Рассвет

В полдень солнце яркое, теплые лучи греют бледные щеки. Дилюку четырнадцать и нет никого счастливее. — Аделинда просила вернуться пораньше, капитан. — Кэйа толкает его в плечо. — Сослаться на обязанности не получится. — Знаю, — Дилюк вздыхает. Оба знают, что дома ожидает празднование, и ему самому задерживаться не хочется. Один из любимых праздников в году, и он может позволить себе не засиживаться допоздна хотя бы в этот день. Кэйа смотрит на него задумчиво, чуть щурясь. — Что такое? — Дилюк не выдерживает. — Слепишь. — Просто пожимает плечами Кэйа. — Весь светишься, ярче солнца. Сказано так легко, по нему видно, что смущать не пытается, но лицо Дилюка розовеет быстро. Он чуть хмурится, но молчит. — Я не имел в виду, что нужно перестать. — Кэйа смеется и, подавшись вперед, разглаживает пальцем морщинку между бровей. — Я не против. Светиться тебе идет больше. Дилюк смущается пуще прежнего, но маленькая улыбка возникает на лице словно луч, пробивающийся сквозь облака. Кэйа на это удовлетворенно хмыкает и зовет его за собой. Опаздывать никто из них не хочет, а дел еще немерено.

~

На закате небо похоже на залитое акварелью полотно. Дилюку шестнадцать и нет никого влюбленнее. Они сидят на утесе Звездолова, а впереди только море и залитое красками небо. Вокруг, прячущиеся в траве, цветы. И Кэйа, сидящий близко-близко, вплетает в его волосы сесилии. Облака над их головами пушистые розово-лиловые, а солнце, клонящееся к горизонту, алое. Дилюку все равно на окружающие пейзажи. Все, что важно — Кэйа рядом. — Я уже похож на клумбу, Кай. — Он улыбается, мягкость во взгляде. — Разве что на самую прекрасную. — Его тон серьезнее некуда, и Дилюк ощущает резкую потребность прикрыть глаза от щемящей нежности в сердце. Он касается его руки сжимающей очередной цветок и целует пальцы. Кэйа — великолепие звездной ночи — выглядит по-особенному на закате. — Сегодня таких почестей заслуживаешь ты, светлячок. — Кэйа касается его волос аккуратно, заправляет за ухо и проводит большим пальцем по скуле. На губах улыбка — росчерк влюбленности. Зрачок-звезда шире, чем когда-либо. Дилюк не может отвести взгляда и подается вперед. Поцелуй — невесомое касание губ — яркой вспышкой отражается в сердце. Лучший подарок за все его шестнадцать лет. И он надеется еще на бесчисленное множество таких.

~

Ливень идет плотной стеной, на небе ни единой звезды не разглядеть. Дилюку восемнадцать и нет никого несчастнее. Эмоции утихают, а в груди зарождается черная дыра. Пальцы дрожат, вцепившись в эфес меча. Перед ним остатки ледяной стены, на губах соленый привкус, а в сердце осколки предательства. Дилюк хочет перестать. Чувствовать, думать, трястись в рыданиях. Эта ночь самая темная в его жизни, а душа выцветшая. Он уверен, что света больше не увидит никогда. Он боится каждой последующей ночи. Спустя год, в последний день апреля, Дилюк лежит на красной земле, виноват пигмент Натлана или его собственная кровь — не скажет никто. Глаза закрываются, держаться все тяжелее. Он видит редкие звезды, проглядывающие сквозь облака, и тихо выдыхает. В какой-то момент появляется глупая мысль, что было бы интересно взглянуть, как именно Глаз Бога тускнеет, если его владелец при смерти. Однажды он узнает, но со слов другого человека. А пока Дилюку остается только держаться.

~

Череда ужасающих ночей в какой-то момент прекращается. Проходит не один год. Но рано или поздно рассвет озаряет небо и его сердце. Дилюку двадцать четыре и он просто счастлив. Первые лучи солнца проникают между тяжелых штор касаясь лица. Дилюк слегка морщится, но чувствует родные пальцы на щеке. Открывать глаза, чтобы увидеть Кэйю, приятно. Как и всегда он перехватывает ладонь и подносит к губам. Слышит мягкий смех — перезвон колокольчиков — и ласковое: — С днем рождения, мой свет. Отец всегда говорил, что даже за самой темной ночью следует рассвет. Однажды и его рассвет наступает.