Мятный чай

Когда шум толпы остался позади, Лёва, наконец, смог закурить, хорошенько затягиваясь такой желанной порцией никотина. – Какой же ебун, однако, – выдал Шура сбоку и тоже закурил, выдыхая тёплый столп дыма сквозь задубаревшие пальцы. – И не говори, – Макс пристроился следом, отгоняя сигаретный дым от лица. Больше всех повезло, похоже, Борису, который на протяжении всего концерта выбивал из своей установки всю дурь. Вот вам и неочевидный плюс профессии. Кто бы мог подумать. Следующим в поле зрения курящей и не очень компании оказался Яник, тут же недовольно поморщившийся от сигаретного дыма и передёрнувший следом плечами. – Я, конечно, всё понимаю. В Москве тоже весна в этом году “не фонтан”. Но вот сегодня даже я пожалел о своих сброшенных килограммах, – выказав своё недовольство, Николенко бросил осуждающий взгляд на курящих фронтменов и переместился ближе к Лакмусу. – Всё своё ношу с собой? – подколол его басист и потёр замёрзшие руки. – Давно у нас такого не было. – И слава, блядь, яйцам, – несмотря на всю некомфортность ситуации Уман продолжал пребывать в хорошем расположении духа. А вот прошмыгнувший за кулисы Звонок его оптимизма явно не разделял. Но и комментировать сложившуюся ситуацию не стал, вместо этого только поглубже надвинув капюшон толстовки. – Тут уж кто о чём, Максим Сергеич, – деловито парировал Ян и развёл руками. Борис перевёл взгляд с шутливой перепалки, происходящей прямо перед ним, на соло-гитариста, который находился во главе образовавшейся змейки. И напряжённо нахмурился, чего под очками видно не было. Андрей устало сощурился, наблюдая за шутливой перепалкой басиста и клавишника и потёр правое плечо, тут же скривившись. А затем поёжился и весьма язвительно спросил: – Ребят, может, уже пойдём как-то быстрее? Сколько можно зады морозить? – Так идём же. Тут до машин осталось всего ничего, – подал голос Медведев и заозирался, проверяя, не отстал ли кто из ребят. – Сядем по машинам, и тут же поедем. До тех самых машин действительно оставалось пройти метров пятьдесят, правда с посадкой возникла небольшая задержка. В частности у Шуры с Лёвой, которые и в этот раз не обделили вниманием столпившуюся неподалёку небольшую кучку фанатов. Остальные участники группы тоже поучаствовали, но уже в меньшей степени. В принципе, никто из музыкантов против такого расклада не был. Единственным, что портило подобную картину, была погода. Так что более везучие в плане подбора одежды Звонков и Лифшиц только мысленно вздохнули от необходимости стаскивать капюшоны для фотографий с поклонниками. Да и Андрющенко, казалось бы, привыкший к не самой ласковой весне родного города, на последних кадрах улыбался уже несколько вымучено. Но, в итоге, желающие фот и обнимашек всё же разошлись, а довольные, но при этом ещё сильней продрогшие музыканты облегчённо вздохнули и заняли места в микроавтобусе. Благо, дорога до отеля занимала не очень много времени. Однако этого было достаточно, чтобы окончательно сделать некоторые выводы исходя из поведения гитариста, напротив которого пристроился Борис. Мысленно отметив, что очки пришлись очень кстати, он уставился на коллегу, разглядывая сутулую фигуру, пытаясь при этом выглядеть максимально отрешённым. Звонков сидел, уставившись в окно, и в привычной болтовню согруппников не принимал никакого участия. Только снова натянул тёмный капюшон и периодически поёживался не смотря на то, что в салоне было достаточно тепло. Да ещё вздрагивал от периодических толчков, возникающих, когда водитель не слишком удачно объезжал какие-то выбоины на дороге. А после начинал осторожно