Стена с пожеланиями

Хаджиме выходит из лифта на этаже своего отделения и устало трет переносицу – вообще-то у нее сегодня законный выходной. Мизогучи тут же появляется у нее буквально перед носом. Вид у главврача предательски бодрый, поэтому Ивайзуми хочется придушить его еще больше. - Не делай такое лицо. – Садаюки протягивает брюнетке один из стаканчиков кофе, что держит в руках. – Нечего было выбиваться в любимчики к сенсею. Хаджиме отпивает из стаканчика в надежде взбодриться, но лишь недовольно морщится – кофе из автомата по вкусу больше походит на грязь с подошв, которую развели недостаточно горячей водой. Девушка и сама знает, что вины Мизогучи в том, что Ирихата-сенсей завещал ей своих пациентов, совсем нет, но ненавидеть прямо сейчас она может только своего незадачливого начальника. - Когда-нибудь я тебя подсижу. – буднично сообщает Хаджиме. – И тогда ты сполна ощутишь всю горечь своих подчиненных. - О, я не сомневаюсь. – совершенно беззлобно усмехается Мизогучи и протягивает брюнетке папку с личным делом пациента, которую до сих пор зажимал подмышкой. Он удаляется так же быстро, как и появился. Хаджиме с долей обреченности открывает папку и читает на ходу: пациент Ойкава Тоору, успешно побежденный лейкоз, только записям больше четырех лет, а значит после никаких обследований не было. Как правило, такая картина ничего хорошего не предвещает. Ивайзуми хочет пару раз удариться головой об стену, потому что она все еще работает в детском онкологическом отделении. Брюнетка наспех натягивает медицинскую робу и спешит к новому-старому пациенту. Хаджиме невольно на мгновение замирает в дверях смотровой, потому что Ойкава Тоору на ребенка совсем не похож – ему семнадцать и до Ивайзуми это словно доходит только теперь. - Ивайзуми Хаджиме. – не слишком низко кланяется молодая доктор пациенту и его родителям и даже не пытается выдавить вежливой улыбки. – Надеюсь на плодотворное сотрудничество. - Мы тоже очень надеемся. – суетливо произносит мужчина и поглядывает на наручные часы, про поклон он не вспоминает. – Я уже опаздываю. Позвони, как закончите, дорогая. Последнее предназначено жене. Хаджиме, в принципе все равно, она даже делает шаг в сторону, чтобы выпустить спешащего господина. - Извините нас, Ивайзуми-сенсей. – просит красивая молодая женщина. – У мужа всегда много работы. Доктор безразлично ведет плечами и вскользь думает – наверное, действительно много, раз никто ни разу не привез ребенка на плановый осмотр – но это ее мало касается, только голова почему-то болит. - Мальчик большой. – констатирует Хаджиме. – Может сам за себя говорить? Мать пациента смотрит на доктора большими, полными непонимания глазами. Пауза затягивается. - Мама выйди. – мальчик понимает первым. Женщина почему-то вздрагивает, но тут же улыбается сыну и послушно покидает палату. Только после Ивайзуми берет стул, ставит его прямо напротив Ойкавы, садится и закидывает ногу на ногу, размещая на коленке открытую папку, готовая слушать. - Итак… - произносит она, но мысль не продолжает, потому что наконец смотрит на Тоору больше доли секунды. Он действительно не похож на ребенка, пусть улыбка невинная, а каштановые волосы топорщатся в разные стороны непослушными вихрами, взгляд у него блестящий и отталкивающий – все-то он понимает. - Итак? – насмешливо вторит Тоору. Насмешка немного злая и с привкусом какой-то обреченности. Хаджиме в ту же секунду мысленно дает себе установку – жалеть этого парня нельзя. - У меня жалоб нет. – равнодушно хмыкает доктор. – Кроме той, что меня из-за тебя вытащили из дома в единственный выходной. - Такие пустяки. – усмехается Ойкава. – Я вот умираю. Есть чем крыть, Ива-чан? Хаджиме понимает – это будет худший пациент в ее жизни. У Хаджиме в жизни все строго по плану, по крайней мере пока в эти самые планы ураганом не врывается Мизогучи, что впрочем происходит не часто – он в конце концов не враг себе. У Ивайзуми всегда чистая машина, на брюках всегда наглажены стрелки, волосы всегда собраны в высокий хвост, а вместо ужина всегда зеленое яблоко. Хаджиме просто образец порядка и она не то чтобы этим гордится, но на самооценку девушки это влияет благотворно. И так ровно до тех пор, пока в ее жизни не появляется Ойкава Тоору. - Ты серьезно, Кагеяма? – с нескрываемым раздражением спрашивает брюнетка. Конечно, Тобио