из Парижа с любовью.

Отель «Плаза». Париж. 1950 год. Год для Чонгука выдался достаточно удачным. Ему удалось восстановить разорванные отцом связи с поставщиками деталей для пароходов, восстановить производство и сменить штаб сотрудников. Потому что прошлые почти разорили компанию, в отместку на то, что отец Чона не захотел поднимать зарплату согласно новым экономическим санкциям. За что получили и понесли заслуженное наказание. Но благодаря Чонгуку производство вернулось в строй, поставки из Америки возобновились. Сделав на этом хорошее состояние, альфа решил расширять производство и приобрести штаб квартиру в Калифорнии. Но хозяин аренды помещения, Ким Намджун, переехал в Японию и передал доверенность своему брату, по совместительству секретарю, омеге Ким Тэхёну. Ким младший уехал из Калифорнии год назад. Он решил не идти по стопам отца и брата, но вежливо взял на себя ответственность лишь за аренду пентхауса. Чонгуку пришлось тяжело, когда прибыв на место аренды, он не застал на месте нужного ему человека. Благо у секретаря имеется список всех стран, что решил посетить господин Ким и почтить своей великолепной игрой в скрипку. Отец омеги разглядел, в его длинных с рождения пальчиках неувядающую страсть к музыке и когда омеге исполнилось пять, он нанял лучшего учителя и привил сыну любовь к музыке, что вселилась в него довольно быстро, благодаря хорошему слуху. Чонгук всегда хотел посетить Париж. Благодаря Ким Тэхёну ему это удалось. Узнав из расписания следующий город, он незамедлительно отправился на поиски, ведь тянуть с приобретением не хотелось. Но недаром, после возведения Эйфелевой башни, а в последующем и реставрации, путем установки на ней мерцающих огней, город утвердил свое название и в народе Париж стали называть городом Любви. Там Чонгук впервые за тридцать один год почувствовал, что у него в груди не просто орган, что перекачивает кровь по всему организму. А самое что ни есть настоящее огромное и умеющее любить сердце, когда взгляд карамельных глаз разом вдохнул в безжизненное тело Чонгука желание быть нежным и дарить свою зародившуюся, нерастраченную любовь. И касается это только одного омеги. Чонгук видел его и контактировал с ним всего лишь раз, когда в холле отеля они обменялись любезностями и договорились встретиться в ресторане в семь вечера, через неделю. Этого было достаточно, чтобы почувствовать трепетное биение сердца. Чонгука привлекла необычайная по своей натуре красота омеги. Ещё запах. Аромат этого омеги умопомрачительный и дарит круговорот эмоций, но одновременно вселяет в душу умиротворение и покой. Одет тот был с иголочки. Приталенный бежевого цвета костюм тройка, кристально белая рубашка, горчичный галстук и ботинки, что сияют новизной, в тон галстуку. Смоляные вьющиеся волосы его сияли в свете ламп. Идеально уложены гелем, некоторые выбившиеся прядки обрамляют безупречное лицо омеги. Глаза цвета мёда настолько пронзительные, что, кажется, смотрят в душу. На левой руке омеги кольцо в виде цветка из черного опала, а в правом ухе серьга с таким же цветком. Его пальцы такие длинные и изящные, отдают прохладой, а песочная кожа настолько гладкая, что никакие шелка в сравнении и рядом не стоят. Весь оставшийся вечер Чонгук не мог выкинуть из головы этот ангельский образ омеги. Не дождавшись утра, тот накинув на себя халат, по-хозяйски выходит из номера люкс и направляется вниз к ресепшену. Звук вальяжных шагов отдается глухим эхом от стен, что обклеены тяжелыми виниловыми обоями. На стенах в ряд развешаны дорогие картины, которые стоят больше, чем всё здание в целом. Рамы картин украшены поталью из чистого золота. Углы коридора украшают пальмы в больших глиняных горшках. С потолков в двух метрах друг от друга свисают хрустальные люстры, что освещают весь коридор. Вся эта красота не нужна теперь Чонгуку, который красоту в глазах того омеги увидел и у себя в сердце поселил. Вот о нем он и идёт узнать, в каком номере он проживает, чтобы пригласить в ресторан на чашку кофе утром или прямо сейчас на бокал вина. До дрожи в коленях альфа хочет увидеть как его длинные изящные пальцы обхватывают ножку бокала, а пухлые вишневые губы прикладываются к его краю, как кадык под песочной кожей после каждого глотка неумолимо медленно двигается. А губы блестят от влаги, в трещинках и складках губ оседает