Bloodlust

      В понедельник немного потеплело. Стэн и Картман стояли на автобусной остановке, дожидаясь Кайла и Кенни.        — Поверить не могу, что Еврей опаздывает. Вот Кенни — это другое дело…       Картман осторожно вытянул руки над головой — так, что его жёлтая футболка немного приподнялась. Швы ещё не сняли, но рана наконец-то начала заживать, и двигаться теперь получалось почти без боли. Он зевнул. Было раннее утро, и небо всё ещё было исполосовано розовыми облаками, из-за которых заснеженные горы вдалеке казались мягкими и румяными.        — Хотя, знаете, не могу его винить за то, что он проспал. Школа, блин, слишком рано начинается.        — Я отправил Кайлу уже четыре сообщения, — сказал Стэн, хмуро уставившись в экран телефона, — а он их ещё даже не просмотрел.       Картман пожал плечами.        — Подумаешь. Наверное, всё ещё ноет по поводу сотрясения.       — Оно всё-таки реально серьёзное.       Картман покачал головой.        — Ох уж эти тупые засранцы с повреждениями мозгов, ну правда…       Они увидели, как школьный автобус повернул на их улицу.       — Подождите! Подождите! — закричал Кенни. Он бежал к ним, сжимая свой рюкзак, и остановился прямо за Картманом, пытаясь отдышаться, когда они выстроились в очередь, чтобы попасть в транспорт.       — О, вот ты где, — сказал Картман. — А я думал, у тебя мозг повреждён.        — Бля, да так и есть, нет разве? — сказал Кенни. Он перекинул рюкзак через плечо и вслед за Стэном и Картманом поднялся в автобус, а потом сел перед Эриком и развернулся назад, положив локти на подголовник кресла. — Кайл сегодня не пойдёт? Что у него там, запись к стоматологу?        — Я не знаю, — сказал Стэн. — Он никогда не пропускает.       Он снова проверил телефон и в этот раз увидел сообщение от Кайла.       «Я заболел»        — Пишет, что заболел, — сказал он и засунул телефон в карман.       Картман вздохнул и сложил руки за головой.        — Блин, если он не придёт в школу, англичанка заставит меня нести ему домашку, и я подхвачу все его сраные еврейские бациллы, — простонал он.        — Я пойду с тобой, — предложил Кенни. — Может, тоже заболею и пропущу недельку.        — И я пойду, — сказал Стэн.        — Ага, мы и не сомневались, — закатил глаза Картман. — Вы же Супер-Лучшие-Гомики или как там.       Стэн нахмурился.       — Чувак, ты же знаешь, что он никогда не пропускает школу. Ему должно быть очень хреново, если он остался.        — Ага. Потому что он чудила.        — Погодите, а если у него реально бешенство? — поджал губы Кенни. — Что, если прививка не сработала?        — Кенни, можешь, пожалуйста, быть тупым где-нибудь в другом месте? — спросил Картман.        — Ну и ладно, — сказал Кенни и опустился на своё место. Потом закинул ноги на впереди стоящее сиденье, достал Нинтендо и потрёпанные бэушные наушники и прислонился головой к окну.       — А если серьёзно, — сказал Картман, наклоняясь в проход, чтобы обратиться к Стэну, — думаешь, он там помирает или что-то такое?        — Не знаю. Надеюсь, что нет, — задумчиво сказал Стэн.       Кайл много болел, когда они были детьми, но сейчас, в старшей школе, он ужасно пёкся о посещаемости. Он должен был выступать с речью во время их выпускного как лучший ученик. Кайлу казалось, что безупречная посещаемость должна быть своего рода вишенкой на торте. Даже чувствуя себя больным, обычно он пробивался через самочувствие и приходил в школу в любом случае.        — Может быть, это его диабет опять, — добавил Стэн.        — Диабееет, — повторил Картман и откинул голову назад. — Ухх. Надеюсь, нет. Не думаю, что смогу потерять ещё одну почку в угоду вашему гадюшнику.        — Камон, чувак, — сказал Стэн, — не так уж и плохо было.        — Тебе легко говорить! — воскликнул Картман. Он сунул руки в карманы и нахмурился.       Стэн покачал головой и прислонился к холодному стеклу окна.

