Выход в свет

Франция повернулся к зеркалу одним боком, другим, подбоченился, одернул подол кремового сюртука, поправил манжеты и, наконец, разочарованно выдал: - Нет, бежевый цвет определенно не мой... Несите лазурный, с серебристой вышивкой и золотым позументом. - Расфранченные и надушенные лакеи, к которым была обращена данная реплика, сделали синхронный реверанс и незамедлительно отправились в гардеробную. - Не понимаю, чего опять не так? Хороший цвет, тебе идет, - с недоумением пожал плечами развалившийся поперек дивана Гилберт, потягивая из бокала красное вино. Батарея стоящих на полу местами полных, а местами нет бутылок из-под кьянти довершала образ постепенно спивающегося от скуки прусса. - И почему все люди как люди, и только у Франциска то жабо недостаточно накрахмаленное, то сапоги к прическе не подходят? - шепотом прокомментировал ситуацию Испания, сидящий рядом с Байльшмидтом. Тот, хмыкнув в качестве согласия, встал с дивана и, чувствуя себя уже абсолютным хозяином во французских апартаментах, в очередной раз направился к бару, позвякивая шпорами. Вернулся он оттуда с бутылкой бургундского и плюхнулся на насиженное место, где зубами вытащил пробку и сплюнул ее на пол. - Зря мы решили зайти за ним пораньше, - негромко вынес свой вердикт Антонио. - Но мы поначалу немного помогли Франциску своими советами, согласись, - Пруссия смерил вертящегося перед зеркалом Бонфуа пристальным взглядом. - Если бы он все-таки остановил свой выбор не на ботфортах, а на тех якобы мужских туфлях на пяти-сантиметровом каблуке - я бы замочил его в ближайших кустах. Как бы подтверждая серьезность намерений, Пруссия, отставив в сторону с таким трудом привитые ему тем же Францией светские манеры, взгромоздил ноги в грязных сапогах на журнальный стол. В ответ на это двери распахнулись, и слуги торжественно внесли сюртук требуемого цвета. У Франции при виде предмета гардероба от самой Розы Бертен загорелись глаза; он, игнорируя негативную атмосферу, зарождающуюся в кругу созерцателей, сразу же надел его и восторженно покружился перед зеркалом аки дервиш. - Вот так-то лучше, не правда ли, mes amis? - расцветший Бонфуа резко остановился лицом к товарищам. - Правда, правда, - нетерпеливо махнул рукой Пруссия. - Пошли уже, а то опоздаем. - Одну секунду, - последовал кокетливый ответ. К Франции тут же подскочила очередная партия лакеев с перевязями различных цветов и материалов, и Бонфуа принялся придирчиво выбирать наиболее подходящую. Легкость, с которой он переключался с одного предмета на другой, поражала. - Я разрываюсь между голубой и белой, - наконец молвил француз, прерывая весьма затянувшуюся паузу. - С одной стороны, голубая будет сочетаться с сюртуком, а с другой - белая создаст необходимый контраст и будет перекликаться с вышивкой. Даже не знаю, что думать! - он приложил ладони к вискам и драматизировано покачал головой. - Может, пристрелить его, чтобы не мучился? - тоскливо шепнул Байльшмидт. Антонио сощурился. - Еще полчаса, амиго, и я начну смотреть на это с благосклонностью. - Засекай. - Пусть будет белая, - решил в итоге Франциск, занятый своими мыслями настолько, что тихие реплики товарищей просто пролетали мимо его ушей, и перекинул выбранную перевязь через плечо. Резвые лакеи тотчас принялись ее фиксировать. - В "Слова" мы играли, в "Морской бой" играли, - принялся перечислять испанцу Гилберт, ставя бутылку бургундского на пол. - Пить на спор ты отказался, а Великому мне одному скучно, тем более что тут всякой дряни полно, а пива нет. Чем теперь займемся? - Давай в "Угадай мелодию"? - скучающе отозвался Каррьедо. - Не пойдет. Я только одну песню знаю, и то - гимн... Тем временем своеобразная эстафета прислуги продолжалась: к Франции подошел лакей с бордовой бархатной подушечкой, на которой покоилась инкрустированная золотом шпага. Бонфуа принял оружие, повертел, держа за рукоять, подкинул правой рукой и поймал