приятная терпкость, которую своим языком Чон слизать хочет, почувствовать эту сладость губ после. Но свои мечты приходится отодвинуть в дальний ящик. От чего Чонгук разочарованно стонет. За стойкой стоит бодрый омега лет двадцати пяти и лучезарно улыбается. Слишком бодро для часу ночи. — Доброй ночи, господин. Могу вам чем то помочь? — Здравствуй, милый. — Чон выплескивает все свое обаяние и толкается языком в щеку, опирается локтем о стойку. Подбородком опирается о свою руку и несколько секунд сканирует своим взглядом лицо омеги, одарив того очаровательной улыбкой, маскируя усталость и безразличие, чем вгоняет в краску. — Думаю, можешь, надеюсь, не откажешь. — Я вас слушаю, — пытаясь звучать уверенно, что выходит плохо, омега отводит взгляд в сторону, с трудом пряча улыбку. Сам Чон Чонгук стоит перед ним, обладатель самого большого люкса этого отеля, чье состояние позволяет купить половину этого отеля, если не весь целиком, просит помощи. Такому грех отказать. — Мне нужно, чтобы вы по записям в своем журнале посмотрели, нет ли в этом отеле кого-нибудь с фамилией Ким. Пожалуйста, mon ame (моя душа). — Воодушевленно произносит Чон и все так же улыбается. Но, не дождавшись ответа, он вслушивается в мелодию, что доносится до него и ласкает слух. — Откуда это? — шёпотом спрашивает Чонгук, не желая хоть на минуту перестать слышать сие чудо. — Это из Живого зала, сэр. — Как туда пройти? — Прямо по коридору, увидите большую дверь, выход на задний двор. Это и есть Живой зал. Чонгук быстрым шагом направляется по указанному пути и после долгих минут, наконец, выходит на задний двор отеля. Им оказывается Сердце плазы. Чонгук, будучи маленьким ребенком, очень любил разглядывать почтовые марки и часто к ним домой приходили письма именно из Парижа. На некоторых открытках, что получал отец, красовался Живой зал. Сердце Плазы представляет собой центр отеля под открытым небом. Стены выстроены с четырех сторон и образуют собой замкнутый просторный квадрат, выход из которого находится по бокам в больших панорамных дверях. Вдоль стен вплоть до самой крыши простирается вертикальный сад, что цветёт красными цветами, походящими на красные розы. Такого же цвета и ограждения балконов, которые есть в каждом номере. Создается впечатление, будто находишься в саду Артемиды. От такой красоты захватывает дух. Но Чонгуку перекрывает доступ к кислороду совсем другое. Когда Чон добирается до нужного места и выходит из дверей на прохладную улицу, чей воздух и капли не похож на декабрьский, он поднимает взгляд к ночному небу, что целиком и полностью покрыто звездами. Обведя взглядом знаменитые вертикальные сады, он приступает к поискам источника этой прекрасной мелодии и находит его почти сразу. Им оказывается тот изящный омега, не выходящий из головы со дня их первой встречи. Он все в том же костюме, стоит на балконе второго этажа. Глаза Тэхёна прикрыты, щека прижата к корпусу скрипки, а смычок ловко передвигается под руководством его таких идеальных и длинных пальцев. Лицо омеги выражает душевное умиротворение, полностью отдавшееся музыке. Чонгук не желая попасться, отходит в укромный уголок, откуда ему видно всё, а его видно только малой части зала. К нему подходит официант, у которого он заказывает виски со льдом. Закинув ногу на ногу, Чон принимает расслабленную позу на стуле, откинув голову, прикрывает глаза и слушает следующую мелодию, к которой присоединяется мелодия фортепиано, что создает ощущение оживленности вокруг. Официант приносит к столику заказ и без шума ставит его на стол. Чонгук в оцепенении слушает эти аккорды. Его тело бросает в дрожь, а мысленно он оказывается у себя дома. В Корее. Он помнит эту мелодию, что сейчас ласкает его слух. Когда в Пусан приезжал оркестр, они устраивали концерт на главной площади города. На каждый такой Чонгук ходил со своим родителями, которые, не смотря на прошедшие года, все так же влюбленно улыбались, смотря друг другу в глаза, счастливо танцуя среди толпы. Чонгук падает в небытие, а приходит в себя, когда молодой омега, что этажом ниже снял себе номер, присаживается за стол к Чону. Но ловит на себе пристальный и хмурый взгляд, после которого желание завести новое знакомство сразу же отпадает. Всю следующую неделю Чонгук каждый вечер проводит в живом зале. От начала до конца он сидит там, стабильно