тереть плечо. Лифшиц и сам уже начинал мёрзнуть от одного лишь взгляда на друга. С досадой переведя взгляд в окно, он уставился в пустоту. Перед глазами мелькали цветные пятна уличных фонарей и ярких вывесок в такт прыгающим мыслям лишь об одном: как бы так незаметно втиснуться между Звонком и Максом на соседнем кресле, что, конечно же, априори было невозможно. И это раздражало. Краем уха барабанщик цеплял отрывки фраз остальных участников команды, ритмы едва слышного из-за болтовни радио, но и это не отвлекало от созерцания продрогшего согруппника и невозможности ему в этот момент как-то помочь. По приезду в отель вся команда не без удовольствия разбрелась по номерам. Касалось это и Звонкова, скрывшегося за дверью своего довольно поспешно. Там гитарист пристроил свои вещи и, переобувшись в мягкие тапки, уселся на кровать, чтобы обдумать дальнейшие планы на вечер. По-хорошему, сейчас было бы неплохо покиснуть в душе, тем самым помогая промёрзшему организму быстрее согреться. Вот только сама мысль о том, что перед этим нужно будет снимать с себя хоть сколько-то сохраняющую тепло тела одежду вызывала у мужчины самый настоящий озноб. Тем временем в номере по соседству Борис уже наводил суету. Успел наспех скинуть рюкзак куда-то на кровать, едва перешагнув порог, сунуть нос в тут же открытую дорожную сумку, зачем-то метнуться в ванную комнату и без промедления, почти трусцой, оказаться у двери в номер товарища по группе. Дальше барабанщик негромко постучал, оглядываясь по обе стороны коридора. Не ожидавший подобного Звонок вздрогнул и оторвал от лица ладони, удивлённо пробормотав: – Ну и кому это не спится в ночь глухую? После этого он поднялся с насиженного места и двинулся к двери, чтобы узнать, кому это, собственно говоря, не имелось. Увидев на пороге Лифшица, Андрей состроил удивлённое лицо и поинтересовался: – О, Борь. А ты чего тут? Тот окинул изучающим взглядом коллегу и спросил: – Можно? – Да, конечно. Проходи, – Звонок кивнул и посторонился, пропуская Бориса в номер и закрывая следом за ним дверь. Да ещё словил себя на малодушной мысли, что с водными процедурами, всё-таки, придётся повременить. Отметив ещё на пороге, что гитарист вовсе не удосужился снять с себя верхнюю одежду, Борис почувствовал себя неуютно, как и по дороге в отель. Только теперь его не покидала мысль, что делает он какую-то херню, навязывается там, где не просят и доставляет другу всяческий дискомфорт, если судить на выражению лица оного. – Не помешал? – спросил он скорее для того, чтобы лично развеять зарождавшийся дискомфорт и неуверенность где-то в груди. – Нет, – со слабой улыбкой возразил его собеседник и покачал головой. – Я в душ сходить планировал, но что-то не захотелось раздеваться. Холодно. Словно в подтверждение своих слов гитарист зябко поёжился, тут же морщась от не слишком приятных ощущений, возникших из-за этого движения в плече. Но в следующую секунду заставил себя снова натянуть на лицо жизнерадостную улыбку и нарочито бодрым голосом поинтересовался: – А ты что хотел? – Хотел спросить на счёт чая, – произнёс Лифшиц уже увереннее. – Да слушай. Мне надо бы душ, всё-таки, принять. Заодно, может, хоть согреюсь, – протянул гитарист и смущённо потупился, потирая подбородок. Расстраивать Бориса отказом не хотелось. Но при этом Звонок понимал, что после чаепития единственное, чего ему захочется – это, всё-таки, стащить с себя большую часть шмоток и просто завалиться спать. – А чаем не согреемся? – Борис подошёл почти вплотную и широко улыбнулся. – Он с травами. Взбодришься заодно. – Это с какими ещё? – Андрей прищурился и