Go back to sleep

– Сегодняшняя беседа обычная формальность, мистер Колчек. Результаты технического интервью настолько поразили наших специалистов по спутникам, что мы не стали проверять других кандидатов на вакансию. Похоже, это нам нужно у вас поучиться. Менеджер по персоналу вежливо смеется, и Джейсон отвечает тем же. Просто делай то же, что делает твой собеседник. Улыбайся, когда улыбается он, даже в ответ на шутку, которую не понимаешь. Изображай участие или грусть, если человек напротив кажется обеспокоенным чем-то. Эта уловка не раз его выручала. Особенно с незнакомыми людьми. Только с ними и выручала, если быть честным... Но даже они иногда будто чувствуют подвох. Вот и менеджер вдруг перестает улыбаться и неосознанно поводит плечом, словно в комнату незаметно залетел холодный сквозняк. – О, все нормально, я понимаю. Так о чем вы хотели поговорить? Менеджер выныривает из размышлений, ловит съехавшую с лица улыбку и нацепляет ее снова, тянется за черной папкой на столе. Выуживает оттуда фотографию и кладет перед ним. Ну да. Конечно, они узнали. Глупо было бы предполагать, что такая серьезная организация не изучит его прошлое. – Сотрудники из отдела безопасности обнаружили, что раньше вы служили в морской пехоте. Даже воевали в Ираке, имеете награды. – Менеджер смущенно кашляет в кулак в ответ на его деланно непонимающий взгляд. А затем сам показывает выход из ситуации, которая могла бы стать весьма щекотливой, если бы он просто замолчал, ожидая объяснений: – Быть бывшим военным не преступление, конечно... и мы здесь, на гражданке, не представляем, через что вам пришлось пройти там, ребята, но... – Я совсем на себя не похож, – подсказывает Джейсон, усмехнувшись, и парень напротив, судя по всему получивший эту должность совсем недавно, облегченно кивает. – Точно! Я даже не поверил сначала, что это вы, представляете? Джейсон все-таки опускает взгляд и смотрит на фото. Кажется, это Ник тогда его фотографировал – на фоне разрушенного бомбежками древнего храма, перед самым закатом, поэтому все утопает в оранжево-алом свете. Качество фото не очень хорошее, но это несомненно он, Джейсон Колчек, – в потертой кепке, в пыльной амуниции и грязных ботинках, в обнимку с винтовкой. Щурится от бьющего в глаза кровавого солнца и улыбается. Наверняка в черной папке еще и ответ на запрос в ЦКВС, где говорится, что да, служил у нас такой первый лейтенант, лучший из лучших, герой и умница, далеко бы пошел, да только внезапно уволился. О том, что почти все сослуживцы лейтенанта погибли или пропали без вести в одной очень секретной операции, там, естественно, умалчивается, но все равно как-то подозрительно. Нужны логичные и непротиворечивые объяснения. И еще – что ему совсем не нравится – в них должно быть просто поверить. Легко проникнуться и понять. Как человек человека. – В Ираке я отдал неверный приказ, и погиб гражданский. До сих пор не могу простить себя за это. – Он делает небольшую паузу для судорожного выдоха, будто ему до сих пор неприятно все это вспоминать. – Просто в один прекрасный момент я понял, что больше не хочу смотреть на все эти ужасы. Не хочу быть причиной чужих страданий, как бы больно ни было мне самому. Кажется, он избрал верную тактику: менеджер сочувственно смотрит на него и, кажется, не вспоминает про черную папку и лежащие там документы. Еще чуть-чуть, еще немного дожать. – Спустя какое-то время мне удалось найти в себе смелось, чтобы смириться с содеянным. Продолжить путь. Этот парень на фото верит в то, что все делает правильно. И я его больше не виню. Просто теперь я другой. – Джейсон сглатывает, делая еще одну паузу перед контрольным выстрелом. – И служить своей стране хочу по-другому. Глаза менеджера подергиваются влагой. Чтобы скрыть неуместную растроганность, он опускает взгляд, торопливо убирает фотографию обратно в папку, но плечи в то же время горделиво расправляются, когда он встает. В точку. – Именно этим мы здесь и занимаемся, мистер Колчек. Вы пришли по адресу. – Подает