заказывает бокал виски, все так же расслабленно он слушает одни и те же аккорды. Но Ким Тэхён не простой глупый омега. Пусть он не видит Чона из его укрытия, но он чувствует. Чувствует присутствие альфы. Его аромат, что с того самого вечера, когда они пожали друг другу руки: Тэхён крепкой хваткой, а Чонгук так нежно, не смотря на грубую манеру общения, впитался в каждую клеточку омеги. И каждый вечер сводит с ума вот уже на протяжении недели. Сегодня последний вечер. Омега доиграет свои последние аккорды, встретит рождество, а на утро выйдет на морозный воздух, сядет в машину и покинет этот город Любви одиноким раз и навсегда, наполнив легкие тем, одновременно терпким и волнующим, ароматом. Но к счастью, Чонгук имеет другие планы. Имея власть и деньги, он просит семейную пару переселиться в другой номер, а сам снимает его, потому что он находится буквально, рядом с тем балконом, где играет омега. На этот раз на столике альфы стоит бокал на высокой ножке и бутылка дорого вина, что была в отеле. Картина Живого зала в рождественскую ночь замечательная. По периметру развешены гирлянды мягкого свечения, что погружают в приятный мрак. Внизу народу больше, чем было в предыдущие дни. Все одеты роскошно, готовы встречать Рождество и получить благословение в виде скрипичных аккордов, что являются залогом успеха в этом отеле в последние две недели. Все суетятся, официанты одеты в праздничные красные сюртуки, расхаживают меж столов, подают закуски и заполняют стремительно пустеющие бокалы новой порцией шампанского. Вдоволь насладившись суетой снизу, Чон поправляет свой сюртук, немного расслабляет узел галстука и поправляет свои уложенные волосы, нервно поглядывает на часы. Омега выйдет с минуты на минуту. Он пунктуален больше, чем сам альфа. Чонгук отпивает из бокала, облизывает свои губы и слышит, как все поднимаются с мест, аплодируя. Переводит взгляд на балкон напротив и теряет дар речи, подбирая челюсть с пола. Тэхён вблизи еще красивее. Он одет в сюртук того же бежевого цвета, что подчеркивает его смоляные волосы, все так же безупречно уложенные как и в день их первой встречи. Омега кланяется и с улыбкой обводит взглядом всех присутствующих и перед тем как начать свою последнюю игру, решает произнести пару слов благодарности присутствующим гостям и отелю. — Всех приветствую, дорогие дамы и господа. Хочу поздравить вас с наступающим Рождеством, до него осталось всего несколько часов. А так же поблагодарить за теплый прием отель Плаза и любезно предоставленное мне его Сердце, — голос Тэхёна дрожит, но он пытается держаться уверенно, взглядом уже в который раз проводя по всем присутствующим. Ищет одного конкретного человека, чей аромат чувствуется так близко. Чон опирается на спинку стула, закидывает ногу на ногу, взглядом хищника наблюдает за омегой, в его взгляде читается восхищение и блаженство. Ким берет с близстоящего стола свой инструмент и, приложив корпус к щеке, натыкается на взгляд пары глаз, что был необходим как воздух. Все вокруг не имеет значение, когда есть он и его взгляд, что глазами раздевает, желает, разводит пожар внутри омеги. Тэхён решает начать играть совершенно другие аккорды, что идут из самого сердца. Те самые, чувствует Чонгук, что переносят его в Корею, на городскую площадь, заставляет чувствовать детское счастье и новое неизведанное чувство, что удосужилось его посетить его только сейчас. Но альфа рад. Такого ангела он бы ждал хоть вечность. Весь зал с трепетом слушает аккорды, которые посвящены одному единственному мужчине, что сидит на соседнем балконе так изящно и вальяжно, одним своим взглядом заставляет сердце биться быстрее. В этот раз Тэхён не закрывает глаза, лишь часто облизывает свои губы чаще и покачивается из стороны в сторону, посылая всю свою любовь альфе, что пленил его разум и сердце в самую первую встречу. Тэхён играет на инструменте почти полчаса без перерывов, всё это время наблюдая за Чоном. Закончив своё представление, он учтиво кланяется, благодаря слушателей внизу и краем взгляда замечает, как альфа покидает балкон. Положив инструмент на стол, он тоже срывается с места и идет в коридор, направляясь в ту комнату, с чьего балкона смотрел на него Чонгук. Но на повороте он сталкивается лбом в чужой и ошарашенно видит перед собой того альфу, о котором грезит уже вот как