поражаясь, насколько слабым становится Чонгук после оргазма. Тот всем своим видом буквально просил позаботиться о нем, и на этот раз Тэхён не собирался тупить. — Давай-ка мы дойдем до ванной, хорошо? Помоем тебя, а потом намажем пострадавшую задницу чем-то заживляющим, хорошо? Чонгук устало кивнул и, поддерживаемый Тэхёном, медленно поднялся с дивана. Теперь оставалось надеяться, что ванная на первом этаже точно такая же, как и на втором, и ему не придется разбираться с очередной хитровыебанной системой.