серьезно, у него вообще с чувством юмора туго. Вот только спрашивается, какого черта? Как пациент мог пропасть в больнице среди белого дня? - Я не понимаю. – с угрюмым видом отвечает Кагеяма. Точнее, кто угодно может подумать, что вид у него угрюмый, но Хаджиме видит на лице интерна сложный мыслительный процесс. - Я тоже не понимаю, почему ты стоишь здесь. – искренне произносит доктор. – Найди Ойкаву живо! У него процедуры уже двадцать минут как должны идти. Кагеяма стремительно ретируется и награждает пинком под жопу молоденького рыжего медбрата, который все это время подслушивал под дверью кабинета Ивайзуми. Брюнетка устало вздыхает и потирает пальцами виски. Вообще-то у них серьезное заведение, более чем серьезное, поэтому все должно быть строго по расписанию. От этого зависит жизнь не только Тоору. Хаджиме честно собирается сказать ему об этом в лицо, потому что терпеть его несносные выходки, у нее нет сил. Ойкава находится спустя пятнадцать минут. Он перемазан пугающе яркими на фоне собственной бледной кожи красками – Кагеяма говорит, помогал в одной из палат разрисовывать стены – и кажется по-настоящему счастливым. Только смотрит хитро и словно испытующе, и в отличие от Тобио совсем не оправдывается. Хаджиме смотрит в ответ совершенно невозмутимо, но сама себе не может ответить честно, насколько ее еще хватит. Ивайзуми заходит в палату к Тоору только, чтобы забрать его анализы, которые Хината зачем-то оставил здесь. У Ойкавы посетители, судя по виду, двое ребят из школы. Хаджиме в общем-то нет до них никакого дела, у нее и своих проблем по горло. Но так уж повелось, что Тоору не будет Тоору, если не попытается ее вызлить. - Народ, а это моя будущая девушка, Ива-чан. – совершенно по-идиотски представляет больной своего лечащего врача. Хаджиме легко пропускает это мимо ушей, она уже готова развернуться на сто восемьдесят и свалить в закат, то бишь в свой кабинет, когда слышит тихий вопрос. - Серьезно? Та самая? – не скрывая восхищения спрашивает паренек с цветом волос чуть недозрелого персика. - Только в его влажных подростковых мечтах. – бросает через плечо Ивайзуми и уходит не оборачиваясь. - Ты такая цундере, Ива-чан! – доносится довольный голос Тоору, прежде чем дверь за спиной доктора закрывается. Хаджиме усмехается сама себе. У сопляка острый и злой язык, и пятьдесят процентов времени ей это даже нравится. В оставшиеся пятьдесят – она всеми силами борется с желанием придушить Тоору. Ойкава приходит в кабинет Хаджиме тем же вечером. Он выглядит серьезным, что необычно для него, потому доктор заметно напрягается, пусть и пытается скрыть это от глаз подростка. - Я видел анализы. – наконец выдает Тоору. – Положительной динамики нет. Ивайзуми хочет отвесить Хинате увесистый подзатыльник, чтобы впредь не разбрасывал папки с документами, где не следует. Пусть сейчас это никак не поможет ей уйти от вопроса. Надо признать, сопляк ее прижал. - Для этого я и работаю. – равнодушно отвечает брюнетка. – Я прямо сейчас прописываю тебе новое лечение. И она совсем не кривит душой. Время уже совсем позднее и сегодня не ее дежурство, но она все еще горбатится над папкой с анализами Ойкавы, пытаясь рассчитать оптимально эффективное лечение. - Ива-чан правда за меня переживает? – со злой ухмылкой спрашивает Тоору. - Ива-чан твой лечащий врач. – Хаджиме с трудом удерживается, чтобы не закатить глаза. Почему Ойкава над ней смеется, она понимает не сразу, но осознание все же приходит. Брюнетка хочет разозлиться всего секунду, но парнишка смеется так искренне, что она лишь невольно улыбается уголками губ. - Признайся, Ива-чан. – Тоору перестает смеяться и смотрит на доктора хитро, даже лукаво. – Я тебе нравлюсь. - Может быть. – легко соглашается Ивайзуми. – Когда я не хочу тебе врезать. - Как грубо, Ива-чан! – излишне драматично причитает Ойкава, но вдруг становится серьезным. – Сходи со мной на свидание, Ива-чан. Хаджиме выжидающе смотрит на парнишку, ждет когда он вновь рассмеется и скажет, что пошутил. Но тот лишь внимательно смотрит на доктора и ищет ответ в лице. Ивайзуми решительно не понимает, что у этого ребенка на уме, и она совсем не уверена, что хочет знать. - Прием, Ива-чан! Земля вызывает! – Тоору машет тонкой ладонью прямо перед лицом доктора. А она только смотрит на него. Парня семнадцати лет, красивого, но