неделю. Их учащенное сердцебиение в такт — это музыка, звучит созвучнее, чем та, что Тэхён играет на скрипке. Их аромат смешивается и создает живительное послевкусие, которым не надышаться. — Здравствуйте, господин. — Тэхён в небольшом замешательстве, но делает поклон в приветственном жесте. — Здравствуй, mon ami. — мурлычет Чонгук и чувствует как тревожность, преследовавшая его всю неделю, исчезает. — Рад наконец то встретиться с вами и лицезреть румянец на щеках с расстояния вытянутой руки. Тэхён чувствует на щеках тепло, наблюдает, как альфа берет его руку в свою. Тянет её к себе, наклоняется к ней, спрятав руку за спину и целует тыльную сторону ладони. Чувствует, как Чонгук прижимается носом к коже, вдыхает аромат омеги, что смешивается с запахом медового мыла. Гуку кажется, что он сейчас в обморок упадет или очнется от блаженного сна и щипает себя за бок, той рукой, что держит за спиной и выпрямляется с улыбкой на губах. Радуется как мальчишка, что получил подарок на рождество. А он действительно его получил. Самый желанный подарок судьбы. Ангела, упавшего с небес. — Осмелюсь спросить. Всю неделю, что я играл, чувствовал ваше присутствие, это действительно были вы, господин? — Это был я. — без капли смущения отвечает Чонгук и снова улыбается. — Думаю, вы простите мне мою наглость. Ваша игра столь безупречна, подобно вам. Могу я пригласить вас на рождественский ужин и насладиться вдоволь вашим обществом ещё несколько мгновений? — Чонгук не успевает получить ответа, как к ним подходит Ким Намджун, которому Тэхён счастливо улыбается и пожимает руку, по-медвежьи обнимая. — Брат, что за сюрприз? Не ожидал тебя здесь увидеть. Как Япония? — Тише-тише, братец. На всё отвечу за ужином. Господин Чон, — пожимает крепкой хваткой руку Намджун Чонгуку. — Добро пожаловать в Сердце Парижа. Приглашаю вас отужинать со мной и встретить рождество, но перед этим подпишем договор аренды для вашей штаб квартиры.- он указывает на папку в его руке, а свободной указывает на выход с этажа, намекая пройти в ресторан. Альфа сдержанно улыбается и следует за ними. В ресторане царит рождественская атмосфера. Повсюду развешаны ёлочные венки, пахнет глинтвейном с корицей и цитрусами. На полках, что разделяют обеденные зоны горят свечи, по всему периметру потолка натянуты гирлянды. В переднем углу ресторана стоит большая красиво украшенная ёлка. В ресторане довольно оживлённо. Все гости после представления прошли в ресторан и заказывают самые изысканные блюда, чтобы отпраздновать рождество. Трое парней садятся в удаленный уголок и обсуждают пункты договора. Тэхён со скучающим видом дёргает ножкой под столом и водит своим изящным пальцем по бокалу, щекой оперевшись о свою руку. Чонгуку очень трудно сосредоточиться на том, что ему говорит Намджун и приходится по несколько раз переспрашивать, чтобы не упускать суть разговора. Из нагрудного кармана Чонгук наконец достает ручку с позолотой и ставит в нижнем углу свою подпись. Они с Намджуном поднимаются на ноги и пожимают друг другу руки. -Поздравляю с расширением, господин Чон. Передавайте отцу привет. Ключи у Тэхёна. А вас я покидаю, я обещал Сокджину, что успею к началу рождества. — Ким младший удивлённо смотрит на брата и поднимается с места. — Тот самый Сокджин? Ты ведь обещал меня с ним познакомить. — дует губы Тэхён и пожимает руку брата, обнимая его на прощание. — Обещаю познакомить в следующий раз. Завтра утром мы уезжаем обратно в Японию, дела не ждут. А ты приезжай к нам с гастролями. Мы будем очень рады твоему визиту. — Намджун бупает кончик носа брата, где располагается его любимая родинка. — Ещё раз удачи вам, господин Чон. Если будут вопросы, вы всегда сможете связаться со мной через моего брата. С рождеством и до новых встреч! — Ким Намджун кланяется, надевает шляпу и берет свой портфель, покидая ресторан. — Я думал он никогда не уйдёт. — грустно выдыхает Тэхён, опускаясь на стул, как раз в тот момент, когда официант приносит за их стол заказ. Стейки из говядины выглядят и пахнут изумительно. — Поздравляю тебя с расширением, думаю мы должны выпить за это.