левой, проверил, достаточно ли заточено острие, после чего вернул ее обратно: - Думаю, сегодня я все-таки возьму с собой парадную. Хотя... Может ту, на которой выгравированы мои инициалы? - Я так и знал, что мы отсюда никогда не выйдем, - Испания сдвинул треуголку на глаза и, заложив руки за голову, откинулся на пышные бордовые подушки дивана, словно символизируя этим немой протест против бездействия. - Франциск, когда мы придем и узнаем, что пропустили всю увеселительную часть по твоей милости - лучше беги, - мрачно предупредил Гилберт. - Без нас ничего не начнется, camarades, вы прекрасно это знаете, - ослепительно улыбнулся Бонфуа. - Я вот думаю, какая треуголка лучше: с белыми перьями или с алой розой? - он повернулся к товарищам, держа оба варианта головного убора перед собой. Каррьедо весьма символично сложил вытянутые руки в обратный замок и хрустнул пальцами. - Иди так, - отозвался Пруссия. - Нет, я не могу так - там же будет дама... - Франция вдохновленно прижал руки, а заодно с ними и треуголки, к груди и в вожделении закатил глаза. Фоном простонал Антонио. - Какая еще дама? - не понял Гилберт. - Там будет дама? - переспросил он у Испании, пихнув его локтем. - Может, он о Венгрии? - Антонио изобразил рукой какой-то замысловатый жест. - Ах, да. Венгрия. На некоторое время воцарилась тишина. Постепенно Байльшмидт начинал поддаваться настроению Испании - за эту минуту прусс успел разочароваться в постфеодальном государстве, денежной системе, монархическом строе, дедукции, логике и пивоваренных заводах, и серьезно начал подумывать о том, чтобы заделаться буддистом и сбежать в Тибет. Но в целом, наблюдать за Францией было даже забавно, не отметить этого Гилберт не мог. Словно в подтверждение мысли, Бонфуа достал из ящика в туалетном столике какой-то немыслимый агрегат, дважды пшикнулся на костюм и один раз в открытый рот, после чего кашлянул и поморщился. У Байльшмидта от такого экзотического зрелища глаза полезли на лоб, но, когда его настиг моментально распространившийся по комнате аромат чахлой розы с элементами алкоголя, он насторожился. Не каждый день приходится слышать такие благоухания, особенно если вы настоящий пропотевший в войнах боевой амбал и на корню презираете мытье в ванной. - Он что, еще и отравить нас воздухом решил? - возмутился Гилберт, принюхиваясь. Поддержки в лице Испании ему найти не удалось, так как треуголка, которой прикрылся Каррьедо, сработала в роли противогаза. - Что это за спецэффекты? - Это - духи на спиртовой основе, - счел нужным пояснить Бонфуа, тренируя на своем отражении обольстительную улыбку а-ля Казанова. - Не туда ты материал переводишь, - нахмурился Пруссия. В последние минуты Испания явно сохранял под шляпой лицо кирпичом, поэтому теперь Гилберту приходилось мыслить и говорить за двоих. - Не-ту-да. Тут слуги поднесли Франциску коробочку с кольцом, на которое Бонфуа взглянул лишь мельком. Но этого ему вполне хватило - француз издал звук наподобие "фи" и покачал головой: - Господа, вы что же, не видите, что перстень с изумрудом совершенно не идет к моему сюртуку? Несите аквамариновый. - Все, пошли! - не выдержал Пруссия. - Подожди, я еще не припудрился. - О Боже. Даже Венгрия не красится, а этому вдруг припудриться приспичило, - ужаснулся Байльшмидт. За этот день Пруссия узнал о мужчинах много нового из того, что предпочел бы вообще не знать. - Ну а что? Так они идеально дополнят друг друга, - расфилософствовался прикрытый шляпой Испания. - Это же будет страшное зрелище, - дрожащим голосом выдал Гилберт. - Ненакрашенная девушка и напомаженное...