руку для рукопожатия. – Добро пожаловать в НАСА. *** Выйдя из кабинета, Джейсон решает заглянуть в уборную перед выходом на улицу, к такси. Сполоснуть лицо холодной водой, освежиться. Нет, дело не в том, что он перенервничал, контроль над ситуацией ни на секунду не ускользнул от него. Просто здесь, на поверхности, чертовски жарко. Он мельком смотрит на свое отражение в зеркале перед раковиной. Отросшие за несколько месяцев после возвращения из Ирака волосы уложены в аккуратную прическу. Черный деловой костюм, светло-голубая рубашка, застегнутая на все пуговицы под самое горло. Классика всегда верный выбор. Подбородок чисто выбрит, челюсть решительно сжата, но во взгляде читается дружелюбие и спокойствие. Уверенность в себе. Джейсон Колчек с фотографии должен быть ему благодарен. За то, что теперь он – ничто из того, чем был раньше. Бывший наркоман, который был обречен на падение обратно в зависимость сразу по возвращении с войны. Ура-патриот, скрывающий за простыми лозунгами и категоричными установками нежелание размышлять об истинной, сложной природе вещей – политики, экономики, социального неравенства, отношений между людьми. Любви. Военный, в голове которого все стало с ног на голову. Убийца он или герой? Мразь или хороший человек? Где враг, а где друг? Мир оказался шире и неоднозначнее, масштаб изменился – сама планета Земля, которая раньше была центром существования, сдвинулась куда-то на периферию. Ничего непонятно. Там, под землей, сначала казалось, что ничего не получится. Слишком слаб был Джейсон Колчек, слишком сломлен. Не подходил для миссии. Бесполезен. Но, как оказалось, работать можно с любым материалом. Любого можно сделать лучше, сильнее, эффективнее. Теперь все сомнения позади. Все стало на свои места. Нет нужды метаться и страдать. Не за что, Джейсон Колчек. В кармане вибрирует телефон, и в глазах отражения на долю секунды мелькает странное выражение. Не то паника, не то острая надежда. Нюансы эмоций даются ему тяжело… пока что. Оторвав взгляд от гладкой поверхности зеркала, он смотрит на экран телефона. Смс от Николаса Кея, его сослуживца – к счастью, бывшего. Рядом с ним старый Джейсон так и норовил вернуться, сесть на жопу и раскиснуть. Мучиться неразрешимыми моральными дилеммами. Тормозить ради того, чтобы похлопать друга по плечу, выслушать, самому снять с души груз – вместо четкого движения вперед, к цели. И цель эта ни в какое сравнение не идет с прошлыми – она настоящая, большая, мирового масштаба – если уж называть вещи своими именами. Она не потерпит возвращения в болото прошлого. Не потерпит слабости. Будь его воля, он бы просто исчез после Ирака, но этот Ник, на его беду, слишком прилипчивый и навязчивый. Даже несмотря на то, как осторожно действует Джейсон, его бывший «друг» все никак не может угомониться и смириться с тем, что остался позади. Что он больше не нужен Джейсону Колчеку, обновленному и счастливому. Продолжает лезть с вопросами, глупо недоумевая, что же между ними не так, почему друг отдаляется, стал сам не свой. «Как будто подменили» – так он это характеризует. Если бы Джейсон оборвал все связи резко, сразу после выхода из пещер – как ему и хотелось – это вызвало бы вопросы и подозрения. Ник, чего доброго, мог бы увязаться за ним, разыскать, вызвать на откровенный разговор. Испортить все. Поэтому и приходится поддерживать видимость связи, неохотной и ускользающей. Когда цель будет достигнута, это больше не понадобится. *** Ему снится жажда. Лиловое небо в радужных сполохах – магнитные поля на иссушенной планете сходят с ума и сводят с ума ее жителей. Утробный гул, идущий прямо из тела и расслаивающий кости. Быстрый цвет. Зеленая флуоресцентная слизь подступает к самому горлу, норовит заползти в рот – будто живая. Тесные и темные переходы космического корабля, эхо шагов многократно повторяется в тишине. В разрушенном доме больше не осталось никого, кто ждал бы возвращения ковчега. А впереди только безмолвные звезды с вращающимися вокруг