привычно поднял голову, наблюдая за приблизившимся барабанщиком. Складывалось впечатление, что тот что-то задумал, но что именно, понять не особо получалось, от чего на лице мужчины проскользнуло раздражение. Тем более, что с некоторым родом “трав” у него имелся не очень хороший опыт. – Ну, там брусничный лист, сушёные ягоды всякие типа рябины и ежевики, – ответил Борис уже тише и аккуратно приобнял Звонкова под лопатки. – Мята ещё. Тот, не ожидая такого расклада, сначала замер и вопросительно поднял бровь, рассматривая нарушившего его личное пространство коллегу. А затем задумчиво хмыкнул, с прищуром наблюдая за мимикой явно распоясавшегося Лифшица. – Будешь? – снова спросил тот и легко дёрнул пару раз за косичку шапки Звонка. Гитарист на это действие мягко улыбнулся и ворчливо пробормотал: – Что, похоже моя затея сходить в душ накрылась тазом? – Потом сходишь, вместе с тазом. Или со мной, – Лифшиц озорливо хихикнул. Такое заманчивое предложение не могло остаться без реакции соло-гитариста, который одарил коллегу широкой улыбкой и тоже приобнял левой рукой, после чего уткнулся подбородком ему в грудь. – Не уверен, что вдвоём мы поместимся, – добавил уже со смешком. – Да, здесь ванная тесновата, – барабанщик ответил наглой ухмылкой и легко коснулся плеч мужчины, слегка массируя сквозь кожаный материал куртки. – А ты уже проверил? – полюбопытствовал тот, в следующую секунду вздрагивая от прикосновений и меняясь в лице. – Да, – Борис кивнул, а потом судорожно одёрнул руку. – Что такое? Звонок же раздосадовано поджал губы, злясь на самого себя, и опустил голову, чтобы друг не заметил хотя бы этого. А после глуховато проворчал: – Ничего. Видимо, перемёрз. – Тогда пошли пить чай. Борис отпрянул и оглянулся по сторонам. Такое незначительное действие, казалось бы, дружеское объятие, привело совсем не к дружеским последствиям. По крайней мере так он посчитал, стараясь теперь перевести мысли в сторону, сосредоточившись на поисках электрочайника. Доставлять лишних проблем Лифшиц хотел бы в самую последнюю очередь, но выходило пока не очень. Скорее пятьдесят на пятьдесят, если считать попытки сгладить ситуацию вербально. Гитарист на это только кивнул и, отлипнув от во всех смыслах излучающего столь приятное сейчас тепло коллеги, тоже заозирался в поисках нужного предмета. – Зальешь воду? – чайник нашёлся на столике у противоположной кровати стене. – Схожу за чаем пока. – Хорошо, – Андрей в ответ кивнул и двинулся за чайником, но вдруг застопорился и задумчиво насупился. – Только у нас ведь нет чашек. А вот об этом Боря как-то не подумал, полностью увлечённый состоянием друга. – Эм... – он почесал бороду, прикинув варианты, и выдал. – У меня есть термокружка. Не брезгуешь? От такого вопроса его собеседник оглянулся и бросил на барабанщика осуждающий взгляд. – Скажешь тоже, Борь, – добавил он несколько обиженно и принялся набирать воду в чайник. – Понял, – кратко ответил тот и вышел из комнаты. Кажется теперь всё складывалось вполне сносно, чему можно было только порадоваться. У себя в номере Борис снова юркнул в сумку и, выудив термокружку, сунул её подмышку. Следом отыскал бумажный пакет, аромат из которого тут же разошёлся по всему помещению. Звонок же в это время поставил греть воду и, задумчиво наблюдая за начавшим негромко потрескивать чайником, снова устроился на кровати. А затем в поле его зрения попали “хвостики” на шапке, свисающие сверху кожаной куртки. – Тьфу ты, – пробормотал музыкант, отмечая тот факт, что так и не стащил с себя данные предметы гардероба. В конце концов, в номере было не настолько холодно, чтобы