- Тэхён, явно захмелевший после пары бокалов вина и тяжёлого дня, намекает на свой опустевший бокал. — Благодарю, mon ami. — Чонгук после ухода Намджуна не сводит глаз с Тэхёна. Уверенными действиями он ухаживает за омегой и разливает вино по бокалам. Парни поднимают бокалы и в немом тосте поздравляют друг друга. Их взгляды говорят сами за себя. Чонгук пристально наблюдает за той картиной, что предстала его взору. Тэхён облизывает свои вишнёвые губы и прикладывается ими к бокалу. Альфа своего взгляда полного восхищения не прячет и наблюдает за омегой. То как двигается его кадык, то как язык собирает капли с губ. Чонгуку даётся тяжело пересилить себя и признаться, что это вовсе не сон. Вот он, тот омега, о котором он грезит со дня их первой встречи. Картина, что он видит наяву не сравниться ни с какими картинками, что он рисовал в своем воображении. Парни приступают к своему ужину, изредка прерываясь на разговоры, отвечают на вопросы друг на друга. В ресторане играет джаз и Чонгуку никогда не надоест наблюдать за Тэхёном, с каким блаженством он прикрывает глаза и отпивает вино из бокала, чувствуя живую музыку всем телом. — Что бы вы хотели получить на рождество, господин? — резко выпрямившись, омега смотрит в удивлённые глаза альфы, которого вырвал из размышлений. Чонгуку времени на раздумья не требуется и он уверенно отвечает: — Свой подарок на рождество я получил. — его лицо трогает хитрая улыбка и последний кусочек стейка отправляется в рот. — Неужели вы такой скучный, что думаете только о работе. Подарок, это то, о чем вы мечтаете. Разве вы мечтали получить аренду? Я считаю, вероятность того, что мой брат отдал бы вам аренду, была равна ста процентам.- Тэхён недовольно фыркнув, откидывается на спинку стула и отправляет виноградинку в рот, запивая вином. — Но с чего вы взяли, что моей мечтой была аренда, mon ami? Я говорил про вас и имел в виду исключительно ужин с вами. Для меня нет лучшего подарка от судьбы, чем лицезреть вас вот так. Расслабленного, широко улыбающегося и поедающего со мной рождественский ужин в таком прекрасном месте. — Чонгук своим ответом смущает омегу. Но Ким Тэхён не из робкого десятка и в долгу не остаётся, своим ответом вгоняя альфу в ступор. — Но вы ведь не распаковали меня. Как вы можете радоваться обёртке подарка, не зная его содержимого? — Чонгук на подобное заявление по доброму смеётся, маскируя свое смущение и вызывает такой же смех у омеги. — Почему скрипка? — меняет ход разговора Чонгук, чувствуя узость в штанах, пытается отвлечься. — Отец разглядел во мне талант и хороший слух в раннем возрасте. — Тэхён выставляет руку перед собой, показывая свои длинные пальцы. — Не пропадать же такой красоте, — скромности омеге не занимать.- Я умею играть не только на скрипке, но и на фортепиано. — Правда? Я очень тронут. В моём огромном доме стоит белое фортепиано, но к нему, вот уже отсчёт на десятилетие пошел, как никто не прикасается. Может, продемонстрируете? — Чонгук указывает за спину омеги, где стоит освободившийся инструмент. — Народ заскучал. А для меня наблюдать за вашей игрой это удовольствие в чистом виде. Так что я встану рядом и буду смотреть в ваши медовые глаза, надеясь в них утонуть. — Мужчины поднимаются со стола, с бокалами в руках и проходят к инструменту. Тэхён снимает верх сюртука, садится на табурет, ставит бокал на крышку фортепиано. Длинные пальцы изящным движением кисти проходятся по клавишам, привлекая внимание гостей. Омега начинает играть и с первых нот устанавливает зрительный контакт с Чонгуком, что завороженно наблюдает за ним, изредка опуская взгляд на перебирающие клавиши пальцы. Плевать на рождество, плевать на людей вокруг. В этот миг есть только они. Истинные. С бьющимися любовью сердцами. Они оба это понимают, по тому как усиляются запахи друг друга, читают это во взглядах, в которых отражается чистое желание. Дикое. Не поддающееся никаким объяснениям. И в сегодняшнюю ночь Чонгук распакует подарок, подаренный ему судьбой. Когда мелодия заканчивается, Тэхён кладет руки на свои бедра и ещё какое то время смотрит в глаза альфы, в чьих отражаются мерцающие огни гирлянд, свечей и новогодней ёлки. Омега буквально в этих глазах видит бесконечный космос и тонет в них. Он ёрзает на табурете и приходит в себя, когда гости поднимаются со своих мест и в бурных овациях выражают свой восторг. Все желающие подходят к сидящему в ступоре Тэхёну и пожимают ему руку, благодаря за безупречную игру не только сейчас, но и все две недели, что он был здесь. Он принимает поздравления с наступающим рождеством