Просыпаюсь в холодном поту.
Горькие таблетки не лечат боль, лишь заглушают её.
Точная дата этих событий стёрлась из моей памяти. Запомнился только день недели. Кажется пятница, да точно, хоть тут память не подводит. Тот день, мне не больше двадцати и жуткий страх сковывает меня. Сейчас мне за сорок. Я отец двух прекрасных дочерей. Примерный семьянин. Но события того дня всё ещё всплывают в моей памяти. Я боюсь, что это произойдёт снова. По моему виску стекает капля пота, я думаю ещё чуть-чуть и паническая атака снова одолеет меня. Я не хочу казаться слабым перед ними. Перед ней.***
Мы жили с мамой в маленьком доме, совершенно не отличающемся от других домов поблизости. Моя мама была любителем ночных посиделок. Она часто ходила в гости. Чуть ли не каждый день. Пятый день недели её любимый, тогда она задерживалась, бывало, до утра. Обычно я не мог дождаться её, от усталости слипались глаза и дрожали колени. Моя подруга, жившая неподалёку, недолюбливала маму она говорила, что «даже амулеты отворачиваются». Я часто к ней захаживал. У Нэтс было уютно и редко мы вместе скучали. Эта подруга, самопровозглашённая магичка, иногда посматривала на меня с толикой грусти в глазах, или же это была тревога, раньше я не мог разобрать. Брызгала меня эфирными маслами, заставляла пить зелья, надевать талисманы – я не сопротивлялся ей, да и к тому же мне здесь как-то больше некому довериться. Моё неверие во всю эту магическую хрень и всяческую лабуду меня не особо волновало, я запихивал его подальше, когда находился с ней. То, что я не верю в магию ещё одна огромная ложь, потому что каждый раз, проходя мимо гадалки, я вкладываю ей купюру в руку, смотря на карты в надежде заполучить фортуну; фортуна не попадалась, ни разу. После очередного похода к Нэтси я был весь обмотан различными побрякушками. Вернувшись домой, я не удивился отсутствию мамы. Она либо работает, либо снова в гостях, оставленный стикер ещё одно доказательство, что она не дома. Рита, так зовут мою маму, частенько оставляет записочки разного цвета по типу «не сиди долго в телефоне» или «еда в холодильнике». Сегодняшнее сообщение гласило « ночью тебе лучше быть у подруги, дорогой» на углу записки красовалась маленькая капелька красной жидкости, вероятно, краски или джема, я не особо обратил на это внимания. Когда я зашёл на кухню и снова увидел беспорядок в том углу, где мама никогда не заставляла меня убираться, моё любопытство убило самообладание и я пошёл исследовать это место. Через некоторое время в моих руках оказался чемодан, не старый, да и не новый, с надписью «Секретные материалы. №143». Я оказался на перепутье, казалось бы, такой простой выбор. Первый исход заключался в том, что открою я и всё узнаю, а второй, что так и останусь жить в неведении. Сложив дважды два, с учётом того что фортуну я вычел, я открыл, с характерным щелчком, чемодан. В чемодане, изрядно потрёпанном, оказались фотографии со свадьбы, родов, отпуска и другие, обязательные для женщины, которой уже давно исполнилось тридцать. Взгляд пробежался по содержимому. Некоторые фотографии тоже были окроплены ещё не засохшими красными каплями. Я прихватил одну, засунув небрежно в нагрудный карман. В чемодане лежало много интересных мелочей, к примеру конфеты, срок годности которых давно закончился, коллекционные значки и монеты и много другой всячины, на которой я решил не зацикливаться. Зорким глазом была замечена фотография, тщательно припрятанная, конечно же, тоже испачканная. Руки дрожали, то ли от страха, то ли я просто сильно нервничал. Показался край снимка, заляпанный, потом содержимое становилось всё более пугающим. Каштановые волосы моей мамы, её глаза, с расширенными до предела зрачками, пугающая улыбка. Отведённая в сторону рука, а в руке, элегантной и стройной, голова. Спутанные чёрные волосы на голове, побитые очки. Мой папа. Я побежал в ванную комнату, предварительно спрятав в карман фото. Мне казалось, что моей обязанностью является проверить свои опасения. Я перерыл все ящики и полки в поисках нужной банки. Взгляд зацепился за склянку, содержащую в себе прозрачную жидкость и закупоренную чёрной резиновой пробкой . Она стояла на нижней полке. Рядом лежала и пипетка. Перекиси в сосуде было немного, приблизительно три кубических сантиметра, но этого мне определённо должно хватить. Из одного в другой, жидкость переливается по капелькам, осторожно. Фотография, лежащая в нагрудном кармане заляпала рубашку, поэтому и её я снял. Дрожащей рукою я нажал резиновый баллончик и из пипетки медленно потекла перекись. Красная жижа зашипела. Кровь. Бардовое пятно, тщетно борющееся с тем, чтобы его не стёрли разрастается некрасивым узором на моей рубашке. Отвратительно. Горячие слёзы льются по щекам, стекают по шее и дальше на оголённое тело, оставляя солёные дорожки. Противно. Моя мама убийца. Все факты и доказательства перед моими глазами. Отец погиб. И вовсе не от сердечного приступа. Отец умер от рук матери. Ложь о смерти. Трагично, как мне кажется. Интересно, моя смерть окажется точно такой же? Часы показывают полдень. Свет пробивается через белые тюлевые шторы.Боже, Боже , как часто ты это слышал, но, всё-таки, если ты там, если ты слышишь, дай мне сил, Боже, пережить этот день.