в них рассиживать. Не говоря уже о том, чтоб пить чай. Да и Борис, стоило заметить, всё-таки успел поспособствовать тому, чтобы Андрей начал отогреваться. Так что в итоге гитарист недовольно цокнул языком и принялся стаскивать с себя куртку. Правда сделать это он постарался как можно аккуратней, чтобы лишний раз тревожить не на шутку разнывшееся плечо. В дверь снова негромко постучали. – Сейчас, – от этого звука Андрей встрепенулся и, пристроив кожанку прямо на кровати, поднялся с места и пошёл открывать дверь номера. Борис хитро прищурился, заметив отсутствующий элемент одежды. – А остальное снимешь? При мне, – протянул он, а потом дёрнулся, словно его прихлопнули по макушке, и стал оглядываться по сторонам коридора. От такой картины Звонок прыснул, с улыбкой разглядывая несколько струхнувшего коллегу, после чего добавил: – Фантазии тебе не занимать, тут не поспоришь. Тот только буркнул что-то и зашёл, наконец, закрывая за собой дверь. Подошёл к закипающему чайнику и принялся колдовать над заваркой, занимая делом не только руки, но и мозг. Иногда всё-таки сперва нужно думать, прежде чем делать. Андрей на это только качнул головой и подошёл ближе, не без интереса наблюдая за приготовлениями. И, пока Лифшиц химичил над кружкой, состроив удивительно сосредоточенную физиономию, слямзил оставленный на столе пакет с заваркой, тут же к ней принюхиваясь. – Да, действительно мятой пахнет, – добавил он с улыбкой и вернул стыренное на место. А после перевёл взгляд с длинных пальцев барабанщика уже на его лицо. – Угу, люблю это дело, – довольно протянул тот и залил в чашку кипяток, вздохнув. – Теперь придётся немного подождать. Пристальный взгляд согруппника Борис не мог проигнорировать, поэтому смущённо спросил: – Что? – Ничего, – возразил тот и покачал головой. – Просто уютно. – Хорошо. "Уютно" определённо точно описывало атмосферу в номере, чему Борис с удовольствием улыбнулся и выпрямился. Казалось, что это “уютно” можно было пощупать, и напоминало оно большое пуховое одеяло, такое в сеточку. Укрылся им, а вокруг тишина. Сумерки. От таких образов барабанщика начало клонить в сон, на что он только хмыкнул и плюхнулся на кровать. – Так что с плечом? Звонков в ответ на эту реплику поморщился и недовольно вздохнул, после чего двинулся следом за Борисом и тоже уселся на кровати недалеко от него. – Перемёрз. Вот и разболелось. Всё-таки операция сказывается, – ответив на вопрос, соло-гитарист попытался пожать плечами, но тут же себя одёрнул, из-за чего движение выглядело несколько перекошенным. Лифшиц только беззлобно фыркнул. – Ты же морж. – Ну морж, не морж – а весь концерт, считай, на месте простоял. Вот разве что паровозик поводил, – на словах об этой концертной традиции Андрей и сам не смог сдержать смешка. – Тут у кого хочешь задница к месту примёрзнет. – У меня не примёрзла, – Боря негромко хохотнул, вспоминая эту новую-старую фишку концерта, появившуюся абсолютно случайно. – Ну так ты в барабаны дубасишь со всей дури, – с насмешливым укором проворчал гитарист. – Вот и согрелся. – Угу, только у меня теперь тоже... немного сказывается. Профессиональная травма тут же дала о себе знать болезненным уколом где-то за локтем, отчего не менее профессиональный больной потряс рукой, отгоняя свои чисто психологические загоны, иногда вот так не кстати проявляющиеся. – Что, опять эта фигня обострилась? – его согруппник нахмурился и заметно напрягся. Повторения прошлогодней истории для старого друга не хотелось. – Да нет, но иногда о себе напоминает, – тот пожал плечами. – Особенно сейчас, когда по два концерта играем. Тем не