***

      После школы все трое возвращались с автобусной остановки. Во главе их процессии шёл Картман, прижимая стопку книг рукой к здоровому боку. Он покосился на остальных.        — Лучше бы ему не притворяться, раз уж мне приходится всё это тащить, — сказал он. — Я ему написал во время обеда, а он сказал мне отъебаться, что, как вы понимаете, показатель примерно ничего.       Стэн фыркнул:       — А мне он с утра ничего не писал.       Дом Кайла был недалеко, и скоро они все сгрудились на крыльце. Стэн нажал на кнопку звонка. Через мгновение мама Кайла, Шейла, открыла им дверь.        — О, привет, мальчики, — сказала она. — Боюсь, Кайл себя сегодня не очень хорошо чувствует.        — Мы слышали, миссис Брофловски, — сказал Картман, голосом правдоподобно изображая беспокойство.       После долгих лет практики он научился разговаривать со взрослыми так, что они даже не замечали, что их оборачивают вокруг пальца. Возможно, он смягчился, когда вырос, но родители — особенно матери Стэна и Кайла — считали, что он превратился в образцового гражданина, к большому огорчению его друзей.        — Мы просто принесли ему домашнее задание, можно его навестить? — слащаво прощебетал Картман.        — Конечно, дорогой, — сказала Шейла, пропуская их в дом. — Он наверху, у себя.       Картман одарил её тёплой, признательной улыбкой.        — Спасибо.       На лестнице Стэн толкнул его локтем в руку.        — Это просто отвратительно, настолько ты нравишься маме Кайла. И моей тоже! Серьёзно, какого хрена?       Картман похлопал ресницами в его сторону.        — Стэнли, ты что, не слышал? Я вырос таким порядочным молодым человеком. Можешь в это поверить?        — Картману достаются все милфы, — добавил Кенни.       Картман рассмеялся, а Стэн страдальчески поморщился.        — Можешь их, пожалуйста, так не называть?        — Как вижу, так и называю, — сказал Кенни.       Стэн негромко постучал Кайлу в дверь костяшками пальцев. Ответа не было. Он постучал громче.        — Может, он спит, — предположил Кенни.        — Ну, домашку по английскому он получит вне зависимости от того, нравится это ему или нет, — сказал Картман. Он открыл дверь. — Еврей, подъём! У меня твоя-       Он остановился на полуслове, когда его взгляд споткнулся о темноту в комнате. Абсолютно кромешный мрак был первым признаком того, что что-то было не так. На окно были наброшены одеяла. Они блокировали любой намёк на свет, который мог прокрасться через жалюзи. Когда их глаза немного приспособились к темноте, они увидели Кайла. Отвернувшись от них, он сидел на середине свой кровати и смотрел в никуда.       — Кайл? — нерешительно спросил Стэн. — Ты в порядке?       После долгой паузы Кайл наконец заговорил, но получился только дребезжащий шёпот.       — Я заболел, — сказал он. Его голос звучал хрипло и устало, как будто издать хоть какой-то звук отняло у него огромное количество сил.        — Да что ты говоришь, — сказал Картман. — Я принёс тебе домашку, потому что я охренеть какой хороший друг. Типа того. — Он поставил стопку книг на комод рядом с дверью.       Кайл вздрогнул и оглянулся, чтобы посмотреть на них через плечо. Даже в тени его глаза были блестящими и яркими.        — Спасибо.       Он тяжело сглотнул и снова отвернулся к стене. Потом была ещё одна долгая пауза — прежде чем он снова заговорил.       — Я не могу спать, — наконец сказал он. — Я так устал… и не могу спать.        — Чего? И в этом вся проблема? — выгнул бровь Картман. — Бахни таблеток что ли, блин.       Кайл послал ему мрачный взгляд. К тому времени их глаза приспособились к темноте настолько, что они смогли заметить бледность его кожи и тёмные круги под покрасневшими глазами. Он выглядел измученным и несчастным.       — Нет, — сказал он. Он сделал глубокий, сиплый вдох, готовясь к монологу. — Мне кажется, что мои глаза могут лопнуть от света. Я не могу ничего съесть, чтобы меня не вырвало. Моё горло как будто горит. Мне холодно, — он вздохнул. — И я просто… я просто хочу спать.        — Теперь верите, что это бешенство? — спросил Кенни, и Картман отвесил ему подзатыльник.        — Кенни, заткнись, — тихо сказал Стэн. Он шагнул вперёд, в комнату. — Чувак, тебе что-нибудь нужно? Мы можем чем-то помочь?        — Нет, — сказал Кайл. — Просто уходите. Пожалуйста.        — Оу. Ладно. — Стэн обменялся с Картманом озадаченными взглядами и шагнул назад. — Только скажи мне, если я понадоблюсь, хорошо?       — Ага, — пробормотал Кайл, — хорошо.       Стэн медленно закрыл дверь.        — Какого хрена? — проговорил Кенни.        — Э-э… — Промычал Стэн. — Пошли, наверное?       Пока они спускались по лестнице, Картман цокнул языком:        — Еврей сегодня прямо королева драмы, а? Я имею в виду, у него всегда песок во влагалище, конечно, но это блин… блин. Вот придурок.        — Ему должно быть реально хреново, — сказал Стэн.       Они вышли на улицу и решили собраться дома у Стэна. Через несколько минут Картман развалился у Маршей на диване, а Стэн бросил рюкзак на стул и свалился на пол. Кенни пошёл на кухню в поисках снэков.       Стэн тяжело вздохнул.        — Думаешь, он в порядке?        — Кто, Кайл? — спросил Картман. — Сто процентов. Если человек может жить кому-то назло, Кайл никогда не умрёт.       — Но это было странно, скажи?        — О да. Капец как странно.       — Знаете, — сказал Кенни с набитым пирогом ртом, появившись на пороге гостиной, — мне кажется, Кайл нас ещё ни разу не прогонял. Ну, всех вместе, я имею в виду. Конкретных личностей — бывало, да, Картман?       Картман фыркнул.        — Ага, — он немного помолчал. — Может быть, нам стоит вернуться.        — Что? Зачем? Он вроде ясно дал понять, что не хочет, чтобы его беспокоили, чувак, — сказал Стэн.        — Он никогда не хочет, чтобы его беспокоили, — сказал Картман. — Если бы я беспокоился, что беспокою Кайла, моя жизнь была бы бессмысленной. — Он нахмурился. — Не в гейском смысле, если что. Но, типа… Вы меня поняли.       — Да уж, — медленно произнёс Стэн. Он вздохнул, расстегнул рюкзак и достал из него книгу в мягкой обложке. — Не уверен, что у меня есть время сегодня возвращаться и его доставать. Мне к завтрашнему дню надо написать реферат по «Жребию Салема», а я его ещё не дочитал.       Картман пренебрежительно махнул рукой.       — Просто загугли.       — Реально, чувак, — сказал Кенни. — В Википедии есть концовка.        — Не знаю, — Стэн лениво пролистал страницы. — Мне нравится история. Она про вампиров.       Кенни щёлкнул пальцами и указал ими на Картмана.       — Вампиры, — сказал он. — Очень в тему.       Картман закатил глаза и застонал.        — Заткнёшься уже насчёт вампиров, оборотней, зомби и остальной пурги? У нас тут и так проблем хватает.       Кенни пожал плечами.        — Просто напоминаю, что здесь и более странная херня случалась.       Картман рассмеялся и сел, прислонившись к подлокотнику дивана.        — И не говори! Это место — просто кошмар. Остался месяц до выпускного, а потом я наконец-то свалю из Южного Парка нахрен.       Картман планировал взять год перерыва после выпускного, чтобы попутешествовать и заняться чем-нибудь интересным. Он не был уверен, куда потом будет поступать, — если вообще захочет поступить куда-нибудь, — но пока что ему было наплевать. У него в планах сейчас были только приключения.       — Не бросай меня здесь, — проскулил Кенни. — Я буду скучать.        — Я буду тебя навещать, — сказал Картман. — Ты реально планируешь здесь оставаться?       — Ну, я не планирую, — сказал Стэн. — Я поеду на северо-западное побережье.        — Да, мы знаем. Орегонский университет. Ты об этом говоришь уже в миллион миллиардный раз, — сказал Картман.       Стэна уже приняли на факультет морской биологии, и он с нетерпением ждал осени, чтобы начать учиться. Он с детства мечтал изучать океан и целыми днями наблюдать за китами.       