нечто. В комнате повисла новая пауза, за время которой Пруссия худо-бедно смог прийти в себя, Испания отлежал правую руку, а Франция прогрессом не отличился. - Слушай, он действительно вначале сказал, что это займет не более пяти минут? - тихо поинтересовался у Байльшмидта приподнявшийся на локтях Каррьедо, наблюдая, как Бонфуа, вытянув губы трубочкой, наносит на лицо третий слой пудры. - Да, - уныло кивнул Гилберт. - И по-моему, это было вчера. - Ну все, я готов к выходу в свет, - заштукатуренный по последней моде Франциск повернулся и одарил посетителей лучезарной улыбкой, сразив всех наповал своей внезапностью. Часа где-то через три. - Сволочи, подлецы, негодяи! Мне перо на шляпе отстрелили! - возмущался Франциск, тряся своей треуголкой перед носом Антонио. Остаток плюмажа воинственно топорщился и дымился. - Сам виноват, я предлагал тебе без нее идти, - Пруссия высунулся из прикрытия, и мимо него тотчас просвистела пуля, чудом не задев. Испания схватил не успевшего ничего сообразить Байльшмидта за ногу и втащил обратно в безопасную зону. - Моему возмущению нет предела! - бушевал Франция, обращаясь уже более к Гилберту, нежели к старающемуся отмолчаться Антонио. - Австрия шпагу мою из рук выбил! А Венгрия вообще... - Пушку они нашу захватили, вот что плохо, - парировал Пруссия, пристально вглядываясь из засады в стан врага. Франция в ответ на такую безразличность встал в боевую позицию, упершись руками в бока, и шумно втянул носом воздух. Это, вместе с потекшим гримом, сделало образ Бонфуа весьма устрашающим. - Они там что, позасыпали все, что ли? - одолеваемый единственным желанием - всыпать врагу хорошенько, Гилберт снова высунулся из пристанища. Тут же послышались выстрелы со стороны противника, и новая, более меткая, пуля, сбила треуголку с его головы. Антонио поспешно ухватил прусса за плащ и втащил обратно в окоп, параллельно пытаясь слегка обуздать в союзнике жажду драк и зрелищ, явно обратно пропорциональную инстинкту самосохранения. - Сюртук мой в трех местах продырявили... - Бонфуа покрутился вокруг своей оси, пытаясь рассмотреть спину и потрепанный сзади подол, но грохот разорвавшегося поблизости снаряда заставил его моментально лечь на землю. - Надо проработать план действий, - решил Пруссия, поняв бесплодность своих действий. - Надо заштопать сюртук, - вторил ему раздосадованный Бонфуа. - А что ты хотел? - терпение Каррьедо лопнуло. - Мы воюем, а не вальсируем! - Как что? Меня же могла увидеть какая-нибудь дама! - накинулся на него с праведным гневом Бонфуа. - Не мог же я предстать перед своей Афродитой в образе нечесаного, взлохмаченного разбойника! - Венгрия тебя увидела. Доволен? - Испания слегка качнул головой в сторону вражеского стана. - Нет, Венгрия какая-то неправильная дама, - сокрушенно помотал головой француз. - Она отправила меня в нокаут и вдобавок стащила перстень, пока я в отключке был! - Куда ты катишься, Франциск, раз тебя даже женщина избила, - усмехнулся Гилберт, веточкой расчерчивая в пыли план наступления, но Бонфуа то ли сделал вид, то ли действительно не услышал его слов. - Да еще этот овсянкожуй, которого я вообще не ожидал увидеть на поле боя, с такой противненькой ухмылочкой обозвал меня бабой! Ни здрасьте, ни до свидания, а прямо из прикрытия - "Баба!" - и тут же скрылся обратно! - гневно продолжал делиться впечатлениями Франция. Как ни странно, на этот раз Пруссия и Испания вообще ничего не ответили. - Остается надеяться, что Артюр отравит их чаем во время привала. Хоть какая-то от него польза будет, - утешил себя Франциск. - Вот бы от тебя хоть какая-то польза была, - шмыгнул носом Каррьедо. - Это что, по-твоему, от меня нет никакой пользы?! - Ну а что? Вместо того, чтобы принять позицию лежа и держать на мушке Австрию, ты с криками "О боже, я испачкаю свой дизайнерский сюртук!" подобрал подол и проскакал по кочкам от врага обратно к укрытию! А ведь мы их уже окружили! Это все ты виноват, что нам придется наступление заново разворачивать! - Антонио меланхолично скрестил руки на груди и отвернулся. - Да! - поддакнул Пруссия. Метрах в пяти от союзников разорвался очередной снаряд, взметнув клубы пыли. - Вы просто ничего не понимаете в моде, - уязвленно заявил Франция, на четвереньках отползая в ближайший окоп.