и наилучшие пожелания. Но разумом, душой, сердцем он в комнате с Чонгуком, что распаковывает свой подарок. Тэхён все это время, что принимает поздравления смотрит на Чонгука, который с толикой гордости смотрит на своего омегу и до самого конца стоит рядом с ним, переминаясь с ноги на ногу в нетерпении. Когда наконец все выражают свою благодарность и расходятся по своим местам, Тэхён чувствует на своей талии горячую ладонь, чьё прикосновение отдается мурашками по спине. Он разворачивается и пытается возразить, но его мягко подталкивают к выходу из ресторана и томно дышат в шею, не в силах сдерживаться. Никто не помнит, как они берут свой ключ, поднимаются на нужный этаж, приходят они в себя уже в номере люкса, в котором всё пропахло Чонгуком. Тэхён чувствует ноющую боль в паху, а задний проход начинает зудеть от большого количества выделяющейся смазки. Тэхён медлит. Не хочет, чтобы все о чем он мечтал, закончилось так быстро. Чонгук это знает, но все же делает первый шаг и обнимает омегу за талию, поглаживая кожу через тонкую ткань рубашки. Смотрит в глаза напротив и выдыхает в такие желанные, пухлые губы, накрывая своими нежным поцелуем. Тэхён тихо мычит и обнимает старшего за шею, притягивая ближе к себе. Он чувствует терпкий вкус вина и хвои. Это все смешивается с его сладостью вишни. Обоим сносит крышу от такого обилия запахов и вкуса. Омега стягивает с Чона его фрак, откидывает на пол, переходит к рубашке и расстёгивает ее, перебирая каждую пуговку, не смея разрывать поцелуй. Наконец получив доступ к накачанной груди мужчины, он кладёт обе ладони на них и тихо стонет в губы, чувствуя, как перекатываются его мышцы при поглаживании его талии. Тэхён разрывает поцелуй первым и переводит взгляд на идеальное тело альфы, жадно шаря по нему глазами, рассматривая каждую складку, родинку и изгиб. Водит по нему руками, задевая бусины сосков, от чего Чонгук вздрагивает и в нетерпении откидывает голову, тяжело дыша. — Разреши мне, mon ami, насладиться моим подарком. Я так долго этого ждал, что терпения ждать с каждой минутой всё меньше. — Выдохнув, Чонгук получает одобрение от омеги и придерживая того за шею, снова целует, наслаждаясь этими вишневыми губами. Чон проводит своими ладонями по плечам омеги и приступает к галстуку. Развязав его, он откладывает его в сторону, оставив нежный поцелуй на губах. Переходит на пуговицы. Расстёгивает каждую медленно, постепенно расширяя себе обзор на идеальное тело. После каждой пуговицы он оставляет влажный поцелуй на скуле омеги и так по шее вниз. Тэхёна бросает в дрожь от такой невиданной раньше нежности. Прикосновения, полные любви и заботы, вызывают вихрь эмоций в груди, заставляя сердце трепетать. Чонгук расправившись с рубашкой, распахивает ее полы и впивается взглядом в идеальные соски парня, родинки разбросанные по телу. Пальцами очерчивает выпирающие ключицы, буквально не дышит, а когда вздыхает, издает всхлип. Этот парень изящнее всего изящного в мире, с таким сложно смириться. Чонгук наклоняется и оставляет поцелуй на ключице, плече, идёт вниз, обхватывает губами сосок и обсасывает его, играясь языком, отчего получает стон омеги, который зарывается Чону в волосы и еле слышно умоляет не останавливаться. Альфа стягивает ненужную вещь с Тэхёна, затем одну ладонь кладет на талию, а другую на поясницу. Ведёт назад, укладывая парня поперек кровати. В люксе темно, лишь лунный свет проникает через неплотно закрытые портьеры и падает на середину кровати, куда Чон кладет омегу. Его песочная кожа от пота, что от возбуждения выступил, блестит под белым светом луны и становится молочной, что делает этого парня ещё невиннее. Это становится последней каплей для Чонгука. Нависнув сверху, он жадным взглядом рассматривает это прекрасное тело. Ведёт языком от линии брюк до пупка, целует каждую родинку. Хочется диким зверем выть от такой красоты. Но Чон того на цепи держит, не хочет и не будет грубо с этим омегой обходиться. Он заслуживает совсем другого. Нежности и любви, а в Чонгуке этих чувств немерено, что на всю жизнь хватит. Поэтому он всё это на свой подарок растратит. Альфа расстёгивает брюки омеги, оставляет поцелуи на животе и самый протяжный и влажный на солнечном сплетении, от чего Тэхён выгибается дугой над кроватью. Чон ухмыляется и стягивает брюки омеги с нижним бельем, представляя