Кенни планировал оставаться в Южном Парке в обозримом будущем, пока его младшая сестра тоже не окончит школу. В любом случае, он никогда не казался себе человеком, который когда-нибудь поступит в институт. Ближайшие пару лет он собирался работать в круглосуточном магазине и снимать паршивенькую крошечную квартирку. Это его не тревожило. Он сделал всё, что мог.       Планы Кайла были самыми амбициозными из их четвёрки: его приняли в Гарвардскую Школу Права с частичной стипендией. Он всегда был умным, но последние годы пахал без остановки, чтобы туда попасть. Кайл гордился тем, что у него получилось, но никогда не хвастался. Он ценил скромность выше большинства вещей.       — Мне будет так одиноко, — продолжил скулить Кенни, — вы все меня оставляете.        — Уверен, что ты сможешь тусить, например, с Баттерсом. Думаю, он остаётся в Колорадо. — Сказал Картман. — Плюс, когда Карен выберется из этой дыры и ты себя наконец отпустишь, сможешь приехать ко мне в Нью-Йорк, или Лос-Анджелес, или где я там буду.        — Окей, пупсик, — сказал Кенни.       Стэн вздохнул и прислонился к креслу со своей книгой.       — Ребят, хотите учебный сбор или типа того? Мне надо сделать домашку, так что было бы круто, если бы вы ко мне присоединились.       Картман состроил рожу.        — Не знаю. Я планировал, понимаешь, не делать этого. К тому же, Кенни домашку вообще не открывает.        — Это правда, у меня незачёт по матеше, — подтвердил Кенни.       — Можем потом пиццу заказать, — предложил Стэн.       — Хмм, — сказал Картман, — окей, я в деле. Он достал из рюкзака учебник по экономике и крутанул в пальцах карандаш, как маленькую барабанную палочку. — Кенни. Решай дроби.       Кенни вздохнул и уселся на пол, копаясь в рюкзаке.       — Окей, мам.       В это время в доме Брофловски Кайл всё ещё не притронулся к домашке, которую принёс ему Картман. Вместо этого он продолжал неподвижно сидеть на том же месте, пялясь в ту же самую стену. Его глаза жгло даже в темноте, и по бледной коже стекал ледяной пот. Было больно глотать, а во рту пересохло настолько, что даже дышать было тяжело. Внутри себя он ощущал пустоту, и его тело требовало пропитания, но отвергало всё, что он пытался ему дать. Больше всего его мучила жажда, которую не могла утолить вода, и он чувствовал, что может от этого умереть.       Все выходные у него был жар, и, сколько бы он ни пытался, у него не получалось согреться. Он врал матери о том, насколько высокая у него температура, пока она не упала, чтобы родители не заставили его вернуться в больницу. А когда она начала падать, то не остановилась на нормальных показателях и опустилась ниже. Он перестал измерять её, когда она дошла до 36.0.       Он понятия не имел, что с ним происходило. Конечно, надо было вернуться в больницу, но он категорически отказался от этой мысли. Он провёл там слишком много времени, и теперь был полон решимости пройти это самостоятельно. Нужен всего лишь отдых и большое количество жидкости.       Если бы он только мог спать или пить. Причём бессонница была хуже жажды. Она сводила его с ума. Прошли дни, полные, целые дни с момента, когда он спал в последний раз. Он заснул ночью в пятницу, когда вернулся из больницы, и проснулся в субботу утром, когда первые лучи солнца ворвались к нему в комнату сквозь жалюзи. Именно солнце его разбудило, и боль, которой взорвались его глаза, когда он их открыл, заставила его схватить одеяло и закрыть им окно. Так было лучше, но всё ещё недостаточно, и он добавил ещё одно, чтобы создать своё действующее логово тьмы. Глаза его поблагодарили, но заснуть он с тех пор так и не смог. Была ночь понедельника, и он всё ещё не спал. Он был беспокойным, взволнованным и бодрствующим.       Он был уверен, что если бессонница его не убьёт, это сделают голод и обезвоживание. Он практически хотел умереть — так, как этого хотят ужасно страдающие люди. Никогда прежде он не чувствовал ничего подобного.       В конце концов, ему полегчает. Но перед этим станет гораздо, гораздо хуже.