такого худого и болезненного бледного, с блестящим живым взглядом. Мальчишку, который зовет ее на свидание, а Хаджиме на секундочку – двадцать восемь лет. Но даже в свои двадцать восемь она к такому не готова настолько, что сердце предательски ноет. - Хорошо. – неожиданно легко соглашается Ивайзуми. – Но только после того, как ты выпишешься, и тебе исполнится двадцать. - А я ведь говорил, что Ива-чан будет моей девушкой. – Тоору сияет и уносится восвояси. Хаджиме пытается унять дрожь в руках, потому что совсем не верит, что Ойкава выпишется. - Плохая неделя? – усмехается Мизогучи, падая на табурет у барной стойки рядом с Хаджиме. Брюнетка потягивает из бокала неразбавленный виски и не спешит с ответом. У нее мигрень, нервное расстройство и упадок сил – плюсы их общей работы. Хотя глядя на Садаюки, так и не скажешь. - Да весь год как-то не очень. – мрачно бубнит Ивайзуми. – Хочу в отпуск… а может уволиться… пока не решила. - Завязывай с этим! – Мизогучи ободряюще хлопает ее по плечу. – Ты мой лучший специалист. Она знает. Как Садаюки знает, что Хаджиме ни за что не бросит своего призвания. Это просто игра в слова, которую они ведут не первый раз. - Кстати, не боишься, что родители Ойкавы предъявят тебе обвинения? – усмехается Мизогучи, почти без ревности и злости. «Не раньше, чем он умрет» проносится в голове у Ивайзуми. Проносится так не прошено и быстро, что она невольно вздрагивает и пытается отогнать мысль, ставшую навязчивой, куда подальше. Коллега ее вообще не об этом спрашивал. - Я полагаю, родители Тоору прекрасно знают, на что способен их сын. – вполне резонно отвечает брюнетка. – К тому же он не на каждом углу кричит, что я его девушка. Тебе он это говорит, что бы позлить. - Он действительно хочет зацепить всех и каждого? – удивляется Садаюки. Хаджиме хочет сказать «да», но понимает, что это будет не правдой. Тоору пытается насолить исключительно тем, кто ему не нравиться, в их отделение это Мизогучи и почему-то Кагеяма. - Только тебя. – хмыкает Ивайзуми. - А тебя? – усмехается Садаюки. Хаджиме игнорирует вопрос и просит бармена повторить. Она совсем ни в чем не уверена, но ей кажется, что Тоору действительно в нее влюблен. И от этой мысли девушка чувствует себя совершенно разбитой. Тоору сдает быстро. Ивайзуми видит, как он стремитено тает у нее на глазах. Она бьется изо всех сил, меняет лекарства и дозировку, но ничего не помогает. Ойкава смотрит на нее с полным доверием, Хаджиме в такие моменты не знает, куда спрятать свои глаза. Когда приходят очередные анализы Тоору, Ивайзуми молча уходит из больницы раньше положенного. Она едет в старый боксерский зал, куда в детстве ее таскал отец и час к ряду молотит грушу. После еще несколько минут в голос кричит в подворотне за залом, распугивая редких прохожих, но и это не помогает. Она собирается с духом ближе к полуночи. Девушка покупает пиццу на вынос и две банки газировки – терпеть ее не может, но Тоору нравится. Хаджиме возвращается в больницу и почему-то крадучись приходит в палату к Ойкаве. - Что происходит? – Тоору сонный и вялый после болеутоляющих. - У нас свидание. – просто отвечает Ивайзуми. Ойкава лишь мгновение выглядит удивленным, а потом улыбается. Улыбается так горько и тепло, что у Хаджиме все внутренности скручивает в судороге. Тоору отодвигается от края на слабых руках и приглашающе хлопает ладонью по освободившемуся месту. Когда Ивайзуми садится рядом, он говорит только одну вещь: - Это не твоя вина, Ива-чан. Хаджиме не плачет, потому что обещала себе. Потому что, как ни банально, но в Тоору она не влюблена, он всего лишь еще один ребенок, который не смог справиться с болезнью. Ойкава не плачет, потому что Ива-чан выглядит очень несчастной, и он совсем не хочет расстраивать ее еще больше. Тоору просто и беззаботно рассказывает обо всем на свете и делает это так, будто у него впереди вся жизнь. Хаджиме слушает и разрешает себе ему поверить. Тоору забирают на следующий день – увозят к морю. Никаких прощаний, признаний в любви и душераздирающих представлений – все тихо и мирно. Ивайзуми пытается выдохнуть, но ничего не получается. Через несколько дней Хаджиме случайно натыкается взглядом на ярко-бирюзовый стикер на стене с пожеланиями: «Хочу, чтобы в следующей жизни Ива-чан сидела за соседней партой. А я не умер в семнадцать лет».