своему взору не менее прекрасные части тела. Его член, налитый возбуждением, прижат к животу, будто сошел с фресок эпохи греческого мира. Чонгук более чем доволен лицезреть такую красоту. Его длинные стройные ноги свисают с кровати и почти касаются пола. Кончики пальцев у Чонгука словно ударяет током, когда он касается оголенных бёдер омеги и получает довольный стон, что звучит лучше всех похвал. — Господин, так не честно. — слышит Чонгук, переводя взгляд от бёдер в глаза и вскидывает бровь. — Что не честно, mon ami? — альфа закусывает губу, сдерживая улыбку, наблюдает за Тэхёном, что поднимается с кровати и опирается на руки позади себя, подгибая ноги под себя. — Я хочу вас чувствовать всем своим телом и прижиматься к нему. Ощущать ваше тепло. Идите же ко мне, прошу вас. — Омега тянется руками к Чону и притягивает к себе за полы рубашки, от которой избавляется, встав на колени на кровати. Присев на пятки, он дёргает альфу на себя за ремень и невинно смотря старшему в глаза расстёгивает ширинку, стягивая брюки так же с бельём и тихо стонет. Потянув Чона за предплечья на себя, пока тот не падает на подушки. Тэхён тут же забирается на альфу и седлает его, втягивая в страстный поцелуй. К черту все нежности и приличия. Он кусает и посасывает губы Чонгука, тихо постанывая в поцелуй. Тот опешив от такого напора, кладет ладони на бедра и поглаживает их, пробираясь к колечку мышц, но тут же утробно мычит, чувствуя препятствие. Чон с таким встречался единожды в меру их эпохи, но все же интересуется. — Что это, душа моя? — удивлённо смотрит на омегу и прощупывает игрушку в его проходе. Щеки омеги заливаются краской и он прячет взгляд. — Это игрушка. Мне ее подарили по заказу на гастролях в Амстердаме. — Ты ходишь с ней весь день? — Нет, я вставил её перед своим выступлением. — краснеет до кончиков ушей. — Seigneur, mon amour! (Боже, любовь моя!) Я хочу взглянуть на это. — Тэхён не успевает возразить, как альфа ставит его в коленно-локтевую и рассматривает инородный предмет, на конце которого красуется рубин. Чон пальцами ведёт от ямки на спине вниз, к проходу, собирает и размазывает смазку. Надавливает на игрушку, от чего, прижавшийся щекой к кровати, Техён дёргается и всхлипывает. Чон усмехается и осторожно ее вынимает, наблюдая, как смазка сочится из покрасневшей дырочки, из-за часто сжимающегося колечка мышц. — Знали бы вы, как вы прекрасны с моего ракурса. Чонгук проникает в омегу двумя пальцами, после нескольких толчков нащупывает комочек нервов и проезжается по ним пальцами, слыша довольное мычание. Альфа понимает, что Тэхён готов. Вытащив пальцы, он поглаживает его по бедру и потянув за руку, садиться в изголовье кровати. Ким усаживается сверху и смотрит мужчине в глаза. Не в силах ждать, он берет член альфы и направляет в себя. Смазки достаточно, чтобы Чон проник безболезненно для омеги, что он и делает. Медленно толкается в подготовленное колечко мышц и замирает, уткнувшись в шею омеги. Эта узость отрезвляет, заставляет принять тот факт, что этот омега сверху реален. Чон сжимает бедра омеги в своих руках и начинает двигаться в нем размеренно и медленно, входя на всю длину. Тэхён облизывает свои пересохшие губы и запускает пальцы в волосы, прижимая к своей шее. Каждый толчок проходится по простате, отчего Тэхён всхлипывает, а слезы удовольствия стекают по его щекам и вискам. Чонгук слизывает их с шеи омеги, шепчет на ушко полюбившееся ему прозвище, играется с его сосками и посасывает их, ускоряя темп своих толчков. Тэхёну Чонгука очень мало. Он царапает его спину, жмется грудью к его, сжимает до характерных следов его предплечья. По комнате разносятся звуки хлюпающей смазки и шлепков тел. Всё вокруг пропитывается ароматом хвойной вишни. Оба уже на пределе. Чон берет в ладонь напряженный член омеги, в которую тот сам толкается, размазывая смазку по ладони. Тэхён хнычет, чувствуя, как внизу живота развязывается узел и вот-вот пустит волну удовольствия по всему телу. Не в силах больше сдерживаться, Чонгук делает пару толчков и, уперевшись в простату омеги, кончает и выходит из него до сцепки, хрипло простонав. Тэхён кончает следом, изливаясь на живот альфы, мелко дрожит, прижимаясь к нему всем телом. Оба тяжело дышат, а за окном стреляют салюты, слышно как гости отеля поздравляют друг друга с рождеством. — С