них безжизненными камнями, холодные туманности, убийственная радиация, ловушки черных дыр. Тьма. Джейсон просыпается, укутанный в кокон мокрых простыней. Дергается, забывая, что привязал свою ногу к ножке кровати. Освободившись, идет на кухню, где с наслаждением выпивает большой – на целую пинту – стакан холодной воды. А затем еще один. Они все тут не понимают, как им повезло. Не ценят огромные богатства, что в их распоряжении. Надменные, ничего не понимающие людишки слишком заняты склоками и насилием; единственное, что они умеют даже слишком хорошо, – уничтожать себя и свою планету. Скоро, скоро все они будут спасены. Исправлены. Наполнены смыслом. Прямо как Джейсон. Как он сам. Он возвращается в постель, зная, что кошмар навестит его еще не один раз до рассвета. Джейсон уже привык. Чем ближе час икс, тем красочней и настойчивей становятся видения. Но они не проблема. Просто отпечатки сознания, вырывающегося за границы, отведенные примитивному человеку. Проблемой были другие сны. Сны, после которых ему пришлось полностью удалить из памяти часть воспоминаний. Образы, которые лучше не поднимать на поверхность даже во время бодрствования. После одного из таких Джейсон обнаружил на своем телефоне запись об исходящем звонке, который не совершал, и вкладку браузера на мониторе компьютера, которую не открывал. Пошаговая инструкция набора зарубежного телефонного номера – прошлому Джейсону требовались такие почти для любого вида деятельности. А новый сразу все понял и принял меры. Теперь Джейсон не сможет даже указать, где на карте мира находится эта страна. Не вспомнит, как выглядело лицо того человека. Не за что. Нет сомнений, что те мысли, те чувства делали Джейсона несчастным. Жалким и нуждающимся. Избавиться от них было сложно, то, что пришлось провернуть с памятью, может непредсказуемо повлиять на когнитивные функции в будущем. Но даже после этого хватку контроля нужно держать постоянно, не отвлекаясь ни на минуту. Ник со своими претензиями мешает, но он лишь досадное недоразумение по сравнению с катастрофой, которая может произойти, если этот Салим окажется где-нибудь поблизости. К счастью, ответных звонков с того номера никогда не поступало, да и первый разговор длился не дольше одной минуты. О чем бы ни шла тогда речь, вряд ли это грозит ему провалом сейчас. Но на всякий случай Джейсон каждую ночь привязывает себя к кровати и оставляет камеру ноутбука включенной. Сюрпризы ему не нужны. Через пару дней он выбросит чертов телефон в реку и сможет не беспокоиться больше о прошлом, о Нике. О Салиме. *** В первый день работы с НАСА его босс сообщает, что потребуется еще пара дней, чтобы изготовить все необходимые пропуски. Джейсону они без надобности, он может взломать любой замок в этом здании, если потребуется. Как и устранить любую преграду на своем пути. Но сделать так значит поставить под риск срыва всю миссию. Если на него накинется десяток охранников, все пропало. Если в голову выстрелят из пистолета, ему конец. Тело Джейсона крепкое, выносливое и одновременно отвратительно хрупкое. Нужно сохранять терпение до самого финала. Осталось совсем недолго. Когда в руке оказывается заветный ключ-карта, колени слегка подрагивают, а ладони становятся мокрыми от пота. Джейсон терпеливо ждет до обеда, занимаясь положенной ему работой, окружение сливается в размытый фон – кошмары и необходимость держать истинные эмоции под контролем все же сказываются на его состоянии. В кармане брюк все утро непрерывно вибрирует телефон, что абсолютно не добавляет собранности. Временами к столу подходят коллеги, и ему требуется вся доступная выдержка, чтобы не сорваться, не выдать нетерпение и раздражение. Непривычная для Вашингтона жара выжимает из тела всю жидкость, Джейсон бросает тоскливые взгляды то на часы, то на кулер с водой, жалея, что нельзя выдрать из него огромную бутыль и опустошить ее прямо здесь, наплевав на дурацкие бумажные стаканчики и прочие приличия. Скоро, совсем скоро. Обе стрелки на часах наконец