менее получать самый настоящий вселенский кайф на выступлениях группы ему это нисколько не мешало. Опять же издержки и минусы профессии. На этот раз очевидные. – Да уж, два концерта в день – это как-то немного слишком, – гитарист улыбнулся и кивнул, расслабляясь. – Там чай уже... – сменив не очень приятную тему, Лифшиц подошёл к столику и заглянул в кружку, открутив крышку. – Готов. Теперь пора бы, собственно, приступить к тому, ради чего здесь все сегодня собрались. Борис подсел к Звонкову вплотную и протянул ему горячий напиток, запах которого навевал мысли о самом настоящем лете, отчего становилось теплее не только физически, но и на душе. – Спасибо, – кивнув, Андрей принюхался к его содержимому, но затем спросил: – А ты? – Пей давай. – Ладно, – он на это устало усмехнулся и сделал пару осторожных глотков. Чай действительно оказался вкусным и, хотя и был ещё слегка горячеватым, пошёл “на ура”. Особенно в хорошей компании. Единственное, судя по донёсшемуся из соседнего номера хохоту, устроить вечерние посиделки решили и там. Смеялся, видимо, Лёвчик. А басовитый голос, которым ему громко отвечали, скорее всего, принадлежал Шуре. – Звукоизоляция, конечно, ни к чёрту, – Лифшиц цокнул и опёрся на руку позади Звонкова, прижимаясь грудью к его плечу. Тот в ответ негромко фыркнул и спрятал улыбку за новым глотком чая, после чего расслаблено опёрся на Бориса, наслаждаясь исходящим от него чувством тепла. Смех в соседнем номере становился только громче, от чего барабанщик задумчиво взглянул на стену со стороны шума, где помимо столика с чайником висел телевизор. Этот предмет мебели вызвал почему-то странное ощущение тоски, но в тоже время ощущение, что однажды ты сделал правильный выбор и отказался от зомбо-ящика. Да и удобнее в интернете-то. – Тоже, наверное, чай пьют, – задумчиво протянул Борис и хмыкнул, поведя плечами. Затем взглянул на гитариста сверху вниз и спросил. – А мне дашь? – Ну да, Лёвчик так точно, – Андрей кивнул и через плечо протянул согруппнику его же кружку. – Держи. Тот отхлебнул немного и облизнулся глядя на белые хвостики-косички шапки Звонкова. – Потеплело? – Да, – тот кивнул и покосился на барабанщика, уже особо не скрывая довольной улыбки. И потянулся к шапке, чтобы наконец-то её снять. В этот же момент новая идея, словно лампочка Ильича, зажглась в голове, как будто кто-то щёлкнул тумблером. Ведомый внезапным порывом Борис своего друга перебил и всучил ему кружку. Затем взялся за “косички”, чувствуя шероховатость нитей кончиками пальцев, и потянул на себя. Уткнувшись лбом в лоб Андрея, медленно коснулся губами его губ, прикрыв глаза. Тот осторожно ответил на этот неожиданный порыв, улыбаясь в поцелуй, да ещё словил себя на мысли, что сейчас кружку было бы неплохо отставить. Мешает же. Всё же, разлитых, в случае чего, остатков чая было бы жалко. Да и оказаться они могли либо на кровати, либо на них самих, что точно бы испортило такой драгоценный момент. По этой причине Звонок положил свободную руку Борису на грудь и мягко его отстранил, по прежнему продолжая улыбаться. А следом негромко к нему обратился, протянув полупустую кружку. – Борь, поставь на тумбочку. Лифшиц закусил губу и окинул взглядом Звонка, находясь в лёгком замешательстве, но его просьбу выполнил. Андрей в благодарность кивнул и придвинулся чуть ближе, тут же оплетая спину барабанщика руками и прижимаясь к его груди. А затем протяжно выдохнул и довольно прикрыл глаза, наконец-то ощутив, что согрелся. И словив себя на ленивой мысли, что объятия Бориса в данную минуту были такими же горячими, как и приготовленный им мятный чай.