рождеством, господин. — дрожащим голосом произносит Тэхён. — С рождеством, mon ami. — Чонгук убирает прилипшую прядку волос со лба омеги и целует его в макушку, накрывая одеялом и чувствуя, как тот сопит в шею. Это самое лучшее рождество, что было у Чонгука когда либо в жизни. И он благодарен судьбе, за её подарок. На утро Чонгук просыпается в своем номере один и не совсем понимает, что произошло прошлой ночью. Немного придя в себя, он вспоминает всё, что было. А самое главное омегу, при чьем упоминании, сердце колотится как бешеное. Но Тэхёна и след простыл. Единственное напоминание, что тот был здесь, это его аромат, пропитавший всю комнату и впитавшийся в самого Чонгука. Чон надеется, что омега ушел заказывать завтрак и откидывается на подушки, счастливо улыбается. Через час, когда Чон уже привёл себя в порядок, сходил в душ и оделся, раздается стук в дверь. Ну наконец-то. Чонгук уже потерял всю надежду. Он идёт открывать дверь. — Mon ami, куда вы запропастились? Я вас заждался. — Чонгук с широкой улыбкой смотрит за дверь, но улыбка тут же гаснет, когда за дверью он видит смущенного дворецкого с тележкой, на котором завтрак только на одну персону. — Что это? Где мой омега? — зло произносит Чон на ломанном французском. — Он заказал вам завтрак и оставил вот это, — он указывает на бархатную коробочку и крафтовый конверт на тележке. — Больше я ничего не знаю. — Проваливай к Дьволу. — Раздражённо кричит альфа и дворецкий из номера срывается на бег, после чего Чон громко хлопает тяжёлой дверью. Он берёт в руки конверт и распечатывает его. Вытащив содержимое, он прикрывает рот рукой. В конверте была фотография и свернутый листок бумаги. Письмо. Чонгук разворачивает его, тут же жадно вчитываясь в строки, пытается найти ответ на свой вопрос. «Мой Господин, зная вашу натуру остро реагировать на то, что идёт не так, как вы хотели, смею предположить, как вы сейчас злы на меня. Но я ушел от вас не потому, что вы мне не приятны. Наоборот, я питаю к вам более глубокие чувства, чем симпатия или влюблённость. Ведь мы истинные, а вы в качестве альфы подходите и удовлетворяете моим стандартам на все сто процентов. Прошу вас, не поймите меня неправильно. Я всё это затеял не потому что хочу убежать от вас. А наоборот, убедиться в том, насколько сильны наши чувства. Надеюсь, вы найдёте меня. Всегда ваш, любящий и ожидающий Ким Тэхён P.S. Кулон примите как подарок. Счастливого рождества и Нового года.» Чонгук откладывает письмо и берет в руки коробочку из красного бархата и открывает ее. Внутри лежит раскрытый кулон, на котором фотографии улыбающихся Чонгука и Тэхёна. Чон берет в руки подвеску и тяжело вздыхает, чувствуя, как по спине бежит холодок. Он смотрит на лежащую рядом фотографию. На ней альфа и омега смеются, сидя в ресторане. Чон был так очарован его красотой, что не заметил, как их сфотографировали. Чонгук раскладывает все по своим местам, кладет конверт и кулон в карман со стороны сердца. Накидывает на себя пальто, берёт в руку чемодан, покидая номер. Сдав ключ, он выходит из отеля, что был его домом всю неделю, на морозный воздух и смотрит в небо, прощаясь с городом Любви, который он покидает без истинного, с приятной грустью на сердце. . . . . . . . . . . . . . . Шесть месяцев спустя. Июнь. Рим. Италия. С тех пор, как Чонгук покинул Париж, он погрузился в работу с головой. Переехал из Сеула в Калифорнию, наладил все связи, утвердился на новом месте. В Риме он оказался совсем случайно. Его туда пригласили новые члены компании. Он проходит мимо мягкого уголка к стойке регистрации и с улыбкой смотрит на администратора. Взяв ключ, он направляется к лестнице, но его привлекает мелодия. Такая до боли знакомая. Он оглядывает взглядом холл и натыкается на фигуру, все в том же бежевом костюме. Чонгук завороженно слушает мелодию и подходит все ближе, рассматривая расслабленное лицо. В кармане брюк крепко сжат тот самый кулон, а в левом кармане пиджака фотография. Чонгук останавливается, только когда между ними остаётся пару метров. Закончив играть, омега медленно открывает глаза и тут же улыбается. Понимает, что шестое чувство его не подвело и это не видение. Теперь Тэхён Чонгука никуда не опустит. А Чонгук и не против. Ведь все случайности не случайны. Это касается и Чонгука с его визитом в Рим. Чон Чонгук сам вершит свою судьбу.