доползают до двенадцати, и Джейсон, не теряя ни секунды, выходит в коридор. Спускается на лифте на первый этаж, использует ключ-карту, чтобы попасть в заветный коридор. По обе стороны от него рядами идут серые двери, но ему нужна только одна – та, что в самом конце, с табличкой «Управление спутниками связи». Пара строк кода – и один затерянный в глубоком космосе корабль получит так необходимые ему координаты. Свет маяка в кромешной тьме. Надежда. Вода. Податливые мозги землян. Не за что. Что-то неосязаемое будто обхватывает его за щиколотку, пытаясь задержать. Нет, Джейсон. Сопротивление бесполезно. Смирись. Ты сам не знаешь, от чего отказываешься. Неужели хочешь вернуться к старому? Хочешь через пару лет подохнуть в канаве от передозировки? До конца своих дней утирать сопли Нику? Просыпаться от криков мертвых друзей, лица которых видел в кошмарах? Хочешь сохнуть по человеку, который никогда не сможет принять тебя? Он слишком далеко, Джейсон, – во всех возможных смыслах этого слова. Ты для него враг, чужак, разрушивший его родину. Тупой американец, убийца и наркоман. Ты правда хочешь читать все это в его глазах, Джейсон? Тебе нужна эта боль? Мы выше этого. Мы лучше. Нам не нужен Салим. Не нужен Ник, не нужны друзья. Нам вообще никто не нужен, Джейсон. Дверь справа вдруг резко распахивается, и оттуда, из темной комнаты в светлый коридор резко шагает Салим. У Джейсона перехватывает дыхание. Это невозможно. Он все предусмотрел, все было под контролем. Как чертов иракец смог его найти? Почему минутного разговора хватило, чтобы он выполз из своей дыры и примчался сюда? Джейсон не понимает. Бессмыслица какая-то. По лбу и шее градом катится пот, ему плохо, изнутри удушливой волной поднимается ярость. Это еще не конец. Нужная дверь совсем близко. Если Салим пришел сюда один, то это станет его роковой ошибкой. Нужно было прикончить его еще тогда, в пещерах… Из последних сил он делает несколько шагов вперед, занося руку для удара, но Салим перехватывает ее. Его лицо оказывается совсем близко, и в этот момент Джейсон понимает, что все кончено. В мозгу будто разом перегорают все предохранители, перед глазами клубится синий дым, пахнет гарью. Там, где Салим касается его кожи, тело словно объято пламенем. Невыносимая мука, агония. Он кричит, но пальцы на его запястье сжимаются еще сильнее. Несмотря на то, что темные глаза, которые смотрят на него, полны слез… Медленно оседая на пол, Джейсон видит, как дверь, через которую он попал в этот злосчастный коридор, снова открывается, и в тесном дверном проеме толпятся фигуры в бесформенных костюмах химзащиты. Путь для отступления отрезан. Он проиграл. В следующую секунду Салим сжимает его в крепких объятиях, и последнее, что Джейсон слышит перед тем, как отключиться – или умереть, это тихое «Я рядом». *** Иногда Джейсон все еще просыпается от странных кошмаров. Недружелюбный космос хочет его сожрать, холодные иглы звезд прошивают насквозь его голову. Он подскакивает в постели от резкой стреляющей боли в виске, нечаянно стряхивая тяжелую и теплую руку Салима со своей груди. Тот бормочет что-то непонятное на арабском во сне, но не просыпается. Это хорошо. Джейсон не хочет, чтобы Салим видел его таким. Мокрым и испуганным, как мышь. Жалким. Больным. Странно, почему он все еще здесь. Почему не нашел себе кого получше. Джейсон слабо помнит месяцы после их чудесного спасения из подземного храма и преисподней под ним, что веками ждала их визита. Когда он на короткие несколько минут пришел в себя в здании НАСА, на руках Салима, то увидел на полу вокруг себя лужу зеленой слизи. Эта тварь забралась в него под землей и что-то сделала с мозгом. Управляла его телом и мыслями. Доктора утверждают, что он чист, его прогнали через десяток обследований и мониторингов, и все равно он боится, что эта хрень вернется. Не видя перед собой ничего, Джейсон сползает с кровати и бредет на кухню. Включает свет и падает на стул. Головная боль медленно отступает, зрение проясняется, но он знает, что это еще не конец. Взгляд падает на левое предплечье, где больше не видно татуировки – только что-то размытое едва угадывается на бледной коже. Эта сволочь свела ее, пока пользовалась телом. Вот же сука. Похоже, напыщенная цитата не вязалась с образом яйцеголового сноба в костюмчике и блестящих туфлях. Аж блевать охота. Желудок и правда подбирается к самому горлу, и чтобы отвлечься от ощущения тошноты, Джейсон пытается думать о чем угодно другом. На столе лежит книга, и он тянется, чтобы взять ее и раскрыть. Точно, тот самый роман на арабском, который Салим уже который вечер увлеченно читает. Джейсон ни черта не понимает несмотря на то, что исправно берет уроки языка онлайн. Может, все дело в том, что он пока на самом начальном уровне. Может, преподаватель ему не подходит. А может, проклятый паразит просто сделал его тупым. Неудивительно, что Салим прячется за книгой. Он должен быть сыт по горло всей этой хренью. Два месяца в больнице возле его койки, еще три месяца вместе – в попытках слепить из их отношений что-то… работающее. Провалы в памяти, панические атаки на ровном, блядь, месте. Кошмары. Будь Джейсон на месте Салима, он бы уже сотню раз задумался, что он здесь делает. Зачем ему тратить свое время настолько бездарно? Что он получает в обмен на то, что дает так много? Что вообще Джейсон способен ему дать? Даже в самом примитивном и плотском смысле – немного. У него, блядь, даже в миссионерской позе кружится голова! Джейсон приходит в себя, понимая, что уже почти час сидит на кухне, тяжело дыша и сжимая кулаки. Взгляд падает на дверцу холодильника, к которой магнитом прикреплен исписанный почерком Салима тетрадный лист. Пошатываясь, он встает и подходит ближе. Срывает лист и долго, минут пять, читает. Некоторые строки по два, по три, по десять раз. Чтобы смысл написанного впечатался в мозг, чтобы наполнил его от пяток до макушки, остался и тлел внутри нежным теплом. Дойдя до конца, Джейсон облегченно улыбается, сердце больше не скачет, как бешеное, голова не разбухает от потока мыслей, тревог, страхов. Прикрепив лист обратно к дверце, он выключает свет и выходит из кухни. За окном начинает светать. *** Мой дорогой Джейсон. Пишу тебе это на тот случай, если ты снова потерялся в своих грезах и убежал от меня. Ты никогда не рассказываешь, какие мысли внушал тебе тот паразит, но мне кажется, я догадываюсь, о чем они могли быть. Ты считаешь себя недостойным человеком – из-за своего непростого прошлого, из-за убеждений, с некоторыми из которых ты до сих пор борешься. Позволь мне заметить, что ты судишь себя слишком строго. Позволь мне рассказать, как я вижу тебя со стороны, пускай мой взгляд далек от объективного настолько, насколько это вообще возможно. Но это не значит, что я не чувствую сути. То, что я вижу, жизнь моя, прекрасно. Если бы я мог, то уберег бы тебя от многого из того, что тебе довелось пережить, но ни одна из этих вещей, насколько бы плохой ни была, не сделала тебя уродливым или недостойным любви. Все обстоит с точностью до наоборот. Ты самый сильный боец, какого я встречал за всю свою жизнь. Но тебе необязательно драться в одиночку. Я рядом и всегда буду там, пока нужен тебе. Ты смелый и благородный человек, который не побоялся вернуться в ад, чтобы спасти меня, хотя понимал, что самым мягким наказанием за это будет суд. Ты остроумный, красивый и соблазнительный, но также ты можешь быть измученным, раздраженным и больным. Как и я. Мы просто люди, имеем право побыть несносными хотя бы изредка. Но каким бы ты ни был в тот или другой момент времени, я хочу, чтобы ты помнил, что я люблю тебя – сейчас и всегда. Люблю тебя во всем твоем великолепии и жалкости, в хорошие и плохие дни, в горе и в радости, в богатстве и в бедности… Ты ведь уже понял, к чему я клоню? Я хочу, чтобы ты всегда помнил об этом, Джейсон. Но даже если вдруг ты забудешь – я не устану напоминать тебе, как сильно я счастлив рядом с тобой. Спасибо тебе. А сейчас, любовь моя, возвращайся в постель.